Dogs 2.0

      Джерард шумно втянул воздух носом, убираясь в выдвижном ящике тумбочки, которую он делил с остальными. Каждый день он обнаруживал, как его решительность слабеет и исчезает, оставляя его всхлипывать в любой неподходящий момент. С ним всё могло быть хорошо в одну минуту, а в следующую он начинал хныкать, не в состоянии сдерживать эмоции в то время, как часы уносили его последние минуты в доме.       После ещё двух провалившихся визитов незнакомцев его Мастер пожелал купить его, Мастер сказал Джерарду, что аукцион был его последней надеждой. И аукцион должен был быть совсем скоро…       Джерард был навощён, его сделали совершенно безволосым ниже ремня, а Маркус выщипал ему брови. Он чистил, подрезал и полировал свои ногти, пока они не выглядели женственно, после чего волосы его подстригли короче и покрасили. Ему причёска даже частично не понравилась, однако Мастер сказал, что она выглядела хорошо — лучше.       Джерард начал чувствовать себя всё менее и менее собой, отсчитывая дни. Как только его намазали воском, он знал, что осталось меньше недели, и каждый час приносил ещё больше ужаса, чем последующий.       Приведя в порядок одежду в выдвижных ящиках, Джерард направился к кровати и лёг. Он больше не мог заставлять себя делать работу по дому, даже постирать вещи для своего любимого Мастера. Теперь это едва ли имело значение... И дело не в том, что сейчас его должны были продать, а в том, что его не любили... не желали. Он не представлял ценности. И неважно, убирался он или нет. Мастер больше не будет избивать его. Он не мог оставить след на своей дорогой собственности до его продажи...       Также было и с Тренером. Тренер прекратил бить его до разрывов тканей, затем перестал избивать его до синяков, а после уже прекратились и присушивания, а его кожа едва ли выглядела повреждённой. Слегка тусклой, возможно, со старыми отметинами, однако он уже выглядел не таким отталкивающим, чтобы отпугивать покупателей.       Мастер во многом вёл себя так же...Джерарда высекли лишь единожды с тех пор, как его выставили на аукцион: примерно полчаса его били ремнём за резкий ответ и издевательства над Джошуа. Это было жестоко, однако не так плохо, как это происходило обычно, если бы его не продавали.       Внизу входная дверь открылась, а затем закрылась. Джерард слушал, как Маркус и Джошуа приветствуют своего Мастера. Слеза потекла по щеке Джерарда, когда он услышал, как они целуются, и Мастер начал рассказывать о своём дне и каким нервным он выдался.       Мастер и понятия не имел о стрессе. Он ничего не знал о беспокойстве, что находило на Джерарда, пока он лежал в кровати день за днём, думая, что же случится с ним. Ему не приходилось бояться, кто же овладеет им — добрый хозяин или же жестокий человек? Любовник или же мучитель?       Джерард боялся всеми фибрами души, что его продадут в темницу, что он будет приговорён к аду наяву, где единственный контакт, которого удостоится его тело, это боль. Тот самый ад, в котором держал его Тренер месяцами.       Мастер ничего не знал о стрессе...       Джерард прикрыл глаза и перекатился на живот, когда услышал, как Мастер поднимается наверх. Возможно, его снова отругают за то, что он прячется, однако он не мог заставить себя спуститься. Он не хотел приветствовать своего Мастера, он был зол на Него... Он причинил ему боль.       —Джерард... Подойди сюда. Сейчас, — позвал его Мастер, стоя наверху лестницы. Джерард склонил голову, но не подчинился. Раньше он был хорошим питомцем, хорошей шлюхой. Теперь он не видел смысла. Удары будут не такими жёсткими. — Джерард, сейчас же!       Вздохнув, Джерард свесился с матраса и медленно вышел в коридор, скрещивая руки на груди в защитной позе и опустив голову.       — Я не должен звать тебя дважды, — резко сказал Мастер. — Посмотри на меня!       Джерард приподнял подбородок лишь настолько, чтобы можно было взглянуть в глаза своему Мастеру, однако вновь отвёл взгляд, когда увидел, насколько зол был его Хозяин.       — С меня достаточно, — прошипел Мастер. У Джерарда едва ли оставалось время моргнуть, прежде чем удар пришёлся ему в щёку.       — Разве я не был милосердным?.. Разве не был добр по отношению к тебе, Джерард?       — Д-да, Мастер, — прошептал Джерард, сжимая саднящую щёку.       — И вот чем ты мне отплатил? Решил прятаться от меня? Ведёшь себя как испорченный ребёнок?!       — Я прошу прощения, Мастер, — воскликнул Джерард. Он слышал, как на подступах к ступеням Джошуа хихикал над ним. Он сердито взглянул в сторону лестницы, лишь чтобы Мастер снова ударил его и схватил за подбородок, заставляя смотреть в глаза.       — Смотри на меня, когда я говорю с тобой!       — Н-но, Мастер, он насмехается надо мной! — Джерард всхлипнул и вновь взглянул в сторону лестницы, тем самым заработав очередной удар в лицо, от которого он осел на землю и заплакал сильнее.       — Мне насрать! Когда я говорю с тобой, ты слушаешь меня! Мне всё равно, чем занимается Джошуа!       — Мастер, — заныл Джерард, одной рукой потирая щёку, а другой вытирая нос.       — Поднимайся. Маркус приготовил ужин, и это последнее, что ты съешь перед завтрашней ночью. Если твой новый Мастер не захочет кормить тебя чем-либо ещё, помимо своей спермы.       — М-мастер! — заикнулся Джерард; его глаза расширились от шока в то время, как он взобрался на ноги и пошёл в сторону лестницы.       Завтрашней ночью? Он ехал на аукцион завтрашней ночью?       — Н-нет, Мастер! Пожалуйста, Мастер!.. Я-я н-не хочу идти! — Джерард попытался уцепиться за своего Мастера, однако тот всего-навсего вернул его к лестнице. — Я люблю тебя, Мастер! Я-я всё ещё хорош, Мастер. Я-я б-буду ждать Вашего возвращения у двери дома. Пожалуйста! — Однако все его мольбы были зря. Его Мастер подтолкнул его сильнее, пока Джерард не начал спускаться, съёживаясь каждый раз, когда получал подзатыльник от Мастера.       Внизу Джошуа не терял самообладания, улыбаясь своей жестокой ухмылкой.       — Иди садись, как я и сказал тебе, — всё, что сказал ему Мастер, сжав плечо мальчишки, когда проходил мимо него. Джошуа в последний раз одарил Джерарда жестокой ухмылкой, а затем поторопился к столу и сел с правой стороны от места Мастера...       Это всегда было местом Джерарда. ( ) ( ) ( )       Фрэнк не мог не выглядывать гордо из окна, с вожделением смотря на свою новую машину. Это был подержанный автомобиль, однако он был новым для него, и он обожал его, несмотря на те шесть лет, которые машина уже провела на дороге. Он заключил неплохую сделку, учитывая, что бывший хозяин хотел сбыть её, чтобы разобраться с разделом имущества, и Фрэнк был более чем счастлив отстегнуть за неё пять штук баксов.       Когда он выиграл в лотерею, ему предоставили два варианта развития событий: получать месячные выплаты по несколько сотен долларов на протяжении следующих трёх лет или же забрать всю сумму за вычетом крупных налогов и штрафов. Он разделался почти что с одиннадцатью тысячами из пятнадцати, чего было вполне достаточно, чтобы купить машину, гитару для себя и ещё одну для Рэя с надеждой, что им выдастся случай вскоре попрактиковаться вместе.       Для Свит Пи он начал покупать более дорогую еду и приобрёл для неё новую кроватку, которая, кажется, очень ей нравилась. Поначалу он был разочарован в себе из-за того, как быстро уходят деньги, однако затем он напомнил сам себе, как много времени прошло с тех пор, как у него было достаточно денег, чтобы быть легкомысленным. Ему была необходима машина, чтобы добираться на работу без дождя и снега, когда наступит сезон, и он хотел новую гитару с тех пор, как покинул отчий дом.       Он заслуживал этого.       Он заслуживал немного пожить.       После покупки машины и гитар у него осталось чуть более пяти тысяч, и их он отложил на будущее. Возможно, поездка в город завтра вечером была бы неплохой идеей, учитывая, что он просил выходной. Несколько лет у него не было выходного в субботу, и он был счастлив выйти в свет днём, а не только ночью.       Он мог поехать в город и купить себе новую одежду — достойную одежду вместо лохмотьев из сэконд-хэндов. Фрэнк был настолько взволнован, что едва ли мог этого дождаться.       Он оторвался от окна и пересадил Свит Пи с её подушечки на пол.       — Время идти спать, малышка, — сказал он и поцеловал её в макушку в то время, как нёс её в спальню и опустил её на матрац.       Конечно же, если ему нужно в город, ему придётся оставить на ночь свою малышку с Рэем. Он хорошо позаботится о ней, однако Фрэнк всегда боялся, что она будет волноваться за него или скучать по нему, думая, что он оставил её, как все предыдущие хозяева. Рэй говорил ему, что его страхи были смешны, однако Свит Пи была для Фрэнка всем. Он не хотел разрушить её доверие.       Однако одна ночь не могла принести боль... верно?       — Ты же не будешь злиться на меня, если я поеду за новой одеждой, верно, Малышка? — спросил Фрэнк, гладя на Свит Пи в то время, как она крутилась на матрасе, пытаясь устроиться поудобнее. — Верно, Малышка? — снова спросил Фрэнк, будто маленькая собачка действительно могла ответить.       Она остановилась и уставилась на него своими большими глупыми глазами; язык торчал у неё из уголка рта. Она глубоко со свистом зевнула, а затем, фыркнув, упала на матрац.       — Тебе же всё равно, пока я не приду домой, да? — спросил Фрэнк, улыбнувшись, когда выключил свет, и поторопился свернуться под простынями.       Свит Пи вздохнула и очень быстро начала сопеть; этот звук убаюкал и Фрэнка. ( ) ( ) ( )       Джерард сидел на полу в стенном шкафу своего Мастера, впустую пытаясь спрятаться от мужчины, который звал его снизу по имени.       Его вычистили и отскрабировали, и внутри, и снаружи, его волосы были модно уложены, и Мастер заставил его нанести свой макияж «для большой распродажи». Он был водостойкий, однако это не помешало ему пустить полосы и побледнеть, когда Джерард рыдал, уткнувшись в колени.       — Джерард, спускайся сюда!       Он ещё сильнее вжался в стенку позади себя, больше не боясь ударов в лицо или порки ремнём. Теперь он боялся, что из-за неподчинения его продадут в темницу. Или как предмет реквизита для порнофильма.       Поначалу перспектива быть купленным ради того, чтобы его убили, звучала как благословение. Затем Мастер начал говорить о том, какой затянутой и ужасной была бы смерть. Он начал упоминать, что хотел бы копию видео, если это станет судьбой Джерарда...       Джерард был в ужасе.       Он не мог этого сделать.       Джерард вскрикнул, когда дверь спальни открылась, зная, что вот-вот его обнаружат. Здесь не было места прятаться.       — Джерард... У нас нет на это времени. Выползай отсюда.       Он всё ещё сидел, съёжившись на полу, и слишком боялся подняться и позволить себе оказаться в руках Мастера. Когда дверь стенного шкафа скрипнула, Джерард принял защитную позу, прикрыв руками голову, боясь, что его дёрнут за волосы или ударят в лицо.       — Ну же, Джерард. Поднимайся.       — М-Мастер, я...       — Поднимайся. Сейчас же.       — Мастер, пожалуйста...       Его Мастер тяжело вздохнул и взбесился, схватив Джерарда за руку, которой он прикрывал голову, и воспользовался ей, чтобы поднять своего питомца на ноги.       — Пошли, Джерард. Нет смысла пытаться от меня прятаться.       Хозяин вытянул его из шкафа и выключил свет, протащив его по тёмной комнате, а затем и вниз по лестнице.       — Надевай ботинки, — сказал Мастер, подталкивая его к гостиной, где около дивана они и лежали.       — Могу я забрать один из своих скетчбуков? — вскрикнул Джерард, трясущимися руками надевая свои ботинки. Было сложно подчиняться своему Мастеру, особенно когда он знал, к чему всё это вело, однако инстинкт слушаться и выполнять то, что ему сказали, так сильно въелся в его разум, что неподчинение представлялось невозможным.       — Нет! Я говорил тебе сотню раз. Всё, что ты возьмёшь с собой, твой новый мастер сожжёт. А теперь прекрати вести себя как испорченный ребёнок. Завязывай ботинки. Нам нужно идти.       Джерард всхлипнул и завязал ботинки дрожащими руками.       — Мастер, мне холодно, — всхлипнул он, отчаянно желая заполучить хоть немного снисхождения и комфорта. Он знал, что не мог изменить решение Мастера, однако он ничего не мог с собой поделать. Он умел лишь умолять. Если его слова звучали достаточно искренне — если он достаточно плакал — возможно, лишь возможно, Мастер проявил бы благословение.       Каждую ночь... каждую ночь Джерард вспоминал, как его привязывали к тому столу. Он помнил, как было холодно и страшно, помнил, как его насиловали. Он помнил, как Маркус помог ему подняться наверх и лечь в ванную, ванную Мастера. Он наблюдал, как вода там становилась красной... наблюдал, как Маркус покрывает красную воду мыльными пузырями. Розовыми мыльными пузырями. Затем Мастер пришёл наверх, и Джерард видел его мучения: достать пистолет и закончить всё это или нет.       Ох, как бы он хотел, чтобы Мастер завершил это. Смерть была куда лучше, чем всё это. ( ) ( ) ( )       Фрэнк припарковался под фонарём напротив продуктового магазина, который скоро закрывался. Шёл одиннадцатый час, однако он не был готов к долгой дороге обратно в Джерси. Он вышел, чтобы перекусить, и теперь ему хотелось выпить. Как бы то ни было, когда тебе девятнадцать и ты размером с рождественского эльфа, это не так уж и просто.       Конечно же, он мог поехать домой и попить пива, которое стояло у него в холодильнике, однако это не дало бы того ощущения — ощущения, что ты молод и находишься в Большом Яблоке [1]. Он хотел немного пожить. Он хотел исследовать. Шоппинга не было достаточно, несмотря на то, что он выгодно прикупил пару вещей в маленьких магазинчиках. Он желал сделать всё, что мог, — испытать на себе то, чего не испытывал ранее.       Его мать ненавидела, когда он ездил в город, и Фрэнк гордился тем, что теперь выбрался сюда и вырвался из её сокрушительной хватки. Её не было здесь, чтобы предупреждать его о том, насколько опасным был каждый поворот на дороге. Её не было здесь, чтобы отругать его за то, что он потратил две сотни баксов на одежду, когда он мог с лёгкостью потратить две тысячи.       Теперь он мог потратить деньги на выпивку — возможно, даже купить напитки всему бару, чтобы завести пару дешёвых друзей на ночь. Ему лишь нужно было выбрать нужное место. Какое-то тёмное место. Место вне радаров.       Однако не слишком тёмное. Он не хотел быть убитым до восхода солнца. Он хотел быть навеселе и прожигать жизнь в последнюю ночь в городе перед тем, как вернуться домой, отоспаться и пойти на работу мыть тарелки.       Пройдя шесть кварталов, Фрэнк заметил свою цель. По левой стороне находился маленький бар — последнее здание до того, как квартиры и магазинчики уступали дорогу индустриальной собственности и тому, что выглядело как склады. Рядом с ним находилась парковка, полная машин, , однако окна были тёмными, чтобы обезопасить гостей от любопытных взглядов.       Перейдя тёмную улицу, Фрэнк почувствовал сосущее ощущение под ложечкой, подходя ближе к зданию. Над дверью значилась табличка «Дом Кауфена» — иностранное имя, хотя и не такое необычное для Нью-Йорка, — и все машины на парковке сверкали. Идеально чистые.       Незапятнанные.       Фрэнк уже намеревался развернуться и пойти обратно тем же путём, что он пришёл, вопреки неоновой вывеске «Открыто» в чёрном окне, но потом открылась передняя дверь, и вышел здоровый мужчина.       Он не подходил к элегантным машинам.       — Ты здесь, чтобы покупать? — отозвался мужчина, оглядывая Фрэнка с того места, где он стоял, — в тени, на передних ступенях бара.       Фрэнк уже почти убедил себя просто бежать прочь, однако страх охватил его, и он не мог двигаться. Он застыл, стоя около тротуара, пялясь на огромного вышибалу.       — Ради чего ещё мне тут быть? — спросил Фрэнк, пытаясь навеять на себя крутость, которую заложил в нём Джерси. Если он войдёт внутрь и купит выпивку или наркотики, тогда не будет смысла стрелять в него или избивать до полусмерти и оставлять посреди улицы как предупреждение остальным прихожанам.       — Не видел тебя здесь раньше, — сказал мужчина, когда Фрэнк заставил себя ступить ближе.       — Это потому что я не отсюда, — ответил Фрэнк, облизывая губы и пытаясь скорчить суровое лицо.       — Плата за вход пятьдесят баксов, — сказал мужчина, выставляя руку, когда Фрэнк подвинулся ближе.       — Звучит честно, — сказал Фрэнк, даже несмотря на то, что плата была абсурдной. Пятьдесят баксов, только чтобы войти? Однако если пятьдесят баксов нужно было, чтобы сохранить ему жизнь, тогда он заплатит их. Конечно же, заплатит.       Мужчина взял пятидесятидолларовую купюру из рук Фрэнка, а затем сделал шаг назад в Дом Кауфена.       Гробы [2], подумал Фрэнк, ступая в темноту. Название звучало как «гробы». Дверь вела в стену, с одной стороны была дверь, а с другой — узкий коридор. На стену падал свет из-за изгиба коридора, мерцающий, словно свет от свечи, и Фрэнк слышал доносящиеся разговоры и сиплый смех.       По крайней мере, в этих стенах кипела хоть какая-то жизнь, а не проводился какой-то молчаливый безэмоциональный ужин мафиози.       — Ты раньше когда-нибудь здесь покупал? — спросил мужчина, изучая непонимающее выражение лица Фрэнка.       — Я сказал тебе, я не отсюда, — резко ответил Фрэнк. И сразу же пожалел о своём тоне. Громила громко захлопнул за ним дверь.       — Хочу посмотреть на твоё высокомерие, мужик. Продавцы... им это не нравится, — сказал он, оглядывая Фрэнка с огромным подозрением и неприязнью.       — Что ж, буду иметь в виду, — произнёс Фрэнк до того, как громкий, пронзительный крик эхом пронёсся по узкому коридору. Фрэнк быстро развернулся в направлении, откуда исходил крик.       — У них ещё несколько часов продаж, если ты здесь для этого, — сказал мужчина, безразличный к пронзительным крикам ужаса, которые последовали после. — Через полчаса переключатся к торгам собственностью. Этого ты ищешь?.. Ты не выглядишь как обычный покупатель.       — Что? Потому что я не подъехал на Бентли? — спросил Фрэнк, бросая на ветер марку первой попавшейся на ум роскошной машины, вновь стоя лицом к лицу к мужчине. — Стоянка полная, чувак. И я не буду парковаться на улице.       — Я вот что тебе скажу: делаешь покупку, а я охраняю её для тебя, пока ты подгонишь машину.       — Что ж, спасибо, — сказал Фрэнк, не теряя бдительности, пока мужчина вёл его по коридору к дрожащему свету и истошным воплям.       Тут же Фрэнк понял. Они не продавали выпивку или допинг — они продавали секс. Проституток и рабов. Никакому обыкновенному человеку — по крайней мере, человеку, который бы выглядел как он, — не понадобилось бы зайти в подобное логово, чтобы купить компанию на ночь, однако он знал, что не сможет позволить нечто большее.       Когда они завернули за угол узкого коридора, Фрэнку представилось ограниченное пространство — слишком много мужчин набились в одну комнату, их между собой разделяло лишь небольшое пространство. Некоторые сидели за столами, развалившись в креслах и покуривая сигары; одеты они были в костюмы, словно воры в законе. Что резко контрастировало с Фрэнком, который был одет в поношенные чёрные джинсы с потёртостями и серо-зелёную парку на пару размеров больше.       В здании, которое ранее, должно быть, служило каким-то театром или музыкальной площадкой, впереди находилась сцена, где стоял мужчина, держа за руку плачущего, кричащего мальчика.       Ребёнка.       Мужчины в толпе смеялись и переглядывались друг с другом, изредка один из них выкрикивал число — предложение цены.       Они продавали его на условиях почасовой оплаты — более чем за сотню долларов в час. Фрэнк наблюдал сзади, пытаясь скрыть выражение отвращения от громилы, который стоял рядом с ним и наблюдал за всем с ухмылкой.       Трём мужчинам был продан шанс изнасиловать ребёнка этой ночью. Один за другим.       Фрэнку пришлось напустить на себя выражение безэмоционального безразличия, когда мальчишку отвели прочь, и уже другой занял сцену заместо него. __________________________ [1] Большое яблоко — самое известное прозвище Нью-Йорка. Возникло в 1920-х годах. [2] Гробы по-английски “coffins”. Kaufen Haus и Coffins звучат слегка похоже.