Молчание

Я так и просидел до рассвета на кресле, поджав под себя ноги. Наблюдал, как медленно светлеет комната, слушал как далеко от моего дома шумит городская дорога и чувствовал глубоко внутри зреет паника. Что. Мне. Делать? Через несколько часов концерт. Я должен до этого времени связаться с родственниками Томми, с бэндом, с нашим менеджментом и поставить их в известность, что... Что Томми похищен каким-то маньяком. Что он исчез почти 24 часа назад, а я болтался по городу в полной уверенности, что он дуется на меня. Не использовал столь драгоценное время. Как там коп сказал - первые часы самые важные для следствия в делах о похищении? Но кто же знал? Кто знал, что он попадет в беду. Ну да, кто... Никто. Никого не было с ним рядом. Я-то трахался в номере. Телефон на столе внезапно вибрирует, и я подскакиваю на месте. Таращусь на него, а потом хватаю дрожащими руками, при этом едва не уронив себе на колени. Фух, Монте. Пишет, чтобы я приехал чуть пораньше - лгбт-пресса собирается взять интервью минут на двадцать. Тщательно изучаю все сообщения на предмет случайно пропущенных. С отвращением смотрю на ТО сообщение. Урод. Найду, не знаю, что сделаю! Интересно, копы отследили чей это номер? Хоть бы новости не забыли мне сообщить. Кусаю губы. Встаю и, не удержавшись, скулю от неприятных ощущений в затекших ногах. Бреду в ванную. Равнодушно скольжу взглядом по собственному лицу - выгляжу вполне терпимо, главное, тоналки побольше наложить. Умываюсь, чищу зубы, при это два раза роняю щетку. А потом плюю на все и иду на кухню. Наливаю в бокал бурбон и за два огромных глотка опрокидываю в себя. Ну вот, стало получше. Хоть руки не трясутся. Теперь можно попробовать Монте позвонить. Однако, смелости не хватает, и снова наливаю себе выпить. Теперь пью медленно - искусанные губы жжет, а горло здорово опаляет, но я даже не морщусь. Зато желудок, наконец, перестает напоминать стянутый комок, и можно вздохнуть полной грудью. Покурить бы еще... Нет, тогда совсем опьянею и можно будет никуда не ехать. Кстати, может в самом деле не ехать? Как я собираюсь выступать, когда не могу ни о чем думать кроме исчезновения Томми? Как я буду петь, если ни одной строчки в памяти не всплывет, ведь я думаю только о том ублюдке, что похитил моего любимого, нежного мальчика? Да и никто не сможет играть из наших! Это просто невозможно! Надо сообщить им и все отменить к чертовой матери. Но кому позвонить? Сначала надо отменить выступление, потом уже всех собрать и рассказать. Может, Керкапу? Моему основному менеджеру по RCA? Он быстро все уладит. Принимаю, наконец, решение. Набираю Мартина и едва раскрываю рот, чтобы начать, как он опережает: - Адам, хорошо что ты позвонил, я сам тебе собирался набрать. Слушай, там сегодня будет Вивьен Руддж из активисток лгбт - она очень агрессивно настроена по отношению к тебе. Я, честно говоря, не знал, пока меня вчера в ее блог носом не ткнули. Она считает, что ты в недостаточной мере принимаешь участие в жизни лгбт-движения, игнорируя многочисленные акции и не давая полноценных интервью по этому поводу. Я там у нее такого начитался! Короче, готовься. Она идет рвать тебя на кусочки за недостаточно активную позицию. Будет провоцировать наверняка, ты только не ведись, хорошо? И не связывайся с ее организацией - они и так доят нескольких звезд. И, кстати, тебе там собираются вручить очередные ключи от города, так что имей в виду! Я после шоу позвоню, у меня есть разговор для тебя и Монте насчет будущего альбома. Ты там слушаешь меня? - Да, я слушаю. Пытаюсь проглотить ком в горле, но не очень-то и выходит. Сиплю: - Джейк, Томми попал в беду. Мои слова так нелепо, неуместно звучат после его деловитых инструкций. Господи, это какой-то кошмар, в который я попал, забыв вовремя проснуться. Договариваю: - Он сутки назад ушел из клуба и до сих пор не вернулся. А ночью мне пришло сообщение. Его увез какой-то ненормальный. Он пока не требует ничего взамен, но хвастается, что Томми у него. В общем, я сделал заявление в полицию. Они дадут новость на тв и радио. Я думаю, надо отменять сегодняшнее выступление, тем более что ребята еще не знают и... Я замокаю, не в силах продолжать. Вдруг ясно вижу, понимаю только сейчас, через что нам всем в ближайшее время придется пройти. Его будут искать. А если... если не найдут? А если этот урод сделает с ним что-нибудь? А если вообще я видел его тем вечером в последний раз? Видел и намеренно издевался. Не сразу слышу голос Мартина, но потом смысл все-таки доходит. -... должен был сначала сообщить мне! Черт, Адам! Наверняка есть тысячи способов искать его, не предавая дело огласке, какого хрена ты решил показать это всей стране? Ты в своем уме? Хочешь карьеру свою разрушить? Бегом выступления все отменять? Как умно. А если он сбежал с каким-нибудь парнем? Ты еще ничего не знаешь! Какого хрена ты вытворяешь? Может, выступать вообще теперь не будешь? Ты о фэнах подумал? Ты должен был держать все в тайне хотя бы некоторое время, пока не станет ясно, что в точности произошло! Зачем, господи... ты вообще можешь без скандалов существовать? - Полиция сказала, чем больше огласка, тем больше шансов найти похитителя и вернуть Томми в целости и сохранности! Вот я и... - Мне голову тебе хочется оторвать. С чего они взяли, что его похитили? То есть, они прямо уверены в этом? А может, его достали твои постоянные гуляния на стороне, и он просто решил тебя проучить? Не приходило в голову? Твои фотографии с парнями из клубов, где ты пьяный или под кайфом... Томми тот человек, что долго будет терпеть, до точки кипения, а потом вмажет в ответ так, что мало не покажется! - Нет, я не верю. - Короче. Я сейчас успокоюсь и поразмышляю над всем этим. Новость действительно плохая, и я очень переживаю за Томми, но, прости, ни разу не верю в его похищение. Адам, давай ты тоже успокаиваешься и едешь на утреннее шоу! Выступаешь там. Даешь интервью. Без паники и всяких преждевременных действий. Потом вы все с бэндом едете ко мне, и мы беседуем. - Я не... Не смогу. - Сможешь. Надо, Адам. - Мартин, ну зачем ты так? Это просто... не знаю. - Это бизнес, детка. Тебя покажут в прямом эфире на ведущем канале страны. Ты получишь ключи от города, а дальше... Дальше можешь заливать горе слезами или водкой - твоя воля на все. Но ты поедешь выступать! Ваши ссоры не должны отражаться на твоем творчестве, на бэнде и поклонниках! И кстати. Не говори бэнду до выступления. И дай мне контакты полиции - я хочу кое о чем с ними побеседовать. И Адам, все будет хорошо! Никуда твой Томми не денется - вот вспомнишь еще мои слова завтра, когда он будет сидеть рядом с тобой. И я послушал. Поехал. Я сделал все, как он велел. Не знаю почему, может, потому что так мне было легче - малодушно сделать вид, что ничего не случилось. Сказать, что я просто не выспался, а Томми вообще не смог подняться с постели, но передавал приветы. Все поверили мне, ведь мы после ГНТ были выжатыми как лимон, и никто не рассчитывал, что нас дернут так скоро после, собственно, празднования завершения тура. Мне поверили, да. Все, кроме Монте, который был в курсе исчезновения Томми, но еще не знал про смс от похитителя. Я не сказал ему, конечно, об этом, да и, к счастью, времени на разговор у нас не было. Отвыступал, плохо понимая, что пою, что говорю фэнам, чьи руки в толпе пожимаю. Я улыбался Айзеку и Кэм, улыбался, видя вспышки фотокамер, даже пританцовывал. Я вел себя как последняя лицемерная тварь и как самый талантливый из всех актеров. И думал о том, что если Томми и в самом деле просто решил меня проучить, то сейчас сидит где-нибудь у телевизора и поражается моей непрошибаемой невозмутимости, моему равнодушию. Он увидит, что мне все равно. Он поверит в это... А что я? А я после шоу сбегаю в гримерку и опрокидываю в себя еще пару стаканов виски. Пьянею так, словно полбутылки в себя влил. Сижу, пытаюсь расчесать спутавшиеся на ветру после выступления на открытой площадке волосы и вижу вытягивающееся лицо Монте. Стоит на пороге: - Тебя там ждут на интер... Адам, ты что, пьешь? Киваю, как болванчик и улыбаюсь. А Монте багровеет и, кажется, сейчас закипит как чайник. И я не теряю времени. Вскакиваю и несусь к выходу, спотыкаясь на каждом шагу и забыв вытереть лицо от пота. Когда проскальзываю мимо него, нежно бросаю: - Ну, не дуйся. В следующий раз позову за компанию. Кстати, передай ребятам, чтобы не разъезжались. Мы все едем в офис к Мартину. Спиной чувствую его офигевший взгляд, а сам уже здороваюсь с той самой Вивьен, которой пугал меня мой продюсер. Высокая, медные длинные волосы, красивое самоуверенное лицо, неплохая фигура и невероятно миниатюрные ручки и ножки. Я отстраненно разглядываю ее туфельки, крошечные, точно игрушечные, и ее наманикюренные пальчики, которые сжимают дизайнерскую сумочку. Нахально ухмыляюсь и, кажется, моментально делаю ее своим врагом: - Боже, меня пугали вашей хваткой, но какая хватка у таких маленьких ручек? Ваша партнерша наверное любит целовать их... Ну, в смысле, это так мило. Она сверлит меня непередаваемым взглядом. Я и сам понимаю, что несу чушь и хамлю совершенно незнакомому мне человеку, но остановиться не могу. В меня словно бес вселяется, и в таком формате "на гране" проходит все интервью. Она задает вопрос - я пространно отвечаю не по существу, шучу, строю глазки. Она интересуется моей лгбт-деятельностью за последнее время - я вещаю о музыке и ее объединяющем расы, предпочтения, возраста эффекте, призываю всех любить друг друга и больше тусоваться. Понимаю, что звучу жутко пафосно, но я и в самом деле так думаю. Мне кажется, она считает меня напыщенным идиотом, ибо в ее вопросах все больше язвительности, а в светло-карих глазах все больше неприязненного блеска. А потом она вдруг спрашивает о Томми. И меня несет. Я признаюсь ему в любви, а потом тут же прошу прощения, не поясняя за что. Некому меня остановить, некому увести от камер. И лишь когда Вивьен, слушая мои неприличные излияния об изменах любимому, вдруг вскидывает брови домиком и вопрошает "Вы пьяны?", я наконец умолкаю. Хлопаю густо накрашенными глазами, а потом пьяно улыбаюсь: - Да. Причем, выпил всего два бокала виски, а ощущение, что бутылку. Хотя, утром я выпил тоже два, так что... У меня случилась беда, Вив. И я не знаю, как с ней справиться. Она выглядит удивленной, даже слегка потрясенной. Я наблюдаю, как в ней борятся две ее сущности - человеческая и профессиональная. Спросить и получить сенсацию - вдруг по-пьяни отвечу правду? - или попросить остановить съемку и отпустить меня. Смотрю внимательно, даже слегка трезвею - интересно, что она выберет? Я вот пару часов назад сам стоял перед таким же выбором и малодушно подчинился воле своего продюсера и менеджера в одном лице. А она что выберет? С каким-то болезненным удовлетворением наблюдаю, как она кивает оператору, и тот останавливает запись. Вот значит... Не все такие мрази, как я. Неплохая тетка. Точнее, женщина. Смотрит потеплевшими глазами: - Адам, я думаю, вам стоит поехать домой и отдохнуть. Если вас заловят здесь в таком виде другие журналисты, то... - Спасибо, Вив. - Меня зовут Вивьен. И пожалуйста. Только мне вам говорить спасибо не за что - вы мне ничего интересного не сказали. Наплели высокопарной чуши про равенство. Я ожидала от вас совсем другого! Смотрю на нее из-под упавшей на глаза челки и подмигиваю. Знаю, что перехожу все границы, но мне так плохо. - Хорошо, давайте скажу. Вот к примеру, вы очень красивая женщина, и мне нравятся ваши ножки. И туфли у вас обалденные. Как гей вам отвечаю! Она не выдерживает и вскакивает. Глаза ее снова становятся колкими: - А вы невыносимый зазнайка и отталкивающая личность. Вы лишь укрепили меня в моей неприязни к вам. Легкомысленный и беззаботный. Это в наше-то непростое время? По мне это непозволительно. Счастливо оставаться, мистер Ламберт! Она уходит, следом за ней оператор и еще какой-то парень, видимо, помощник. А я остаюсь сидеть на диванчике. Черт, какой же я пьяный. А через два часа начинается настоящий ад. Ну как ад... Ну да, ад. Мы собираемся в офисе Керкапа, и там я начинаю свой рассказ. Наверное, их лица и глаза, их выражение, я буду помнить до конца своих дней. Эта растерянность, это недоверие, нежелание верить, напряженное внимание, боязнь упустить хоть слово - я сам проходил все эти стадии тогда ночью, когда сидел в компании двух полицейских, и передо мной лежал мой телефон. Теперь друзья проходили через все это, и мне было безумно тяжело мучить их. Но я рассказал все как можно более подробно, начиная с ночи вечеринки, когда я оставил Томми одного, и заканчивая нашим расставанием с копами - подробно, чтобы ни у кого не возникало вопросов, и мы закончили с этой пыткой как можно быстрее. Рассказывал безэмоционально, не прерываясь, не глядя ни на кого. Почему-то знал, что и они скоро отведут глаза, чтобы не смотреть на меня, чтобы не выпалить мне в лицо, что они обо мне думают. Они мои друзья, но еще они друзья Томми, а значит будут судить по справедливости. А значит, мне не стоит рассчитывать на сочувствие. Когда я, наконец, умолкаю, то почти сразу берет слово Мартин. Его голос звучит деланно расслабленно и даже почти беззаботно. Он жутко переигрывает. - Я слышу подробности от Адама впервые сейчас, так же как и вы. Может, вы скажете, что я беспросветный ублюдок и циник, но я считал и считаю, что Адам несколько драматизирует ситуацию. Возможно, Томми "пропал" специально и по своей воле... Разумеется, это служит спусковым крючком. Ребята срываются: - Томми не мог так поступить... - Какая откровенная чушь! - Не судите людей, которых плохо знаете. А потом прилетает, наконец, и мне. Кэм разворачивается в мою сторону и прямо-таки выплевывает: - А ты все-таки сволочь! Довел его... Еще и приехал как ни в чем не бывало, пел, точно ничего не произошло! Какой же ты подлец! Я молчу. Что я могу сказать? Она повышает голос, а я все ниже опускаю глаза: - Ты тоже считаешь, что он таким образом "мстит" тебе? Это наш-то Томми? Торопливо машу головой. Ковыряю ногтями стол и думаю о том, что, к сожалению, спиртное почти выветрилось из моей крови, а день еще в самом разгаре. Как до вечера-то дотянуть? На мою защиту неожиданно встает Керкап. Осаживает такую непривычно шумную Кэм: - На выступление велел ему отправиться я. И молчать тоже попросил я. Ребята, ну вы же понимаете, пока мы не будем уверены в том, что похищение имеет место быть, не стоит афишировать произошедшее на всю страну! Прошел только день! Томми может еще вернуться, либо, если верить в теорию с чокнутым фанатом, тот может и отпустить своего кумира! Чего не сделаешь из-за любви! Я считаю, надо ждать. Я связался с полицией - они придержат информацию и займутся расследованием без огласки. Пока без огласки! - Ты с этим согласен? Теперь Айзек выстреливает в меня вопросом. Я вздрагиваю и смотрю на них, а они все на меня. Мямлю: - Нет, не согласен. Я бы хотел огласки, но... Что будет твориться с фэнами, с журналистами? Каково будет родителям Томми? Кэм судорожно вздыхает, а потом прячет лицо в ладонях. Зато Айзек не остается в долгу: - А может, ты боишься, что все узнают, из-за КОГО Томми сбежал из клуба один и был так неосторожен, что попался ненормальному фанату? Что тогда будет, Адам? Он смотрит мне прямо в глаза, а я молчу, не в силах расцепить челюсти. Да и вправду, что это со мной? Почему я слушаю Мартина и всю его эту разумную лабуду? Мой детка в беде. В настоящей беде. Я же все уже решил! Вскакиваю с места. Роняю пустой стакан из-под воды и зачарованно смотрю, как он катится по столу, а потом срывает на пол. Бах! Осколки в разные стороны. Похожи на кусочки льда. Я замерзаю, да. Прямо от сердца. Тихо выговариваю: - Я сейчас еду в отделение. Хочу посмотреть записи с камер наблюдения. Кто хочет, поехали со мной - ваши воспоминания о вечеринке тоже пригодятся. И сегодня же дадим информацию в СМИ! - Адам, я тебя предупреждаю! Это колоссальная ошибка! - Спасибо, Мартин. Я услышал твое предупреждение, но сделаю, как решил изначально. Больше нельзя терять время! - Адам, черт... Но я уже не слушаю его. Знаю, он не простит мне моего неповиновения и обязательно потом еще отыграется, но сейчас мне в самом деле все равно. Пора действовать. Через полтора часа мы в отделении. Ребята, конечно, поехали со мной. Всю дорогу молчали, но мне это на руку - сейчас объясняться с ними выше моих сил. Я вел машину и думал о том, как буду говорить с родителями Томми. Проще, конечно, сразу застрелиться. Когда прибываем на место, то почти сразу попадаем в руки того грузного копа, который приехал на мой вызов ночью. Он ведет нас мимо множества кабинетов и, наконец, доводит до своего. Распахивает перед нашей молчаливой "кучкой" дверь, за которой я вижу и второго знакомого полисмена, и запоздало представляется: - Меня зовут Майк Шеллоу, и пока я веду ваше дело. Мой помощник - Роб Карсон. Иногда он будет связываться с вами от моего имени. Итак, прошу. Мы как раз просмотрели изъятые в клубе видеозаписи, и у нас есть зацепка. Мне стоит огромного труда сдержаться и не заорать на него "Какого черта вы не звонили? Почему сразу не сообщили об этом? Мы же ждем!" Вместо этого тихо спрашиваю: - Вы покажите? Он кивает своей темноволосой головой, а потом добавляет: - Конечно, но прошу вас сохранять спокойствие. Почему-то именно после его слов меня начинает колотить, да так, что губы трясутся. Или я просто много пью в последнее время? Я сажусь перед монитором компьютера, ребята обступают меня со всех сторон. Шеллоу включает запись, и мы замираем, кажется, даже дышать перестаем. Томми... Сердце мое, ветреное, переменчивое, избалованное, беззаботное, болезненно сжимается, когда я вижу его худенькую фигурку в углу дивана. Камера настроена больше на бар слева, но его тоже зацепила. Он сидит и напряженно смотрит куда-то и, почти не отрываясь, пьет пиво. Друзья за спиной взволнованно начинают строить предположения, на кого он ТАК смотрит, "может быть, кого-то знакомого увидел?" Но я-то знаю - он наблюдает сейчас за МНОЙ и за МОИМ бесстыжим танцем с тем парнем. Краснею до кончиков ушей и не могу выдавить и слова. Просто смотрю на экран. Черт, ну ведь я же играл! Я тысячи раз так с ним играл! Чего бы он разобиделся всерьез только сейчас? Он же знает мою сучью натуру - мне нужна игра, интрига, представление, "сцена", "зрители", "актеры" и невольные мои соучастники... Драма, мать ее! Фарс, комедия. Ревность и страсть. Боль и удовольствие. Напряжение и возбуждение. Желание. Ураган, который появляется в нем от злости, ураган, которого я всегда жду и жажду, без которого мне скучно. Я сам его всегда вызываю - иногда бережно и ненастойчиво, а иногда жестоко и беспощадно, почти насильно. И вот довызывался. Боже, прости меня, детка. Смотрю неотрывно на экран. Белая спутанная челка закрывает половину миловидного лица. Темный глаз, что не закрыт волосами, огромным пятном на лице. Он смотрит на невидимого в кадре меня, и ему больно. Я вижу, чувствую, КАК ему больно. А я, там, на танцполе, ему сейчас улыбаюсь. Мне весело. А потом вдруг все меняется. Я вижу на камере спину какого-то мужчины, что на мгновенье загораживает мне Томми. Он почти сразу садится за столик к моему блондину, по-прежнему оставаясь спиной к камере, и, кажется, заводит разговор. Выражение лица Томми, сначала недовольное, хмурое, вдруг меняется на удивленное, а потом и вовсе на радостное. Он начинает отвечать незнакомцу, а я пораженно наблюдаю все это. Кто этот человек, что в считанные секунды смог вызвать расположение моего пугливого и недоверчивого детки? Что за черт вообще? Мы все молчим и неотрывно смотрим на экран. Но вскоре детектив Шеллоу прерывает тишину: - А вот теперь будьте внимательны! Через полминуты мужчина встанет и вместе с Томми направится к выходу. Этот момент будет единственным, где неплохо видно лицо предполагаемого похитителя. Другая камера, что на выходе, засняла лишь их спины и момент прогулки до конца улицы. Это вы просмотрите позже, но там нет никаких зацепок - ни машины похитителя, ни его лица не удалось увидеть. Видимо, авто он поставил за углом. Итак, готовы? Не успеваем ответить. Вот он, момент. Я подаюсь вперед, неосознанно сжимая руки в кулаки. Всматриваюсь в экран, боясь упустить важные секунды. Вот парень встает. Вот поворачивается боком, и мне бросается в глаза веселое лицо Томми. Вот незнакомец протягивает моему мальчику руку и помогает выйти из-за стола. И поворачивается на камеру. Две несчастных секунды. Так мало. Какое-то мгновение! Лицо... Идеальный овал. Мужественное. Темные волосы, крепкая шея и широкие плечи. Среднего роста. И он, кажется... Я, задыхаясь, выкрикиваю: - Боже, я... Я знаю его! Замираю с открытым ртом. Знаю. Я его знаю! Но... совершенно не помню, кто он, и где я мог его видеть. Ни одной мысли на этот счет! Но я точно видел где-то уже это лицо. Черт, где?