Game of hearts

— Видишь, а ты не верил. Долгая зима почти позади, Белых Ходоков больше нет, на Железном троне — законный наследник, драконы снова парят в небе Семи королевств, и ты умеешь летать. Я же тебе обещал. Он мог бы быть всего лишь видением. Нежитью, что прежде тысячи лет дремала на Севере за Стеною под толщею льда. Призраком, о которых шепотом рассказывают старухи у потрескивающих очагов. Воспаленной фантазией утомленного мозга. Потому что Бран... он на самом деле устал. Так устал жить в этом мире. Он мог бы быть кем угодно, но остался собою. Жойен Рид — единственный сын лорда Сероводья. Серьезный, чаще даже хмурый мальчишка с глазами цвета влажного мха. Мальчишка, что видит будущее во снах. Мальчишка, которого привел к нему, к Брану, трехглазый ворон. Вот только Бран Старк видел своими глазами, как тот умирал. И рядом не было Красной жрицы, чтобы вернуть его к жизни, как Джона. Жойен умер, его просто не стало. Он помнит, как скелеты рвали это тело на части скрюченными ледяными пальцами, как челюсти их скалились в едких ухмылках, а потом вонзались в — пока еще живую — плоть. — Это сон, правда? Ты пришел попрощаться? Потому что... Руки не такие грубые и кожа нежнее, волосы еще не срезаны под корень острым ножам, а сердце не заржавело от крови и от потерь. Бран знает, что война позади, но ощущает себя, как и прежде, как в самом начале — беззаботным мальчишкой, что лазил по разрушенным стенам и не боялся ни черта, ни ворона. Может быть, старуху Нэн только... самую малость. — Это не сон. Ты забыл, кем ты стал? И кто я, вернее, кем был? Он запнется, собьется всего на мгновение. Он... он какой-то расслабленный сейчас и веселый. Каким не был ни разу за все время их долгих скитаний. За все те месяцы, что Бран его знал. — Ты умер. — Как умерли Рейгар и Лианна, но ты их видел у Башни Радости, помнишь? И твой отец... почувствовал, что кто-то есть рядом. Тебе дана безмерная сила повелевать пространством и временем. Может быть, не менять их по желанию, но... следовать за зовом сердца, наверное. Ноги все еще не слушаются, их будто бы нет. И Бран от досады губы кусает. Потому что Жойен далеко. Жойен мусолит травинку губами и мурлычет песню, подхваченную, наверняка, в каком-то трактире. Бран злится зачем-то и, наверное, немного ревнует. И даже не помнит уже, что все это — как сон. — Это реальность. Ты видишь? Я могу взять твою руку... такие холодные пальцы. А сердце так громко стучит здесь вот, в груди. Я могу вот так убрать волосы с твоего лба... я и забыл, что они мягкие, точно шелк на праздничном платье Миры... Трогает его беззастенчиво, касается, гладит. Проводит кончиками пальцев по пересохшим губам. Улыбается... все время будто светится счастьем, что смыло печаль, раскололо скорбный футляр, в который Жойен прежде был словно заточен. А теперь... расправил плечи и засиял. Теперь, когда знает, что больше умирать не придется. — Я должен буду вернуться? Чтобы сохранить все так, как случилось? — Вы уже победили, сбросили Короля Ночи с Ледяного дракона. Теперь только ты в силах выбрать свой путь и прожить его... просто прожить, как ты хочешь. Все. Все-все-все, что угодно. Вернуться с Жойеном на Перешеек или уйти в Речные земли. Построить из камышей и соломы хижину на глубоких болотах, передвигать ее время от времени куда-то подальше, чтобы не мешали и не нашли, чтобы только вдвоем... — Можно... можно я просто останусь? Здесь, в этих землях, с тобой. — Я надеялся на это, мой Бран. Я ведь тоже... очень скучал. Ловить рыбу и даже лягушек, охотиться на цапель, выдр и тритонов, ловить куликов. Мастерить поделки из дерева, добывать целебные яды из разных растений и собирать клюкву на упругих кочках. Просто жить, больше не думать о смерти. Просто быть рядом с ним. Навсегда.