Game of hearts

— Леди Бриенна... До выбитого из легких воздуха, до огня, что разливается вдруг под тяжелыми доспехами, обжигая кожу, до немеющих кончиков пальцев, что сжимают рукоятку меча из валирийской стали. Того самого, что он вручил ей, как будто вчера. И кажется, кожа запястья все еще горит там, где он коснулся тогда - совсем невзначай. Златовласый лев с глазами зеленее бескрайних полей Дотракийского Моря, и улыбкой, что режет больнее ножа. Улыбкой, что никогда не была для нее. И не будет. — Сир Джейме... Уже не "Цареубийца", давно уже нет. С того дня, когда вытащил из ямы с разъяренным медведем, от которого она отбивалась из последних сил глупым турнирным мечом, даже не пытаясь прикрыть разодранные кривыми когтями дыры в мешковатом розовом платье, уродовавшим сильнее, чем сотни кровоточащих порезов. Или когда не стал смеяться, а просто прикрыл плащом. Не так, не тогда. Она и сама бы не сказала, наверное. Когда спас от солдат Лока, наобещав мешки мифических сапфиров за ее невинность? Когда лишился сознания в купальнях Харренхола, и она держала его так близко? Так горячо... И сердце его стучало под ее грубой от мозолей рукой. Снова не то... Он изменился, понимает Бриенна, с трудом отгоняя мысли о давно минувшем. Заматерел, погрубел. Нет уже того золоченого лоска, что выедал глаза и заставлял презрительно поджать губы. А еще он будто измотан, этот золотой лев с усталыми запавшими глазами и глубокими складками у рта. Речь о Черной рыбе и его воинах, о маленькой отважной леди Старк, о выполненных и потерянных обещаниях. А потом ладонь внезапно потеет и пальцы дрожат, когда Бриенна протягивает ему "Верного клятве". Меч, что никогда не был подарком, лишь инструментом для выполнения уже достигнутой цели. — Он ваш, леди Бриенна, и всегда будет вашим, - глаза в красном полумраке шатра кажутся тусклее остывшего пепла в затоптанном солдатами костре. "Но ты никогда не будешь моим", - как вспышка в мозгу, как росчерк огненной кометы в чернильной мгле полной ужаса ночи. И это не больно, ничуть. Привычно - оставаться бесформенной тенью, нелепой насмешкой, о которой шепчутся, хихикают за спиной, показывают пальцами. И слова королевы-матери, златокудрой сестры-близняшки отважного рыцаря, как пощечина или плевок прямо в лицо: "Я не служу вашему брату, Ваша светлость" "Но ты его любишь" И слова застревают в горле горстью вязкой золы, и его взгляд через праздную толпу. Взгляд, что держит крепче оков. Взгляд, что пробирается под кожу, сжимая сердце в груди той самой, отсеченной рукой. Взгляд, что и теперь, столько времени спустя, не отпускает. — Если я не смогу убедить Черную рыбу сдаться, и если вы нападете, честь вынудит меня сражаться за родню Сансы. Сражаться...с вами. Голос не дрожит, ей не грустно, не страшно. Они на войне, с самого начала по разные стороны, под разными флагами. А он молчит несколько долгих секунд. Мгновения, что кажутся вечностью. Длиннее Долгого лета, бесконечнее близящейся Зимы. Молчит и лишь смотрит. Глаза в глаза. Это как безмолвный диалог, беседа, что никогда не случится. Как откровение или признание, которого не сделает ни один из них. Уже никогда. — Надеюсь, этого не случится. Здоровой рукой к гладкой щеке. Ледяные пальцы на теплой коже. Губы покалывает, и она на мгновение опускает ресницы, чтобы не выдохнуть слишком громко, чтобы не понял - земля уплыла из-под ног, закачалась, как палуба корабля в открытом море. Шаг назад. Это больше похоже на бегство. Но нет. Она выполняет свой долг, слово, данное дому Старк. Нет никаких "если", "быть может". Не щиплет под веками и вой не рвется из глотки, и в ушах не гремит насмешливо-злобный голос Серсеи: "Ты любишь его". Никогда не любила. Но неподвижный, задумчивый взгляд рыцаря все еще прожигает затылок. И щека полыхает там, где касались его холодные пальцы.