Game of hearts

— Не надо так, Джон. Это ведь не навечно, — просит Робб у него за спиной. Просит оттуда, боясь подойти и коснуться, боясь, что остановиться не сможет. Опять. И, Семеро, это было бы ужасно смешно. Если бы не было при этом так горько и больно. Потому что для тех, кто уходит в Дозор, позади надежды остаться не может. — Ты же знаешь, что это неправда. Здесь и сейчас мы видимся в последний раз. Я уезжаю на Стену, стану братом Дозора, и из родни мне останется только дядя Бенджен. Да и то лишь потому, что я стану служить у него под началом, — бросает Джон тихо-тихо. Так, что слышно, как сотни снежинок, лениво сыплющих им на головы из дырявого хмурого неба, царапают рукояти мечей. Первый снег. Первый признак того, что зима уже близко. На юге до ее наступления еще долгие месяцы, а на ледовой Стене, отделяющей Вестерос от одичалых и уродливых созданий ночи, зима никогда не кончается вовсе. Теперь зима и холод — это все, что останется Джону Сноу, бастарду самого лорда Старка. Тому, кто вырос среди законных детей, но никогда не знал ни одобрения матери, ни отческой ласки. — Не надо так, Джон! — Робб, он горяч и порывист. Робб, он как солнце. Он как тот кипяток из множества подземных ключей, что струится внутри стен Винтерфелла и наполняет замок теплом, самой жизнью. Для Джона, у которого никогда не было ничего своего, кроме белого лютоволка, Робб... как-то быстро и незаметно Робб стал просто всем. — Джон. Джон, пожалуйста, Джонни, — он уже прямо за ним, он пробирается под плащ-накидку нетерпеливыми руками, на которых нет ни колец, ни перчаток. Он обнимает и прячет лицо в мехе воротника, а через какие-то пару секунд губами уже щиплет затылок, цепляет за мочку уха. Жар сбивающей с ног неудержимой волной прокатывается под плотной черной одеждой. И стон сдержать он, конечно, не может. — Ты увидишь, мы обязательно встретимся вновь. Я буду приезжать очень часто на Стену или к Кротовому городку. У тебя же будут там выходные или что-то такое. И ты сможешь бывать в Винтерфелле, как дядя. Мы не прощаемся, Джон. Я с тобой не прощаюсь. Он торопится все это сказать, он спешит, потому что лошадей и повозки дяди, что уезжают на Стену, уже запрягают, и Джон успел попрощаться со всеми. Напоследок оставив старшего брата. Сводного брата, что связался с бастардом. Это ведь совсем не считается, правда? Это не может быть мерзким, уродством, когда в внутри столько чувства, что ему тесно под кожей, и оно льется из них, плещется, с головами их топит. — Мы очень скоро встретимся вновь. Я тебе обещаю. Скажи, что ты веришь? — отчаянно шепчет, почти стонет Робб Старк, торопливо стаскивая с Джона одежду. Здесь, за замком, слепой уголок, о котором знают лишь они двое, где их никогда никто не увидит. — Скажи, что ты веришь? Джон, скажи мне... — Да, Робб. Я тебе верю, — шепчет Джон Сноу в ответ и закрывает глаза, отвечая на ласку. Точно зная, что это их последняя встреча, что больше Робба Старка он не увидит уже никогда. В этой жизни — так точно. Ну, а после... Кто знает? Может быть, там будет совсем другой мир. Возможно, тоже полный опасностей, боли, смертей. Возможно, там они смогут быть хоть немного на равных? Возможно, там у двоих получится остаться подольше в живых? Пожить друг для друга. Возможно.