Эйлин - золотые ручки

      Париж встретил нас запахом корицы и сдобных булок, острыми пряными ароматами козьего сыра, гамом Монмартра и совершенно невозможным, волшебным снегом. Пушистые, жирные хлопья под звуки шарманки падали с небес, прохожие, таксисты, горластые мальчуганы, продающие «Фигаро» (1) на каждом углу, торговки пирожками, — все стали как будто тише под этими хлопьями замерзшей воды. Город укутался в блестки зимы, нарядный и искристый, он словно сошел с иллюстраций к сказкам Шарля Перро. Именно таким и должен быть зимний Париж — сказочным, небывалым краем инея и людской суеты.       Мой сын крутил головой не переставая, его глаза казались ярче всех новогодних огней парижских витрин. Столько звуков и запахов, которые стоит изучить и разложить на составляющие! Не удивительно, что мы гуляли по городу целыми днями: вот башня Эйфеля, и мой ребенок с упоением разучивающий числительные на французском, — так страстно Северус хотел запомнить год возведения символа свободного Парижа — его мильуисанкатревеннеф (2) я буду вспоминать и в старости! Триумфальная Арка и мои рассказы о бесконечно грустном и мудром романтике, живущем взаймы (3). Париж стал для нас обоих Меккой, параллельной реальностью, рождественским миром грез, куда снежные эльфы приводят глупых и слабых людей, чтобы, наконец, показать им изнанку мира…       Это сладостное безумие, лихорадка очарованности и обожания, продолжалась неделю. Мы пили этот город и не могли остановиться, заражая друг друга восторгом первооткрывателя. Пока однажды Северус не заметил, что мальчуганы с кипой «Фигаро» шныряют в драных куртках, а их ботинки надеты на босу ногу; шарманщики Монмартра все пахнут вчерашним вином, а в сырных рядах у румяных продавщиц сизый нос… Мой сын сам пришел в себя и привел в чувство свою неугомонную мамашу. Город, пахнущий инеем и сказкой, постепенно показывал нам свое истинное лицо — оскал мегаполиса, в котором каждый может найти себе место для того, чтобы потеряться с концами.       Париж шестидесятых был не похож на тот город, который я видела в двухтысячных. Разница была не только в ритме самого города, но и в его аромате, в лицах, звуках — во всех тысячах мелочей, что однажды позволили классику назвать его городом любви. Когда мы более-менее пришли в себя, Северус потребовал приключений. Так и сказал:       – Мама, нас ждут приключения! Ты обещала, что мы пойдем к волшебникам!       И мы пошли. Северус, конечно, не понимал, насколько страшно мне было. Еще дома я долго сомневалась, стоит ли мне так рано знакомить его с волшебной Англией. И пришла к выводу, что безопаснее будет посетить тот же Париж, где мы вряд ли встретим знакомых, и где наше поведение можно будет извинить иностранным происхождением. Что в чем-то я проколюсь, сомнений даже не было. В общем, страшно мне было жутко.       И, тем не менее, подготовилась я как следует, чтобы хотя бы внешне не бросаться в глаза.       Еще накануне я перебрала все шмотки Эйлин и по возможности привела их в порядок. Ткани, из которых были пошиты платья девушки, были качественные и дорогие, грех выбрасывать такие. Как я подозревала, из таких материалов и шьют одежду чистокровные волшебники: сплошь бархат, шелк, шерсть, кашемир… не сильно раскошелишься на такие в лондонских супермаркетах.       Стараниями миссис О’Даннахью, нашей местной швеи, старое кашемировое пальто Эйлин превратилось в мое новое полупальто и пончо-пальто для Северуса. Мы с Севом очень стильно смотрелись вместе: мать и сын с одним на двоих гордым профилем, в черных кашемировых одеждах, сколотых фибулами с фамильными гербами. Фибулы, к слову, были моей идеей. Я так рассудила, раз Эйлин свистнула из семейной библиотеки книги, то что мешает мне свистнуть семейный герб, коли он мне так уж приглянулся? Ничего. Розы и змеи на черненом серебре смотрелись изумительно. Мои кольца из шкатулки Эйлин дополняли образ вдовствующей королевы как нельзя лучше. А сын, оценив в первый раз преображение матери, отныне мастерски подыгрывал мне, степенно вышагивая в своем пончо, без тени улыбки в своих глубоких черных глазах.       В общем, если у кого-то из обитателей волшебной части Парижа и возникнут сомнения на наш счет, то разве что в том, к какому именно черномагическому роду мы принадлежим.       Квартал Фей, волшебная часть Парижа, расположился аккурат за Собором, в самом сердце четвертого округа, и мало отличался от маггловской стороны острова (4). По крайней мере, французы там были те же — шумные и крикливые, с азартом торгующиеся за каждый приглянувшийся кусочек сыра либо окорок, они отличались, разве что более вычурной одеждой. Мантий, как таковых, в толпе видно не было — парижане отличались исключительной практичностью и одевались потеплее, да так, чтобы в случае необходимости, не выделяться в толпе магглов. Нас такой подход вполне устраивал.       Перебираться из маггловского отеля в магическую часть города мы не торопились, вдумчиво исследовав все закоулки Квартала Фей, единогласно приняли решение, что у магглов уютнее и дешевле. Что не мешало нам часами бродить по лавочкам, которыми изобиловал волшебный Париж. Признаться, чаще всего мы наведывались в лавки, торгующие всякой мелочью — хозяева порою и сами не знали, что зарыто в их шкафах. Бизнес этот был наследуемый, и никого абсолютно не смущало, что подержанные артефакты с сомнительным прошлым соседствовали с новыми вещами совершенно легального назначения.       Северус буквально отрыл для себя несколько впечатляющих томов по чарам, я же, следуя традициям семьи Принц, не смогла пройти мимо видавшего вида набора для зельеварения: в таких варятся печально известные мне зелья с относительным рецептом. И у кого-то же поднялась рука продать такое сокровище за бесценок…       В общем, отрывались мы с удовольствием и с толком. Книги, к слову, в местных магазинах были не только на французском. С некоторым удивлением я нашла достаточно объемное собрание сочинений некоего др. Азазелло на русском языке, посвященное благородному искусству иллюзий, которое и приобрела без особых сомнений. Северус, после долгого рытья в залежах мсье Дидро, нашего доброго букиниста, притащил пыльный талмуд девятнадцатого века по анимагии за авторством некоего Остапа Черного «Сказъ об оборотнях истинныхъ, или путешествие к своему внутреннему зверю».       По вечерам мы перебирали наши новые сокровища и делились впечатлениями от дневной прогулки. Мой сын не переставал удивлять меня своей наблюдательностью и несвойственной такому малышу проницательностью. Мсье Дидро был уличен им в тихом пьянстве: не единожды видимый Северусом ранее сизый парижский нос обнаружился и у искомого букиниста. Мсье Де’Бурдье, владелец самой известной рюмочной Квартала Фей, был заподозрен в излишнем увлечении философией экзистенциализма, его размышления о бренности бытия, признаться, достали даже меня. А добродушная и смешливая мадам Полина, хозяйка волшебного цирка, безоговорочно была отнесена к категории престарелых пустых кокеток. В общем, ядовитых и точных комментариев удостаивались все, с кем нам посчастливилось познакомиться в те дни.       За исключением, разумеется, мистера Блэка.       Как-то раз глубокой ночью я снова проснулась от непонятного чувства тревоги. И совершенно не удивилась, обнаружив под потолком уже знакомые мне ветвистые молнии. В комнате бушевала стихия, тапочки мерно покачивались на пока еще небольших волнах. Я шустро соскочила с кровати и вброд отправилась к сыну. Он беспокойно метался по кровати, чуть слышно постанывая во сне. Подхватив его на руки, я отнесла его к себе и там, стараясь не делать резких движений, достала шкатулку с гарнитуром Северуса. Кольцо и браслет заняли свое законное место на тонкой ручке сына и стихия понемногу утихомирилась. Ребенок завозился у меня на руках, длинно выдохнул и засопел дальше. Еще какое-то время я баюкала моего малыша, гладя его по слипшимся от пота волосам, пока, наконец, не уложила его к себе в кровать и не отправилась приводить комнаты в порядок.       В спальне сына потоп был наиболее сильный, скорее всего, соседей снизу залило. Только я об этом подумала, как в дверь постучали. Отрывистый, уверенный стук — так не стучат коридорные, так стучат разозленные мужчины, которым ночью на голову что-то капает, успела подумать я, пока надевала халат.       Я открыла дверь левой рукой, в правой же сжимала волшебную палочку, спрятанную за спиной. На пороге нашего номера обнаружился, как и ожидалось, весьма хмурый мужчина на вид лет сорока. Благо, что не мокрый. Бегло осмотрев меня, он представился на французском:       – Альфард Блэк, мадам, к вашим услугам, ваш сосед. Вы меня заливаете.       В ответ я пристально уставилась, по-другому не скажешь, в его серые глаза, детально изучила высокий рост соседа, черные волнистые с проседью волосы, породистый нос и тонкие аристократичные пальцы. После чего, уже не сомневаясь в своих догадках ответила:       – Прошу прощения, мое имя Эйлин Принц, у моего сына стихийный выброс, только что удалось устранить последствия. Может, зайдете?       Мистер Блэк, к его чести, удержал лицо легко, слегка поклонившись, он проскользнул мимо меня, и, спросив взглядом разрешение заглянуть в спальню, бегло осмотрел все помещения. Палочку он достал из рукава неуловимым движением заправского дуэлянта, пара взмахов — и остатки влаги испарились как не бывало.       – Благодарю за помощь, еще раз извините, у Северуса недавно буквально был сильный выброс, я, право, не ожидала в ближайшее время повторения потопа, — с улыбкой поблагодарила я мужчину по-английски.       Мистер Блэк улыбнулся в ответ сухо, но слова его были более эмоциональны:       – Вот уж не ожидал, что в маггловском отеле моей соседкой будет ведьма из старинного английского рода.       – Мне тоже и в голову не приходило, что представитель семьи Блэк может поселиться среди магглов.       Мы вежливо улыбались друг другу еще с минуту, а потом мистер Блэк засобирался к себе. Раскланявшись, он удалился. А я вернулась к сыну, чтобы обдумать ситуацию как следует.       Чистокровный волшебник, принадлежащий к одному из одиознейших магических родов Британии, славящихся своей нетерпимостью к магглам, останавливается в маггловском отеле. Да, не в самом дешевом и достаточно комфортном, но тем не менее… Вопрос — что он тут забыл? Или точнее, почему не хочет светиться у волшебников?       Хотя, с другой стороны, что я знаю об этом Альфарде, кроме того, что он был бездетный эксцентричный дядюшка Сириуса Блэка, брат Вальпурги Блэк? Вроде бы, он оставил племяннику наследство, и за это его турнули из семьи… Но когда это еще будет. А чем занимается и что из себя представляет, не имею не малейшего представления. А, сholera ciężka (5)! Не было печали, сосед маг мне нафиг не нужен, лишнее внимание нам ни к чему.       На следующее утро мистер Блэк появился за завтраком. Чопорно раскланявшись со мной, он устроился за соседним столиком со свежей прессой (никуда не деться от «Фигаро»!) и чашкой кофе. Северус внимательно осмотрел джентльмена, мою реакцию на него и спросил:       – Мама, а кто этот дядя?       Готова поклясться, у мистера Блэка в этот момент зашевелились уши. Старый прохиндей!       – Сынок, это наш сосед, мистер Блэк, он живет этажом ниже, вчера ночью у нас был потоп, и мистер Блэк любезно помог мне устранить последствия.       Северус понял все мгновенно, расплылся в улыбке и выдал:       – Мама, а он из этих Чертовых Блэков или другой Блэк?       За соседним столиком подавились, я, признаться, тоже.       – Эм… ну да, из них, я полагаю, — улыбку я спрятала в чашке.       Пару месяцев назад, еще в Паучьем тупике, я читала Северусу книжку по истории магической знати. Мне и самой было интересно, что уж говорить о сыне, с упоением слушающем рассказы об интригах слизеринцев при дворе английских королей, повести о славных подвигах грифиндорцев на всех известных ратных полях Европы, жуткие истории о странных и пугающих открытиях пытливых умом рейвенкловцев… Так вот, в этих исторических опусах нет-нет да и попадались одни и те же фамилии. На протяжении столетий, а порой и тысячелетий, несколько волшебных династий оставляли свой след в истории мира. Одной из таких династий и были Блэки. Бретёры, интриганы, безумные ученые, гениальные малефики, воины и алхимики — они отметились везде: и в науке, и в военном деле, и в кулуарах власть имущих. Не были замечены они только в бессмысленном причинении добра и насаждении справедливости, если уместно так обобщить. В общем, дурью Блэки маялись только в свою пользу, в бестолковой благотворительности и благодушии замечены ни разу не были, одинаково, что их мужи, что девицы. За такую жесткую эгоистическую позицию (а по мне, так за чертово везение во всех их мутных делишках) их за глаза и прозвали — Чертовы Блэки.       Чертов Альфард Блэк не спеша допил свой кофе, сложил газету и направился к нашему столику. Северус, засранец мелкий, громким шепотом мне сообщил:       – Мама, кажется, он все слышал!       Мистер Блэк, дойдя до нашего столика, отвесил галантный поклон и осведомился у моего сына:       – Разрешите составить вам компанию? Уж больно скучное выдалось утро, тешу себя надеждой, что найду в вашем лице остроумного собеседника.       Сев быстро зыркнул на меня, не нашел возражения в моем взгляде и милостиво разрешил мистеру Блэку присоединиться к нам. Разговор начался непринужденно, как обычно, с обсуждения погоды, но уже через полчаса Северус и Альфард, как он просил его называть, перешли на обсуждение более интересных вещей: обоим явно не давала покоя сомнительная слава, доставшаяся британским магам во времена Столетней войны.       Альфард терпеливо выслушивал все, что Северус хотел по этому поводу сказать, а потом опровергал известные ребенку факты случаями из своей семейной истории. Признаться, было очень интересно. Я изредка что-то дополняла, но было очевидно, что наши познания базируются только на информации, которую мы почерпнули из книг Принцев, Блэк же, казалось, сам присутствовал на поле брани — такими образными и детальными были его рассказы.       Вот так и вышло, что через несколько дней знакомства мой недоверчивый сын проникся искренней привязанностью к остроумному начитанному мистеру Альфарду Блэку. Тот же, казалось, задался целью произвести как можно более благоприятное впечатление на нас. Со мной он был неизменно галантен, о таком обходительном кавалере можно было только мечтать. С сыном же… с сыном он был, не побоюсь этого сравнения, идеальным отцом. Я не сразу заметила, как тянется к нему ребенок. Но Альфард Блэк был бесконечно терпелив в своих объяснениях, строг, если того требовала ситуация и надежен всегда. Не удивительно, что последующие две недели мы с радостью проводили вместе время в прогулках по Кварталу Фей, либо покупках и посещениях маггловских достопримечательностей. Изначальная моя настороженность никуда не делась, я спрятала все свои подозрения поглубже и старалась лишнего о нас не рассказывать. Впрочем, нужно отдать должное воспитанию мистера Блэка, — он был на диво тактичен и с личными вопросами не приставал.       В канун Рождества Северус затащил нас в лавку сладостей, где мы набрали целую корзину выпечки, шоколада и конфет, как магических, так и обычных. Сын верещал что-то еще про то, что нам обязательно надо накупить макаронов разных цветов, как на выходе из лавки меня кто-то окликнул:       – Эйлин Принц!       Обернувшись, я увидела пожилую даму, лицо которой мне смутно кого-то напоминало. И через миг я поняла кого — меня, более старшую копию меня…       Дама чопорно поджала губы, не торопясь осмотрела меня с головы до пят и выдала:       – Не представишь меня моему внуку?       Мне ничего не оставалось, как кивнуть в ответ и бесстрастно сообщить Северусу:       – Сынок, познакомься с бабушкой Изабеллой, моей… тетушкой.       Ну, а кто еще это мог быть? Малыш не растерялся, — зыркнул хмуро на двоюродную прабабку взглядом голодного вороненка.       – Очень приятно, миссис Принц! А почему я про Вас ничего не знаю?       Пора, чувствую, искать подходящую хворостину для задницы этого четырехлетнего провокатора…       Почтенная дама несколько опешила от такой бестактности, но быстро пришла в себя:       – Полагаю, об этом мы поговорим сегодня за ужином. Жду вас к шести.       После чего повернулась к Альфарду и, тепло улыбнувшись ему, сказала:       – Ты тоже приходи, племянничек. Проводи девочку, она не знает адреса.       Величественно кивнув нам на прощание, Изабелла Принц резво крутанулась на каблуке и исчезла.       А мы с сыном, не сговариваясь, посмотрели на Чертова Блэка: кажется, кое-кто сдал нас с потрохами.