Dogs 2.0

      Фрэнка едва ли не стошнило от духа пота и грязи, что наполнял заднюю комнату, куда его отвели после совершённой покупки. Повсюду в открытом пространстве находились люди: половина из них смеялась, а другая плакала. По углам покупатели насиловали рабов — рабы, скрученные в клубок и трясущиеся, некоторые из них обнимали друг друга в поисках утешения, а громилы-охранники расхаживали вокруг, чтобы запугать их всех.       — Сейчас уже почти всё расчистили, — послышалось от здоровяка, который безжалостно толкнул плачущего раба прочь с их дороги. Бедное создание упало на пол и начало кричать, и хотя Фрэнк хотел остановиться и помочь ему, он знал, что одно неверное движение, и он окажется с пулей в голове. Он не будет в безопасности до тех пор, пока не передаст деньги. Он не будет в безопасности, пока черноволосый раб не будет с ним. — Ты купил у Леса, верно?       — Лес? — сказал Фрэнк, имя абсолютно ни о чём ему не говорило. Он не помнил, чтобы кто-то из продавцов представлялся, и только некоторые удосуживались дать имя своему товару.       — Значит, ты не отсюда, — ответил громила, качая головой. Он не был похож на того мужчину, который пустил Фрэнка в заведение, и казался незаинтересованным во Фрэнке. — Все знают Леса.       — Он определённо... другой, — сказал Фрэнк, пытаясь завязать разговор, чтобы отвлечься от ужасов, происходящих вокруг. Повсюду были лужи крови и брызги на стенах — лишь малейшие указания ужасающих событий, случившихся с рабами, которых уже купили и забрали.       — Я был удивлён, что он продал его тебе вместо Монти. Но это имеет смысл, — сказал громила, показывая пальцем, когда Лес и его черноволосый раб появились в поле зрения.       — Не для меня, — пробормотал Фрэнк.       — Это потому что ты не знаешь Леса. Этот из его личной коллекции. Это значит, что какое-то время он им владел, и он ему нравится. А Монти, он владеет подземной тюрьмой. Любого раба, которого он покупает, он убивает в течение года.       — Парень до этого сказал мне, что здесь нельзя покупать для заточения, — сказал Фрэнк; тревога накатывала с каждым шагом, ведущим к двум фигурам, которые были за дверью.       — Ты не можешь, но Монти может всё, что ему вздумается. Знаешь, сколько этот парень зарабатывает в день? Достаточно, чтобы купить всё, что ты здесь видел и ещё немного. Для чего ты используешь его?       — Видео, — сказал Фрэнк, искоса глядя на громилу, убеждаясь, что он не намеревается достать пистолет. У него существовал глубоко сидящий страх, что они видели его насквозь, что всё это было уловкой, чтобы отделить его от толпы и убить его там, где всем, кто это увидит, будет всё равно.       — Ох... Лесу это не понравится.       — С хера ли ему не всё равно? — сказал Фрэнк, звучно сглатывая. Должно быть, они подошли слишком близко к продавцу с рабом, потому что амбал не ответил ему, а просто пожал руку Лесу, как только оказался перед ним.       — Неплохое шоу ты устроил, Лес, — сказал громила. — Привёл твоего покупателя.       Мужчина оглядел Фрэнка с холодным выражением лица. Фрэнк был одет в повседневную одежду: свою камуфляжную куртку, которая заставляла его выглядеть меньше и покорнее. Всё это не было похоже ни на Леса, ни на остальных мужчин в этом месте.       — Где мои деньги? Ты задолжал мне пять косых.       — Они здесь, — сказал Фрэнк, залезая в карман и доставая кошелёк. Он был так благодарен своей собственной глупости прямо сейчас. Какой дурак возьмёт с собой столько наличности куда-либо? Лишь в поисках шанса почувствовать себя удовлетворённым, ощутить себя важной птицей, Фрэнк был таким глупеньким. Если бы его обокрали, он бы ненавидел себя, однако сейчас это ребячество спасло ему жизнь.       И не только его...       На Леса облокачивался черноволосый раб; по его лицу текли слёзы, смывая его макияж, его рот слегка приоткрылся, когда он тихо всхлипнул. Он глядел на Фрэнка. Глаза парня были настолько мрачными и полными ненависти. Он ненавидел Фрэнка за то, что тот забирает его от хозяина.       Фрэнк задержал свой взгляд, прежде чем открыть кошелёк и достать аккуратно сложенные купюры. Он положил металлическую скрепку обратно и начал отсчитывать сотни и пятидесятки. К концу в его кошельке осталось лишь сорок долларов, и его удивило, что мужчина не потребовал и эту наличность тоже.       Сорок долларов плюс ещё сто на его счету — всё, что у Фрэнка имелось на данный момент.       Как только деньги перешли из рук в руки, манера поведения Леса изменилась, и он даже выдавил улыбку. Как бы то ни было, его раб начал рыдать навзрыд и отчаянно цепляться за мужчину.       — П-пожалуйста, Мастер! Пожалуйста! Н-не делайте этого. Вам не нужно этого делать! — вскрикнуло оно, зарываясь в шею Леса и целуя его подбородок в поисках сочувствия — любви. Его голос был настолько хриплым и грубым, что аж звучал больно. Будто ему было неприятно умолять, и всё же он продолжал пытаться.       Лес посмотрел на Фрэнка и закатил глаза, всё ещё улыбаясь, когда отодвинул раба на шаг назад. Однако это не помогло сохранить между ними дистанцию. Как только он опустил руку, черноволосый раб вновь повис на нём.       — Он не тренирован лучшим образом, — сказал Лес, поглаживая раба по спине. — Он легко ревнует. У тебя нет других, верно?.. Рабов, шлюх, кого угодно.       — Нет, — сказал Фрэнк, на секунду жалея создание ещё больше.       — Видишь? Разве это не звучит отлично, малыш? Никто не будет тебя запугивать.       — Нет! — выкрикнул всё ещё безымянный раб, слегка вскрикнув, когда Лес вновь спихнул его со своей груди.       — Прекрати орать, — скомандовал его Мастер — его бывший мастер.       — Пожалуйста... Я не причиню боль Джошуа. Не причиню. Пожалуйста, позвольте мне вернуться домой. Пожалуйста, Мастер. П-пожалуйста! — его слова превратились в пронзительный крик, и в тот же момент Лес ударил его по губам.       Фрэнк ничего не мог поделать с выражением ужаса на своём лице, не привыкший видеть жестокость так близко. Его родители ссорились, когда он был ребёнком, однако никогда не поднимали руку друг на друга. Тогда он боялся, что это выдаст его, что продавец сможет определить, что он был не отсюда, что он не был достаточно жёстким, чтобы быть чьим-либо мастером.       — Прости. Я знаю, что он больше не моя собственность, но он просто взбесил меня, — откликнулся Лес, выглядел он слегка пристыженным, когда подтолкнул раба в плечо — подтолкнул его к Фрэнку. — Иди. Иди к нему, или найдётся другой.       — Мастер…       — Иди! — прогремел мужчина, его выражение стало настолько свирепым, что даже Фрэнк попятился. Тогда раб послушался и поторопился подойти к Фрэнку, после чего спрятался за него, когда тот попытался коснуться его руки, попытался успокоить его.       — Есть ещё что-то, что мне нужно знать? — спросил Фрэнк, надеясь выяснить имя раба.       — Ага… где Аллен с бумагами? — спросил Лес, глядя на громилу, который следил за рабом, чтобы тот не сбежал.       — Он на походе. Но, Лес, я должен тебе сказать кое-что: этот парень планирует использовать его для порно, — отозвался охранник, указывая на Фрэнка. Тот не мог уяснить, как это касалось громилы или бывшего хозяина — то, как он собирается «использовать» своего раба. Кажется, здесь никто не заботился о благосостоянии братьев наших меньших.       И тем не менее глаз у продавца задёргался, и он вновь оглядел Фрэнка, казалось бы, присматриваясь к нему.       — И какое порно? — спросил он; его голос стал грубым, будто бы он говорил с одним из своих рабов.       Фрэнк не мог этого позволить, даже если он боялся этого мужчину до усрачки. Продавцы и охранники преподносили себя с превосходством. Никто не говорил с ними пренебрежительно. Они покупали людей, чтобы пытать и мучить. Они были сильными, их стоило бояться. Чтобы казаться одним из них, Фрэнк должен был заслужить уважение.       — Мужик, у тебя какие-то проблемы? — рявкнул Фрэнк, взглянув на него максимально яростным взглядом.       — Я задал тебе вопрос, — сказал мужчина, подходя ближе. Фрэнк не сдавал позиций, однако раб позади него, спотыкаясь, попятился, привлекая внимание охранника, который шлёпнул его и толкнул в спину Фрэнка, предупреждая его о том, что не стоит бежать.       — Какое тебе чёртово дело? — спросил Фрэнк, его дыхание стало чуть более тяжёлым и дрожащим.       — Я не хочу продавать своего питомца кому-то, кто просто угробит его.       — Угробит?! Я сделаю его звездой! Посмотри на его личико — он чертовски прекрасен. Парни полюбят его!       — О скольких парнях идёт речь? Он из моей личной коллекции! Я не продаю своих питомцев карликовым уродам, которые делят его с полдюжины незнакомцев каждую ночь.       — Полдюжины… Попридержи коней! Я покупаю его для себя! Я единственный буду с ним спать. Мои друзья снимают, но я выбираю сцены и своего партнёра. И я хочу, чтобы… — и снова охранник толкнул раба в спину, едва ли не вырубив его, — это был он. Ты закончил?! — рявкнул Фрэнк, разворачиваясь, бросая грозный взгляд на громилу, который всё ещё отчитывал раба, пока тот не упал на пол в истерике, цепляясь за штанину Фрэнка. — Чёрт возьми! Я хотел довезти его до студии, не накачивая наркотиками, ты отвалишь? Он уже упал, ты доволен?!       — Не лезь к нему, Чак, — сказал Лес громиле, который вскинул руки в воздух и отошёл, будто бы у него была причина расстраиваться из-за того, что его отозвали от перепалки.       — Господь Иисус, — прошипел Фрэнк, грозно глядя на Леса перед тем, как упереться глазами в пол. Раб отцепился от его штанины предположительно в то время, когда заметил, что делал это, и вместо этого закрыл лицо руками. — Просто задай мне вопрос, если ты хочешь что-то знать. Я тоже заслуживаю уважения в этом месте, — сказал Фрэнк, вновь глядя на продавца.       — Хорошо. Я просто знаю своего питомца, и он не выдерживает слишком много стимуляции.       — Что это должно значить?       — Он отключается, — сказал Лес. — Ты пугаешь его, он теряет сознание. Ты причиняешь слишком много боли, он падает в обморок. Вот почему я не продам его в пещеры. Он продержится там от силы минут десять, после чего он потеряет сознание, и они угробят его.       — Я не делаю жёсткое порно, — сказал Фрэнк. — Тебе не стоит волноваться. О нём позаботятся.       — Хорошо. Это очень хорошо, потому что мой Малыш… он не худшее моё вложение. Он заслуживает хорошего места, даже несмотря на то, что он не умеет себя контролировать, — Лес перевёл взгляд на пол, где сидела его бывшая собственность, рыдая и раскачиваясь вперёд-назад.       — Почему ты продаёшь его? — спросил Фрэнк, заглядывая за его плечо. Кто-то должен был прийти с бумагами, однако Фрэнк не знал, что это повлечёт за собой, или же это было какое-то кодовое слово для чего-то ещё. Он не видел никого впереди — лишь очередной раб, которого вытаскивали на сцену, чтобы продать.       — У него появились замашки с тех пор, как я привёл новую шлюху в дом. Дело в этом и в том, что мужчина, с которым я его оставил, разрушил его.       — Разрушил? — спросил Фрэнк. Лес выглядел в тот момент полным раскаяния — его эмоции менялись так резко, что Фрэнк не мог за ними поспеть или хотя бы понять.       — Что ж, не разрушил — разрушил для меня. Я не делюсь своими питомцами. Мне некомфортно, если кто-то ещё пользуется ими. Бывший мой друг заприметил, что мои питомцы недвусмысленно заинтересовались им. Он запер его в подвале на неделю и насиловал орально — вот почему у него проблемы с голосом и челюстью. Словом, кто-то ещё воспользовался моей собственностью, а я не люблю делиться. Я позволил нескольким предполагаемым покупателям поиметь его, ничего серьёзного. Я заставил их надеть презервативы, — быстро добавил он. — Он чист… Бумаги это докажут.       — Хорошо, — сказал Фрэнк, опуская взгляд на раба, который продолжал раскачиваться взад-вперёд, нашёптывая что-то себе под нос. — Что ещё мне стоит знать? Очевидно, он травмирован, было бы неплохо знать, чего стоит избегать, чтобы не вывести его из себя.       — Для начала не клади ничего ему в рот… А вот и Аллен.       Мужчина подошёл к ним с огромным бумажным конвертом в руках. Он вручил его Фрэнку, а затем пожал руку Лесу.       — Извините, что заставил вас ждать. Кто-то попытался продать то, что не было зарегистрировано. Теперь наверху полный хаос, — сказал мужчина перед тем, как повернуться к Фрэнку. — Здесь всё: поддельные удостоверения личности, карта пенсионного обеспечения — всё, что может понадобиться.       Мужчина поспешно ушёл, оставляя Фрэнка с документами, до того, как тот смог ему что-либо ответить.       — Ещё там его отчёт. Его тренер был одним из лучших в индустрии, так что он знает, как себя вести, даже если истерит, как сейчас. Он знает, что не нужно выходить на улицу, отвечать на телефон — все основы. Я не буду волноваться, что он сбежит, если ты будешь хорошо с ним обращаться. Он действительно очень преданный. Он хороший питомец… только ревнивый, — Лес сдвинулся с мёртвой точки, отчего Фрэнк подумал, что он уходит, наконец дав ему возможность сбежать из этого здания, однако вместо этого он остановился позади Фрэнка и рывком поднял раба на ноги.       Он стряхнул грязь и пыль с колен черноволосого раба, воспользовавшись заботливым жестом как предлогом, чтобы в последний раз больно ударить его по заднице. Раб взвизгнул и упал на Фрэнка, едва не опрокинув его.       — Дверь выходит на стоянку, — сказал Лес, указывая на выход рядом с Фрэнком.       — М-мастер…       — Ты заткнёшься прямо сейчас, — сказал мужчина, грозно глядя на раба.       — Я… Я люблю Вас, Мастер, — раб попытался дотянуться до Леса, однако Фрэнк сразу мог сказать, что если он дотронется до него, то тот точно его ударит. Фрэнк быстро схватил раба за руку и оттянул его на шаг, не в силах больше видеть, как его бьют.       — Ну же. Пойдём домой, — сказал Фрэнк, пытаясь говорить осторожно, будто уговаривал Свит Пи остаться в ванной.       — Удачи, сладкий, — сказал Лес, помахав на прощание по пути обратно.       — Люблю Вас, — захныкал раб. — Вернитесь… Мастер, вернитесь… — он всхлипнул и повесил голову, как только его ненаглядный Хозяин исчез из поля зрения; нежные прикосновения Фрэнка не приносили успокоения.       — Ну же. Давай выбираться отсюда, — сказал Фрэнк, подмышкой держа бумажный конверт, и открыл заднюю дверь. Как только он приоткрыл её, заорала сигнализация, и все охранники в комнате повернулись в его направлении. Один кивнул ему и начал приближаться к ним.       — Я закрою дверь, — сказал он. — Осторожней за рулём, — добавил он, будто бы он провожал старого друга из своей квартиры.       Однако это имело смысл. Теперь он был членом их клуба — покупателем. Участником их преступлений. ( ) ( ) ( )       Воздух на улице был куда прохладнее, а атмосфера настолько мрачной, что Джерард ничего не мог поделать и дрожал. Его горло саднило, шея болела, а ноги покалывало оттого, что он стоял и его повсюду таскали. Мужчина, который купил его, казался добрым, однако Джерард знал, что это никогда не длится долго.       Он уже скучал по своему настоящему Мастеру, но знал, что плач лишь будет действовать на нервы его новому Мастеру, как и охранникам. Он не хотел быть осквернённым таким образом снова — он не желал, чтобы пальцы нового Мастера наполнили его прямо здесь, на улице, где он был обнажён и где ему было холодно. Так холодно.       Он не поднимал головы, следуя за своим Мастером; одна рука всё ещё находилась в хватке мужчины ниже ростом. Машина, в которую его посадили, была маленькой и со ржавчиной — совсем непохожая на идеальные спортивные автомобили его истинного Мастера.       Джерард сидел на заднем сиденье и плакал, поле чего лёг, когда его новый Мастер завёл мотор и поехал. Он знал, что в считанные секунды его укачает так же, как и по пути на аукцион с его Мастером. Только вот его желудок был слишком пуст, чтобы облегчиться, и всё, что он мог делать, так это рыгать, пока его новый Хозяин стремительно мчался по извилистым городским дорогам.       — Эй? Тобой всё в порядке? Тебя тошнит? — спросил мужчина, уставившись на Джерарда на заднем сиденье, который мог только пялиться на него и рыдать.       Страх обуял его и лишил дара речи: осознание того, что вскоре он попадёт домой к его новому Мастеру, будет подвергнут новым пыткам и незнакомым игрушкам, превращало его в дрожащий клубок из соплей. Он сказал, что делает видео, что Джерард будет его новой собственностью. Что, если это были жестокие фильмы? Он обещал Мастеру, что их не будет, однако Джерард не поверил в это. Его могут заставить терпеть ужаснейшие пытки, множество партнёров — или всё разом!       — Ладно… Я… Я отвезу тебя в больницу, хорошо? О-они помогут.       Больницу? Что там случится? Визиты врача на дом Мастера всегда вызывали столько стресса, в него засовывали пальцы, наносили жгучие мази… Он и представить не мог, какой ужас последует дальше, в месте, полном монстров.       Был ли этот Хозяин рассержен? Далее эта мысль заняла его разум. Неужели он правда считал, что может войти в больницу со шлюхой и ему не зададут вопросов?       Или же он владел больницей? Что, если жалкая машина и унылая одежда были лишь маскировкой, чтобы никто на аукционе не узнал его?       Доктор знает все виды жестоких мучений, насколько далеко он сможет зайти, не убив свою игрушку.       Сердце Джерарда выпрыгивало из груди к тому времени, как он набрался смелости выглянуть из окна: глаза его расширились, когда они подъехали к знаку приёмного покоя.       — Н-нет, пожалуйста! Я-я не могу, Мастер! М-мы не можем сделать этого, — вскрикнул Джерард, голос его надломленный и дрожащий.       — Всё в порядке. Я помогу тебе, — ответил мужчина, припарковывая машину, и развернулся, чтобы взглянуть на Джерарда. — Я обещаю, никто не причинит тебе боль. Я не как те парни. Ты в безопасности.       В безопасности? Этот парень и понятия не имел, что это значит или что за собой влечёт. То, что он считал безопасностью, Джерард видел в свете ужаса, риска, опасности.       И всё же, неважно, насколько сильно он трясся, как бы ни сопротивлялся, Джерард сдвинулся по команде его нового Мастера, позволяя отвести себя в стерильное белое здание. ( ) ( ) ( )       План Фрэнка состоял в том, чтобы привести его внутрь и позвонить в полицию, чтобы представить доказательство и очистить своё имя на случай, если вмешаются правоохранительные органы. Что, если офицер под прикрытием там? Он не мог сесть в тюрьму ради спасения несчастного существа.       Однако как только они зашли в больницу, он осознал, что опасность представляли не копы. Это были люди. Что, если они последуют за ним? Что, если они наблюдали за ним или разузнают его данные? Если он вернёт их собственность полиции и сломает порочный круг, они отправятся на его поиски. Они могут легко найти его…       Взяв анкету на стойке регистрации, Фрэнк отвёл трясущегося раба к пластиковым сиденьям. Мужчина продолжал дрожать и всхлипывать, иногда бормотал что-то себе под нос, однако всегда тихо, чтобы Фрэнк не услышал, что он сказал.       Фрэнк взял одно из удостоверений личности и карточку социального обеспечения из бумажного конверта, лишь мельком взглянув на чёрную книгу и стопку бумаг внутри. С помощью них он заполнил анкету, так как раб не отвечал на его вопросы. Он даже не мог разузнать у него, действительно ли его звали Роджер Кейси.       Всё то время, пока они сидели в ожидании, пока его вызовут, Фрэнк раздумывал над всеми возможными ужасными исходами ситуации. Что, если медсёстры вызовут копов? Что, если полиция арестует Фрэнка и не захочет верить в его показания о том, что он не имеет ничего общего с порочным кругом купли-продажи?       Было очевидно, что раб не собирается говорить. Он даже не мог перестать рыдать, чтобы хотя бы вздохнуть. Стало ещё хуже, когда его вызвали в смотровой кабинет. Он даже не отвечал на вопросы медсестры, которая моментально перестала улыбаться и нахмурилась, показывая, что терпение её было на исходе.       — В чём ещё проблема, помимо плача? — спросила медсестра, глядя на Фрэнка.       — Он… Он просто… — теперь Фрэнк даже не мог придумать историю, не то чтобы планы изменились. Почему он приехал сюда? Раб не примет помощь. — С его горлом что-то неладно. Я-я не знаю, серьёзно это или нет.       — Ладно. Мы посмотрим. Сэр? Можете открыть рот для меня? Дать мне посмотреть?       Мужчина сперва посмотрел на Фрэнка, затем медленно приоткрыл рот для медсестры, которая взяла марлевый тампон на стержне и начала двигать и управлять его челюстью. Из-за этого раб громко вскрикнул и отпрыгнул от неё — мальчишеский поступок, который заставил медсестру пожурить его, а после она ушла с результатами для анализов.       Как только она ушла, раб лёг на смотровой стол и всхлипнул, обнимая себя обеими руками и покрываясь слезами.       Фрэнк не мог этого выдержать: всхлипы разбивали его сердце, неважно, как долго ему приходилось их слушать. То и дело он успокаивал себя, однако всё что угодно могло вывести его из себя.       Фрэнк передал ему салфетку с маленькой стойки около раковины, которой раб воспользовался, чтобы высморкаться, однако стало очевидно, что одной салфетки будет недостаточно — всей коробки не хватит.       Спустя какое-то время Фрэнку надоело сидеть на одном месте, беспомощно наблюдая. Он взял бумажное полотенце с раковины, намочил его и добавил каплю мыла перед тем, как подойти к кровати, где лежал раб, дрожа от страха.       — Эй… всё в порядке. Я не причиню тебе боли. Я только умою тебя, ладно? Должно быть, несладко, когда весь макияж расплылся по лицу, — Фрэнк осторожно дотянулся до него, совершенно не удивившись, когда мужчина отдёрнулся от него и отвернул голову. Однако он не собирался отступать. Он хотел успокоить его, и это было меньшим, что он мог сделать, чтобы доказать, что не причинит ему вреда.       Медленно он потянулся и коснулся влажной салфеткой до его щеки, начиная легко водить по его коже. Всё это время раб ныл, его глаза были крепко зажмурены, а рот плотно сжат, боясь, что Фрэнк попытается засунуть ему туда тряпку.       — Вот так, — прошептал Фрэнк, как только тёмные пятна начали исчезать. — Должно быть, ощущения получше, да?       Единственным его ответом был тихий всхлип, и свежий поток слёз полился по бледной мягкой коже мужчины. Вместе со слезами покатилось ещё больше подводки и туши, которые запятнали всё бумажное полотенце.       Фрэнк отбросил испачканное полотенце и сделал новое, добавив воды и немного мыла. Раб слегка приоткрыл глаза, когда Фрэнк стал вытирать другую щёку, и успокоился, когда наконец принял тот факт, что от прикосновений не исходило боли.       — Вот, — произнёс Фрэнк, улыбнувшись мужчине, когда его лицо стало настолько чистым, насколько могло стать от данных манипуляций. Он даже посмел протереть под носом, будто мамочка вытирала сопли своему ребёнку, когда тот простудился.       Раб одарил его недоумённым взглядом после этого, удивлённо изучая лицо Фрэнка.       После примерно получаса медсестра вернулась, однако вместо того, чтобы обращаться к рабу, она указала Фрэнку на дверь, чтобы тот вышел вместе с ней.       — Всё в порядке? — спросил Фрэнк.       — Сэр, где вы встретили этого человека? — спросила женщина, выглядела она прилично раздражённой.       — Это важно? — спросил Фрэнк. — Он явно в критическом положении. Я привёз его сюда, чтобы вы помогли.       — Мы сделали посев его слизистой. Никаких следов инфекции, только раздражение. Он не говорит, что его беспокоит, а Вы не знаете… Честно, мы ничего не можем сделать для него, только продолжать проводить тесты, которые не покрывает его страховка.       Вот к чему всё это свелось — к деньгам. Раб не может заплатить, так зачем его лечить?       — А теперь, сэр, мы ценим вашу обеспокоенность, однако я почти уверена, что Вы даже не знаете этого человека. Мой Вам совет — отведите его туда, где нашли. Его хорошо кормят, на нём неплохая одежда — сомневаюсь, что он бездомный. Судя по всему, он слишком хорошо приложился к бутылке ночью и потерялся.       — Он не пьян. Вы не можете взять кровь?       — И проверить на что? У нас куча больных, на которых стоит обратить внимание, и он не критичен. Да, печально, что он так расстроен, однако если он даже не может сказать, что не так, мы ничего не можем сделать.       Фрэнк вздохнул и оглянулся на раба в кабинете, теперь он свернулся в клубок на смотровом столе. Он хотел признаться, получить помощь, в которой он нуждался, но Фрэнк боялся, что что-то могло пойти не так. Если полиция хотела, они могут его арестовать. Если он сядет в тюрьму, он потеряет работу, квартиру, даже Свит Пи. Он не мог так рисковать.       Ещё нет. Пока он не будет знать, что раб защитит его, и Фрэнк не будет выглядеть дилером, пытающимся избавиться от плохого продукта, чтобы его не поймали и не осудили за попытку убийства.       — Хорошо, — сказал Фрэнк, качая головой, и зашёл обратно в смотровую. Раб поднял голову, когда тот вернулся; выглядел он ещё более напуганным и сломленным, чем прежде. Приём у врача никак не помог ему, а лишь напугал ещё сильнее — заставил его чувствовать себя не в безопасности. Однако он перестал плакать, и это был плюс. — Пойдём. Поедем ко мне домой. Они сказали, что с тобой всё будет хорошо.       Раб склонил голову, оглядываясь на медсестру позади Фрэнка. Он быстро отвёл от неё взгляд и кивнул перед тем, как медленно встать с кровати; его ноги всё ещё дрожали.       — Ну же, — произнёс Фрэнк, протягивая ему свою руку. Это удивило парня, однако он взял его за руку, и они направились к двери. Он оставался спокойным до тех пор, пока они не вышли на улицу, тогда холодный поток ветра пронёсся по парковке. Даже Фрэнк, на котором была его толстая куртка, содрогнулся, однако раб, одетый лишь в футболку, остановился и выдернул руку из ладоней Фрэнка, чтобы обхватить себя в ничтожной попытке победить холод.       С секунду Фрэнк глядел на него, после чего покачал головой, снял свою куртку и не задумываясь накинул её на плечи парня. Тот передёрнулся, едва не упав на землю от страха внезапного прикосновения, однако как только стало тепло, он вцепился в куртку так сильно, как только мог.       Он использовал её как одеяло, когда вновь забрался на заднее сиденье, опустил капюшон, чтобы закрыть голову — спрятаться.