Бусый лёд

      - Захар, не забыл, что следующей пары не будет? У нас окно, поехали до Макдака по-быстрому скатаемся, че тут тухнуть с этими отмороженными? Жрать охота, пиздец просто, аж живот сводит. Меня даже завтраком не соизволили накормить. Мать с отцом вчера весь вечер скандалили, он бухой с работы пришел, а я как всегда крайний. Задолбали они. Если бы не положение в городе, давно бы уже, наверное, разбежались, а так надо приличия блюсти. Пыль в глаза пускать народу, типа показательное семейство, - Алекс со всей силы саданул кулаком в плечо Кира, была у него такая идиотская привычка и дури на пятерых, и скинул с парты в рюкзак потрепанные тетради с каракулями лекций. Окно, и правда, неожиданно образовалось, препод то ли заболел, то ли у него еще что-то непредвиденное приключилось, в итоге полтора часа предстояло где-то убить. На самом деле ему хотелось добежать до дома, пообедать и завалиться поспать. Бессонная ночь садняще приятно напоминала о себе ломотой в мышцах и резью под веками, но что это была за сумасшедшая ночь... Кир довольно расплылся в улыбке и блаженно прикрыл глаза, Алекс снова дернул за локоть и подтолкнул к двери. - Погнали, сегодня семь пар, сдохнем до вечера не жрамши. А мне еще потом на тренировку пилить. Соревнования не за горами.       - Не стремно со мной по Макдакам раскатывать? - Кирилл нехотя потянулся следом, безо всякой надежды отвязаться от приставучего Иванова. Да и вроде старую дружбу, как оказалось, никто не отменял. Это не могло не радовать, но при этом и ощутимо тяготило. У него теперь была сокровенная тайна, которой он дорожил, и делить ее даже с лучшим другом не собирался, и тайна эта просила послать все подальше, помчаться домой и зарыться носом в подушку, хранившую притягательный запах волос. - Репутацию подмочить не боишься? И без того все косят недобрым глазом.       - Да ты че, Захар, вконец рехнулся? Я же знаю, что это подстава гниды-Алиева. Все уже знают, поэтому он и свалил из города нахер, может, к себе в родной аул, может, в Европу, кто что говорит. Весь клан по щелям забился, даже в свой клуб не приезжают. Ссут, уроды черножопые, чуют скорую расплату.       - А если бы не знал? Если бы это было правдой? - Кир оглянулся, чтобы посмотреть на вышагивающего позади Алекса, тот изобразил праведное негодование и, отвесив оглушительный подзатыльник, поспешил вниз по лестнице.       - Если бы было правдой, я бы сам башку Маге открутил. А вообще мне похуй, говорил уже. Я с тобой в один горшок гадил и из одной тарелки манную кашу хлебал. Поэтому погнали, заточим по парочке Бик Маков. Я угощаю.       - Я теперь пешеход. До столовой прогуляюсь, жрут же там люди и не дохнут. Да и для мух не сезон. Неохота портретом лишний раз светить.       - Тачку так и не забрал у отца? Не отдает?       - Не, нахер. Не хочу возвращаться. Меньше всего рвусь видеть его лоснящуюся рожу. Мать, конечно, жалко, она же вся такая трепетная и ранимая, истеричка, короче, вечно на успокоительных, а так плевать. Нет их на моем горизонте - и заебись.       - Погнали тогда на моей, я байк на прикол поставил, - уже на улице Алекс махнул рукой в сторону своего Туарега, большому человеку - большая машина, и пикнул брелоком сигнализации. Кир хмыкнул и достал сигареты из кармана. - Теперь до весны. Не люблю машины, как в консервной банке. Задыхаюсь. Нет чувства свободы, да и пробки в печенке сидят. Стоишь, как мудло в строю таких же, ни поссать, ни пожрать, выхлопами дышишь.       - Купи кабриолет, чтобы ветер в ебало, самое оно по нашей зиме. Будет тебе и свобода, и воздух. Видел таких долбоебов: ветер в харю, я хуярю, похуй на мороз.       - Попизди еще, пока я добрый. Ну, едешь или в столовке давиться будешь? Если ты вдруг помрешь, я не виноват.       - Поехали, и мертвого ведь заебешь.       В Макдаке было привычно шумно и многолюдно: прогуливающие уроки громкие школьники и уткнувшиеся в смартфоны студенты, забежавшие на быстрый перекус клерки в помятых костюмах из соседних офисов, мамашки-наседки с детьми и коробками Хэппи-Мил. Остро пахло жареной картошкой, говяжьими котлетами и кофе из картонного стакана, который замерзшими пальцами сжимал Кирилл. Он, устало откинувшись на спинку дивана, сидел и лениво осматривался по сторонам, не то чтобы было жутко интересно, но глазеть на заталкивающего в рот второй огромный Биг Мак Алекса большой охоты не было. Поэтому и шнырял взглядом по чужим лицам, по сутулым спинам, по заваленным жратвой столикам, потом в панорамное окно в половину стены, в котором транслировали унылое начало зимы, с серостью и мелким снегом. С припаркованными грязными машинами у кафе, торговым центром на заднем плане, лысыми деревьями и скукоженными от пронизывающего ветра прохожими. А в детстве казалось, что зима всегда чиста и красива: с крупными белыми хлопьями, медленно кружащими в свете оранжевых фонарей, с горкой во дворе, санками, новогодней елкой и подарками. Куда что делось? Откуда все это вылезло и стало бить по глазам?       - Так ты где тусил все это время? Задолбался тебя искать по впискам, - Алекс, обмакивая в сырный соус картошку, тащил ее в рот, облизывал пальцы и тянулся за следующим куском. Кирилл сморщил нос, глотнул кофе и попытался придумать что-нибудь стоящее, хотя сытость после плотного, упавшего тяжелым камнем на желудок обеда, не располагала к активной работе мозга.       - У знакомого одного перекантовался.       - Да я всех на уши поставил из наших, никто тебя не видел всю осень. Некоторые думали, что отец тебя выслал из города, а некоторые, особо ретивые, трепались, что он тебя после того кина вообще прибил и в лесочке закопал.       - Это мой знакомый. Ты не знаешь. Пусть дальше трепятся, похуй.       - До сих пор там?       - Ага, и обратно не собираюсь. Меня все устраивает. Что там с соревнованиями твоими? Какой кубок на этот раз? - Кир поспешил сменить скользкую тему, потому что рассказывать особо было нечего. А Алекс всегда горазд поговорить о спорте, только спроси, поэтому расслабился и выдохнул, приготовившись слушать.       - Поеду через неделю на три дня в соседнюю область. Если пройду, буду участвовать в Чемпионате страны весной. Тренируюсь как не в себя: никаких клубов, баб и прочих удовольствий. Только строгая диета, пробежки и тренажерка. Трахаться хочу до черноты перед глазами, но пока меня имеет только мой тренер.       - Нехеровая у тебя диета, - Кир кивнул на гору пустых упаковок от гамбургеров и картошки, и от души рассмеялся.       - Один раз можно, ты не скажешь, он не узнает, - ответил Алекс, затягивая в себя через трубочку клубничный молочный коктейль размера макси. - Так что ты с отцом делать будешь? Так и будете на ножах? А по баблу че? Может, тебе подкинуть пару штук? Ты только скажи...       - Не надо, у меня нет проблем, - Алекс недоверчиво выгнул бровь. Кир сразу вспылил, да что за привычка лезть туда, куда не просили даже из самых лучших побуждений? - Да, блядь, серьезно. Я похож на того, у кого нехватка? Посмотри на меня.       - Не, нихуя. Ты похож на того, у кого все слишком охуенно. Что странно. Деньги есть, шмотье новое, весь вылизанный еще хлеще, чем раньше. Нос вот себе продырявил, как бык-осеменитель, бля. У бабы, что ли, какой залег?       - Какой еще бабы? Херню не неси. И хорош жрать, допивай и валим. Притомился я здесь сидеть.       Пары тянулись словно резиновые, вяло переливаясь друг в друга, преподы что-то настойчиво, но занудно бубнили, просили записывать, на одной он, кажется, все-таки уснул и проснулся только тогда, когда раздалось дребезжание звонка и Иванов задергал его к кофейному автомату. Где-то между Кир доставал Антона совершенно глупыми смсками, наплевав на то, что тот читает лекции у параллели. Савранский бесился, но отвечал. Еще бы он не ответил, Кир чертовски соскучился, вот так вот целый день не видеть, не говорить, не касаться, поэтому едва дождался конца занятий, выскочил из аудитории, как ошпаренный, даже не попрощавшись со что-то кричащим вслед Алексом. Завтра увидятся, а сегодня ему не терпелось быть в другом месте. Ему не терпелось быть дома. С Савранским. Вкусно ужинать, смотреть, как Антон готовится к семинарам и лекциям, пялиться позже в сериал, вместе плескаться в душе, целоваться, заваливаться на жесткий матрас...       Невозмутимое, абсолютным кирпичом лицо Толика было первым, что увидел Кир, шагнув на крыльцо учебного корпуса. Он затравлено оглянулся по сторонам, отступать некуда, не обратно же в аудиторию трусливо бежать? Отметил взглядом черную машину отца и джип охраны на стоянке, шумно выдохнул и попытался взять себя в руки. По спине неприятно скатились капли пота, вызывая приступ неуместной чесотки. Чего-то подобного он и ждал все это время, вот только не думал, что случится так скоро и что с таким трудом добытый и обустроенный им мирок рухнет в одно мгновение.       - Отец ждет тебя в машине, пошли, - Толик, спокойный как Будда, не оглядываясь, стал спускаться по лестнице, прекрасно зная, что особого резона дергаться у Кирилла нет. Один хрен поймают, скрутят и доставят по известному адресу. Поэтому и пошел сам, с чувством, что идет выслушать приговор Верховного суда, который тянулся все эти месяцы.       В машину сел без лишних слов и расшаркиваний, нырнул в услужливо открытую Толиком дверь, отец только кивнул и сразу отвернулся к окну. Странно было его видеть после всего, что случилось в сентябре. После того, как неистовая родительская любовь и ярость довели до неотложки. Что бы с ним было, если бы не Антон? Не помоги он ему и что? Хоть раз отец задумывался над этим? Нет, нихрена он не думал, плевать ему было и на сына, и на то, что с ним стало. Он всегда пекся только о соблюдении видимых приличий и своем добром имени градоначальника.       Кирилл разозлился на это показушное равнодушие, ему захотелось схватить отца за отвороты пиджака, как следует тряхнуть, может, приложиться кулаком пару раз к раскормленной деликатесами морде, вызвать хоть какие-то эмоции, а потом высказать все, что думает о нем, но он прикусил язык, чтобы не усугубить и без того пока еще неясное положение. Нет, сначала он внимательно послушает, что ему скажут и предложат. А там уже будет действовать по обстоятельствам, ну, а вдруг как удастся выйти сухим из воды? Вдруг как получится и с семейством наладить относительный мир, и Савранского не потерять? Чем черт, блядь, не шутит. Торгу быть, это и к бабке не ходи, и Кирилл планировал навариться по-полной.       - Куда едем? - спросил он, так как тишина стала действовать на нервы, а через тонированные окна практически не видно было улиц, по которым его везли.       - Домой, - удостоили ответом через внушительную паузу, словно сделали одолжение. Отцу было неуютно, и Кир это отчетливо ощущал.       - К тебе домой, понятно. Мать будет?       - Она ждет тебя. Домработница стол накрыла, Егор будет с семьей. Все тебя ждут, - и всё, как будто все идет как надо, по строго намеченному им плану. Кир язвительно хохотнул и закурил, прекрасно зная, что тот не переносит запаха табака. Облака дыма наполнили салон автомобиля, отец молча приоткрыл окно. Значит, чует свою вину, неуютно ему вот так вот ехать рядом в тесном пространстве, значит, этим можно воспользоваться.       - Что дальше? - Кирилл решил идти напролом, слабину покажешь, прогнешься раз и все, с тебя уже не слезут, так и будут до скончания века тыкать мордой в дерьмо, а потом устроят клерком при мэрии города, женят, про детей начнут заливать, бизнес организуют. И плевать всем будет на то, чего хочет от жизни он. - Надумал вернуть блудного сына к родным пенатам? Может и прощения попросишь прилюдно перед всей родней? Или это я губу раскатал? Чего молчишь? Поговори со мной, папа. Зачем-то ты меня разыскивал и вон даже приехал самолично, а не шавок своих прислал.       - Вернешься домой, будем жить, как раньше, - отец передернул плечами, как будто разговор был неприятным и ему ненужным. - Забудем все. Я был неправ, погорячился. Получишь деньги, машины. Что ты там еще хочешь? На зимних каникулах можешь поехать отдохнуть. Выбирай.       - Как у тебя все просто. Захотел, щелкнул пальцами, и я все забыл. Не получится. На этот раз не откупишься очередной игрушкой. Я не хочу жить с тобой под одной крышей. Не хочу видеть тебя. И да, ты был неебически неправ. Машину заберу, она моя. Все остальное можешь засунуть себе в жопу. Расщедрился он, блядь. Сначала выгоняет из дома, не разобравшись, ломает всего, да так, что я оказываюсь в больнице, а теперь: «будем жить, как раньше». Да нихуя! Буду жить так, как хочу. Понял?       - Не ори, как полоумный. О матери подумай, она сама не своя, как все узнала. С ней побудь, потом подумаем, что делать дальше. Не хочешь жить с нами, можешь жить в городе в квартире бабки. Я не против. Как уже сказал, твое содержание возьму на себя. Одно условие только: не лезь в грязь. Не пересекайся с Алиевыми, я сам все улажу с ними. Мне бойни в городе не нужно. Башкой подумай, а не жопой. Веди себя прилично, с гонками повремени. Пусть все уляжется. И да, больше никаких сомнительных знакомств, чтобы никто даже вякнуть не посмел, что мой сын пидор.       - Ну да, самое страшное для такого, как ты. Заиметь сына пидора. Надо было еще одного народить, подстраховаться, вдруг как старшенький с брачком получится. Позора не оберешься, кому наворованные миллионы оставлять?       - Рот закрой, - отец со всей дури хлопнул ладонью по сиденью, Кир даже бровью не повел. Спокойно выкинул окурок в окно, зашуршал рюкзаком, вытащил из кармана телефон, чтобы посмотреть не было ли пропущенных. - Не испытывай мое терпение, ничем хорошим для тебя не кончится. Будешь под охраной ходить сутками. Узнаю чего такого, в дурку запру до просветления. Ты меня знаешь, я церемониться не люблю.       - Знаю, прошлого раза еще не забыл. Спасибо за урок, премного благодарен. От души. Отпиздил так отпиздил, по-родительски, с любовью. Чуть не помер, - отец только головой покачал и потер пальцами виски. Видимо, спорить с Кириллом у него не было ни сил, ни желания. Что и хорошо, потому что Кир тоже устал, все его мечты о приятном вечере полетели в тартарары. А дома ждет Антон, и надо бы выгадать момент, чтобы с ним связаться.       - Все, приехали. На выход. И не еби мозги матери. Хоть один вечер побудь нормальным и благодарным.       - Сразу говорю, я тут не останусь. После показухи заберу машину, ключи от квартиры и свалю.       - Мы с тобой договорились. Скажу Толику, чтобы приготовил твои вещи и вернул карты, я сделал новые. И чтобы два раза в неделю был у матери и не пропускал учебу. Проверю.       - По рукам. Я не лезу к тебе, ты не лезешь ко мне, - сказал, как отрезал, открыл дверь и вышел во двор родительского особняка, припорошенного снегом.       Мать кинулась на него чуть ли не с порога, едва Кирилл его переступил, запричитала, заохала, повисла на шее, зацеловала помадой щеки. Ее «Кирюша, сынок» и рыдания еще долго будут звенеть в ушах. От нее все так же пахло дорогими, сладкими духами и корвалолом, будто он только пару часов назад вышел из дома прогуляться и вот вернулся. И впервые ему тут вроде как рады, он обалдел от такого напора и даже искренности. Кажется, она и правда скучала. Да и он, пожалуй, тоже. По крайней мере, он был рад видеть ее по-настоящему. А вот Гора, как ни крути, хотелось бы пропустить, но поданную руку крепко пожал, все как положено, с кривыми улыбками, хлопками по плечами, незлобными подъебками. Но что-то такое тяжелое, пусть и невидимое, и пока еще неозвученное стояло между ними. Кир ощущал напряжение, не свое, чужое и это неприятно скребло изнутри. Будто Гор знал о нем, знал больше остальных и затаился до определенного часа, засел в засаде, выжидает-высматривает. Ждет, когда тот оступится и уж тогда пройдется по нему в полную силу.       Его пристально рассматривали десятки глаз, выискивая изменения, трогали, словно не верили в свою удачу, в то, что он, наконец, вернулся домой живой и здоровый. После приветствий и разговоров, усадили за стол и все подкладывали в тарелку, подкладывали, как будто он с войны пришел весь оголодавший. А ему кусок в горло не лез, ему бы не здесь и не с ними. Савранский обещал приготовить мясо с овощами, а мясо он очень круто готовил...       Кирилл, извинившись, встал из-за стола, спешно поднялся в свою бывшую комнату, плотно прикрыл дверь. Прислушался, не шел ли кто следом, и только после достал телефон и набрал Антона. Трубку подняли сразу, точно ждали звонка, это заставило расплыться в идиотской улыбке. Черт, как же он хочет к нему.       - Привет, - выдохнул и застыл. Сердце перевернулось, забилось где-то в горле, и во рту сразу пересохло, да так что пришлось облизать губы. А вдруг все? Вдруг не ждали?       - Ты где, горе? Ты видел который час? Я себе места не нахожу, ты хоть иногда думаешь головой? Предупреждать надо, - Савранский был злой, как черт и взволнованный, эти его низкие, вибрирующие нотки в голосе, Кира так и повело. Он упал на кровать, потому как ноги держать перестали, и погладил себя по груди, пытаясь унять неровный, бешеный стук за ребрами.       - Тош... Тоша? - зашептал он, боясь, что кто-то может подслушать и поймать с поличным. И тайна перестанет быть тайной, и все в одночасье закончится. - Я у отца за городом. Он меня забрал после пар. Так что тихо, без нервов. Со мной все в порядке.       - Что-то случилось? Кирилл?       - Дома расскажу в красках и лицах. Тут родни понаехало, народу тьма. Устроили встречу на Эльбе. Пока не могу вырваться. Но я приеду. Обязательно приеду, даже не думай, что так просто отделался от меня. Хрен там.       - Буду ждать, - это уже было сказано спокойно и явно с огромным облегчением. Он будет ждать, это все, что сейчас хотел услышать Кирилл. От этих простых, но таких важных слов тепло разливалось по венам, делая совсем уж слабым, но охренеть каким довольным.       - Ложись спать, я не знаю, когда приеду. Пойду, пока не начались поиски. Ужин закончился, но еще светские разговоры впереди. Мы ж тут вроде как высшее общество, не то что некоторые. Целую тебя, Савранский. Взасос. Мясо завтра съем.       - Он знает о нас?       - Нет. И не узнает. Машину оставлю на парковке возле универа. Я ж не совсем у тебя дурак.       - Хорошо. Я тебя тоже целую. Не пугай меня так больше.       - Не буду. А теперь ложись спать. Потому что если ты не будешь спать, когда я вернусь, ну ты знаешь, чем это может кончиться.       - Я буду спать.       - Ага, я так и знал, что ты меня больше не хочешь, - Кирилл уже откровенно ржал, слыша, как в трубке весело хмыкает Савранский.       - Иди уже, горе.       - Иду.       Он небрежно откинул телефон на покрывало и оглядел комнату, все было так же как всегда, вещи на своих местах, даже крышка ноутбука прикрыта под тем углом, под каким он ее оставил. Все так же, звуки и запахи, кроме одного, он больше не чувствовал, что это его. Поэтому встал и без лишних сожалений вышел в коридор, спустился на первый этаж. В гостиной, как Кир и думал, собралось все благочестивое семейство, вести разговоры о политике, религии и новостях - скука смертная, но присоединился, как обещал отцу. Побыл хорошим, а главное, послушным сыном. Хотя то и дело посматривал на часы над каминной полкой, время уже давно перевалило за полночь, и спать хотелось неимоверно.       Но сидел, слушал, иногда даже что-то вставлял по теме. До тех пор, пока Гор со своими не засобирался домой, их долго провожали с непременными заверениями о скорой встрече, и да, надо бы чаще, но как вырваться, когда такой сумасшедший ритм жизни и дела, дела... Он пожимал руки, снова обнимался, целовал подставленные щеки, а сам прикрывал очередной зевок ладонью.       Кирилл даже не помнил, как он добрался до дома. Отец еще дал на прощание несколько назидательных наставлений, Толик сунул сумки с вещами в руки, сказал, что остальное довезет позже, передал новые банковские карты, ключи от машины. И вроде бы мать еще что-то говорила, назначала встречу, просила остаться на ночь, но он уже не слушал. Кирилл мысленно несся по ночным улицам спящего зимнего города, парковал машину у темного, притихшего здания универа, шел знакомой извилистой тропой к жилому массиву. Осторожно открывал дверь квартиры, скоро раздевался, смотрел на Антона, который ожидаемо не спал, а сидел за столом на кухне, попивая обожаемый им джин. Он уже ложился спать, его крепко обнимали родные, теплые руки, целовали мягкие губы и он засыпал совершенно, по-дурацки, счастливый и по уши влюбленный.