Dogs 2.0

      Следующие несколько дней прошли мирно для обоих парней. Фрэнку дали три выходных на работе, чтобы отдохнуть и восстановиться, и хотя он боялся, что не сможет позволить себе отдыхать, он знал, что ему было это нужно.       Джерард помогал ему по дому, прибирался и шёл вслед за Фрэнком, когда тот выводил Свит Пи погулять. Он был более ласковым чем обычно, но Фрэнк списывал это лишь на увеличившееся совместное времяпрепровождение.       Фрэнк тоже заметил, что Джерард ни разу не назвал его «Мастер» или «Сэр» с той самой ночи, как Фрэнк поранился. Ни единого раза. Он надеялся, что всё это потому что Джерарду становилось лучше, и он начинал осознавать своё положение рядом с Фрэнком и вообще в целом мире, однако он пытался не быть особо оптимистом. Джерард прекратил называть его Мастером однажды, лишь чтобы вернуться к этой привычке, когда ситуации становились напряжёнными или он испытывал стресс.       За всё то время, что Фрэнк находился на работе, он заметил ещё кое-что. Джерард так часто пытался переспать с ним.       Сначала он думал, что это потому что ему больно, и Джерард пытался искупить вину единственным способом, который он знал, затем Фрэнк подумал, что это из-за минета. Джерард сказал, что ему никогда не делали минет до того, как это сделал Фрэнк, и он очевидно насладился этим.       Хотя когда Фрэнк предложил в третий раз, Джерард увильнул от него, пока не наступила ночь, когда они прошли весь путь.       Казалось, Джерард постоянно пытался получить что-либо от него — или скорее, предложить ему. Любой крохотный жест привязанности от Фрэнка, был ли это поцелуй или же мимолётная улыбка, казалось, вызывало нечто, что заставляло Джерарда пытаться сделать шаг вперёд.       Улыбка должна была стать поцелуем, в поцелуе должен был использоваться язык, руки должны были оказаться под одеждой друг друга, одежда — на полу, а они — в кровати...       Целыми днями так и было. Трое суток подряд.       Фрэнк надеялся, что это прекратится, когда он наконец выйдет на работу, однако это лишь, если можно было сказать, ухудшило ситуацию.       Он не жаловался. Правда не жаловался! От секса с Джерардом он не стал бы отказываться, однако это не отменяло того факта, что он всегда чувствовал себя виноватым, когда всё заканчивалось.       Было ли нормальным заниматься этим, думал он. Было ли действительно нормальным спать с ним, учитывая обстоятельства? Конечно, Джерарду, казалось, нравилось, но в чём был его мотив?       Фрэнк спал с Джерардом, потому что тот ему нравился, потому что он находил его привлекательным и потому что ему льстило, что рядом был тот, кто так сильно его любил. Но что было Джерарду с этого? Что человек, проживший большую часть жизни в рабстве, получал от того, что Фрэнк каждую ночь забирался на него?       Безопасность? Утешение? Цель в жизни? Фрэнк боялся, что, даже не пытаясь, он использовал Джерарда так же, как его Мастер...       Как он понял, большинство мужчин держали своих узников под контролем при помощи наркотиков — цепляли и удерживали их за счёт их зависимости. Общество считало таких рабов наркоманами, их презирали, возможно, если они выбирались и пытались найти помощь. И их Мастера, зная об этом, делали так, чтобы их рабы так боялись оказаться в тюрьме, что оставались в их ужасных домах и мирились со всеми издевательствами.       Мастер Джерарда был не таким. Его Мастер контролировал его страхом и привязанностью... Никто не приковывал его в темницах. Двери могли быть открыты — он мог убежать в любой понравившийся ему момент.       Но нет.       Он не убежал...       Несмотря на избиения, изнасилования и сущее безразличие, которую его Мастер проявлял по отношению к нему, Джерард верил, что мужчина любил его. Самооценка парня была настолько подорвана Тренером и его злосчастным воспитанием, что он верил, что только этот жестокий мужчина мог любить его и заботиться о нём, несмотря на его изъяны.       Вот почему он не уходил, осознал Фрэнк. Вот почему Джерард даже никогда не думал сбежать, неважно, насколько он боялся своего Мастера по началу. Он знал, что никто и никогда больше не позаботится о нём. И если бы он сбежал и его поймали, то эта любовь умерла бы навсегда.       Неужели он относился к Фрэнку также? Неужели Джерард боялся, что если он вернётся домой, то Фрэнк отвернётся от него? Думал ли он, что, если он не предложит всего себя при малейшем знаке внимания от Фрэнка, то он потеряет к нему интерес и вышвырнет его на улицу?       Фрэнк действительно впервые осознавал важность и размеры ситуации, в которую ввязался.       Джерард не был обычным человеком с обычными проблемами. С ним было что-то не так, то, что Фрэнк не был в состоянии исправить...       Так что он собирался делать?       Фрэнк думал, что он собирался делать, пока они лежали вместе в кровати в четыре утра.       Джерард уложил голову Фрэнку на грудь, он игрался с одной из рук Фрэнка и то и дело целовал костяшки его пальцев.       — Малыш? — спросил Фрэнк, глядя на их ноги, когда Джерард придвинулся ближе к нему.       — Хм? — Джерард приподнял голову, чтобы взглянуть на Фрэнка, а затем воспользовался возможностью поцеловать его шею.       — Ты когда-нибудь думал, не знаю... думал выйти на улицу, пока меня нет?       — Я... Иногда я гуляю со Свит Пи, если ты работаешь допоздна и... отношу стирку в прачечную вместо тебя.       — Знаю, но что насчёт прогуляться или выпить кофе где-нибудь?       — Нет. Всё остальное время я здесь, — безапелляционно отчеканил Джерард перед тем, как снова устроиться у Фрэнка на груди.       — Но ты же знаешь, что можешь выходить, верно? Что я не расстроюсь из-за этого.       — Я... Мне не нравится на улице. Там слишком шумно. Слишком много людей.       Фрэнк лишь хмыкнул, ощутив разочарование, даже неуверенный, почему.       — Сначала я немного боялся этого места, — добавил Джерард. — Я не привык быть один. Последний раз я жил один в подвале у Тренера. Он оставлял меня там часами... затем приходил мучать меня, а после исчезал. Потом Мастер, он уходил на работу, но Маркус всегда был рядом. Маркус и Адам, а иногда... и другие тоже.       — Другие? — спросил Фрэнк. Джерард никогда не упоминал никого, кроме Плохого Человека, которого подстрелил его Мастер, ещё одного, который «сидел» с ними вместо Мастера, пока он уезжал по делам.       — Иногда, — сказал Джерард, его голос звучал будто вдалеке, когда он чуть крепче сжал руку Фрэнка.       — Другие... другие рабы?       — Иногда, — повторил Джерард.       — Которыми он владел?       — Ага...       — Так были вы с Маркусом и Адамом, но ещё... были и другие?       — Иногда.       — Что с ними случилось? — спросил Фрэнк, сжимая руку Джерарда в ответ.       — Одного Мастер спустил по лестнице. Он ударился головой и... Он ударился головой и сломал позвоночник. Врач не смог ему помочь, и он умер. Он мне всё равно никогда не нравился. И был ещё один парень, которого Мастер не мог заставить слушаться. Думаю, он продал его, но точно не знаю.       — Так... у него было больше людей, чем трое.       — Он хотел пятерых, но у него никогда не получалось.       — Пять? Он хотел пять человек?       — Думаю, да... Он однажды так сказал, но я не знаю, говорил ли он серьёзно или был пьян. Кажется, он сказал, что сложно найти хорошее совпадение. Адам и Маркус... они дополняли друг друга, а потом появился я. Я был его любимчиком.       — Конечно, — сказал Фрэнк, обнимая Джерарда за плечи, и крепко сжал его. Какой психопат хотел держать пять людей в заложниках?       — Мне не нравился Адам, но я ладил с Маркусом. Думаю, мы оба уважали его, потому что он был старше нас. Новые ребята, которых покупал Мастер, просто... не слушали. Они слушались Мастера, но не подчинялись Маркусу и не слушали меня. Он хотел, чтобы в его доме царил покой, а если бы мы все поругались, то чувствовалось бы напряжение, как он говорил.       — Так сколько ещё людей побывало там? Только эти двое? Тот, которого он убил, и тот, которого продал?       — Был ещё... тот, который не слушался и исчез, и тот, которого Мастер убил... и тот, которого убил я.       Фрэнк ощутил, как кровь застыла у него в жилах. Правильно ли он это расслышал? Джерард так спокойно произнёс это, совершенно никакого раскаяния или сожаления.       — Ты... ты убил кого-то, Джерард? — спросил Фрэнк, задумавшись, было ли хорошей идеей вот так его обнимать.       — Ага... Он мне нравился.       — Это же была случайность, верно? Как и тогда, когда парень упал с лестницы? Ты ввязался в драку?       Джерард не ответил ему, и Фрэнк боялся совать нос.       — Фрэнк?       — Да?       — Так было лучше, Фрэнк.       — Почему так было лучше? — спросил Фрэнк, картинки злого, враждебного взгляда Джерарда, когда тот был раздражён или обижен, мелькали у него перед глазами. Это было не просто его воображение... Джерард ненавидел в душе и обладал жестокостью, чтобы превращать слова в дело.       Если он сделает что-то, что Джерарду не понравится, что не даст ему перерезать ему горло или задушить его до смерти и клясться, что это была самозащита, когда приедут копы?       — Он был молод. Не... не по возрасту, а в душе. Д-думаю, с ним было что-то не так, умственный недостаток или что-то такое. Никто не тренировал его, Фрэнк, он просто делал то, что ему говорили, как и обычно. Он не знал, что происходило. Мне было так плохо, — сказал Джерард, его голос надломился.       Так он чувствует угрызения совести, подумал Фрэнк, и лёгкое облегчение укутало его с ног до головы.       — Я не мог вытерпеть этого. Он не понимал, почему Мастер трогал его так или почему он хотел делать то, что причиняло ему боль. Он не знал, почему Мастер причинял ему боль. Он не знал, что такое секс.       — Что ты сделал? — спросил Фрэнк, спустя секунду его затошнило. У Джерарда хватило смелости убить не взрослого человека, а того, кто даже не мог ему сопротивляться. Намеренно и целенаправленно он убил ребёнка, настолько невинного и непорочного, что он даже не воспринимал те тошнотворные вещи, которые творились в том доме.       — Я усыпил его... задушил подушкой. Врач сказал Мастеру, что, должно быть, у него было сердечное заболевание, о котором они не были в курсе. Сказал, что он скорее всего просто умер во сне. В ту ночь Маркус спал в комнате Мастера, а Адам ненавидел этого парня, так что ничего бы не рассказал. Мастер не знает, что я это сделал... Но я должен был. Я не мог этого терпеть. Ты не знаешь, каково это, Фрэнк, слышать, что это происходит, и не иметь возможности это прекратить.       — Ты мог позвать помощь... Ты мог выйти из дома, — сказал Фрэнк, поглаживая его в попытке успокоить его, чтобы он не дрожал.       — Нет, Фрэнк. Нет. Ты не уходишь из дома, ты не можешь уйти из дома.       — Что останавливало тебя?       — У н-него были люди на улице. Если бы мы ушли, они бы знали и сказали ему. — Он говорил это так, будто до сих пор в это верил, будто бы он думал, что его Мастер в самом деле платил людям, чтобы они патрулировали город и искали его рабов.       — Иногда ты пугаешь меня, знаешь? — сказал Фрэнк, вздыхая, и откинул голову назад. Да, он определённо ввязался в нечто большее, чем то, с чем он мог справиться...       — Почему? Я никогда не причиню тебе боль, Фрэнк, — сказал Джерард, отстраняясь от него и садясь рядом. — Ты же знаешь, правда? Я-я просто сделал то, что нужно было...       — Ты убил человека, Джерард. Знаю, ты пытался ему помочь, но разве ты не видишь, что это значит? — Нет, осознал Фрэнк, попросту взглянув ему в глаза, он не осознавал.       И, возможно, то же самое можно было сказать о Фрэнке. Джерард, который даже в самых запредельных мечтах не мог ослушаться своего Мастера, так сильно сопереживал другому рабу, что убил его — украл его у своего Мастера навсегда, — и держал это в секрете несколько лет.       — Сколько тебе тогда было?       — Я не знаю.       — Ты знаешь...       — Это было очень давно. Он купил меня... затем Ямара, которого он убил, потом Сэма, которого вроде как продали, потом Ника... потом кого-то ещё. Я не помню его имени. Его продали, а затем Мастер привёл Джошуа.       — Хах, и у него были деньги на всех этих людей? — спросил Фрэнк, желая сменить тему, потому что его буквально тошнило.       — Думаю, так, — сказал Джерард, отводя глаза, когда Фрэнк посмотрел на него. — Я думаю... Думаю, я приму душ.       Он не ждал, пока Фрэнк ответит, лишь слез с кровати и закрылся в ванной почти что на два часа. За это время Фрэнк оделся и переместился в гостиную на диван, он пялился в экран телефона и хотел написать Рэю, но боялся.       Он не мог справиться с этим один, но как он собирался рассказать Рэю о том, что жил с убийцей, а затем попросить его не беспокоиться и не вмешиваться? Возможно, вместо этого он обязан был поговорить с Майки, посмотреть, что он на это скажет...       Джерард вышел из ванной, одетый в чистую одежду, и уставился на Фрэнка из коридора, не заходя в гостиную.       — Что такое? — спросил Фрэнк, пытаясь вести себя так, будто того разговора между ними не было. Может, было бы лучше просто забыть о нём. Он никогда не переживал то, что пришлось вытерпеть Джерарду, и он не желал знать, через что ему пришлось пройти, что он отчаялся настолько, что убил человека, чтобы освободить его от этих страданий.       — Думаю, мне нужно ненадолго выйти на улицу, — сказал Джерард.       — На улицу? Как... На прогулку? — спросил Фрэнк, встав с дивана.       Джерард удалился дальше по коридору, не отрывая глаз от пола, когда Фрэнк подошёл к нему.       — Хочешь, я пойду с тобой? Можем взять с собой Свит Пи...       — Я... Я хочу ненадолго уйти. Один, думаю... Если я могу.       Это была плохая идея.       — Конечно, — невзирая на это, ответил Фрэнк.       Джерард ещё немного постоял перед ним, уперев глаза в пол, затем проскользнул мимо Фрэнка и поспешил выйти из квартиры, едва ли вспомнив о том, что нужно закрыть дверь. И ушёл на семнадцать часов. ( ) ( ) ( )       — Где ты был? — спросил его Фрэнк. Джерард пожал плечами и не ответил. — Я ужасно волновался за тебя.       — Мне нужно было уйти.       — На целый день? Тебе нужно было быть не дома целую ночь? Я отменил работу, чтобы искать тебя!       Джерарду было плевать на злость в голосе Фрэнка, однако он догадывался, что в этом была его вина. Он подводил своего хранителя последние несколько дней, а затем раскрыл ему самый тёмный секрет, наивно полагая, что Фрэнк поймёт — что Фрэнк утешит его и скажет, что всё в порядке, и что он всё сделал правильно.       Фрэнк не понимал. Фрэнк был не прав, и Джерард так сильно хотел просто ударить его и закричать, что то, что он сделал, не плохо.       Фрэнк никогда не узнает, потому что его там не было. Он не увидит, как глаза этого бедного парня загорались, когда Джерард выделял время, чтобы научить его рисованию — или как начинали кривиться его губы, а глаза намокали в тот самый момент, как он видел, что Мастер красноречиво наблюдает за ним. Фрэнку не приходилось слушать плач этого паренька каждую ночь — «Что плохого я сделал? Почему я плохой? Я не сделаю этого снова! Мне жаль! Мне жаль!». Снова и снова всё время, пока его трахали, потому что он думал, что его за что-то наказывали. Он не знал — он не знал, что с ним происходило.       Фрэнку никогда не приходилось слышать этого, ни разу — а Джерард слышал это снова, снова и снова.       Это так сильно злило его. Вот почему ему нужно было уйти.       Он был зол, расстроен, и, если бы он не ушёл, он знал, что сделал бы что-нибудь плохое. Он гулял до изнеможения, затем сидел, пока в голове не прояснилось, пока паранойя и неистовая жажда не заставили его пойти домой.       — Я не просил тебя отпрашиваться с работы, — сказал Джерард.       — Какой у меня был выбор, когда ты исчез? Я волновался!       — Об убийце? — рявкнул Джерард. — Вот кем ты меня считаешь? Каким-то бессердечным киллером-психопатом? Разве не так ты обо мне думаешь?! Что я слишком много думал о себе, чтобы позвать ему на помощь? Я бы позвал! Если бы я мог, я бы позвал на помощь, но это попросту было невозможно! Почему ты винишь меня из-за всего? Это не моя вина!       — Джерард, я ни в чём тебя не обвиняю! Я волновался, вот и всё! Я не знал, пошёл ли ты домой или кто-то напал на тебя! Я был до смерти напуган, — сказал Фрэнк, выглядел он обиженным.       — Ты думаешь, что я убийца. Я удивлён, что тебе вообще не всё равно, куда я ушёл, — выплюнул Джерард. Он вновь дрожал, и горячий кофе, который налил ему Фрэнк, не помогал.       — Я не думаю, что ты убийца. Я думаю, ты запутался и оказался в дерьмовом положении. Я просто... Прошлой ночью я не ожидал, что ты сообщишь мне что-то подобное. Боже! Что ты думал, я скажу? Хорошая работа?       — Я думал, ты поймёшь, но я ошибался! Ты никогда не поймёшь... Никто не поймёт, — прорычал Джерард перед тем, как сделать ещё один глоток кофе, несмотря на трясущиеся руки.       — Ты прав. Я-я никогда не узнаю, каково было тебе. И никто не узнает, потому что большинству людей, которых ты встретишь, не пришлось побывать в такой ситуации. Это застало меня врасплох, но я не могу тебя осуждать. И я не буду. Я пробыл в твоём мире около двух часов, Джерард. Вот и всё. Я попробовал на зубок этот ад и едва ли смог выдержать. Я бы не смог пройти столько, сколько вытерпел ты. Так что нет, я не думаю, что ты какой-то киллер-психопат или плохой человек. Я думаю, ты попал в по-настоящему дерьмовую ситуацию с ебанутым выбором действий. Кто я такой, чёрт возьми, чтобы судить тебя за это?       Это успокоило его, но несильно. Он всё ещё дрожал даже после того, как кофе кончился, и Фрэнк отвёл его обратно в спальню, чтобы он переоделся и лёг.       — Я попробую забрать у кого-нибудь ночную смену... С тобой здесь всё будет в порядке? Я могу позвонить Майки. Он скорее всего тоже волнуется.       — Ты рассказал ему, что я сделал? — спросил Джерард, ложась на кровать. Он не осознавал, насколько вымотанным было всё его тело после ночной прогулки, пока окончательно не опустился на постель.       — Нет. Это не моё дело.       Фрэнк направился обратно в гостиную, и Джерард слушал, как он звонил своим коллегам и просился подменить их, пока наконец кто-то не согласился отдать ему вечернюю и следующую утреннюю смены. Он провёл этот вечер в одиночестве, затем Фрэнк вернулся и лёг с ним на несколько часов, после чего встал рано утром и оставил его, лишь поцеловав на прощание.       Его мысли насмехались над ним, не давали ему встать и выгулять Свит Пи, как он должен был. Так что когда Фрэнк вернулся в полностью обоссанную квартиру, он был, мягко говоря, не рад, и Джерарду было нечего сказать в свою защиту.       После того, как он прибрался, Фрэнк принял душ, а затем сказал Джерарду вставать, чтобы поесть до того, как он снова уйдёт на работу.       Джерард попытался помочь Фрэнку в приготовлении, однако он ощущал, что скорее мешался под ногами, так что вместо этого переместился на диван и снова лёг.       Так и прошли следующие несколько дней, они особо не разговаривали, а в свой выходной Фрэнк повёл их за продуктами. Джерарда удивило, когда Фрэнк купил им обоим алкоголь, показав поддельный документ на кассе.       Фрэнк сказал ему, что у них будет вечер просмотра фильмов, и он хотел максимально эффективно провести время. Джерарду понравилась эта идея, по большей части потому, что он наконец выпьет спустя несколько месяцев без этого. Мастер пил вино с каждым приёмом пищи и позволял Джерарду пить столько, сколько он хотел, в те вечера, когда он хотел спать с ним.       Джерард приготовил для них ужин, однако оставил тофу Фрэнку, затем они вместе с Фрэнком поели, усевшись на диване, а Джерард выпивал одну за одной банку пива, пока они смотрели Гладиатора, о котором Фрэнк отлично отзывался. Джерарду было всё равно, но пиво помогло ему согласиться.       После Гладиатора Фрэнк включил ужастик, и он привлёк внимание Фрэнка, несмотря на приличное количество алкоголя в крови. Он выпил пять банок пива, и его голова кружилась, а мысли рассеивались. Фрэнк выпил три, и хотя его щёки порозовели, казалось, он был не настолько в восторге от вечера, как Джерард.       Джерард был уверенно настроен это изменить.       — Фрэнк?       — Что? — спросил Фрэнк, допивая пиво из своей почти пустой бутылки.       — Откуда ты взял свою собаку? — спросил Джерард, зная, что эта глупая крыса была ключом к счастью Фрэнка.       — В обычном приюте. Забрал её, потому что больше никто не хотел её брать. Они все говорили, что она выглядит странно. Почему ты спрашиваешь?       — Мне просто было интересно, нашёл ли ты её так же, как и меня.       — В каком-то смысле, да, я думаю, — сказал Фрэнк, улыбаясь Джерарду, а затем повернулся обратно в телевизору.       — Ты говорил, что твоя мама не хотела, чтобы ты её забирал, — выпытывал Джерард, надеясь вывести Фрэнка на разговор.       — Ага. — Казалось, Фрэнк действительно не хотел говорить.       — Держу пари, она бы не захотела принять и меня.       — Да. Она не захотела бы... Потому что ты парень. И я парень, а это противоестественно.       — Хах, противоестественно? — спросил Джерард, усмехнувшись, когда соскользнул с дивана, чтобы сесть на пол и положить голову Фрэнку на колени.       — Какой была твоя семья? Они знали о тебе?       — Я не знаю... Моя бабушка сказала, что знала. Я им не рассказывал... Мой отец убил бы меня. — Джерард содрогнулся от одной мысли.       — Каким ты был? До того, как всё... Чем ты занимался?       — Я был в школе, — сказал Джерард, открывая новое пиво и быстро отпивая из банки. Каким он был? Он не знал, как ответить на этот вопрос. Он едва ли помнил эту часть жизни, за исключением небольших проблесков и вспышек сознания. — Я был... плохим. Я был плохим ребёнком, Фрэнк. Надо мной много издевались, и... я принимал наркотики. Я много врал. У меня не было друзей, за исключением Майки. Я действительно был одинок...       — Что ж, теперь ты не одинок. У тебя есть я, Свит Пи и Рэй.       Джерард фыркнул на это и сделал очередной глоток пива. Ага, у него точно был Рэй. Рэй, который ненавидел его до усрачки.       — А каким был ты? — спросил Джерард, попытавшись отвести внимание от себя. Он хотел, чтобы Фрэнк открылся ему для разнообразия, поделился своими тёмными секретами.       — У меня были друзья... Недолгое время я старался избегать неприятностей. Я очень увлёкся роком и начал играть в группе вместе с Рэем и ещё парочкой людей. Мой отец действительно увлёк меня музыкой, а мой дедушка ещё и играл на барабанах. Когда я был ребёнком, мои родители развелись, но я, знаешь, продолжал общаться с ними обоими. Они покупали все инструменты. — Фрэнк рассказывал историю за историей о своём отце и дедушке, о том, как они играли на барабанах, о том, как ему нравились гитары. Наконец, он выглядел счастливым, и алкоголь сделал своё дело.       Джерард медленно сместился, пока не оказался на полу, сидя между коленками Фрэнка, а его голова покоилась у него на внутренней поверхности бедра. Он наблюдал за губами Фрэнка, пока тот говорил, рассказывая историю о том, как его отец купил дом в городе и иногда ставил свою барабанную установку в гараже, а всё остальное время держал её в подвале, и как странно было, что он никогда не оставлял её на одном и том же месте. Джерард позволил ему говорить, а затем подкрался и поцеловал его в губы.       — Ты действительно любишь меня, да? — спросил Фрэнк в то время, как Джерард уселся обратно.       — Да, — сказал Джерард, тихо хихикнув.       — Почему? — спросил Фрэнк, улыбаясь ему.       Вопрос заставил Джерарда остановиться и на секунду задуматься, хотя это было достаточно сложно, потому что голова кружилась из-за пива.       — Я помню твои глаза той ночью, — сказал Джерард, одновременно и призывая воспоминания, и отталкивая их. — Я нравился тебе. И я об этом знал.       — Я волновался о тебе, — сказал Фрэнк. — Я не хотел, чтобы кто-то ранил тебя.       — Ты был так не похож на других...       — Ага, потому что я не сумасшедший, — сказал Фрэнк, его слова были слегка неразборчивыми.       — Нет, я имею в виду ни на кого. Мастерам нравилась картинка, им нравилось... моё тело и то, что они могли со мной сделать. Маркусу я нравился... потому что он нравился мне, и я не причинял ему боль. Но у меня никогда не было друзей... Правда. Никто не хотел дружить со мной... Но ты появился и позаботился обо мне, потому что ты хороший и добрый. Никто тебя не заставлял... Ты мог бросить меня. Даже в больнице, ты просто мог оставить меня.       — Я не оставил бы тебя там, беспомощного. В конце концов, ты бы оказался на улице, — сказал Фрэнк, потирая лицо.       Зная, что он не сможет выиграть спор, зная, каким скромным был Фрэнк, Джерард сделал то, что казалось ему лучшим вариантом. Он прижался щекой к внутренней поверхности его бедра, уткнувшись носом, пока Фрэнк наконец снова не посмотрел ему в глаза.       Они долго смотрели друг на друга перед тем, как Джерард сделал следующий шаг и начал скользить руками вверх по его бёдрам, пока тот наконец не расстегнул ширинку и не дал ему то, чего он хотел.       Это было странно, подумал Джерард, обхватив губами головку его члена. Его Тренер, его Мастер и Плохой мужчина — все так сильно хотели этого от него, а он всегда это ненавидел, но с Фрэнком... С Фрэнком он был не против. Ему не нравилось это занятие, и ему хотелось бы заняться чем угодно, кроме этого, но Фрэнку, казалось, так нравились оральные ласки, и он был так благодарен, что Джерард не так уж сильно ненавидел всё это. Он мог справиться с резко появившимся рвотным рефлексом, тошнотворным вкусом и болью в нижнечелюстном суставе, если это было нужно, для того, чтобы Фрэнк искренне улыбался ему. ( ) ( ) ( )       Фрэнк не знал, как оказался здесь, однако он затягивался сигаретным дымом, стоя около больницы вместе с Майки; было ужасно холодно. Джерард находился внутри с родителями, навещал свою бабушку, которая, как узнал Фрэнк, находилась в хосписе, умирая от рака. Майки пришёл к ним рано этим утром и умолял Фрэнка позволить отвезти Джерарда увидеться с ней, а он в свою очередь стал умолять Фрэнка поехать с ними.       Фрэнк ощущал, что находился не в своей тарелке, что должен был и правда остаться дома и проспаться после выпитого перед сменой закрытия-открытия этой ночью, но Джерард сказал, что он ему нужен. Джерард так отчаянно глядел на него, что Фрэнк не смог сказать нет. Даже если это означало столкнуться лицом к лицу с его родителями, у которых было заготовлено для него не только пару ласковых, Фрэнк не мог отказаться.       Джерард всё ещё был пьян, когда пришёл Майки, однако он достойно скрыл это, когда они подъехали к больнице. Он прятался за Фрэнком, когда они зашли внутрь, держал голову опущенной на протяжении всех коридоров, будто пытаясь стать невидимкой, а затем отказался даже взглянуть на своих родителей, когда они дошли до палаты. В этот момент его бабушка спала, так что родители не могли повысить голос, однако Фрэнк с первого взгляда мог понять, что они были злы.       — Что он здесь делает? — рявкнула мать Джерарда. Она была невысокого роста, а по её плечам и спине струились кудрявые светлые волосы, у неё был холодный взгляд, который слишком уж напоминал Фрэнку её сына.       — Я хотел, чтобы он был здесь, — сказал Джерард перед тем, как Фрэнк вообще смог открыть рот, удивив всех в комнате.       — Джерард, бабушка сильно больна... — начала его мать.       — И в прошлый раз она попросила встретиться с ним. Она попросила с ним встретиться, так что он пришёл. Потому что я попросил его, — сказал Джерард, всё ещё пялясь на стену слева от себя, а не на свою семью.       Напряжение было настолько ощутимо, что Фрэнка вот-вот должно было стошнить. Здесь ему было не место, даже если Джерард хотел, чтобы он был тут, и все об этом знали.       Однако отец Джерарда и близко не выглядел настолько враждебно, насколько Фрэнк ожидал. В его воображении нарисовалась картинка чудовищного мужчины, который толкнул своего сына вниз по пролёту ступенек, однако он выглядел настолько обыденно, что Фрэнк был шокирован. Седые волосы, едва заметная щетина на обветрившихся щеках, совершенно никаких суровых черт. Он выглядел растерянным и настороженным по поводу Фрэнка, но не ненавидел парня, как его жена.       — Так это...       — Фрэнк. Его зовут Фрэнк, — сказал Джерард, отрывая глаза от стены, но не поворачивая голову. Он свирепо глядел на них, осознал Фрэнк. Он сердито хмурился на своих родителей с той же жестокостью, что и когда Фрэнк взбесил его прежде — этот опасный взгляд, которого, Фрэнк мог сказать, он боялся.       — Фрэнк, — сказал его отец, кивнув, а затем подошёл к нему и протянул руку.       Фрэнк был настолько шокирован этим жестом, что ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что мужчина пытался пожать ему руку.       — Как поживаете? — сказал Фрэнк, когда они пожали руки, не найдя ничего более подходящего.       — Ох, да знаешь. Всё по старому. За исключением пары вещей.       Фрэнк неловко кивнул и сделал шаг назад, когда мужчина не попытался сломать ему руку в мёртвой хватке.       После этого никто ничего не говорил. Майки переминался с ноги на ногу, старушка спала, Джерард зло глядел на всех, а женатая пара смотрела на Фрэнка.       — Я пойду перекурю, — неожиданно вмешался Майк. — Фрэнк?       Фрэнк проигнорировал руку Джерарда, попытавшуюся вцепиться в него, и поторопился прочь из палаты вслед за Майки, отчаянно желая уйти от какой бы то ни было грядущей ссоры. Джерарду нужно было встретиться со своей семьёй, и он не мог прятаться за Фрэнком, если его не было в комнате. И его родители не могли причинить ему боль, так как находились в общественном месте. Возможно, это было к лучшему, подумал Фрэнк. Возможно, всё так и должно было быть. Хотя это не делало ситуацию менее ужасающей.       — Они говорят, что она... не продержится долго, — сказал Майки, слегка содрогнувшись и выдыхая облако дыма.       — Мне жаль, — произнёс Фрэнк, искренне глядя Майки в глаза.       — Это тяжело... Мы оба были действительно близки с бабушкой. Джерард даже ближе, чем я. Я рад, что он смог увидеть её до того, как... ты понимаешь. Я рад, но я волнуюсь, как это на нём отразится. Он не такой, как раньше. В смысле, теперь он другой. Это странно... Я смотрю на него, и будто бы я никогда раньше его не встречал.       — Ему просто нужно время, чтобы восстановиться, я думаю, — сказал Фрэнк перед тем, как сделать очередную затяжку. — Он повидал много дерьма. Думаю, он только начал понимать, через что прошёл.       — Наверно. В этом есть смысл, — сказал Майк. — С ним... с ним, ну, всё в порядке? Я читал кое-что... Вроде как исследование про людей, вызволенных из торговли людьми, и про сложности, с которыми они сталкиваются.       — Он... К нему приходят плохие воспоминания, и ему часто снятся кошмары, но он не рассказывает о них. Иногда я просыпаюсь на работу, а он плачет в гостиной, а ещё однажды он вышел и просто пропал.       — Ты не рассказывал мне о том, как он ушёл, — сказал Майк, в его голосе отчётливо слышались нотки осуждения.       — Я знал, что он просто хотел проветрить голову. Я боялся, что, если бы мы попытались поймать его, он бы сорвался. Он всё больше открывается мне о том, что он видел и что случилось. Этот парень... Лес. Его зовут Лес или Лестер, как-то так. Этот парень повёрнутый.       — Думаешь, мы сможем уговорить Джерарда рассказать об этом копам? Может, они арестуют этого ублюдка?       — Нет. Джерард боится, что ранит Мастера. Маркус — это ещё один парень, который жил с ним там, очередной раб. Он скорее всего тоже убьёт его, если подумает, что копы следят за ним.       — Так он просто останется на свободе? Он мучал моего брата, а ему всё сойдёт с рук? — Майки затушил сигарету и следом закурил ещё одну.       — С ним всё будет в порядке там, наверху? — спросил Фрэнк, подняв голову, будто мог увидеть сквозь слои бетона и стекло палату, где находился Джерард со своими родителями.       — Я поговорил с матерью и с отцом. Я сказал им вести себя полегче. Я... Я ещё не рассказал, через что ему пришлось пройти. Я не хочу... Я-я не хочу, чтобы мать знала. Думаю, если она узнает, это её убьёт. И отец... он вроде как гомофоб. Думаю, я всегда знал, что Джерард был другим, думаю, и отец тоже знал. Я немного боюсь, что он скажет что-нибудь или... просто обвинит Джерарда в произошедшем, потому что его интересуют мужчины.       — Так... С ним точно всё будет в порядке? — спросил Фрэнк, бросая сигарету и затушившая её подошвой ботинка.       — Кажется, он отрицательно настроен только к матери. Сегодня он другой.       — Он пьяный. Мы пили прошлой ночью.       — Отлично, — сказал Майки перед тем, как продолжительно затянуться сигаретным дымом, — именно то, что нам нужно.       — Что, ты думаешь, случится? — спросил Фрэнк после продолжительной тишины. Он наблюдал за бездомным на другой стороне улицы, который выпрашивал мелочь, и вспоминал о том, как Джерард сбежал и исчез практически на сутки.       — С ними? — спросил Майки, указывая наверх.       — С Джерардом... Я не пытаюсь спрятать его от вас. Я с самого первого дня говорил ему, что ему нужно вернуться домой, но он не хочет. Я хочу увидеть его более независимым и пытаюсь сделать всё, что в моих силах для этого, но я не хочу, чтобы это произошло слишком быстро. Он с лёгкостью становится слишком расстроенным и потрясённым, а затем... он либо не сдерживается и плачет, либо срывается. Он непредсказуем.       — Когда мы были детьми, над Джерардом много издевались. Дети избивали его, обзывали... Он никогда не заступался за себя. Он всегда просто-напросто прятался в своей комнате и рисовал, писал небольшие стихотворения или читал комиксы. Знаю, так дерьмово говорить, но когда он набросился на отца в тот вечер, когда они попытались вернуть его домой, я гордился им. Сначала я не осознавал этого, но потом я стал гордиться им за то, что он постоял за себя — что хотя бы раз он дал отпор. Ты сказал, что он прошёл через ад, и я рад, что он наконец возмужал.       — Но он не окреп. Это приходит и уходит. Иногда ты зовёшь его, а он просто плачет, а в следующий момент он, чёрт возьми, выливает на тебя горячий кофе.       — Да... Теперь он другой, — сказал Майки. ( ) ( ) ( )       Джерард ощущал, как нечто внутри него металось туда-сюда, словно встревоженное животное, решающее, напасть сейчас или притаиться подольше. В груди как будто что-то трепетало, однако руки не дрожали, когда он коснулся воротника куртки.       — Нам бы хотелось, чтобы ты просто рассказал нам, чем занимался, — говорила его мать, держа руку у него на плече. Он хотел смахнуть её, однако этот зверь внутри него решил ещё немного поохотиться. Не причиняй ей боль, говорил он. Не причиняй ей боль, не причиняй ей боль, не здесь...       — Ты всё ещё принимаешь наркотики? — спросил его отец. — Вот в чём всё дело, сынок?       Джерард уставился на свою спящую бабушку и решил не отвечать на их вопросы.       — Мы можем помочь тебе, Джерард, — сказала его мать.       — Мне не нужна помощь, — прорычал Джерард. Он решил, что не собирался рассказывать им. Он никогда не расскажет им. Они не заслуживали права знать. Они могли сберечь своё осуждение и фальшивое участие.       — Так кто этот Фрэнк? Почему ты привёл его сюда? — спросил его отец.       — Фрэнк мой партнёр. Он здесь, потому что Бабушка попросила о встрече с ним. И если ты тронешь его хоть пальцем или скажешь ему что-либо, я тебя угроблю, — огрызнулся Джерард, впервые за всё это время встречаясь взглядом с отцом.       — Так ты сбежал с каким-то парнем, — сказала его мать, качая головой.       Джерард ненавидел их, осознал он. Он ненавидел их за то, что они так долго заставляли его чувствовать себя таким незначительным и не в своей тарелке. Неудивительно, что он не вписывался раньше с такими родителями, которые ненавидели его за то, кем он был, когда он сам этого ещё даже не понял. Сделай им больно, — взревел зверь. Причини им боль. Навреди им.       Но как?       — Джерард, этот парень выглядит так, будто только что выпустился из старшей школы. Что ты делаешь с человеком такого возраста? — продолжала его мать. Его отец сказал что-то ему, его мать ответила на это, его отец добавил что-то ещё, но Джерард не слушал.       Он думал о своём Тренере. Он думал о том, что говорил этот мужчина — всё плохое.       Никто не скучает по тебе. Они рады, что ты пропал. Они даже не смотрят на тебя. Ты слишком бесполезен, чтобы по тебе скучать. Они в восторге, что ты убрался с их пути. Кто может любить толстого бесполезного педика, как ты?       Зверь в его груди зарычал громче, он ощущал, как от этого гремели его кости.       — Ох, Джерард!       Голос бабушки вывел его из транса, неважно, насколько тихо она говорила.       — Ты вернулся! Я говорила Майки, что ты вернёшься.       Чудовище всё ещё бушевало в нём, но Джерард подавил его, подойдя к кровати и усевшись на стул рядом с койкой в то время, как бабушка приподнялась и села на кровати.       — Конечно же, я вернулся, — сказал Джерард, взяв её руку и осторожно сжав её. — И Фрэнк тоже пришёл. Сейчас он с Майки.       — Ох! — бабушка хитро улыбнулась ему, почти что по-детски, отчего Джерард ухмыльнулся. — Думаешь, я отлично выгляжу? Я не хочу, чтобы он думал, что я какая-то больная старушенция.       — Ты выглядишь хорошо, ба, — сказал Джерард. Его мать подошла к кровати и бросила пару слов, полностью проигнорировав разговор о Фрэнке. Зверь в груди Джерарда рыкнул на неё, однако его лицо не выражало эмоций, чтобы бабушка не испугалась.       — Это он? — сказала его бабушка, указывая тоненькой рукой в сторону дверного проёма позади Джерарда. Тот повернулся и кивнул Фрэнку, который вернулся с перекура, а затем обернулся к бабушке.       — Ага. Это Фрэнк.       — Он молодой!       — Да, — отозвался Джерард, слегка усмехнувшись. Почему все постоянно говорили об этом?       Фрэнк нервничал перед тем, как подойти, но отец Джерарда подвёл его и представил их как следует. Фрэнк, казалось, боялся прикасаться к ней, когда она протянула ему руку для рукопожатия, однако вскоре успокоился, когда она начала задавать ему дружелюбные вопросы.       Джерард сказал, что у тебя собака, верно? Она спрашивала, как она, были ли у него её фотографии. Её? Как мило! Какая милая маленькая собачка! Рассказывал ли Джерард, что у неё была кошка? Она была не особой любительницей собак, но собака Фрэнка была милой.       Он ей понравился, осознал Джерард, и на секунду зверь в его груди замолк. Ей нравился Фрэнк. Неожиданно её мнение стало единственно важным, и Джерард положил голову Фрэнку на плечо, пока его партнёр стоял рядом. Фрэнк напрягся, а его Бабушка, увидев это, хихикнула.       — Джерард, ты выглядишь уставшим. Длинная ночь на работе?       — Я не работаю, ба, — честно ответил Джерард. Он никогда не расскажет ей, где был, но не будет ей врать.       — Значит, он хорошо заботится о тебе, — сказала она, рассмеявшись. Она была так счастлива — она была счастлива, потому что он был счастлив рядом с Фрэнком, осознал Джерард.       — Ты не работаешь? — внезапно спросила его мать. Зверь вновь открыл глаза.       — Он достаточно красив, чтобы не работать, — ответила за него бабушка, протягивая руку, чтобы погладить его по щеке. Он дёрнулся от неожиданного прикосновения и увидел неожиданное понимание в её глазах, даже после того, как расслабился.       Она с любопытством взглянула на Фрэнка, а затем перевела взгляд на Джерарда.       — Я просто не определился с работой, вот и всё, — сказал Джерард, не желая отвечать на её молчаливый вопрос. — Это был... сложный год. Но теперь я в порядке.       Они ещё немного поговорили, к ним присоединился Майки, его родители, Фрэнк то и дело вмешивался в разговор. Пришла медсестра, принесла еду, а затем ушла. Джерард ощутил, как опьянение переросло в похмелье, и спустя ещё какое-то время уткнулся лицом в плечо Фрэнка, неуверенный, пытался ли он укрыться от яркого света или же поспать.       — Мне нужно возвращаться домой, чтобы собраться на работу, — сказал Фрэнк. — Джерард, ты можешь остаться... ненадолго, хорошо?       Джерард резко проснулся из-за этого. Оставлял его — Фрэнк покидал его.       — Ты согласен? Я работаю завтра до обеда. После этого я смогу тебя забрать.       Почему Фрэнк оставлял его? Что он сделал не так?       — Я могу привезти его к тебе завтра после обеда или... ты можешь присоединиться к нам. Можем пообедать где-нибудь, Фрэнк, — сказал отец Джерарда.       Это что, было для них какой-то блядской договорённостью об опеке? Это была его жизнь. Это была его жизнь. Он не собирался прыгать туда-сюда.       Зверь взвыл громче и продолжительнее... Настолько громко, что Майки услышал.       — Я отвезу его обратно к тебе, когда мы закончим, — неожиданно проговорил Майки, — если никто не против.       — Джерард, что такое? — спросила его бабушка, видя или чувствуя напряжение, которое Джерард не мог скрыть.       Он почувствовал, как начал паниковать, будто стены надвигались на него. Он не хотел быть здесь. Он не хотел оставаться наедине с ними. Майки сказал, что отвезёт его домой, но его родители не позволят ему ускользнуть снова.       — Дорогой, успокойся, — сказал Фрэнк, неожиданно склонившись рядом с ним.       Почему все стояли так близко к нему?       — Дорогой, посмотри на меня. Посмотри на меня. Эй...       Джерард сфокусировался на его глазах, действительно попытался.       — Мне нужно на работу. Проведи время с ней, — шёпотом добавил он. — Всё будет в порядке. — Затем Фрэнк ушёл. Он вышел. Он действительно просто вышел из палаты...       — Джерард? — спросила его бабушка, она выглядела сильно обеспокоенной. Ей не нужно было беспокоиться о нём. Она была больна. Его тошнило от себя, потому что он заставил её потратить драгоценную энергию на него.       — Я... Я в порядке, — сказал Джерард, его тело всё дрожало. — Мне нужна вода. Мне нужно попить.       — Я пойду к автомату, — быстро вмешалась его мать. — Что тебе принести? Содовую? Воду?       — Что угодно, — сказал Джерард, содрогнувшись, — я не знаю.       Его отец положил руку ему на плечо, и зверь наконец бросился.       Он сорвался с места и оттолкнул отца, даже не осознав, кто коснулся его плеча, пока это не произошло.       — Не трогай меня! Никто не трогайте меня! — Он попятился от них, врезавшись спиной в стену, и казалось, будто лишь она удерживала его на ногах.       Все они выдерживали дистанцию и просто пялились на него, пока он пытался перевести дыхание. Майки был в ужасе, его отец был злым, мать — расстроенной...       — Джерард, милый? — слишком мягко произнесла его бабушка. Слишком уж мило.       — Он под наркотиками, — сказала его мать.       «Конечно же, ты так подумала, — прорычал зверь, — Конечно же, ты сказала это».       — Прекрати, — предупредил отец. Его спокойный голос был уверенным и пугающим.       Джерард перевёл взгляд от него к своей бабушке. Она выглядела так, будто вот-вот заплачет, и он не мог этого выдержать. Он любил её. Он никогда не желал её ранить...       Может, было бы лучше, если бы он исчез. Может, было бы лучше, если бы его пристрелили в ту ночь в ванной и выкинули бы туда, где его Мастер складировал тела, которые никто не находил.       — Пап, он не под наркотой, — сказал Майки. — Он... Нет. Пожалуйста, послушай меня. Не... Не делай этого. Не напирай на него. Не здесь. Дай ему свободу.       Казалось, все медленно отступили, и следующее, что Джерард помнил, так это то, что он снова вернулся к постели бабушки. Он пил воду и ел какой-то шоколадный пудинг, который его бабушка не хотела.       — Могу я задать тебе вопрос? — сказала его бабуля.       Джерард кивнул, облизывая пластиковую ложку и обсасывая её, чтобы съесть всё до единой капли. Он не осознавал, насколько был голоден, пока еда не попала ему в рот.       — Да.       — Кто-то причинил тебе боль, не так ли? Вот почему ты такой нервный.       — Да, — ответил Джерард, лишь на секунду встретившись с ней взглядом, после чего вновь уставился на пудинг.       — Кто?       — Не Фрэнк. Теперь они не смогут до меня добраться, — ответил Джерард, успокаиваясь от собственных слов.       Теперь они не могли добраться до него. Он принадлежал Фрэнку, и Мастера были не настолько глупыми, чтобы трогать чужую собственность.       — Они.       — Не переживай, — сказал Джерард, улыбнувшись ей. — Всё кончено.       Она взволнованно взглянула на него. Она была больной, слабой и уставшей, но не тупой. Она кое-что знала, и её хрупкий разум пытался в этом разобраться. Джерард видел это у неё в глазах.       — Ты боишься сказать мне, — произнесла она.       — Ба, ты... — Он чуть не сказал «умираешь». Он едва ли не сказал «умираешь» и, поймав себя на слове, начал плакать.       «Почему это происходит?» — подумал он. Почему он не может держать себя в руках?       — Я знаю, — сказала она.       — Джерард, — начала его мать. Это было предупреждение. И он не был за него благодарен.       Почему они все не могли отпустить это? Почему им всем нужно было задавать вопросы? Почему им нужно было допытываться?       — Я ушёл не потому, что хотел, — сказал Джерард, взглянув на свою бабушку и пытаясь отключиться от остального внешнего мира. — Ты должна поверить мне. Я не принимал решения уйти.       — Ты сказал, ты жил с мужчиной в городе. В прошлый раз...       — Я жил кое с кем. Я не знаю, где я жил. Это мог быть Джерси. Мог быть Нью-Йорк или Вирджиния. Я не знаю.       — Как это ты не знаешь? — резко вторглась его мать.       — Кто-то забрал тебя? — спросила его бабушка, глядя на него так, будто обо всём знала. Она знала, осознал Джерард.       Он кивнул, и она больше не задавала вопросов. Никто ничего не сказал, и он прикончил свой пудинг. Он не хотел, чтобы она знала обо всём этом... Почему его родителям нужно было рушить это? Почему они не могли позволить ей поверить в ложь, которую он придумал в последний раз — о том, что он голодающий художник, живущий в городе с парнем, намного старше его, который подобрал его с улиц?       — Майки, как проходят твои занятия? — вместо этого спросила его бабушка.       После этого они оставили его одного. Больше никто не задал ни единого чёртового вопроса.