Game of hearts

— Зима близко. Санса расправляет меховую накидку, опускаясь на землю подле младшего брата. Пушистые снежинки падают сверху, припорошивая воротник. Чардерево будто склоняется ниже, роняя на плечи листья красные, как свежая кровь. — Зима уже здесь, — напоминает ей Бран. Ни тени усмешки, не малейшей эмоции. — Ты так изменился. Не просто вырос. Ты будто стал другим. Где тот непоседа-мальчишка, что лазил по стенам и мечтал летать, словно птица? Не слушал ни мать, ни отца, и так и не научился попадать в цель из лука. — Он умер, должно быть. В одну из черных длинных ночей после того, как брат королевы отправил его в тот первый полет. Бран Старк все еще где-то во мне, но я — много больше. Ты понимаешь. — Я понимаю, — ответит ему, точно эхо, растирая холодные руки, что леденеют от дыхания зимы. Зима, что наконец-то вернулась. — Как его звали, Бран? Того, кто все изменил. В ней ничего от трехглазого ворона. Ни намека на провидческий дар. Но она — Санса Старк, и она понимает. Она смотрит в потухший взор и пальцы, что до боли вгоняют ногти в ладони. — Жойен Рид. Он умер, чтобы ворон мог жить. Уже в самом конце. Он видел зеленые сны, понимаешь? Он знал, что все будет именно так, что он должен будет оставить... — Но он тебя не бросал. — Он сделал свой выбор. Он ждет меня за чертой. Там, куда я пойду, когда здесь закончу. Санса, я так бесконечно устал, — слова уставшего от жизни и непосильной ноши подростка. Боль и печаль старше тысяч лет, старше народов, вселенных. — Я знаю. Санса больше не проронит ни слова. Закроет глаза, слушая, как кружатся снежинки, покрывая все вокруг покрывалом. Белоснежным, холодным и хрупким. Помогите нам, Старые Боги. "Я ведь любил тебя, Санса. Одну тебя я любил", — набатом звенит в ее голове с каждой ночью все громче. Как горн охотника, гонящего зверя. Как колокола в Королевской гавани перед атакой. Как пушки на кораблях, как призыв к отступлению. "Я должна была. Я должна... я... была", — ночи перед самым концом холодней и светлее. Кажется, в густом, звенящем тумане ей слышатся хрипы и шарканье сотен тысяч давно мертвых ног. Его голос... никогда не отпустит. Словно и он стоит на краю и тянет к ней руки оттуда. "Я ведь любил тебя, Санса..." "Я знаю... знаю. Я тоже..." Брат сжимает ее руки. Белые, как изо льда. Брат беззвучно обещает: "Осталось немного". Брат — тот, кто умеет видеть насквозь. Он видит, и он понимает.