Game of hearts

— Дейенерис, держись, - громкие хлопки крыльев, ураганный ветер, сбивающий с ног, жаркая струя красно-желтого пламени, не причиняющего вреда той, в чьих жилах течет кровь дракона, и этот зов - ласковый шепот, что раздается словно бы внутри ее головы. У нее волосы спутались колтуном вперемежку с колючками и пучками иссушенной солнцем травы, а во рту так горячо и сухо, будто она месяцами ест на завтрак пригоршнями желтоватую землю, закусывая все той же травой. Здесь нет ничего, лишь бесконечный изумрудный океан - бескрайние поля, колышущееся на ветру. Эта трава - Дотракийское море, а еще высокое-высокое солнце, что палит нещадными лучами, сдирая заживо кожу и выжигая глаза. И так хочется, чтобы чуждая присказка северян: "Зима близко" вдруг стала былью, и нестерпимый зной схлынул, и Долгое Лето скатилось за горизонт горсткой жухлой золы. Она приподнимается на вонючих шкурах табунщиков под навесом, где, видимо, ее разморило из-за страшного пекла и нечеловеческой усталости. Она - Дейенерис Бурерожденная из дома Таргариенов, от крови древней Валирии, первая этого имени, королева андалов, ройнаров и Первых Людей, владычица семи королевств, и хранительница областей, неопалимая, кхалиси Великого травяного моря, Разрушительница Оков и Матерь Драконов. Чумазая и косматая, в драной шерстяной тунике, какую побрезговала бы надеть и рабыня, провонявшая потом, покрытая коркой грязи и засохшей крови. Она рождена от крови драконов. Дейенерис поднимается на ноги, что почти не держат, и, покачиваясь, выходит под небо такое яркое, что кажется белым. Но даже на фоне этой нестерпимой белизны, грозящей слепотой, она видит его. И пальцы начинают дрожать, а соленые капли стекают по лицу на губы, разъедая растрескавшуюся кожу. Тянет руку, чтобы коснуться, приласкать. Зеленые чешуйки с золистыми крапинками сверкают на этом солнце, как изумруды в короне правителя. Они прохладные и жесткие на ощупь, и это неожиданно... освежает, быть может? Как если бы откуда-то сверху подул легкий прохладный ветерок - как бриз с залива Узкого моря. — Рейгаль, мальчик мой... ты нашел меня, наконец. Голос ее нетверд и сыпуч, как раскаленный песок в пустыне. Кхалиси не видит, как темная фигура (наездник?) ловко спрыгивает с дракона, дружески похлопывает затянутой в черную перчатку ладонью ощерившуюся морду. Откидывает в сторону длинную полу темного, как эбонит, плаща, отороченного мехом. А потом неожиданно опускается на колено, ловя рукой ее обветренную ладошку. Прижимает к губам, пуская по коже волну легкой истомы. "Я знаю тебя" — Дейенерис, Ваше Величество, моя королева... Его волосы темнее самой безлунной ночи. Рейгаль нетерпеливо взмахивает крыльями, и незнакомец подхватывает кхалиси под руку, чтоб волна ураганного ветра не сбила с ног ослабевшую девушку. Она ловит себя на мысли, что хотела бы пропустить эти кудряшки сквозь пальцы, чтобы узнать - мягкие они, словно изысканный шелк, или жесткие, как его хмурый, сосредоточенный взгляд, которым незнакомец осматривает окрестности. Черный, черный от макушки до пят, и на ум приходит только одно. — Ты брат Ночного Дозора, быть может? Но что ты делаешь так далеко на Юге? И почему ты прилетел верхом на Рейгале? Как мой сын вообще подпустил тебя? — Мое имя - Джон Сноу, Дейенерис. "На ледовой стене вырос голубой цветок, наполнив воздух своим ароматом" Джон Сноу. Ты пахнешь потом дракона и копотью, в твоих глазах - неземная печаль, а плечи словно бы согнулись под тяжестью непосильного бремени. В твоей руке - меч из валирийской стали, но я знаю, я знаю тебя, я помню этот запах, едва уловимый аромат голубых зимних роз, что так часто являлся во сне и в тех туманных, расплывчатых видениях, которые больше пугали, чем объясняли хоть что-то. — Джон Сноу, - шепчут пересохшие губы, по которым она неосознанно ведет языком и тянется, накрывая его руки своими. Склоняет голову на плечо, чувствуя, как его пальцы мягко опускаются на растрепанную косу, чуть поглаживая. - Я знаю тебя. И это совсем не вопрос. — Почему Рейгаль... — Ты назвала его в честь брата, наследника короля. Он чувствует кровь. Это звучало бы странно, если бы не стало так понятно - в один только миг. Сын Рейегара Таргариена и Лианны Старк, сочетавшихся браком перед самым восстанием. Тот, кто всю жизнь вынужден был носить клеймо бастарда, являясь истинным наследником Железного трона. — Джон. Я знаю, кто ты. Его губы обжигают ее тонкие пальцы, а длинные ресницы дрожат, когда он опускает их, задерживая дыхание. Он кажется бледным, слишком уж бледным, и засохшая кровь на руках и щеке на какое-то мгновение кажется гноящимися язвами. Дейенерис моргает, и морок рассеивается. А Джон смотрит, чуть склонив набок голову. Щемяще-одинокий и нестерпимо нежный. Так, что хочется обнять и не отпускать уже никогда. — Ты главное дождись меня, хорошо? Ты сильная, моя милая королева. Улыбка такая грустная, что щиплет глаза. — Мы можем улететь прямо сейчас. — Мы не можем, - сожаление в его голосе не обижает, когда она видит, как тень, надвигающаяся с Севера, застилает все небо и гасит солнце. Перед тем, как вспрыгнуть на спину дракона, он коротко целует в губы ее - свою королеву, свою мечту. - Дождись, я приду. — Я обязательно дождусь, - шепчет она, а горизонт за спиной раскалывают ломаные зигзаги молний - золотые, серебристые, красные. Дракон вскидывает голову, обжигая небосвод струей пламени, она чувствует, как горит кожа. Горит, но остается невредимой, как прежде. Это дракон - один из ее детей. И Джон Сноу - всадник, сын Рейегара, ее... нареченный. — Я спасу тебя. Я люблю тебя, Дени. Всегда любил, - и вновь этот шепот, что звучит уже в голове. Голос Джона. Небо горит, и равнины полыхают всеми оттенками красного, она прошла бы сквозь стену огня без вреда, но остается на месте, потому что знает - чувствует - еще не сейчас. * * * Глаза открываются с трудом, будто залиты клейкой смолой. Она приподнимается на своем ложе, вдыхая все ту же вонь лошадиного помета и пота. Разведчики кхала Чхако балагурят что-то на своем языке и седлают лошадей, чтобы продолжить путь в Ваэс Дотрак. Сейчас там ее место - среди старух из Дош кхалина, овдовевших кхалиси, женщин, лишившихся своих мужчин. "Твое место там, Дейенерис. Дрого хотел бы этого, это обычай его народа", - думает она, а потом закрывает глаза, вспоминая улыбку Джона Сноу из сна, что вовсе не был сном. Потому что сны ей не снятся уже очень давно. Улыбку и тепло его пальцев под ее рукой, и то, как дрогнул его голос, когда он выдохнул коротко: "Дени". "Ты только найди меня, Джон Сноу. Я дождусь, ты только найди"