Поспорим? или о вреде алкоголя на Руси

Вечереет, пора и привал делать. От трескотни княжича голова болит, как с похмелья. Вот на этой милой опушке мы и заночуем, как раз и ручей давеча переехали. - Все, княжич, приехали. Ночевать здесь будем. - Ва-ань, - чего еще ему надобно? Даже боюсь подумать, – Сними меня… - Как это снять? - У меня ноги затекли, я сам не могу слезть… Делать нечего, иду снимать его с кобылки. Хм, был бы девкой, то схватил за талию и снял, а заодно и пощупал, там где надо, но Сашенька парень. Как снимать-то? Не буду же я его за ноги стягивать? Подхожу… ох, вражина! Ухватил меня своими ручонками за шею, и мне остается только за пояс его подхватить. А он прижался ко мне, прямо весь как-то, и не думает отпускать, да на ухо шепчет: - Ой, Ванюша, какой ты сильный… и руки у тебя такие… не руки, а ручищи… мужские руки… сильные… большие… - и все с придыханием так шепчет, будто бы запыхался. Испугался, наверное, когда с кобылы слезть не сумел. Какое же он дитё ещё! - Сам стоять сможешь? Ноги удержат, а, княжич? - Вань, что ты заладил княжич- княжич. Папенька сказал же, что мы едем тайно. Называй меня по имени, али забыл, как меня зовут? В твоем возрасте уже часто проблемы с памятью бывают. - Проблемы?! Да мне только тридцать два года! - Да-да, я о том же. А отпустить меня тоже забыл? Что ж ты, Ваня, жмешь меня к себе, словно девицу? - Тю, блин, точно прижимаю! Отпустил сразу же, а у княжича в глазищах так бесята и пляшут,- я ручки, ножки свои разомну, а ты о ночлеге позаботишься. Правда, Ванюша? – и смотрит на меня так жалостливо. Куда только бесята из глаз делись? *** Вот так всегда! Простой мужик работает, а князья отдыхают. Но ничего, я привычный. Коней в порядок привел, теперь пора посмотреть, с чем Князь нас в путь-дорожку снарядил, и разобрать поклажу. Интересно, что это такое длинное может быть? Ой, бля … лук… Да не абы какой, а добротный, кожей проклеенный, березовый… - Сашенька! А ты знаешь, что это такое? - Вань, ты чего? Это же лук! – и смотрит на меня, как на идиота. - Добротный он больно… - Ага, - расплылся в довольной улыбке, – Из можжевельника и березы собран, вот тут рогом утяжелен, да сухожилием и кожей проклеен. Он с двухсот шагов дубовую доску пробивает на раз, а утку и с трехсот может! - Киевскому князю в подарок везем? - Зачем ему мой лук? У него, наверное, свой имеется, – что-то я не понял? - Это как «мой»? - «Мой» означает, что он мой. Чего не понятного, а Вань? - И стрелять умеешь, что ли? – не верится, Сашенька и этот метровый монстр. - Конечно, умею и птицу на охоте бью. А что такое? – вот диво! - Ну, ты… в общем… княжной был все время… как бы. Вот, - и чего я смущаюсь? Можно подумать, это я, как девка, платье носил. - Ой, а это такая чудная история была! Слушай. Платье я не всегда носил. Братик мой старший, Николай, тайком от папеньки всяким военным премудростям обучал, переодевая мальчиком. С луком у меня лучше всего получалось. И вот гостили мы в Новгородском княжестве, а там старший княжич такой хвастливый был. Братик его и поддел, что любая девица гораздо умелее будет, нежели чем он. А тут я, вся такая расфуфыренная! Он и говорит: «Что и княжна Александра, из лука бить умеет лучше, чем я?» Братик ему: «Разумеется, лучше», и лицо такое самонадеянное и наглое делает. А княжич тогда ему: «Поспорим?» Ну и поспорили… Я в яблоко с двухсот пятидесяти шагов попадаю! А он, мазила, только с двухсот двадцати. Вот так-то! – Во дает, княжич! Врет, небось, как дышит. - На что, хоть спорили? - На табун ахалтекинских лошадей. Кстати, наша пара лошадок, на которых мы едем, из этого табуна,– Два юнца поспорили на табун лошадей, каждая из которых стоит не меньше трех гривней? - А Князь что?! – неужто не знал о таком споре своего сына? - Новгородский? Велел сыну всыпать розг, наш же папенька остался весьма доволен и разрешил мне и дальше заниматься всякими мужскими глупостями, только так, чтобы маменька не знала, – Да… странные они, князья-то. *** Водицы принес, дровишек насобирал и костерок развел. Травяной отвар уже вскипает, можно теперь отужинать. Провизию хорошую Князь в дорогу снарядил, не поскупился. Мяса вяленого, сыра, хлеба, пирогов нарезал да на скатёрке разложил. Пора и княжича звать, а то сидит на бревне, пригорюнился. - Саша! Иди, ужинать будем. - Вань, я же не животное. Я человек и по-людски ем. - Ты о чем? - Люди с земли не едят. Они едят за столом. - Саша, мы в лесу! Откуда здесь столу взяться? - А вот когда я с папенькой на охоту ездил, то там столы были! - Так, Саша, ты мне сегодня уже надоел! Не хочешь есть - не ешь! Уговаривать тебя не буду, - сажусь демонстративно к скатёрке и начинаю есть. Княжич помялся-помялся и тоже подошел. - Вань, но на земле сидеть холодно… - Господи, ну за что? Пришлось принести для него седло. Дальше ели в тишине. В ТИШИНЕ! Он, наконец-то, замолчал и не разговаривает. Счастье какое! В тишине убрал остатки ужина, расстелил одеяла для ночлега, проверил лошадей и дровишек в огонь подбросил. А теперь и спать пора. - Спокойной ночи, Сашенька. - Спокойной ночи, - залез под свое одеяло и затих. Ну и ладненько, хоть отдохну по-человечески, да и помолиться перед сном надобно. Отче наш… - Вань, Вань… - Чего тебе? - Мне жестко лежать. - Перины здесь нет, потому что это лес, – Затих? Ну ладно. Отче наш, иже … - Вань, Вань… - Чего еще? - А волки не придут? Мне боязно как-то. - Огонь горит, значит не придут. Спи уже, - вот наказание. Отче наш, иже… - Вань, Вань… - Ой, бля… да когда ты уснешь уже? - Чего на этот раз?! - Мне холодно. - И что?! - А можно к тебе? - Куда ко мне? - Ну… под бочок к тебе… я тихонечко буду лежать, как мышка, – и голосок у него такой умоляющий- умоляющий. - Что с тобой делать? Иди, но только тихо, - вот горе мне с ним!