Dogs 2.0

      Джерард настороженно оглянулся через плечо, пока его вели на шумную вечеринку дома. Мужчина в дверях остановил их, спросил, кто они, спросил, кого они знают, а затем стыдливо по-быстрому поторопил их внутрь, когда узнал, кем являлись джентльмены.       Не то чтобы этот Томми вообще был джентльменом. Хотя он был богат или же так лишь рассказывал Джерарду, пока такси увозило их в Солт Лэйк Сити.       Джерард встретил Томми в баре при отеле в Джефферсоне, штат Миссури, и позволил ему стать счастливым билетом их двухмесячного пребывания здесь и добрался до Юты. На один шаг ближе к Калифорнии, подумал Джерард — не то чтобы это когда-то было его идеальной целью.       Тем не менее, когда он покинул Джерси, у него не было плана. У него не было миссии, цели или мечты... В рюкзаке у него была одежда, в кармане бутылка виски, а за пазухой покоился чёрный скетчбук.       Он добрался до Нью-Йорка, пробыв бездомным с неделю, живя на улицах, пока не нашёл мужчину по имени Ирвин или Иван, который согласился принять его. Вначале всё было нормально, благопристойно, и алкоголь лился рекой, однако Джерарда стало тошнить от постельных клопов и тараканов, которые населяли его квартиру, так что он решил уйти. Он связался с наркодилером, который хотел, чтобы на улице его звали Пез, а в кровати — папочкой.       Алкоголь лился рекой так же, как и наличка. Джерарду разрешали покупать любую одежду, которую он хотел, любую обувь, которую он хотел, любые часы, солнцезащитные очки и принадлежности для рисования, которые он хотел. Несмотря на то, что Пез заглядывался то на девчонок, то на мальчишек, имел злобный характер и скверную речь, он лишь иногда поднимал руку на Джерарда, когда он говорил что-то не то или выказывал ревность. Избиения были быстрыми и недолгими, за ними следовало изобилие извинений и, конечно же, ещё больше налички и подарков. Если бы Пеза не застрелили в голову, скорее всего Джерард остался бы с ним навсегда.       После того как Пез умер, Джерард быстро упаковал все хоть немного стоящие денег вещи в большую чёрную сумку и снова вышел на улицы. Он брался за любую работу, чтобы прожить, и оставался на улице несколько ночей до того, как встретил парня, имя которого не помнил — или же никогда не запоминал.       Возможно, его испортило отношение Фрэнка, меня и Пеза, однако он протянул с этим Засранцем всего несколько недель до того, как разгромил его квартиру и оставил парня ни с чем — ему было не с кем трахаться и некого избивать.       Джерард кочевал ещё какое-то время после этого, трахался за то, чтобы его подвезли, его избивали практически каждый раз, как он менял водителей. Так он и оказался в Джефферсон-Сити. Он развёл парочку дилеров на дозу за постель, однако кокаиновые дилеры в Миссури были куда более жестокими и напористыми, чем Джерард мог выдержать, а в придачу ещё и являлись параноиками.       Его склоняли, однако он никогда не трогал их наркотики. Он был счастлив выпивать всё их бухло и выкуривать всю их траву, однако не хотел иметь ничего общего с их дорожками из порошка или камнями.       Однако это не помешало тому, что банда его возлюбленного избила его, а сам он угрожал ему, держа на мушке пистолета.       Он не мог этого выдержать и больше не мог заставлять себя трахаться с очередными дальнобойщиками, которые лишь избивали его до полусмерти и бросали его, беспомощного, в самых отдалённых уголках автострады, пролегающей между штатами.       Он решил, что хотел мужчину, подобного Мастеру — кого-то богатого и не на наркоте.       Так что он как следует вымылся, заложил в ломбард оставшиеся ценности и начал пить в баре при отеле. Он строил глазки Томми, Томми строил глазки ему в ответ, и они трахались неделю напролёт, пока Томми находился в городе по делам. Джерард притворился, что грустил, когда Томми уезжал, когда пришло время, однако тому льстило, что такой «молодой» парень, как Джерард, обратил на него внимание, так что он купил билет и ему в свою следующую деловую поездку — Солт Лейк Сити.       Его работа была связана с публикацией и индустрией развлечений. Он снюхивал много кокаина и заставлял Джерарда принимать экстази каждый раз, когда они выходили вместе в люди, включая и этот балаган.       Здесь было слишком много людей, все извивались друг с другом под взрывную рок-музыку, звучащую из стереосистемы. Дом провонял пивом и марихуаной, а воздух сам по себе был настолько задымлён, что мигающие световые лучи, будто лазеры, соединяли комнаты между собой. Таблетки подсадили его на панику, и он хотел снять пальто, однако вспомнил, что должен был держать его при себе. Его скетчбук вместе со всеми его деньгами и ценностями, которые он под шумок крал у Томми из-под носа, находился в подкладке кожаной куртки.       Этой ночью он выискивал себе новое клеймо и выбирался из этого ужасного города.       Понадобилось много времени, чтобы выбраться из хватки Томми. Они трахались в туалете, пока десяток других людей ломились в дверь, чтобы поссать. Томми ушёл, как только закончил, не заморачиваясь с тем, чтобы убедиться, кончил ли Джерард, или дать ему время поправить одежду перед тем, как зайдёт следующий. Он всё ещё лежал на полу, когда какой-то парень начал кричать, и Джерард испугался, что толпа людей в дверях изобьёт его до смерти, однако этого не произошло. Его вытолкнули, едва одетого и почти не в состоянии застегнуть ширинку, и он, шатаясь, смешался с толпой в поисках своего клейма.       Проведя столько времени в городе, он стал хорошо отличать натуралов от геев. Многие не пытались выставлять это напоказ, однако было всегда нечто в том, как они смотрели на него, — то, что выдавало их.       К сожалению для него, эта Богом забытая вечеринка, казалось, сочилась чистым гетеросексуальным тестостероном. У каждого парня была девчонка, об которую он тёрся, и лишь единицы играли в литрбол со своими братюнями и даже не обращали внимания на Джерарда и не передавали ему шарик для игры, когда он подкрадывался поближе, чтобы посмотреть.       Он стоял сбоку, со своими длинными волосами, в узких джинсах. Здесь все носили мешковатые брюки и бейсболки задом-наперёд.       Во что он вляпается на этот раз?       Оставив литрбол, Джерард направился на кухню — единственное хорошо освещённое место помимо туалета — и налил себе побольше алкоголя. Несколько девушек попытались заговорить с ним, однако от их наступления ему стало неловко, а от таблеток ему захотелось одновременно закричать и сожрать их макияж в поцелуе.       Он изо всех сил пытался не шуметь.       И это было хорошо, потому что объявился очередной олух спустя парочку минут после того, как все девушки упорхнули.       — Эй! Налей мне немного вот этого, если ещё что осталось. Я тут умираю, — сказал парень.       Джерард ощутил, как его щёки вспыхнули, как только взглянул на него. Он ненавидел его за это и был не в силах это изменить, смеясь над собой и наливая напиток незнакомцу.       — Что это за взгляд? — спросил парень.       Джерард не мог снова взглянуть на него, лишь продолжил пялиться в собственный стакан и смеяться. Боже, он ненавидел Томми за то, что тот разрушил его чары обаяния этой ужасной таблеткой. Он не мог трезво думать, он не мог сконцентрироваться на мыслях достаточно для того, чтобы построить стратегию.       Возможно, в этом и заключался чёртов план Томми.       — Меня зовут Берт, а тебя? — заорал парень, пытаясь перекричать грохочущую музыку.       — Я не могу тебе сказать, — сказал Джерард, наконец подняв голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и рассмеялся ещё сильнее от смущённого взгляда в глазах черноволосого мужчины. Его волосы выглядели такими немытыми и спутавшимися, и Джерард не знал, почему ему хотелось коснуться их.       — Не можешь сказать мне? Ты в программе защиты свидетелей? Тебя разыскивает ЦРУ? — спросил мужчина, улыбнувшись Джерарду в ответ, после чего выпил шот Джека, который ему налили. — Нам нужно больше выпивки! Эта вечеринка умирает!       — Знаешь место, где можно купить? — спросил Джерард, жутко улыбаясь и оглядывая мужчины с головы до пят. Его взгляд, когда он вновь встретился с ним глазами, был почти что пугающим...       Джерард сделал шаг назад от него и ощутил, как кровь отлила от лица.       Он выглядел раздражённым. Он выглядел... запутавшимся.       — Ага, знаю я одно местечко, — сказал он, всё ещё внимательно и холодно — возможно, недоверчиво? — уставившись на него.       Джерард не мог придумать, что сказать как будто бы целый час. Его оставили там глядеть на прекрасное лицо мужчины, а затем он снова начал думать о том, как коснуться его волос.       Он действительно хотел пробежаться пальцами по этим запутавшимся патлам...       — Я-я правда... хочу купить тебе... выпить, — сказал Джерард, будто бы читая с суфлёрской карточки.       Каким-то образом это сработало, и улыбка мужчины вернулась, а сам он разразился смехом.       — Ты хочешь купить мне выпить?       — Я куплю тебе выпить, мы должны купить выпить! Давай купим! — стал скандировать Джерард, улыбаясь ему, хотя всё ещё нервничал. Что-то было не так, и он начал бояться, что этот мужчина просто выведет его на улицу и изобьёт так же, как и некоторые дальнобойщики.       — Что ж, давай купим выпить!       Джерард увидел Томми, целующего обнажённую грудь какой-то женщины, когда они уходили с вечеринки. Из-за этого его пронзила ревность, которую он хранил у сердца весь путь, пока они с Бертом шли до ликёро-водочного магазина в восьми кварталах от дома, где проводилась вечеринка.       Всё это время они трепались ни о чём, или, по крайней мере, так казалось Джерарду. Сдержав своё слово, Джерард купил три бутылки алкоголя — потратив большую часть денег из своего тайника, — а затем последовал за Бертом к многоквартирному дому не так далеко от магазина.       — Как ты попал на вечеринку? — спросил Берт, открывая дверь в квартиру на первом этаже.       — Я пришёл с Томми, — сказал Джерард. — Что ж... В смысле... Я не пришёл с Томми. Он просто провёл меня. Я в списках. Я знаю Томми.       — Чёрт! Как ты его встретил? Мне казалось, ты сказал, что ты не подписан на его лейбл?       — Лейбл? — спросил Джерард, совершенно не помня эту часть разговора. Должно быть, тогда он всё ещё думал о волосах Берта... о том, какими они были потными и грязными и как ему хотелось прикоснуться к ним.       — Ага... я вместе с моей группой подписан на его лейбл сейчас. Он помог нам выпустить нашу первую запись. Где ты с ним встретился?       — Ох... Миссури. В отеле? — спросил Джерард, проходя вслед за Бертом в тёмную квартиру. Он щёлкнул выключателем, и маленькое грязное место залило светом.       Эта квартира состояла из одной комнаты — буквально из одного помещения. На полу лежал матрац, покрытый охапкой подушек и одеял, поодаль стоял диван, заляпанный Бог знает чем; в комнате находились ещё комоды и маленькие столики, усыпанные бумагами, обёртками от еды и пивными банками.       — Тут беспорядок. В прошлом месяце моя девушка выставила меня за дверь. — Джерард ощутил, как его сердце упало в пятки, и ему пришлось выдавить сочувствующий ответ на автомате. — Да неважно. Я просто рад, что могу позволить себе своё жильё сейчас, понимаешь? Хотя держу пари, что она бы хотела видеть, как я снова скитаюсь по улицам.       — Снова? — спросил Джерард, наблюдая за руками Берта в то время, как сам вытащил бутылки из пакета и поставил их на захламлённый стол.       — Ага. Я убежал из дома, когда был подростком. Какое-то время жил на улице, по большей части жил у кого-то, но знаешь. Жизнь — не сказка. Иногда спал на автобусных остановках, пока не приходили копы и не начинали тыкать своими письками в лицо, чтобы я ушёл.       — Бездомный, — произнёс Джерард, размышляя над большим количеством слов, нежели одно, которое слетело с языка.       — Ага. — Берт достал стаканчики из шкафчика и искал для них место на столе среди всех пустых пивных банок и грязных тарелок.       — Я сбежал в пятнадцать, — сказал Джерард, подходя к Берту, и взял бутылку у него из рук, чтобы самому налить им выпить. Джек с тёплой колой... неидеально, однако вечеринка продолжится.       — Правда? Безумие! — Лицо Берта снова озарила улыбка, и Джерард осознал, что, должно быть, он подумал, что нашёл человека, похожего на себя. Джерард мог с этим смириться. Возможно, они никогда не потрахаются, однако парень мог позволить ему остаться здесь, пока он не найдёт мужчину, который заберёт его...       — Это было... уже девять лет назад. Да, думаю, девять... возможно, десять. Сам по себе, — сказал Джерард; слова путались, пока он пытался составить предложение.       — Что заставило тебя уйти? — спросил Берт, подводя Джерарда к дивану. Они сели бок о бок, и Джерард рассказал короткую историю о том, как он не ладил со своим отцом, а его мать не понимала его.       Берт также поделился историей о том, как его растили в религиозной семье, с чем он не был согласен. Он сказал, что знал, что не вписывался, сказал, что устал от того, что его семья пыталась «починить» его, хотя он не был сломлен.       Джерард не говорил ничего о том, что он гей, — на секунду стал переживать, что из-за этого парень набросится на него, — однако как идиот позволил себе повестись на историю Берта, а как только она закончилась, чёрт возьми, поцеловал его.       Берт немедленно оттолкнул его, и Джерард отскочил от него на другую половину дивана, перебирая в руках промокшее место на джинсах, куда пролился Джек с колой.       — Прости... прости, это было...       — Чувак. Ты что, чёрт возьми, только что меня поцеловал? — Джерард заметил, что он не выглядел взбешённым. Он не выглядел злым — лишь смущённым и отстранённым, как и на кухне на вечеринке.       — Прости. Я... что-то почувствовал, — сказал Джерард. Боже, он ненавидел эту чёртову таблетку. У него не было ни тактичности, ни возможности здраво мыслить... Он всего-навсего хотел трогать чёртовы волосы Берта... и это всё, о чём могла думать его тупая голова.       — Что-то почувствовал? — спросил Берт, рассмеявшись и сделав большой глоток из своего стакана. — Чувак, мне нужно побольше такого в жизни.       — Побольше чего? — осмелился спросить Джерард, чувствуя себя так, будто бы он не хотел знать. Он знал, что он точно хотел не того же...       — Побольше... я почувствовал — я сделал. Импульс! Без раздумий. Спонтанность. Я хочу быть таким.       — Разве ты уже не такой? — опасливо спросил Джерард. — В смысле... мы же только встретились и вот уже пьём у тебя.       — Ага! Мы только встретимся и вот уже пьём здесь, но ты поднял это на уровень, не знаю, в десять тысяч раз выше! Мы только что встретились, я нихера о тебе не знаю, и я засосу тебя, несмотря на то, что мы оба парни. Ты даже не боишься? Кто-то... кто-нибудь мог бы убить тебя за такое. Сделаешь это не с тем ублюдком и... он изобьёт тебя до полусмерти. Он убьёт тебя.       — И ты убьёшь меня? — спросил Джерард, заставляя себя взглянуть Берту в глаза.       Если он держал голову под определённым наклоном, если он слегка приоткрывал рот... если он моргал именно так...       — Не-а, — Берт быстро отвёл взгляд, теперь его щёки порозовели.       Таблетки или нет, алкоголь или нет, Джерард всё ещё ощущал это.       — Я не такой, чувак. В смысле, я не собираюсь отправляться в тюрьму за то, что парень, которого я даже не знаю, поцеловал меня в губы.       — Это хорошо. Всем известно, что происходит с парнями вроде нас в тюрьме, — сказал Джерард, снова принимаясь за выпивку.       Берт начал хихикать, а затем рассмеялся. Джерард украдкой взглянул на него и ухмыльнулся ему из-за края стакана.       Ему нравился этот парень... Он нравился ему иначе, нежели Томми или некоторые водители, которые правда были милыми и добрыми.       — Звучит как какая-то песня. Мне необходимо написать песню и назвать её так.       — Держу пари, было бы восхитительно, если бы ты её написал, — сказал Джерард. — Мне бы хотелось взглянуть на твою работу. Я-я знаю Томми, но... Я не видел ни твоей группы, ни песен. У тебя нет дисков, которые я бы мог послушать?       — Ох, чувак. Ты точно не хочешь этого, — сказал Берт. Закончив свой напиток, он выглядел смущённым. До того как он смог подняться, Джерард взял стакан у него из рук, неторопливо дошёл до замызганного стола и смешал ему очередной Джек с колой, на этот раз покрепче.       — Мне бы хотелось увидеть твои работы. Хотя ты не обязан мне показывать. Я знаю... возможно, ты переживаешь, что я какой-нибудь шпион или ещё что.       — Ага... Да, ты, и у тебя нет имени... пока ты скрываешься от ЦРУ.       — Джерард, — сказал он, покраснев оттого, как Берт взглянул на него, когда он произнёс это. — Я не хотел этого говорить и делать из себя засранца на вечеринке... и чтобы Томми не услышал об этом. Меня зовут Джерард.       — Мне нравится, — сказал Берт, беря стаканчик, который Джерард отдал ему с улыбкой. — Итак, Джерард, который пьёт с незнакомцами и целует незнакомых парней в губы... чего ты хочешь, если не все мои музыкальные секреты, если ты не какой-нибудь шпион.       — Чего я хочу? — спросил Джерард, уже сильнее чувствуя опьянение. Он налил больше Джека себе в стакан и сделал глоток чистого алкоголя перед тем, как добавить немного колы. — Я хочу... ебать... блять, поиграть с твоими волосами. Вот чего я хочу. Но этого не случится, так что, кажется, твои музыкальные секреты сойдут.       Берт начал так сильно смеяться, что на его глазах навернулись слёзы. Джерард сел обратно на своё место на диване, чувствуя себя в безопасности, учитывая, что мужчина не выказал никакой враждебности, помимо то и дело появляющегося холодного взгляда.       Джерарду он нравился. Чёрт, правда нравился...       — Хочешь это сделать? Чувак, я не мылся недели две. Я впервые за месяц зашёл домой.       — Я ничего не могу с этим поделать! Просто хочется... — Джерард позволил себе протянуть руку и вплести пальцы в пару грязных прядей Берта. Его удивило, что парень не отстранился и никак не прокомментировал ситуацию — он просто сидел неподвижно и позволял Джерарду себя трогать, причёсывать пальцами окрашенные в чёрный пряди, а затем перейти к массажу головы.       — Блять, как же хорошо... Это прозвучит как ложь, и я обычно не трахаюсь с парнями, но чёрт... как же приятно. — Берт сделал ещё один глоток, и Джерард был уверен, что, как только он закончит с выпивкой, они посмотрят, на что ещё способны его руки. — Тебе действительно нравится это делать?       — Обожаю... — Джерард поиграл с его волосами чуть дольше, а затем Берт решил, что наступило время послушать музыку — не его собственную, но группы, которые ему нравились и которые очень быстро понравились и Джерарду. Они разговаривали про музыку, затем про искусство, после про неспокойные прошлые отношения Берта, которые он, очевидно, не отпустил, несмотря на то, что клялся, что переспал, «по крайней мере» с тридцатью девчонками после расставания, чтобы забыть её.       Она сказала, что она не могла вытерпеть его, он был слишком диким, слишком ненадёжным. Ей не нравилось быть одной, когда Берт уходил в студию, и то, что он больше ценил время, проведённое там, чем время, проведённое на дерьмовой работе, на которую она заставила его устроиться. Она не видела глобальной картины, говорил Берт. Она не видела той жизни, которую он планировал для них, и она вышвырнула его, несмотря на то, что он умолял её передумать.       Джерард ничего не мог с этим поделать... Ему было так жалко парня. Он вновь поцеловал его, и Берт вновь посмеялся над ним, после чего наконец поставил свою собственную пластинку и сделал потише, будто он стеснялся, что кто-то ещё услышит её.       По краям она была грубой, однако Джерарду она показалась восхитительной. Он так и сказал Берту — отметил все строчки, которые ему понравились, каждую мелодию, каждое название песни, к которому он ощутил привязанность. Чем больше он слушал, тем больше ему нравился Берт, и тем больше, казалось, он нравился Берту.       Они тусовались вместе примерно до четырёх тридцати, когда Берт упал на матрац в наполовину спущенных трусах после того, как вышел из душа. Джерард помог ему устроиться на кровати, убедившись, что он лежал на животе, а не на спине на случай, если его снова начнёт тошнить, и укрыл его одеялом. Он также убедился, что подтянул его боксеры на случай, если Берт проснётся, и не будет ничего помнить с утра, и решит, что они потрахались или Джерард пытался трахнуть его...       Насколько бы Джерард ни хотел, чтобы это случилось, попросту не подвернулось удачной возможности. Это казалось неправильным — делать это, пока Берт был настолько пьян, а сам он всё ещё находился под веществами.       Так что пока Берт спал, Джерард начал убираться. Он обнаружил ведро для мусора под раковиной на кухне и начал наполнять его всеми бутылками и банками, которые только мог найти. На это потребовалось несколько часов, однако он собрал и вынес весь мусор и даже вычистил весь холодильник от протухшей и испортившейся еды.       Джерард добрался до душа в крохотной ванной студии. Душ был не таким уж и ужасным, как он ожидал, однако это место отчаянно нуждалось в чистке, а у него не было на это сил в ту ночь.       Особо не обращая внимания, Джерард схватил первое попавшееся полотенце, которое смог найти, и сложил свою одежду перед тем, как донести её до дивана и положить там. Он нашёл футболку, висевшую в крохотной кладовой Берта, и натянул её вместе с боксерами, которые он обнаружил, перерыв несколько ящиков. Они были меньше по размеру, чем его собственные, однако на его собственных были пятна крови и лубриканта, который использовал Томми, когда становился слишком грубым в ванной, и он не хотел надевать их. Он снова надел свои джинсы и свернул свою кожаную куртку вместе с майкой в качестве подушки на диване.       Он хотел спать рядом с Бертом, однако считал, что это лишь принесёт ему беды с утра. Берт мог быть привлекательным прошлой ночью, однако это не значило, что он не мог проснуться взбешённым — не мог проснуться настроенным на драку и ударить Джерарда в лицо настольной лампой, стоявшей рядом с матрасом. ( ) ( ) ( )       В эти дни Фрэнк особо ничего не делал помимо работы. У него не было сил навещать Рэя в его выходные, и он не интересовался музыкой теперь... когда всё поменялось.       Восемь месяцев назад он вышел погулять с собакой, вернулся домой и обнаружил, что Джерарда и всех его сбережений не было. Все заметки, которые Мастер вручил Фрэнку, лежали в куче на полу в форме перечёркнутого по середине сердца — разорванные на тысячи кусочков.       Фрэнк не осознавал, что причинил столько боли Джерарду. Он даже не понял, что его ограбили до тех пор, пока не вернулся домой после отчаянных поисков своего партнёра, разъезжая по городу на машине...или того, кем он его представлял.       Ему пришлось позвонить Майки и сообщить ему, что Джерард исчез... пришлось сказать его родителям, что их сын снова пропал и что ему жаль.       Ему было так сильно жаль...       Прошло восемь месяцев, и он всё ещё не мог этого забыть. Он чувствовал, что должен был предвидеть это, что должен был понимать, что сделает Джерард, что должен был предотвратить и остановить его... Он чувствовал себя ответственным за Джерарда, и теперь он боялся, что же с ним приключилось там, на улицах.       Он умер? Его ранили? Он был бездомным? Кто-то приютил его?       И почему его намного сильнее пугала мысль о том, что кто-то приютил его, чем мысль о том, что он стал бездомным?       Боже, с каким же монстром он мог встретиться там и жить с ним?       Фрэнк был вынужден занять денег у Рэя, чтобы заплатить по счетам после того, как осознал, что Джерард украл буквально каждый доллар и цент из его кошелька. Он не осмелился просить родителей Джерарда возместить ему потерю, потому что они уже хотели подать на него в суд в связи с тем, что он якобы был замешан в исчезновении их сына.       Он не знал, как, однако он избежал тюремного срока. Он рассказал всё копам — каждую деталь, которую знал, — и отдал им разорванные бумаги, которые оставил Джерард, наравне с документами из больницы с того раза, когда он возил туда Джерарда.       Майки, благослови его Господь, встал на защиту Фрэнка, когда полиция спросила его о том, что произошло. Джерард никогда не был в опасности, будучи с Фрэнком, сказал он. Джерард был счастлив с ним, и он мог в любой момент выйти и зайти в квартиру, как ему заблагорассудится.       Началось расследование, однако это последнее, что Фрэнк слышал о деле. Спустя месяц, как Джерард исчез, его семья, включая Майки, оставила его в покое.       Фрэнк пытался двигаться вперёд, однако это было сложно... Все комиксы и диски Джерарда забрали, но они оставили его одежду. Некоторую Фрэнк носил, а другую убрал с глаз долой, чтобы не расчувствоваться...       Почему он ушёл?       Почему он сбежал, ничего не сказав?       Фрэнк уставал до смерти на работе, чтобы его разум прекратил выкидывать эти вопросы. Непродолжительное время он встречался с кем-то ещё, однако это было не то и закончилось так же быстро, как и началось.       Помимо Свит Пи его жизнь опустела — она вернулась на круги своя, обратно к тому состоянию, в котором была до появления Джерарда, только теперь он чувствовал, насколько она была пуста. Он чувствовал, по чему скучал, и не знал, как это вернуть и мог ли он вообще что-либо сделать. Возможно, это был единственный в жизни шанс, и он разрушил его. Может, он убил Джерарда в процессе...       Почему, Боже, ну зачем нужно было так давить в ту ночь? Почему он не мог просто сказать Джерарду, что любит его и что позаботится о нём, что бы ни произошло? Какое он имел право отсылать его обратно домой, когда ему было так больно?       Прошло восемь месяцев, и у Фрэнка не было ни малейшего понятия о том, что случилось с парнем, которого он полюбил сильнее всех людей в мире... и затем он получил открытку.       Она была из Солт Лейк Сити, штат Юта, и сзади было написано «хохохо я тебя больше не люблю».       Вначале он подумал, что это прикол, жестокая шутка от Майки или родителей Джерарда. Однако когда он позвонил Майки, чтобы спросить об этом (вызвать его на допрос), Майки ответил: «О, ты тоже получил открытку?».       Его родители получили точно такое же сообщение, как и Фрэнк, однако у Майки было «Хотелось бы, чтобы ты был здесь. Тебе бы понравилось. Когда-нибудь увидимся.»       Юта...       Каким образом, чёрт возьми, он добрался до Юты?       Полиция никак не могла помочь, так как Джерард был совершеннолетним и мог выбирать, где ему находиться и куда ехать. Фрэнк не мог позволить себе поехать в Юту, чтобы отыскать его, как и семья Уэев.       По крайней мере, они знали, что он был жив, однако этого было недостаточно. Не совсем.       Да и это сообщение было словно удар в солнечное сплетение.       ХоХоХо я тебя БОЛЬШЕ не ЛЮБЛЮ       Спустя восемь месяцев это всё, что Джерард хотел ему сказать... те же холодные слова, которые он хотел сказать своим родителям. Ему было больно, и он думал, что лучше бы он промолчал. Он ушёл, жил своей жизнью, хорошо... Но нужно ли было ранить Фрэнка прямо в сердце ради этого? Он должен был знать, что всё, что Фрэнк делал, было ради его же блага... он должен был это знать.       Спустя пару месяцев после открытки «Я Тебя не Люблю», Фрэнк получил ещё одну.       Эта была адресована из Лос-Анджелеса, на ней была картинка с собакой, а сзади был нарисован тот же персонаж комикса, которого Джерард рисовал для него в закусочной.       Майки тоже получил открытку, однако ему не хотелось говорить Фрэнку об этом по телефону. Фрэнк же не придавал особого значения секретности Майки, однако неделю спустя мальчишка пришёл к нему в закусочную и вручил ему открытку, которую получил. К ней была прикреплена фото Джерарда с другим мужчиной. Он нарисовал небольшую рамку вокруг фотографии и подписал «счастье счастье счастье Берт Берт Берт» по нижнему краю открытки.       Из-за этого Фрэнку захотелось плакать, однако он заставил себя рассмеяться и вручил открытку обратно Майки.       — Он правда выглядит счастливым, — сказал Фрэнк. — Так для него лучше. Твои родители получили весточку?       — Нет. Я удивлён, что он вообще прислал тебе открытку, — сказал Майки.       — Я тоже, — сказал Фрэнк, пытаясь не принимать всё близко к сердцу, чтобы на глаза не навернулись слёзы.       — Нет, в смысле... если бы он правда не любил тебя, с чего бы ему тогда вообще что-то посылать? Почему он не послал тебе фото этого парня или...       — Я не знаю. Если я что-то и узнал, живя с ним, так это что я не знаю, кто он и о чём он думает. Он не... он не рационален. Он делает то, что хочет. Нет смысла пытаться понять всё это, — сказал Фрэнк.       Майки ранило это до глубины души, и он ушёл. ( ) ( ) ( )       Берт любил своего чёртового чудика.       Джерард, шатаясь, пьяно вошёл в его жизнь и умудрился найти дом в этом грёбаном дерьмовом уголке вселенной. Ему было плевать, что Берт проводил большую часть своего времени в студии, наигрывая свои альбомы с друзьями, ему было плевать, что Берт не мог взять его с собой на вечеринки, которые они устраивали с друзьями. Он был таким спокойным, таким умиротворённым.       Это бодрило после того, как женщина полтора года ездила у него на шее, после чего выкинула его на улицу.       Джерард вычистил квартиру и поддерживал в таком состоянии, даже когда Берт проводил вечеринки или всю ночь рубился в приставку с Джефой и Квинном. Он был весь в себе, не вызывал неприятностей... Казалось, ему просто нравилось находиться в присутствии Берта.       Если честно, Берту не особо нравились парни. Ему было плевать, что говорят люди вокруг, да и он никого не дискриминировал, но он обычно не делал этого с парнями, пока на его пути не появился Джерард.       Но опять же, Джерард был чёртовой порнозвездой. Выносливость, его развратный рот... Боже, Берту бы хотелось просто жить с ним в постели. Ему было плевать, что парни из его группы косо смотрели на него и сколько раз они отводили его в сторону, чтобы спросить, был ли он уверен в том, что делал. Джерард заставлял его чувствовать то, чего он не чувствовал годами... за всю свою жизнь, на самом деле.       Конечно, он особо ничего не знал об этом парне, но... разве это было важно? Было видно, что Джерард заботился о нём. Не могло быть иначе. Он так тщательно убирался, всегда спрашивал, поел ли Берт нормально, а не запил пиццу пивом. Он стирал, он слушал, когда Берт говорил, а затем начал регулярно спрашивать, как прошёл его день, и слушал, пока сосал его член.       Единственным минусом было то, что когда у Берта что-то случалось на вечеринке или он видел, что происходит что-то странное на улице и думал «Не могу дождаться, когда расскажу об этом Джерарду», всё заканчивалось тем, что он доставал член в общественном месте. Потому что каждый раз, как он усаживался, чтобы рассказать Джерарду о своём дне, этот парень уже опускался на колени и использовал свой развратный ротик наилучшим образом.       Затем наступил день, когда Берт пришёл домой и рассказал Джерарду, что его группу подписали на настоящий лейбл, а не на инди-версию. Он медленно обучал Джерарда музыкальному миру и достижению успеха в нём. Так что как только он признался, что они подписались на настоящий лейбл, начали собираться в реальный тур и что им заплатят за все их старания, Джерард быстро организовал вечеринку, чтобы отпраздновать.       Должно быть, этой ночью они переспали раза три и ещё пару раз за утро.       Берта не особо привлекали парни, однако он не мог отрицать, что ему было по кайфу видеть то, насколько Джерард был увлечён им.       Джеф с Квинном совершенно ему не доверяли, а Дэну нравилось притворяться, что ничего не происходило. Берт бесчисленное количество раз говорил им верить парню и убеждал, что знал, что делал, однако когда он предложил взять Джерарда с собой в тур, Джеф выглядел так, будто его сейчас хватит инфаркт.       — Ты не можешь взять его с собой! Ты его не знаешь!       — Он прав, — вмешался Квинн. — Я знаю, он тебе нравится, но он может быть наркоманом, психом. Что если он просто шпионит за нами? Он может разрушить всё, над чем мы работали.       — Поговори с ним! — ответил Берт. — Просто поговори с ним. Он не псих и не наркоман, и он не шпион! Он просто парень, которому я правда нравлюсь.       — С каких пор тебе нравятся парни? С каких пор это правда? — спросил Джеф, глядя на Берта так, будто он предполагал нечто поразительное — будто думал, что Джерард опоил его Приворотным зельем No. 5 или ещё каким дерьмом.       — С тех самых пор, как я с ним познакомился. Это не твоё чёртово дело, но если ты хочешь видеть меня в этом туре, то и его мы берём с нами. Я написал в десятки раз больше с тех пор, как он переехал ко мне.       — Он муза, — сказал Дэн со своего места на диване с обивкой из потрескавшейся кожи в их репетиционной студии. Он читал журнал, но слушал краем уха, так что мог вмешаться.       — Точно. Он моя муза. Он помогает мне писать и не даёт свихнуться. Я хочу, чтобы он поехал с нами. Ему больше некуда идти.       — Просто оставь его в своей квартире.       — У него совсем нет денег! Он умрёт с голоду.       — Вот тебе сумасшедшая идея — заставь его найти работу. Знаешь, настоящую, а не только сосать тебе член, — рявкнул Квинн.       Берт ругался с ними всё дольше и громче до тех пор, пока он наконец не убедил их. Джерард ехал с ними, и это было окончательным решением.       И Джерард казался таким счастливым, когда принимал приглашение. Он рисовал, когда Берт сказал ему — был слишком погружён в свой маленький воображаемый мирок «на задворках сознания», что не мог встать на колени, как хороший мальчик, — однако он быстро отстранился от своего блокнота, чтобы обнять Берта, когда услышал, что ему можно было поехать с ними в тур.       — Не позволяй парням доконать тебя, ладно? Джеф с Квинном... не особо рады по этому поводу.       — Что ж, я им не нравлюсь, так что это нормально, — сказал Джерард, всё ещё улыбаясь.       Он так хорошо понимал всё вокруг происходящее, и Берту очень это нравилось. Он не вёл себя, как ревнивая девка, скручивающая трусы в узел, если один из его друзей не пресмыкался перед ней. Некоторым он не нравился, и Джерард нормально к этому относился.       Берт любил его за это.       Они не говорили этих слов друг другу, однако Берту казалось, что это и так ясно. То, как Джерард смотрел на него, — то, как он пытался сорвать с него штаны каждый раз, как они пили или накуривались вместе, — это говорило о многом.       В ту ночь они потрахались дважды, а затем Джерард вернулся к своему маленькому скетчбуку, скрывая свои зарисовки от Берта, пока он не начал умолять его показать рисунки. Несколько дней назад он обнаружил чёрный скетчбук Джерарда, спрятанный под его матрасом, и пролистал его, пока парень спал. В нём были разнообразные наброски, а многие страницы были вырваны и отсутствовали. Там были рисунки птиц и занавесок, натюрморт с фруктами в плошке, набросок паренька по имени Маркус, крохотные супергерои и страшные инопланетяне... а затем на парочке последних страниц красовались наброски Берта. Некоторые были небрежными, другие же — более детализированными и аккуратными, будто бы он пытался запечатлеть то, насколько идеальными были линии и углы его лица.       Берт не знал, когда Джерард работал над ними, не в силах вспомнить время, когда Джерард просто сидел и пялился на него, рисуя... Делал ли он это по памяти?       Это показывало то, насколько ему было не всё равно, подумал Берт. Это показывало то, насколько он на самом деле нравился Джерарду — и как часто тот думал о нём.       Берт положил скетчбук обратно под матрас, а затем разбудил парня поцелуем.       Как только тот открыл глаза, он сказал ему, что он чудак, и после вспышки боли на лице Джерард просто начал улыбаться и поцеловал его в ответ.       — Почти уверен, что чудак — это ты, — ответил Джерард, а затем обнял его и попытался снова уснуть.       Казалась, он всегда был уставшим. Хотя Берт понимал его, потому что большую часть ночей, когда они не вырубались вместе пьяными, у Джерарда случались ночные кошмары.       Впервые, когда это произошло, Берт подумал, что это не по-настоящему, подумал, что это глупая попытка привлечь внимание, потому что Берт всю ночь должен был провести на вечеринке, куда не мог взять с собой Джерарда.       Он только что лёг в кровать и начал обнимать своего возлюбленного, когда осознал, что всё тело Джерарда свело судорогой. Он начал издавать эти отвратительные давящиеся звуки, после чего сел, задыхаясь и всхлипывая. Берт попытался утихомирить его, но Джерард оттолкнул его — впечатал его в стену и начал кричать. Берт не знал, что с ним делать, но, как только он включил свет, Джерард, казалось, вспомнил, где находился, и успокоился.       Он извинился, наверное, тысячу раз, затем поблевал в туалете, после чего вернулся к Берту под бочок. Над ним издевались долгое время — и это было его единственным объяснением. Над ним издевались долгое время, и иногда из-за этого у него случались ночные кошмары.       Почти что каждую ночь ему снились ночные кошмары, однако частота этих ужасов снижалась с каждой минутой, проведённой рядом с ним. Рядом с Бертом он чувствовал себя в безопасности, говорил он.       Берт не мог понять, как это было возможно, учитывая, что они оба были очень худыми, однако этот комплимент грел ему душу. Это была лишь очередная странная причуда Джерарда. Ему нравились подводка и блески для губ, рисовать в своём маленьком скетчбуке и думать, что Берт был достаточно большим, чтобы защитить его от всего мира.       Он был чудаком, и Берт любил его за это. Он бесцеремонно был собой, и это давало Берту уверенность, когда их видели вместе — в Юте или в Калифорнии.       — Здесь слишком солнечно, — говорил Джерард, отправляя парочку открыток.       Кто всё ещё отправлял открытки по почте в наши дни? Что за чудик...       — Это просто потому что ты вампир, — ответил Берт, заставляя Джерарда самого нести свой охлаждённый латте, пока они туда-сюда бродили по пляжу.       — Ненавижу солнце. Глаза болят... — На нём была пара очков Берта, однако он всё равно жаловался. Берт подозревал, что Джерард просто ненавидел находиться на улице — ненавидел находиться среди людей. Было очевидно, что толпы людей заставляли его нервничать, однако казалось, будто свежий воздух также заставлял его чувствовать себя не в своей тарелке...       Возможно, это потому что он был бездомным. Берт мог ему посочувствовать, однако он не знал, как Джерард мог оставаться бездомным так долго, как он рассказывал. Он убежал в пятнадцать, по его рассказам, а после никогда не имел собственного дома? Никогда не имел работы? Никогда ничего с собой не делал?       У него были поддельные документы на имя Роджера Как-то-Там, о которых он не рассказывал, и Джерард пытался создать впечатление, что у него не было семьи, о которой стоило рассказывать, за исключением тех моментов, когда ему понадобились деньги для покупки нескольких открыток и марок.       Это было впервые, когда Джерард попросил у него денег. Получается, все свои запасы он потратил на выпивку для Берта и продукты, которые он приносил первые несколько недель жизни вместе. Затем он захотел послать другу и семье пару открыток, и ему нужно было пять долларов.       Он попросил денег перед Джефой и Квинном, которые собирались уходить на ночь видеоигр, Берт помнил об этом, и его друзьям это не понравилось. Джеф спросил, почему у Джерарда нет работы. Джерард уставился в пол, словно ребёнок, пойманный на лжи. Квинн спросил, почему он думал, что это нормально — просить деньги, и Берт сказал им всем заткнуться.       Джерард извинился и не брал деньги, которые Берт пытался всучить ему после этой ситуации. На следующий день Берт ушёл и купил три открытки и несколько марок, сказал Джерарду не сокрушаться по этому поводу, а затем направился в студию.       У него была семья, которую не стоило упоминать, однако он хотел отсылать им открытки, где бы он ни был. Чудак.       — Ждёшь моего сегодняшнего концерта? — спросил Берт, лишь чтобы увидеть, как быстро лицо Джерарда преобразится из надутого в широкую улыбку.       — Да! Я никогда раньше не бывал на концертах! Будет восхитительно!       — Но ты останешься за кулисами, хорошо? Никакого мошпита.       — Боже, конечно! Я не хочу, чтобы все эти люди касались меня, — сказал Джерард, улыбнувшись и попивая свой латте. Он выглядел таким счастливым, и Берт не мог дождаться, когда выступит для него. Он также не мог дождаться того секса, который ждал его в качестве награды, даже если он и состоится в грязном туалете концертного клуба или на задних сиденьях фургона до того, как остальная часть команды застукает их. — Это будет так удивительно!