Game of hearts

Она тихонько прикрыла дверь за собой, пытаясь привыкнуть к полумраку, царящему в покоях Красного Змея. Сосредоточенно хмурясь, принц что-то быстро писал и даже не повернул головы на звук осторожных шагов. - Ваша милость. Какой сюрприз. Что привело вас в мои покои в столь поздний час? Пламя свечи отражалось в пронизанных тоникими серебристыми нитями темных густых волосах, заставляя их вспыхивать черным золотом. - Принц Оберин. Вы пишите письма? Не хотела побеспокоить вас. Королева прошла по покоям, разглядывая сложенные тут и там книги, залюбовалась кривым массивным кинжалом, украшенным драгоценными камнями. Она не хотела уходить, но и сформулировать цель своего визита как-то не получалось. Необычно и странно для Серсеи Ланнистер. - Вообще-то поэму. И нет, вы не побеспокоили. Сегодня без королевского эскорта? Оберин отложил перо. Глаза черные и блестящие, как валирийская сталь, непонятно вспыхнули, Серсея успела разглядеть свое отражение в зрачках, когда принц моргнул, словно бы пытаясь скрыть их выражение. - Сегодня я хочу говорить о личных вещах. И понимаю, что рядом с вами я в безопасности, принц. – Она холодно улыбнулась, расправила платье. - Значит, вы на самом деле поэт? - Не слишком хороший. – Тонкий смешок отчего-то заставил ее руки покрыться мурашками, будто с залива подул холодный ночной ветерок, коснувшийся кожи. - Стихи для вашей возлюбленной? Или для одной из ваших дочерей? Слышала, вы любите писать для них. А еще слышала о десятках любовниц и любовников, о наложницах и случайных девках в тавернах. Принц не был разборчив в связях… Или просто очень любил жить. - Для возлюбленной, ваша милость. Для дамы, что затмила самых изысканных красавиц Дорна. Для той, что пленила мой разум. Может быть, Красный Змей и не был утонченным поэтом, но толк в комплиментах он знал. И всего парой слов умел зажечь огонек в глазах женщины. Роберт Баратеон называл Серсею ледяной глыбой. Он просто никогда не смотрел на свою жену так, чтобы зажечь пожар в ее венах. - Эллария Сэнд - счастливая женщина, принц... "Хотя бы потому, что может позволить себе не прятаться, не скрывать своих чувств и желаний за маской надменности", - Серсея никогда не признается в этом даже себе. Она – королева-регент, мать короля Джоффри Баратеона и вдова короля Роберта Баратеона. Она – Ланнистер, золотая львица с ядовитыми когтями. И Джейме… у нее есть Джейме, не так ли? Всегда был… - Мне показалось или я действительно услышал грусть в вашем голосе, моя королева? ... Эти стихи не для нее. - Нет? Но для кого? Хотя... простите мою дерзость, Оберин. Это, разумеется, ваше личное дело. Меня это не касается. Вообще я хотела пригласить вас прогуляться по садам. Они невероятно красивы в лунном свете. Румянец проступил на бледных щеках, когда Оберин Мартелл ответил: - Вас это касается, Серсея. Потому что эта женщина - вы. Он подошел к ней, стиснувшей вдруг деревянную столешницу так, что пальцы заныли и побелели. Наклонился, зарываясь лицом в золотистые волосы, позволяя себе касаться королевы. Она обернулась быстро, будто этого от него и ждала. Обернулась, ловя губами его умелые губы. Принц покусывал ее губы, скользил по ним языком, выводя влажные узоры. Серсея вцепилась пальцами в его волосы, притягивая голову Оберина ближе, углубляя поцелуй, сплетая их языки. - Не смел и мечтать, - неразборчиво шептал он ей в рот, не прекращая целовать. - Завтра вы выходите на бой против лучшего бойца Семи королевств. Против моего бойца, принц, - бормотала королева, не отрываясь от его губ. - Это будет завтра, Серсея, - выдохнул Оберин, стягивая с нее золотую парчу. Они не знали, что их первая ночь станет последней. Что в полдень лучший боец Дорна падет в битве из-за собственной небрежности и самонадеянности. Падет, будучи в шаге от победы.