Game of hearts

— Моя милая леди... — Я больше не вижу, Джендри. Я не вижу тебя. Холодно. Остро пахнет прелой листвой и подсыхающей кровью. Мошка лезет в лицо, и все тело так сильно чешется от пота и грязи, что просто хочется снять с себя кожу. А потом свернуться клубочком, забившись куда-нибудь меж сильно выпирающих из земли корней тысячелетнего чардрева, и остаться там навсегда, превратившись в один из этих безликих камней, что еще остались на Севере от Детей леса. Эти камни, а еще лица... тысячи лиц на деревьях, что не умрут никогда. — Арья?.. Его руки стали больше, мозолистей, тверже. Ведет грубыми пальцами по ее лицу. Так, точно слепец — это он, точно это ему нужно ощупать черты, чтобы запомнить, узнать. А она... она никогда не забывала. Даже когда он бросил ее, когда отрекся, ушел за Братством без знамен. Променял все, что было у них на призрачные узы. "Я тебя никогда не забуду, моя милая леди". Вранье. Вы врали мне все. Все, кто обещал любить и беречь. Кто обещал быть рядом. Не умирать. Ты тоже мертв, Джендри Уотерс. Все вы мертвы, и вороны клюют разлагающуюся плоть и громко каркают в темное, плачущее небо, разевая свои безобразные зловонные клювы. Тебя нет здесь, Джендри Уотерс. Это не ты. Всего лишь шутки воспаленного разума, всего лишь чертова лихорадка и жар... Ты мертв, и я умираю. — Арья, — шепот касается спутанных волос, и дыхание трогает кожу. Глаза... глаза не видят, но отчего-то их щиплет так сильно, словно кто-то вонзает раскаленные иглы под веки снова и снова. — Тебя же здесь нет. Тебя нет, и я умираю. Горячка или яд... я не знаю. Сознание помутилось, и силы оставляют изможденное тело, и, когда сильные руки кузнеца подхватывают, прижимают к груди, она уже не чувствует ничего. А он... он опустит ее голову себе на плечо, прижмется губами к бледной жилке у виска. — Спи, храбрый волчонок. Отдохни, моя леди. Теперь я здесь, я с тобой, и тебе больше не надо быть сильной. 〜 〜 〜 — Девочка должна стать никем. Девочка служит Многоликому. Девочку ждет Черно-белый дом. А если ты будешь мешать, тебя ждет чаша, кузнец. Лицо девушки кривится от злобы, а в бесцветных глазах зажигается пламя смерти. — Ты вернешь ей глаза. И больше никогда не посмотришь в сторону леди Старк. Его клинок у ее горла, и ей остается лишь бессильно щелкать зубами. — Ты меня поняла? Арья Старк останется здесь. — Ты слишком печешься о той, кто никогда не была и не будет истинной леди, милорд. Яд в голосе, ненависть и отрава... Отрава, которой пропитан весь Вестерос, весь Браавос, весь этот погибающий мир. Клинок давит на горло, надрезая тонкую кожу, и Бродяжка хрипит, падая на колени. — У тебя повадки наемника, принц. Принц... как может бастард претендовать на трон Семи Королевств? Пусть больше наследников и не осталось... — Ты вернешь ей глаза и уйдешь. Не испытывай мое терпение более... Принц? Наследник? Почему он не возражает? Кто этот незнакомец с голосом и руками Джендри Уотерса, с его запахом и губами? Кто он? Арья не знает... Арья слишком устала... — Тише, моя леди, поспи. Все кончится, когда ты проснешься. Я обещаю тебе. "Моя леди", — только он звал ее так, каждый раз рискуя получить клинок в свое брюхо. Почему же сегодня ей не хочется его поправлять? 〜 〜 〜 Темнота рассеивается, и Арья открывает глаза. Она открывает глаза, и видит... низкий потолок и струи света, льющиеся из-за ставней. Узкая кровать, кувшин с водой на столе и грубо сколоченный стул. Она видит. Это все еще сон? Почему? Как случилось, что она может видеть? Магия? Колдовство? Садится, скидывая тяжелое одеяло, и вдруг натыкается на теплую спину, обтянутую холщовой рубахой. Он мерно дышит во сне и, кажется, чуть улыбается. Он теплый и пахнет свежим хлебом и кожей, немного вином, а еще пылью дорог. Он такой родной и вместе с тем далекий, чужой, что слезы... Нет, Арья, не смей. Потому что воины не плачут. Тебе никогда не стать рыцарем или лордом, но... — Проснулась, волчонок... Он повернется и просто подтащит к себе, обнимая так крепко, заставляя уткнуться лицом куда-то в плечо, а потом опрокинет в подушки, чтобы тронуть щеку губами. Лоб и кончик носа, скулы, глаза, веки... так долго... Так ласково. Так тепло. — Откуда ты взялся? — Так долго искал тебя. Это было непросто. И снова пальцами и губами — скулы, лоб, подбородок. Щекотно. И пряная нега проберется под кожу, впитается в вены, превратит все тело в вязкий кисель. — Как это возможно? Я вижу. И те слова про наследие. Это был сон? — Мне столько надо рассказать тебе, Арья. Но это все подождет. Пока ты поправишься до конца, пока наберешься сил. Пока я... налюбуюсь тобой. — Что ты несешь, Джендри Уотерс? Дернется, попробует сесть, но он только хмыкнет весело, потрется о щеку щекой. — Ты — моя леди, и я буду беречь тебя, слышишь? Все остальное неважно сейчас. Неважно, моя маленькая храбрая Арья. Она могла бы дернуться, возмутиться, могла бы залепить пощечину или попытаться подраться. Они делали это столько раз, и столько синяков оставалось на его теле прежде от ее крохотных кулачков, но сейчас... Но сейчас он зовет ее своей леди. А ей... ей совсем не хочется драться. "Так хорошо побыть слабой рядом с тобой. Так хорошо".