Game of hearts

— Ты сегодня так долго молчишь. Снова видения? Бран приподнимается на лежанке, проклиная свои бесполезные ноги, которые не чувствует столько лет. Жойен не реагирует, он словно провалился внутрь себя, как Бран во время своих странствий в теле Лето или полетов с трехглазым вороном туда, где ныне не осталось живых. Сейчас Жойен того же оттенка, что и бескрайние снега за Стеной, сквозь которую они прошли, кажется, целую вечность назад. Бледно-голубая кожа, будто инеем покрыта колючим. И Бран точно знает, протяни он сейчас руку, почувствует под пальцами лед. Ничего кроме льда. Лед внутри и снаружи. Насколько хватит взгляда вокруг. Бескрайняя ледяная пустыня. Здесь даже деревья все из снега и льда. Ни огонька, ни искорки тепла... И Жойен — всего лишь холодная, твердая статуя, не человек и никогда им не был. Видения... сны. Быть может, он, Бран, все еще падает с той старой разрушенной башни или лежит в своей комнате в Винтерфелле, а злая горячка сжирает его изнутри: тело и плоть, а потом его разум... И не было никогда этих льдов и Стены, не было долгого бега в теле его лютоволка, не было Миры, Жойена... Хрупкого тонкого мальчика с глазами зеленее яркого лета и такой теплой улыбкой. Жойен... Жойен. Если все — не больше, чем бред, Бран согласен остаться здесь навсегда. Потому что никогда прежде у него не было друга. Кого-то, кто часами будет держать твою руку и так осторожно убирать отросшие волосы с лица, а иногда трогать холодными губами щеку и быстро, смущенно отворачиваться, взмахнув светлыми ресницами. Такими пушистыми... Наверняка, будет щекотно, если он наклонится близко-близко к лицу перед тем, как моргнуть... — Все хорошо, Брандон. Я просто задумался, — голос так тих и отчего-то так странно звенит. С усилием сбрасывает оцепенение и пытается улыбнуться. Он так редко улыбается — мальчик с болот с глазами цвета мягкого мха. Такой обычно серьезный, и потому каждая улыбка — как дар богов, как редкое зимой солнце. Как самая долгожданная из наград. — Мирта скоро вернется... — начинает Бран. Он хочет добавить, что тогда они отправятся в путь. Он хочет сказать, что надо собрать их немудреные пожитки. Он хочет сказать, что Ходор задремал за тем вон поломанным деревом и неплохо бы его разбудить... Он столько хочет сказать, но враз забывает слова, когда взор прямо напротив вспыхивает яркой зеленью, и на мгновение даже кажется, что он может почувствовать запах теплой травы... Он забывает все слова и словно бы цепенеет. Не в силах моргнуть, не в силах даже перевести взгляд, пока Жойен идет к нему, и снег стеклом хрустит под его сапогами. — Я видел сон. Конец нашего пути, Брандон. Ты должен мне обещать, что пойдешь вперед, несмотря ни на что. Без тебя людям не одолеть Ходоков. Это было, есть и будет самым важным. Нашей первейшей целью. Ты обещаешь? Руки холодные на лице, обнимают ладонями. А Бран падает, летит туда, вниз, в безбрежную зелень. "Я бы остался там навсегда. Вместе с тобой. И гори они в Седьмом пекле — и Ходоки, и драконы, и все прочие". — Ты пугаешь меня. Что ты видел? Нет ответа, лишь качает головой и гладит, гладит большими пальцами скулы. Так, что странная, неуместная нежность разливается в венах, и чешутся губы. "Поцелуй..." — обрывок мысли, словно чужой, невесть как и зачем пробравшейся в голову. Мысли, что закрепляется и гремит, тянет, зовет и печет... "Поцелуй..." — Мирта скоро придет... Так, будто он может читать его мысли. Неуловимое движение вперед. И губы сухие, шершавые на миг касаются губ. Вспышка, разряд, и словно жидкий огонь проникает под кожу. "Целуй..." Пальцы путаются в светлых прядях. Пальцы притягивают ближе... "Я никогда прежде, Жойен. Никогда... не чувствовал такого" "Я тоже..." "Боги... боги, как хорошо. Не останавливайся, ладно? Целуй..." — Самое главное, чтобы ты жил. Обещай, Бран... — еще губами в губы, пытаясь выровнять дыхание, пытаясь не смотреть. Но взгляд плывет, и зрачок топит радужку, скрывая за чернотой мятную зелень. — Мы не пойдем дальше, если ты... — Я никогда не имел значения. Без тебя людям не победить. Без тебя все умрут, до единого. Прошу тебя, Бран. Обещай. Руки... руки все еще на лице. Осторожно спускаются к плечам и на спину, поглаживают, разливая по телу тепло, проникающее даже сквозь все шкуры. — Ты мне не врал никогда. Я дам тебе слово, если ты пообещаешь остаться со мной. — Я всегда буду рядом. Клянусь. — Тогда обещаю. И губы опять на губах, и тихие вздохи, что важнее признаний, к которым они еще не готовы. Губы и пальцы. И воздух, воздух так остро пахнет солнечным летом. "Целуй, просто целуй. Пока у нас еще есть время, пока твоя сестра не пришла". "Я всегда буду рядом. Клянусь. Я ведь живу для тебя. И останусь с тобой после смерти. Ты — ключ ко всему, Брандон. А я всегда был только тем, кто укажет твой путь". — Ты нужен мне. Нужен. Так нужен, Жойен. — Я никуда не уйду.