Game of hearts

— Арья, послушай... Девчонка фыркает, сжимая измазанные грязью кулачки. Вздергивает голову и четыре раза быстро-быстро моргает. Леди позволительно плакать, это делает ее беззащитной и желанной, но вот только Арья Старк — не леди. Никогда ею не была. А воины... воины не плачут. — Ты не должен быть здесь и пытаться объяснить. Мне все равно. И я никто тебе, Джендри Уотерс. Я просто никто. Маленькая глупая девчонка. Оборванка, попавшаяся на пути. Он вздрагивает, как от удара. И на руках, скрытых плотной одеждой, она точно знает, вздуваются жилы. На сильных и крепких руках кузнеца. Руках, что ласкали Красную женщину так расковано, так самозабвенно. — Я не думал, что ты можешь быть здесь. Не думал, что когда-то увижу тебя. Такое отчаяние в голосе, что она почти верит. Такая надежда во взгляде, когда он тянет к ней руку. Ощутимый удар рукояткой меча, и Джендри почти остается без пальцев. Чертыхается сквозь зубы и отхлебывает из маленькой фляжки. Четыре с половиной больших глотка. Жадно, не отрываясь, до выступивших слез. — Надо полагать, это была не вода? И даже не вино? И когда это оборванка начала разговаривать фразами высокородной леди? — Я не должен был оставлять тебя ради Братства. Ведь я обещал тебе помочь вернуться домой. — Вся моя семья мертва. И ты... ты тоже никогда не станешь ее частью. Я помню. Ничего не имеет смысла уже. — Ты никогда не будешь моей семьей, — шепчет он, как во сне, и шагает к ней ближе, такой повзрослевшей, такой отважной и вместе с тем хрупкой. — Ты всегда будешь моей леди. И словно время мотается назад. И так отчаянно хочется плакать. Дыхание на лице, и губы так близко, губы, что почти касаются ее рта. Так близко — всего в полувдохе. Так далеко — между ними больше, чем жизнь или честь. — Ты воняешь этой бурдой. И этой блудницей, — Арья кривится от отвращения, и ногти глубоко-глубоко впиваются в ладони. Больно. Лишь бы не заплакать, не всхлипнуть. Лишь бы он не понял. Воины не плачут. — Я не знал... Седьмое пекло, Арья, как я мог думать, что когда-то увижу тебя еще хотя бы раз? Что я могу быть достоин тебя, что я имею хоть долю самого мизерного шанса... — Для меня никогда не была важна твоя кровь. Какая разница, сын ли ты шлюхи или бастард короля? Ты зря пошел за мной сейчас, Джендри. Потому что я уже уезжаю. — Волчонок, не надо. Позволь мне хотя бы попробовать. — Попробовать что? — Исправить, что натворил. Она обернется, опуская ладошку на поросшую легкой щетиной щеку. Скользнет сверху вниз, словно прощаясь. Всмотрится в глаза — сейчас, в темноте безлунной ночи такие темные, тревожные. Но и яркие, как угли от костра. — Наши дороги разошлись так давно. Не стоило мне заходить в ту комнату без стука. Станнис не говорил, не упоминал даже, так же, как сир Давос. Как глупо, нелепо... ты понимаешь, в какой-то миг подумала, что имею право на боль... на тебя. — Волчонок. Не надо. Голос срывается, и Арья с удивлением смотрит на свою ладонь. Что это? Влага? Но воины не плачут. А Джендри всегда был одним из лучших. Сильным. — У меня никого нет, кроме тебя. И ты... я думал о тебе каждый из дней с тех пор, как разошлись наши дороги. — Не ври! Нелепость, нелепость, нелепость. Зачем она стоит тут и слушает это? Почему он просто не уйдет к этой жрице назад? Почему тебе так больно, Арья? Ты никогда его себе не хотела. — Ты позволишь мне уйти с тобой прямо сейчас? Не чтобы сдержать то старое слово. Не потому, что должен. Просто с тобой. — Ты бросил меня. Я тебя ненавижу. Не понимает, когда и зачем сильные руки притягивают, и она прячет лицо у него на груди, уже не сдерживая разъедающую глаза влагу. Твердые губы трогают спутанную макушку, и Арья выдыхает, обвивая за пояс тонкими ручками. — Я тебя ненавижу. — Позволишь? — Заткнись. И сердце пропустит удар, когда она взглянет вверх заплаканными глазами и увидит, как близко его лицо. И сколько в нем нежности. Потребности. Страха. — Моя леди. Легкое касание губ, собирающих соленую влагу с лица. И сердце, что бьется птицей в силках. "Моя леди" "Мой рыцарь"