Глава 5. Арти.
14 октября 2015 г. в 01:57
Арти Абрамс, сколько себя помнил, был непоседливым пареньком, любящим пошутить, правда, не осознавая, что мог кого-то этим обидеть, страстно обожающим футбол и свою жизнь. До некоторого времени. Теперь же из этого списка выпал последний пункт. Его существование перестало быть желанным, интересным и радостным. Ведь сразу, что видел проснувшийся парень, повернув голову на кровати, ─ была инвалидная коляска. Он ненавидел её всей душой, ненавидел за это всех вокруг, мать, бывших друзей, которые, будто по молчаливому соглашению, перестали иметь с ним что-то общее, ненавидел ситуацию, благодаря которой так случилось. Абрамс ещё не до конца свыкся с коляской, иногда пытался разрабатывать ноги, но всё равно всё это было тяжело.
Он уже несколько часов лежал без сна, беспомощный, не могущий уснуть, ждущий нового бесполезного дня и маму, которая наверняка плачет ночами. Арти уверен, что она очень переживала ─ это было бы удивительно, если нет, ─ что его и её жизнь кончена. Он никогда не сможет ходить полностью самостоятельно, только недолго, многое делать самому. Уже ничего не будет как раньше. Абрамс и помыслить не мог, что такое случится с ним. У него были большие футбольные планы, уже присмотрел себе колледж со спортивной стипендией, распланировал примерно половину своей жизни. Но это происшествие перечеркнуло всё.
Его годичный, так сказать, отпуск оторвал парня от уровня его класса, он многое пропустил, многих людей потерял. Он был заперт сначала в больнице, потом дома, наперевес с неутешительными диагнозами. Конечно, не в прямом смысле заперт, но юноша именно так это и ощущал ─ запертым в своём теле, чувствующим себя намного меньше, ─ ведь большую часть времени он не мог чувствовать ног ─ одиноким в своей комнате и у себя дома.
Арти был на вершине иерархии МакКинли ─ если это то, чем можно гордиться, ─ он был квотербеком футбольной команды, теперь, как он читал в интернете, им стал Финн, у него не было девушки, но у него была длинная очередь из них. Но его ситуация испортила всё. Абрамс верил, что школа ─ это "школа" для будущей жизни, что, как будет в подростковые годы, так и перенесётся во взрослые. Что ж, из князя в грязь.
Легонько постучав, вошла мама ─ некогда молодая и приветливая, но теперь осунувшаяся и постаревшая женщина. Она застала сына лежащим на спине со сложенными на груди руками и молча подошла к нему, помогая усесться в кресло, чтобы отвезти в ванную. В принципе, он мог бы это сделать и сам, но он решил копить силы, чтобы в школе ему было легче передвигаться. Мама усадила его на бортик ванной, оставляя наедине с собой по его просьбе.
Артур смотрел на свои ноги, некогда бывшие сильными, и его буквально обуревало желание отрезать их насовсем, избавляя себя от них. А может, лучше было бы избавить мир от себя? Он всегда издевался над инвалидами и теми, у кого хоть что-то было не таким, как у всех, упиваясь своим всемогуществом, а тут он сам? Абрамс не готов к этому, не готов всю жизнь прожить вот так, это не для него! Как люди живут с этим? Как они просыпаются утром, делают свои дела, будучи не в силах даже сделать прямо пару шагов? Как они заставляют себя смотреть в зеркало, смиряться с тем, что они обуза для мира?..
Парень, держась одной рукой за ванну, другой помог себе перекинуть ноги внутрь. Он их выпрямил, чтобы иметь возможность с помощью рук полностью опуститься на дно. Сделав это, Арти размял мышцы, так как было тяжело на них опираться. Теперь ему надо было принять душ в этом положении. Или это он уже ванну принимает?
Абрамс, закончив, начал поднимать себя на руках на бортик. Усевшись и подняв голову, он поймал свой взгляд в зеркале, полный злобы, боли, отчаяния и ненависти. Ему вдруг захотелось разбить зеркало, чего он, конечно же, не сделал. И это ждало его всю жизнь?
Арти приехал, уже полностью готовый, на кухню на завтрак. Рядом с тарелкой уже стояло небольшое блюдце, наполненное необходимыми таблетками. Он безразлично на него посмотрел, после чего одним махом опрокинул их в себя, запивая тут же стоящим стаканом воды. Какая забота. Ведь лекарства нельзя запивать ничем другим.
Арти с ненавистью посмотрел на содержимое своей тарелки. Каша, овощи, что-то непонятное. Он ужасно скучал по своим прошлым завтракам, полным вредной еды. Ему даже кофе не давали, так как кофеин вымывает кальций. Таким образом, даже еда перестала быть в радость. Парень старался, действительно старался быть благодарным маме, которая его выходила, которая помогает ему, но если он не мог примириться с собой, о каком принятии остальных идёт речь? Поэтому они перестали общаться, и все их действия происходили почти всегда молча.
За неимением автобусов ─ как в городе, так и в школе ─ с возможностью перевозки инвалидов, провожать и забирать из школы Арти приходилось маме. Она помогала садиться и вставать ему, убирая коляску вместе с костылями либо на заднее сидение, либо в багажник.
Да, он носил с собой костыли. Он пытался иногда ходить на них, несмотря на то что доктор строго-настрого запретил, но Арти просто не мог смириться. Поэтому он таскал их с собой, показывая, что не полностью парализован и что сможет когда-нибудь ходить.
Абрамс просил мать останавливаться как можно дальше от школы, чтобы никто не видел, как она помогает ему вылезать из машины. Это ведь было так жалко. Можно было сразу вешать объявление: "Раньше я бросал детишек в мусорные баки, а теперь я без мамы не могу вылезти из машины!". Абсурд. Он старался быть самостоятельным.
Парень был готов ехать от машины в школу. Его руки почти отточенным движением крутили колёса, пока он не наехал на какую-то бутылку, пропахав на ней метр и испугавшись, что сейчас упадёт и ему никто не поможет. Абрамс сжал ладони на колёсах, стараясь отдышаться, широко распахнув глаза и чувствуя быстро бьющееся сердце. Сейчас он действительно осознал, что такое его будет преследовать всю жизнь ─ мусор на дорогах, лестницы, тротуары и всё такое прочее. И это только верхушка айсберга!
Из задумчивости его вывел голос Сью Сильвестр из громкоговорителя, которые находились и во дворе. Оглядевшись, Арти понял, что остался на улице один, и поехал внутрь с нахмуренным лицом.
Коляска, по его мнению, была неуправляемая: то ехала быстрее, то медленнее, то поворачивала не туда, и это довольно бесило. На пандусе какая-то девушка, что зачем-то решила выйти на улицу, пыталась помочь ему, но он на неё сурово зыркнул и отвернулся, проезжая последние метры с трудом, но сам.
Наконец он въехал через двери в холл. Ученики сновали туда-сюда на своих двоих, не обращая на него внимания, не расступаясь, как раньше. А год назад он только заходил ─ даже не глядя ни на кого! ─ как в коридоре образовывался собственный маленький коридор, через который он с друзьями проходил. А теперь что?
Мимо него прошла и скрылась в директорском кабинете Куинн Фабрей. Точно, её ведь вызвала Сильвестр, видимо, не только ему гадко, ехидно думал Абрамс. Он проехал дальше и заметил идущего на него Хаммела, который подпрыгнул, стоило их взглядам пересечься. Арти рыпнулся в его сторону, понимая, что теперь-то он уже ничего не сможет ему сделать, но старые привычки не пропьёшь. Любитель пенисов обязан его бояться в любой ситуации, неважно, что из-за него он оказался в подобной. Абрамс на полном серьёзе считал его виновником.
Чуть-чуть подняв себе настроение, Арти заехал в нужный себе кабинет и остановился у первой парты ─ теперь его обиталища, так как там для него специально убирали стул. Он всю жизнь сидел за последней, так что настроение снова упало. Парень потянулся назад, за рюкзаком, но вместе с ним цапнул и костыли, и один упал. Чертыхаясь и матеря всё и вся на свете, парень, перегибаясь и чуть не падая, всё же поднял костыль и зацепил на коляске. Ему никто не помог ─ даже только что зашедшие и не одарившие ни словом бывшие друзья-футболисты. Ну что же, что и следовало ожидать.