Game of hearts

— Рыцарь цветов, приветствую в Дорне, — принц чуть склоняет в приветствии голову, прижимая унизанные перстнями пальцы к груди. Принц пахнет благовониями, вином и развратом. Лорас толкает по горлу слюну, чувствуя в паху [не]привычную тяжесть. Принц вздергивает черную бровь, сползая темным, как ночь, внимательным взглядом от золотых кудрей к мягким губам, на кадык, с груди соскользнет, упираясь в промежность. — Б-благодарю за теплый прием, приглашение, — Лорас спотыкается в буквах и в момент закипает. Он, что ложе делил с королем, вынужден просить убежища, как попрошайка. Он — наследник Вышесада, глава Радужной гвардии Ренли и Рыцарь цветов. Он — легенда и мечта, герой влажных снов сотен дочерей /и сынов, не будем лукавить/ лордов Семи королевств и не только. Он сейчас — буквально ничто. Только пыль. Оберин точно мысли читает. Или, скорее, читает с лица. Заявляет без намека на жалость, жестко и твердо: — Нет стыда в том, чтобы бежать от войны. Жизнь стоит всего, — стиснет челюсть. Должно быть, вспоминает сейчас сестру и племянников, павших от рук тех же, кто заставил бежать в изгнание его. — ... но не чести, — Лорас горько кивает. — Честь ты попрал бы, предав своего /пусть и павшего уже/ короля, преклонив колено пред Джоффри. Принц тактично молчит о другом — том, что связывало Лораса с Ренли, и тот благодарно опускает ресницы. Об этом он не готов говорить. Оберин, он опять понимает. — Путь был неблизким, вам следует отдохнуть. Слуги вас проводят в покои. Мы побеседуем позже, и я покажу вам дворец и сады. Пьет из тяжелого серебристого кубка. Лорас склонится в поклоне, чувствуя жгучий, под кожу проникающий взгляд. Что-то там, в его глубине, за зрачками, манит, обещает и будто грозит... Пот ручьем течет по спине. * Ему отводят плеяду роскошнейших комнат. Оливер, прибывший с ним на одном корабле, готовит ванну, добавляя душистые травы. Помогает забраться и воду льет из кувшина на спину, на кудри, смывая морскую соль и дорожную пыль. Умелые ладони ложатся на плечи, не столько омывая, сколько лаская. Грудь, соски и плоский живот. Он точно знает, как надо. Умеет. — Знаю, что вы грустите по нему, но позвольте помочь. Только ласка для уставшего тела... Рывком затащит к себе, разливая воду вокруг, разрывая намокшие тряпки. Возьмет прямо так, в остывающей быстро воде, не заботясь о подготовке или удобстве. Оливер тихо скулит, лбом утыкаясь в плечо. Оливер мышцами изнутри сильно-сильно сжимает. Оливер судорожно гладит, подаваясь к нему и задушенно шепчет, как счастлив. Оливер целует плечи и шею, не смея тянуться к губам. — Лорас... Милорд, все хорошо, хорошо, хорошо. Рыцарь цветов почти ему верит. Оргазм настигает, как взрыв дикого огня в подземельях Королевской гавани. Сжигая все мысли, оставляя после себя пустоту. Холодную, вязкую, топкую, словно болото. — Прибери что ли здесь... — небрежно стряхнет мальчишку с себя и выбирается из ванны. Сбегает из замка. Там, за зеленными кронами древ, плещется теплое Летнее море. И можно с утеса рухнуть в бирюзовые волны, позволив им сомкнуться над головой. Не дышать. Или, нет, вдохнуть только раз, позволив морской соленой воде наполнить его до краев, разорвать лёгкие в тонкие ленты. * — Ты опечален. "Скорее, уничтожен, разбит", — не говорит очевидное Лорас. Он все смотрит на далекие, тяжелые волны, и в далеком плеске разбивающейся о берег воды ему чудится смех, переходящий в рыдание. — Ты слишком много думаешь, Рыцарь цветов. Позволь себе дальше жить, наслаждаться. Отпусти то, что случилось. — А ты?.. Оберин, разве ты отпустил? Вопрос попадает в десятку. Он видит, как у принца чернеет лицо, как всполохи ярости зажигают в нем пламя. Он выгорает изнутри, он кипит. — Не повторяй чужих ошибок, мой мальчик, — развернется на пятках, оставляя борозды на песке и уйдет, бросив на дорожку пунцовую розу с непросохшими еще каплями росы, что блестят, точно кровь. И шипы... должно быть, насквозь искололи благородные пальцы. — Оберин. — Не сейчас. Дай мне побыть одному. Райские птички в деревьях весело скачут, выводя свои звонкие трели, от которых трещит голова. * Вечером на пиру Лорас заливает в себя вино кубок за кубком. Не слушает длинные речи и больше молчит, лишь каждый раз равнодушно кивая, когда кто-то с ним говорит. Эллария Сэнд — последняя любовница принца и мать его четверых дочерей, сам Доран Мартелл, иссушенный тяжелой болезнью и десятки других, чьи титулы и имена проходят перед ним вереницей, растворяясь в глубинах памяти, как вода исчезает в жарком песке. Выходит один на террасу, чтобы проветрить голову и подышать. Ночью воздух в Дорне овевает прохладой. Лорас расстегивает камзол на груди, чтоб остудить горящее тело. — Эта ночь хороша, — шепчет принц и, пальцем подцепив подбородок, целует Рыцаря цветов глубоко, делясь с ним вкусом сочных персиков и инжира. Лорас разбирает оттенок вина с перцем и пряностью, щиплющей губы. — Оберин... — И ты... чудо, как ты хорош. Рукоятка кинжала упирается больно в бедро. — Мы продолжим, только вот не сейчас, — принц сжимает напрягшийся член под одеждой. — Я приду. Хорошо? Не дождавшись ответа, растворяется, будто призрак в ночи. Над дворцом по небу рассыпаны огромные звезды. Как драгоценные камни из корон королей. * — Ваша милость? Милорд Лорас еще не вернулся... — мальчишка запахивает расшитый халат и тупится, отступая от господского ложа. — Ничего, я его подожду. Пока ты можешь налить нам вина. Как тебя, мальчик?.. — Оливер, ваша ми... милорд. — Вообще-то принц. Ты можешь звать меня Оберин. Подходит, медленно сдвигая халат, оголяя плечо. Мальчик вздрагивает. Буквально не дышит. — Ваша... Оберин... ох... — Хорошо. Подтаскивает мальчишку ближе за пояс, распуская пояс на своем одеянии. Оливер вздрогнет, когда за их спинами в спальне шумно закроется дверь. — Лорас, — Оберин не повернет головы, губами прижимаясь к шее слуги, краснеющего, будто розы на клумбах Вышесада, — иди к нам скорее, мы заждались. — Милорд, я только... — бледно вымолвит Оливер, ладонь принца ляжет на рот. — Лорас? Где ты? — Прямо рядом с тобою... — одежды, зашуршав, соскользнут. Язык прочертит дорожку от кромки волос к позвоночнику, ладони погладят твердый живот, а бедра прижмутся сзади так крепко. — Скажи, как хочешь ты, принц? — Хочу... по всякому... Оливер... Лорас... И песнь начнется. Танец Красного змея, цветов и огня. * Уже завтра они отправятся в Водные сады, что в трех лигах отсюда. Оберин упросит Дорана на время отослать в Солнечное Копье всех детей, бастардов и отпрысков именитых лордов, купцов. Разумеется, только на время. Он скажет брату, что Рыцарь цветов почти зачах от тоски. Он увезет его во дворец из бледно-розового мрамора подальше от глаз, прихватив с собой лишь слугу. Здесь очень много прудов и фонтанов, садов, благоухающих лимоном и красными апельсинами, вишней. В мощенных белой плиткой двориках играет музыка, будто фонтаны поют. Чуть дальше к морю — пляж из песка цвета кости, на котором так хорошо предаваться любви, когда солнце, шипя, сползает в соленое море. Когда три тела в свете красных лучей сливаются, превращаясь в одно. Когда затягиваются кровоточащие раны, а волны смывают саму память о том, что было, болело и до сих пор не утихло. О том, что непременно пройдет. Останется в памяти легкой тенью. Не больше.