Game of hearts

- Ты хотела меня видеть? У него глаза, как ледяное дождливое небо, а тревога пробороздила глубокие складки на лбу. Он не садится за стол, чтобы побеседовать со своей милой леди, как он обычно в шутку (в шутку ли?) называет Сансу, просто стоит у дверей и ждет ее слов, а в кармане настойчиво пищит рация - все громче и громче, будто раздражается на отсутствие ответа. - Почему ты держишь меня отдельно от других, Дженсон? Я думала, это убежище, а не тюрьма. Барабанит тонкими пальчиками по гладкому металлу стола и, кажется, совсем не замечает раздражение, проступающее на его осунувшемся лице. - Кажется, мы решили, что так будет безопаснее для тебя. - Рация в кармане его куртки взвизгивает рассерженной кошкой, и он нетерпеливо притопывает ногой, когда сирены в коридоре за плотно закрытой дверью верещат так, что закладывает уши. - Кое-что происходит прямо сейчас, Санса. Мы можем обсудить это позднее? Холодный голос девушки настигает, когда Дженсон достает карточку, открывающую электронный замок: - Это Томас, так? Они пытаются улизнуть из лап ПОРОКа? - Откуда ты...? - И осекается, не закончив фразу. Не только красива, но и умна, думает мужчина, гадая, как она узнала хоть что-то, сутками просиживая в звуконепроницаемом отсеке с круглосуточной охраной? "Ты забываешь про вентиляцию, Дженсон. И про то, что воздуховоды достаточно широки для подростка. Ты забываешь о том, что птицу нельзя держать в клетке, она захочет расправить крылья и улететь...", - Санса молчит, лишь изгибает насмешливо бровь. Искусственный свет словно зажигает огнем ее рыжие волосы, а в глазах плещется бескрайнее море. Топот и выкрики в коридорах усиливаются. Кажется, слышны автоматные очереди, и пули рассекают воздух, рикошетя от стен... - Куда вы дели ее?! - Кричит совсем рядом мальчишка, и Дженсон устало прикрывает глаза. Томас. Снова Томас. Как заноза в заднице, как отсыревший патрон, как зависшая программа... - Все еще будешь делать вид, что ничего не происходит? Наверное, она думает, что может разговаривать с ним в таком тоне? Или считает, что стала его слабостью - исключением из правил? Он ухмыляется мысленно и тянется к рации, чтобы отдать команду охране - то ли отвести девчонку в общую спальню, то ли покарать беглецов и открыть огонь на поражение. Но когда взгляд его падает на нее - такую хрупкую и красивую, что немеет где-то в груди, он выдыхает сквозь сжатые зубы, будто пар выпускает. - Это не касается тебя, Санса. - Чего ПОРОК хочет от таких, как я, Дженсон? Что вам нужно от иммунных? И что нужно тебе от меня? Кто сказал ей, что можно разговаривать с ним таким тоном? Стоит лишь пальцами щелкнуть, и ее уволокут к остальным, подвесят вниз головой и выкачают драгоценную плазму из крови - всю до капли... - Я знаю, что ты делаешь с ними в том отсеке. Я видела. И видела труппы, которые вы увозите в пластиковых мешках, чтобы сжечь в тех печах, будто мусор... Я знаю, что значу для тебя что-то, раз ты прячешь меня, будто какую-то постыдную слабость... - Дженсон, у нас проблемы! Они ворвались в медотсек и взяли заложников! Голос захлебывается паникой и страхом. Слабаки. - Они нужны мне живыми, - шипит в рацию, как воздух, утекающий сквозь трещины из кислородной маски. - Ты говорил, что хочешь для меня особенной судьбы. Хорошо. Я приму твои условия в обмен на услугу. - Санса не обращает внимание на происходящее. Она, как застывшая глыба льда, которую не растопит даже пекло Жаровни. Ава Пейдж прибудет через несколько часов, а у него в голове лишь звенящий голос Сансы и лучистые глаза, заглядывающие в душу, которую он давно продал этой суке в белом халате. - Твои условия? - Резко и оглушающе, как выстрел бластера в замкнутом пространстве. - Дай им уйти... Три слова как три выстрела в грудь в упор. Выстрелы, пробивающие защиту, крошащие ребра в осколки, разносящие бесчувственное мертвое сердце кровавыми ошметками по стенам отсека. Это не боль и не ревность. Недоумение, быть может? И кончики пальцев покалывает. Может быть, им просто не терпится сомкнуться на этой белоснежной шейке. Сдавливать, слушая, как хрустят шейные позвонки... - Ты даже не знаешь его... Не знаешь ни одного из них. И почему это звучит, как вопрос? - Они хотят быть свободными. Хотят просто жить. Я... я понимаю... И только. Дженсон скользит взглядом по сомкнутым в полоску губам, уже представляя, как она раскрывает их для него... Он представляет так много... И все, что он должен сделать - дать мальчишке уйти. Отпустить самый перспективный проект Авы... - Ты знаешь, чего я попрошу, не так ли? - Ты получишь все, если выполнишь свою часть сделки. - И словно корочка тонкого льда покрывает глаза, замораживая тепло, трансформируя свет в ледяные кристаллы. - Отходите, прекратить огонь. Разблокируйте внешние отсеки. - Резко, холодно, как взмахи острым ножом, отсекающие плоть - кусок за куском. - Я вернусь вечером, Санса. Надеюсь, ты будешь ждать. Смутная улыбка расцветает на губах девушки, когда Дженсон чуть сжимает ее ладонь, чувствует слабое пожатие в ответ. - Спасибо тебе, - одними губами. Может быть, где-то очень далеко отсюда кто-то сделает что-то похожее для Робба, Джона, Брана, Рикона или Арьи? Где бы они ни были в эту минуту... * * * - Томас, лабиринт - это одно. Но вы, детки, и дня не продержитесь в Жаровне. Они наступают медленно, почти что лениво. Отсюда не убежать, и пленники читают это в отражении глаз Дженсона - хитрых, прищуренных, каких-то змеиных. - Вы в безопасности здесь, не надо упрямиться. Ты не понимаешь, Томас... - Дай угадаю? ПОРОК - это хорошо? Пацан пятится вслед за друзьями, что тщетно пытаются разблокировать дверь, тычет перед собой коротким стволом автомата. И жмет на курок, выпуская разряд голубоватых молний, что растекаются по защитным костюмам, как масло. А дальше все происходит одновременно - дверь распахивается с той стороны, и Арис, мелкий поганец, визжит что-то, размахивая руками. - Томас, скорее! - кричат вразнобой, и пацан, сверкнув напоследок глазами цвета кофейной гущи, швыряет в преследователей автоматом и срывается на бег. Знает, засранец, что Ава и волоску не позволит упасть с его головы. - Томас, беги! Блондинчик - худой, как обтянутый кожей скелет, подпрыгивает с той стороны и, кажется, даже пытается остановить руками опускающуюся перегородку. Наивный... Но тот ныряет в стремительно сужающуюся щель, успевая в последний момент отдернуть голову... Сволочь проворная. И выставленный издевательски средний палец, как пощечина. Погоди же... - Выслать весь личный состав. Оцепить периметр. Они не должны уйти... Спускает с привязи всех цепных псов, что есть в наличии. Они не исчезнут, не смогут. Уже несколько лет никто не проходил через Жаровню. Ава будет довольна, когда утром их вернут в бункер - помятых и злых, но с целыми венами, полными этой целебной субстанции... * * * - Я сомневалась в тебе до последнего, - шепчет Санса, скользя губами по его твердой щеке. - Не думала, что ты отпустишь ребят. - Ведь я обещал моей милой леди, - глаза в глаза, не отрываясь. - Я всегда держу слово. - Может быть, я смогу полюбить тебя. И впервые за много недель в ее голосе нет сомнения. Лишь полная уверенность и теплота. И что-то еще, что-то, что сдавливает холодными пальцами затылок. Она никогда не узнает. Потому что Томас умрет. Сразу, как только Ава Пэйдж достанет из него все, что ей нужно для испытаний. - А я уже люблю тебя, юная леди. Шершавые губы касаются гладкой ладошки. Она не отдергивает руку. Впервые с того времени, как он нашел ее в развалинах древнего города.