Тысяча первая наложница

      Каждый вечер стали царю приводить юную деву, а утром запирали её в гареме. Плачут девицы, тоскуют, Коэн всякий раз новую требует, а о них и не вспоминает.       Так прошло много дней, и собралось в гареме тысяча наложниц. И вот пришёл к царю главный евнух Абумад и говорит:       — Не осталось в нашем царстве ни одной юной девы только старые. Может, из гарема к вам кого позвать? А то ваши наложницы от тоски скоро плесенью покроются. Итак, наши доктора денно и нощно их от хандры лечат, с ног уже сбились!       — Не хочу я ни старую, ни бывшую. А чтобы к вечеру мне новая и юная девушка была! — осерчал тут наш царь.       — Так нет никого! Все, у кого дочери были, давно из нашего царство сбежали к царю Рашиду, — ответил на то главный евнух Абумад.       — Я вспомнила! — вскрикнула вдруг Морждана, что за охрану гарема ведала. — Слыхала я давеча, что в горах живёт охотник Алексий Му, и есть у него красавицы сестры. Старшую златокудрую Шахерезадой кличут, а младшую, чей волос красный словно пламя, Мурон.       — Ну что ж! Ведите их! — приказал царь.       — Да только Алексий Му говорит, что отдаст их лишь тому, что победить его сумеет. Вот только свиреп и силён он, все особи мужского пола к его хижине даже подойти бояться, — молвила на то Морджана.       — Так соберите войска побольше и пошлите к нему. Один в поле не воин. Ничего этот Му сделать не сможет! — так приказал Коэн.       А как приказал царь так и сделали. Вот только к вечеру явился лишь одни побитый солдат, и была к нему прикреплена записка:       «Один в поле не воин. Но в горах вполне себе».       Отказался брать старую наложницу Коэн, а пошёл в сад думу думать. А на утро так он решил:       — Соберите-ка войско из евнухов во главе с Морджаной. В нашем царстве нет воина лучше её.       Но к вечеру вернулась одна Морджана и молвила:       — Не вели казнить, но хоть и сильна я, но не победить Му мне. Велел он передать вам, чтобы вы сами к нему пришли, раз уж так его сёстры вам понадобились!       — Ну он сам напросился, — так сказал на это Коэн.       И утром отправился он в горы. Шёл он, шёл и пришёл к хижине, а там уже сидит-поджидает его Му Алексий. Волосы его длинны и словно пламя сияют, а сам он сразу видать, что силач-силачом, одним словом богатырь.       — Ну что ж, раз явился, посмотрим, достоин ли ты моих сестёр, — молвил Му.       А после начал он биться с Коэном не на жизнь, а насмерть. И бились они три часа, три минуты и три секунды, но ни один из них другого одолеть не мог. Но после иссякли силы у Му и повалился он наземь ни жив ни мёртв и подняться уже не смог. После чего Коэн так сказал:       — Выходите, девы, победил я вашего брата, быть вам моими наложницами.       Вышли тут сёстры из хижины, а Шахерезада и говорит:       — Одолел ты нашего брата, и теперь мы твои. Но я старшая, а потому первой мне в наложницы и идти.       — Да мне всё рано кто из вас тысяча первой будет, а кто тысяча второй, — так ответил на это Коэн.       А как ночь наступила, пришла Шахерезада к царю. Стал он её раздевать, а она ему и говорит:       — Подожди мой царь, хочу, чтобы ты мою просьбу исполнил и выслушал то, что я скажу.       — Не до того мне, потом поговорим, — ответил на то ей царь, скидывая с себя одежды.       А как между ними произошло то, что обычно между женщиной и мужчиной ночами происходит, хотел уже Коэн отправить Шахерезаду в гарем, но так она молвила:       — Погоди, мой царь, обещал, что ты со мной поговоришь. Иль решил ты на завтра это отложить?       — Коль слово дал, что сдержу. Говори сейчас, но едва первый петух пропоёт, отправишься ты в мой гарем и останешься там до моей смерти, — ответил ей Коэн, желая от надоедливой наложницы побыстрее избавиться.       — Хорошо, — улыбнулась ему Шахерезада и начала свой рассказ: — Хочу поведать тебе о двух разбойниках, Алибабе и Кассиме.       Хотел уже было Коэн уснуть под сладкую речь наложницы, но как услышал про Кассима, так сразу уши-то и навострил.