Поспорим? или о вреде алкоголя на Руси

*Уважаемые читатели, приношу свои извинения, но рейтинг сменила с R на NC. Не виноватая я, оно само так получилось. * POV Ивана Ой, бля… моя голова… Как же мне погано… И чего я вчера бухал? А, это княжич отмечать там удумал чего-то, и вот результат. Он, небось, дрыхнет преспокойненько, а я мучаюсь. Кстати, а где он дрыхнет-то? Протираем глаза, ага, как всегда на мне лежит, одеяло сползло, плечико его голенькое оголилось… Стоп! А почему плечико голенькое? Княжич всегда в рубахе спал. А вчера чего разделся? Разделся?! Ой бля… бля! Бля! Бля! Вот я… ну я… бля… Как же я умудрился-то? Вот же… А все вроде бы нормально начиналось. Мы выпили, посидели, потом опять выпили. Ну, как выпили, княжич только пригубил, а я… А чего такому хорошему напитку пропадать? Я его и допил, но я нормальный был, не бухой еще. Пошел ночлег нам устраивать. Причем, нормально пошел, и не шатало меня сильно. Пришел, одеяло расстелил, сам уселся и начал сапоги снимать. Тут и княжич подошел, стоит и смотрит. Стоило только мне второй сапог снять, как он и говорит: - Вань, а Вань… - Чего? – голову поднимаю и смотрю на него снизу, а он стоит и улыбается. - Ванечка, ты такой красивый. Вот так стоял бы вечно и любовался тобой, – Он вообще о чем? Нельзя пить княжичу, нельзя. - Я чё, девица, чтобы мной любоваться? - Не-не, Ванечка, ты настоящий мужик, а я… - Че ты? – смотрю на него, а глазки его так и блестят, щечки румянец залил и губки такие… так бы и засосал их… бля! О чем думаю? А княжич как будто мысли мои прочитал. Я и глазом моргнуть не успел, как он на коленки мои уселся, ручонками за шею обнял и шепчет так с придыханием: - Ванечка, Ванюша, родненький мой, не могу я больше, поцелуй меня, - и на губы мои все смотрит, а я, дурак пьяный, и рад стараться. Накрыл его ротик своими губами и давай лизать да посасывать. А он голову назад запрокинул, губки приоткрыл, как будто приглашая. Я тут же своим языком провел сначала по зубкам, потом по десенкам, вылизывая каждый изгиб. Языком в ротик его влез и давай хозяйничать, а он мне отвечает, своим язычком шелковым вторит и ни на миг не отстает. Пил бы его уста бесконечно, да дыхания уж не хватает. Оторвался и смотрю на княжича. Лицо его пуще прежнего раскраснелось, глазки ошалелые, губки припухшие влажно блестят. Одним словом – соблазн. - Мешает она, Ванюша, ох мешает мне… - Кто мешает? - никак не пойму, о чем он, а сам личико его зацеловываю, и глазки, и щечки, и носик. Руки в кудри его запустил, да косу пытаюсь попутно расплести. - Рубашка, моя рубашка… сними ее… пожалуйста… Рубашку с него быстро сорвал, да ну бока ему своими широким ладонями наглаживать. Как удержаться, когда тут красота такая! А он постанывает все громче и громче и от каждого моего прикосновения так прогибается, будто костей в нем и вовсе нет. Я его оглаживаю всего, а сам шейку ему лебединую покусываю, а следом зализываю. И ушко облобызал все, и за ушком, а как ушко прикусил, так Сашенька уже в полный голос стонать начал. Тут у меня крышу окончательно и снесло… Очнулся от дурмана, а Сашенька на одеяле совсем голенький уже лежит, да и на мне одежды как-то не наблюдается. Раскинулся он весь такой распаленный, изнемогающей от желания. Провожу рукой по шейке, плечику и перехожу на грудь. Сосочки его сжались словно вишенки, так и хочется на вкус попробовать. А что мне мешает? Заглатываю первый и начинаю посасывать. Мм, как вкусно, прям сладенько, а теперь второй… Сашенька уже поскуливать начинает. Выцеловываю дорожку по его животику до пупка, вылизываю дырочку и ниже спускаюсь. Сразу видно, как княжичу все это нравится. Естество его в полной готовности, к животу прижато так, что и не оторвешь. Обхватываю у основания и медленно провожу рукой вверх, оглаживаю большим пальцем головку, размазывая по ней капельки смазки. Теперь медленно вниз и опять вверх. Княжич аж дугой выгнулся… а дальше? - Саш, а дальше что делать? - шепчу, облизывая пересохшие губы. А он ноженьки свои под коленками подхватил и вверх поднял, широко разведя в стороны. Да, видок, тут и у мертвого все поднимется, а я же живой. Смотрю на его розовую дырочку призывно пульсирующую, а поделать ничего не могу. - Ва-ань, да чего ты застыл? Растяни меня уже… - А масло где взять? - Вон рядом на одеяле… - и когда успел? Так, как он там говорил? Ввожу сначала один палец, вожу им туда-сюда, добавляю второй. Повторяю движения уже двумя пальцами. Какой же он внутри шелковистый и горячий, а еще и тугой очень. Еле второй палец пристроил. Смотрю Сашеньке в лицо, его глазки полуприкрыты, нижняя губа закушена и эти тихие постанывания… у меня аж темнеет перед глазами от желания и в паху так тянет. Но нельзя спешить, и добавляю третий палец. Колечко вокруг моих пальцев резко сжимается. Ему что больно, не удобно? Всматриваюсь в лицо княжича и пытаюсь найти какую-то там «пимпочку». Сашенька уже морщится и вдруг с громким вскриком выгибается… Нравится? Провожу пальцами там же и опять вскрик- стон. Неужели нашел? А как он стонет! - Сашенька, родненький, - шепчу срывающимся голосом, - не могу терпеть больше! - Так возьми меня! Чего ждешь? – вытаскиваю пальцы, подтягиваю его ближе к себе, нависаю над ним, а он тут же пристраивает свои ноги мне на плечи. Стараюсь как можно медленней ввести свою плоть в него, морщится… - Саш, больно? - Немного… - Потерпи, родной, сейчас я вытащу… - Я тебе вытащу! Двигайся давай! – а че, я послушный. Сказали двигаться, ну и… понеслась душа в рай! О, как я двигался! Я просто вколачивался в княжича, а он вцепился мне в плечи и все шептал то «давай быстрее», то «давай сильнее» и я давал, давал по полной. А он со стонов перешел на настоящие крики и, выкрикнув мое имя, изогнувшись, бурно излился. Шелковые стеночки так тесно сжали меня, что после пары толчков и меня накрыло… Прижав тесно к себе свое чудо, я сразу отрубился… и что мне сейчас делать?