Преданные и предатели

Несколько дней медитации и душевных разговоров с Арнгейром и Партурнаксом оказали свое воздействие на Фалрандила. Поблагодарив мудрецов за поддержку, он снова призвал Одавинга и направился в Сиродил, к императору. Внезапному появлению крылатой зверюги посреди Имперского города удивились все, кроме самого Тита Мида. Император только проводил заинтересованным взглядом взмывшего в небо дракона. – Каждое Ваше новое появление становится все более неожиданным, – заявил он. – Чем обязан? Когда все свидетели их беседы были отправлены подальше, альтмер наконец заговорил: – Ваше Величество, я решил больше не допускать свою ошибку и собираюсь информировать Вас о своих действиях заблаговременно. – Разумно. Полагаю, Вы что-то задумали? – Я отрекаюсь от короны. Император удивленно посмотрел на него. – Понимаю, груз царственного венца поначалу всегда тяжел, но это не повод передавать бразды правления кому-то другому. – Еще какой повод, Ваше Величество. – Эльф отвернулся и печально вздохнул: – Я никогда не хотел становиться королем – ни Скайрима, ни любой другой страны. И я сделал уже достаточно, чтобы всем стало понятно, что на эту роль я не гожусь. – Вы в одиночку смогли одолеть мятеж Братьев Бури и покорить Альдмерский Доминион. Такое не каждому под силу. – Такое... не должно было случиться. Во всяком случае, так, как это произошло. Тит Мид опустился в кресло и жестом пригласил собеседника последовать его примеру. Фалрандил с тоской присел на соседнее кресло. Император задумчиво посмотрел на висевший на стене гобелен с изображением Уриэля VII и произнес: – Все-таки Вас одолело раскаяние. – Да. Никакая месть этого не стоила. Будь я нордом, я, может быть, был бы счастлив, но я не норд. И никогда им не стану, как бы ни неслась впереди меня слава Драконорожденного. Я не могу оставаться правителем ни этой земли, ни какой другой, после того, что я сделал. Я слишком многого лишился. Император помолчал, обдумывая его слова. – По крайней мере, Вам есть кому передать корону? – Думаю, Элисиф Прекрасная вполне подойдет на роль Верховной Королевы Скайрима. Все-таки она – вдова короля Торуга. – А сами куда отправитесь? – Для меня нет и не было в Скайриме более подходящего места, чем Высокий Хротгар. Кроме моей семьи, Седобородые – единственные, кто меня терпит. – Стало быть, подадитесь в отшельники? – с сомнением поинтересовался Тит Мид. – Думаю, да. Те, кто наделен слишком большой силой, должны быть изолированы от общества. – Мысль едва ли справедливая в отношении Вас. – Еще какая справедливая, Ваше Величество. Альтмер окончательно поник. Император смотрел на него сочувственно, но и своего разочарования не скрывал. – Это единственная новость, которой Вы хотели меня порадовать? – наконец спросил он. – Новость единственная. Но у меня есть также и просьба к Вам, Ваше Величество. Личная просьба. – Слушаю. – Я знаю, что Вы не питаете никакой любви к моим сородичам, Ваше Величество, но... я прошу, сделайте что-нибудь для Саммерсета. Вышлите туда целительский корпус, мастеров, строителей – кого-нибудь. Пусть они хоть немного восстановятся после поражения. Тит Мид посмотрел на собеседника с изумлением и легкой примесью сомнения в разумности оного. – Более странным предложением было бы только чье-нибудь пожелание пощадить лорда Наарифина, – брезгливо отозвался он. – После Великой войны Империя долго зализывала раны, да и сейчас еще не оправилась до конца. Я понимаю Ваши сложные чувства по отношению к сородичам, но ни в коей мере их не разделяю. – Я сам бы оказал им посильную помощь, – пробормотал эльф, сцепляя пальцы в замок, – но не имею права. В глазах эльфов я буду выглядеть не только убийцей, но и полным идиотом. Раскаяния мне точно никто не простит. Император покачал головой. – Вы просите о невозможном, Фалрандил. Империя не будет помогать восстановиться своему извечному врагу, пусть он и покорился ее власти. Мое милосердие не настолько безгранично. – Понимаю. Фалрандил поднялся со своего места и медленно прошел по залу, остановив взгляд на изображении последнего Драконорожденного императора. Уриэль VII взирал на него спокойно и с легкой снисходительностью, как и подобает императору Тамриэля. Устремив на него безнадежный взгляд, альтмер пробормотал: – Все-таки талморцам стоило меня убить еще тогда, в Клаудресте. Тит Мид только пожал плечами. Он не до конца понимал, что творится в этой кудрявой голове, но не мог не жалеть Драконорожденного эльфа, который меньше всего был приспособлен для того, чтобы править суровой землей Скайрима. Героем, конечно, быть намного проще – убил лютого врага, получил гонорар и благодарности и пошел себе дальше. Впрочем, у Фалрандила даже с лютым врагом возникли сложности. Император знал из надежных источников, что Драконорожденный всю жизнь планомерно боролся с талморцами, истреблял их елико возможно, оставалось только нанести последний удар – но этот удар оказался слишком тяжел не только для эльфийских захватчиков, но и для самого героя. – Извините, что отвлекаю Вас по таким пустякам, – прибавил он, повернувшись обратно. – Но, боюсь, это наша последняя встреча. – Об одном прошу Вас, Фалрандил: не вздумайте наложить на себя руки. Не впадайте в этот трагический пафос. – Нет-нет, что Вы. И в мыслях не было. Тит Мид тоже поднялся с места, подошел к альтмеру и протянул ему руку. – Признаюсь честно, я рад знакомству с Вами, – заявил он. – Рад, что с высокими эльфами еще не все потеряно. Эльф виновато улыбнулся и пожал ладонь императора. – Это было честью для меня, – отозвался он. – Прощайте, Ваше Величество. Да хранит Вас... – Тит Мид ожидал услышать "Талос", но ошибся: – Кин. – Прощайте. Император задумчиво наблюдал за тем, как Фалрандил привычно призывает дракона, взбирается ему на спину и улетает в неизвестном направлении. "Альтмеры, кажется, не почитают Кинарет, – размышлял про себя Тит Мид. – Да и герои обычно выбирают себе в покровители более воинственных богов... Впрочем, судя по рассказам о Нереварине, есть у них двоих нечто общее. Оба, совершив героические подвиги, предпочли таинственно исчезнуть. Может, это и разумно, в особенности для такого отщепенца, как Фалрандил. Надеюсь, он не загубит себя монастырской жизнью." – Дамьер! – окликнул он своего канцлера-бретонца, и, когда тот материализовался в поле зрения, заявил: – Отдай приказ о созыве Совета старейшин. У меня возникла кое-какая идея, которой следует придать божеский вид. – Слушаюсь, Ваше Величество.