Бусый лёд

      - Завтра смотаюсь на квартиру с утра, как проснемся. Или в обед. Надо изобразить, что я там живу. Бардак навести: шмотье пораскидать, посуду попачкать. Если туда сунется Толик или отцу моча в темя ударит меня проведать, все, пиздец котенку. Или маман сердобольная заявится, она может, проверить не оголодала ли ее деточка, - Антон, оторвавшись от проверки тестов студентов, поднял голову на голос и окинул взглядом суетившегося у плиты Кирилла. Сегодня он сам вызвался готовить ужин, поэтому зону кухни наполняли аппетитные запахи, сигаретный дым и отборный мат. Уже совсем привычный вечер, уютный, едва ли не семейный. Пушистого кота только не хватает для полной компании или пса, в общем, какой-нибудь живности, рыбки и хомяки тоже подойдут. Антон хмыкнул и снова вернулся к проверке.       - Делай, как считаешь нужным. Твоя паранойя уже перекинулась на меня. Выхожу на улицу и оглядываюсь по сторонам, как идиот.       - Ты просто не понимаешь. Я по часу по городу кружу, прежде чем приехать домой. Да, я жопой чувствую, что за мной следят. И мне нихрена не мерещится. За отцом не заржавеет приставить ко мне охрану.       - Тогда в чем дело? Съезжай на квартиру. Давай не будем видеться.       - Ты только этого и ждешь, Савранский.       - Это мы уже обсуждали, в десятый раз смысла не вижу. Хочешь быть здесь, тогда избавь меня от каждодневных истерик. Если за тобой следят, как ты говоришь, то твой отец уже в курсе, где ты и с кем. И может с уверенностью предположить, чем мы тут с тобой занимаемся, особенно по ночам. А если это так, то поздно дергаться, расслабься и получай удовольствие, пока есть возможность. В любой момент все может закончиться.       - Я тебя боюсь потерять, прикинь. Я боюсь, да вот такое я ссыкло, оказывается, сам от себя не ожидал, что он может что-то сделать с тобой. Блядь, это так трудно уложить в своей голове?       - Ну, хватит причитать, как баба, - Антон отложил бумаги и встал, чтобы подойти и обнять со спины, уткнуться подбородком в обтянутое домашней футболкой плечо. Кирилл лопаткой помешивал в глубокой сковороде пельмени, которые они лепили на пару вчера вечером. Ну, как лепили, в перерывах между сексом, или это был секс в перерывах между лепкой пельменей? - Мне никто ничего не сделает, поверь. Я могу подергать за такие ниточки, что твой отец очень хорошо подумает, прежде чем угрожать мне. Он наверняка знает, кто я.       - Ему будет похуй, уж поверь. Он разбираться не станет. Сразу шашки наголо и в атаку, - Кирилл дернул плечом, шутливо отталкивая Антона. - И какого хрена ты на мне виснешь, Савранский, иди салат стругай, я пока соус сделаю. В задницу твои проверочные тесты, убирай их со стола. Выходные у нас. И, кстати, давай сходим в кино, на какой-нибудь последний сеанс, м?       - Это свидание? - Антон поиграл бровями и расплылся в довольной улыбке. - Значит, в кино не боишься меня приглашать?       - Боюсь, но это не значит, что я буду сидеть, как мышь под полом. И пусть будет свидание, у нас еще ни разу не случалось. Поэтому и предлагаю последний сеанс, чтобы любопытных глаз поменьше. Я посмотрел, там вроде парочка фильмов неплохих, так что скажешь?       - Пойдем. Только никаких американских комедий, боевиков и сопливых мелодрам, - уже соглашаясь на любое предложение, ответил Антон, доставая из холодильника овощи.       - Выбор небольшой остается. Фантастика?       - Можно.       - Занудный же ты тип, Савранский.       - Поэтому ты со мной и живешь, Захаров.       - И поэтому тоже. А еще ты трахаешься охуенно.       - Ну, кто б сомневался. Это мое главное достоинство.       Антон вспоминал воскресный поход в кино, стоя в пробке в понедельник утром по пути на лекции. Он весело хмыкнул своим мыслям, прибавил громкость игравшей из динамиков бодрой песни и, прикрыв глаза, откинул голову на подголовник сиденья. Усидчивости Кирилла хватило ровно на пятнадцать минут сеанса, как раз успела отгреметь реклама трейлеров будущих премьер и пошли первые кадры фильма. Он отставил подальше высокий стакан с ледяной колой, отобрал у Антона огромное ведро с попкорном и нагло потянулся рукой к молнии его джинсов. Благо в зале было всего несколько человек, да и те сидели ближе к экрану. Дальше Савранский уже слабо улавливал изменения в сюжетных завихрениях очередного фантастического блокбастера. И спроси у него, о чем было кино, Антон и под дулом пистолета не скажет. Отличное вышло свидание, что ни говори. Почаще нужно выбираться в люди, сразу столько адреналина в крови, что жизнь играет новыми красками.       С этими отголосками о прошедших выходных он и провел весь день. Воспоминания время от времени накатывали, иной раз совсем уж пошлые и не в подходящие моменты, приятно обжигали изнутри, что-то тянули и сворачивали под ложечкой, заставляя подниматься мелкие волоски на руках и сбивая дыхание. Антон хотел, как никогда раньше, бросить к чертовой матери работу и вернуться домой, чтобы провести еще один вечер с разговорами и спорами, с совместной готовкой, уборкой, с приставаниями Кирилла и его же неуемным желанием.       Вот только его планам так и не суждено было сбыться. Уже в сумерках подходя к машине на пустой парковке Университета после лекций, Антон заметил, что его ждут. Отца Кирилла за широкоплечей фигурой охранника он узнал сразу, много раз видел его лощеное лицо на больших, развешанных по всему городу, патриотических постерах. Пожалуй, он был к чему-то подобному внутренне готов, правда, не думал, что все произойдёт так скоро. Глубоко вобрав в себя морозного воздуха начала декабря, Антон направился прямиком к Захарову-старшему. Глупо было бы изображать, что он не понимает, кто и по какому поводу его поджидал с таким-то внушительным кортежем.       - Добрый вечер, господин мэр.       - Раз вы говорите, Антон Борисович, он и впрямь добрый. Рад, что вам достало ума не разыгрывать из себя дурака. Поговорим. Толик, - Захаров-старший кивнул головой, и Толик, тот самый застывший истуканом с каменной рожей охранник, услужливо распахнул заднюю дверь представительского автомобиля.       - Я вас внимательно слушаю, - уже устраиваясь удобнее на сиденье и расправляя полы зимнего пальто, Антон, прищурившись, наблюдал за мэром. Он пытался уловить хоть какое-то сходство с Кириллом, но ничего общего и узнаваемого в чертах лица не находил. Будто бы и не сын с отцом.       - Сразу к делу, без прочих расшаркиваний и любезностей. Мы оба знаем, зачем мы здесь, - Захаров-старший говорил тихо и вкрадчиво и, не мигая, смотрел прямо в глаза, словно пытался загипнотизировать собеседника. Возможно, такой взгляд кого-то и пугал до дрожи. Антон, внешне оставаясь спокойным и даже расслабленным, попытался не выказывать своего волнения, которое, конечно, присутствовало. Черт его знает, чем кончится этот разговор и не увезут ли его сейчас в неизвестном направлении, чтобы решить проблему по-быстрому. И по-мокрому, а позже не закопают в промерзшую землю в ближайшем леске. - Не будем доводить до крайностей, господин Савранский, неприятности не нужны ни вам, ни мне. Отправьте Кирилла сегодня же вечером домой. Мне все равно, как вы это сделаете, но жить у вас он больше не будет. И встречаться с вами вне стен Университета тоже. Какие бы отношения вас не связывали, они закончились. Вы - преподаватель, он - студент. Не ломайте мальчику жизнь. С вами все понятно, а у него отличное будущее, и никаких личностей с сомнительным прошлым в его окружении быть не должно. Я не пугаю, чтобы вы понимали ситуацию, я пока только предупреждаю. Дорабатывайте спокойно год по контракту и уезжайте обратно в Москву, ваше место там, а место Кирилла здесь. Без вас. Он и без того подпортил себе репутацию разборками с Алиевыми, и за год теперь не отмоешься.       - Вы серьезно думаете, что я могу ему что-то запретить или что-то у него потребовать? Вы, однако, большого обо мне мнения. Кирилл взрослый мальчик, он сам решает, где и с кем ему быть. Вам ли не знать?       - Мальчик, может, и взрослый, но не в меру балованный. Спасибо его матери за это. Потакает по поводу и без. Поэтому он часто не видит границ и прет напролом, как танк. Тут уж в меня характер. Сейчас ему в башку втемяшилось пошоркаться с вами, поиграть в запретную любовь. Очередная дурь, которая быстро пройдет. Со временем все приедается, даже бабы, особенно, когда нет стеснения в деньгах. Перебесится.       - А если нет?       - А если нет, то запру в дурку до просветления. Я не позволю ему позорить себя и свою семью. А там быстро всю эту вашу педерастию вылечат. На этом и порешим. Чтобы сегодня вечером мой сын был дома. Мне плевать, что вы ему скажете. Мне важен результат. И он должен быть положительным. Иначе пеняйте на себя, Антон Борисович. Может, там в Москве у вас и есть связи, да, уже наслышан, но в этом городе хозяин я. И я решаю, кому и как здесь жить. И жить ли вообще. Надеюсь, я доходчиво изложил мысль?       - Весьма.       - Подумайте хоть раз о нем, не о себе. Он вам дорог, как я понял. Вот и чудно. Значит, вы примете верное решение. А теперь, прощайте. У меня еще встреча. Толик? - Толик по команде распахнул дверь, Савранский вышел из машины, и та без промедления, едва слышно заурчав мотором, тронулась с места и покатила на выезд со стоянки. Антон громко выдохнул, выпуская из легких белые облачка пара, запрокинул голову назад, бездумно уставился на блеклое звездное небо и полез в карман за сигаретами. Надо перекурить.       Уже сидя в своей машине, все так же на парковке у опустевшего и темного в этот час здания Университета, он смотрел на то, как мелко прыгает в его пальцах прикуренная сигарета, наполняя салон удушливым дымом. Нужно было что-то решить. Решить, что сказать Кириллу, чтобы тот правильно понял и не закатил очередной грандиозный скандал. Его нужно отправить домой. Они и без того заигрались в отношения. И лучше это кончится сейчас, чем потом, когда подойдет время возвращаться в Москву. А оно подойдет, и вряд ли Антон потянет за собой Кирилла в ту свою жизнь. В одном прав Захаров-старший - место его сына здесь. В этом городе. Да и вообще, о чем он думал, когда позволил увязнуть себе во всем этом? Он же никогда не верил в вечное, сказочное гейское счастье: в семью, в усыновленных детей и в кольца на безымянных пальцах. Он не Арти с его голубыми мечтами о любви до гроба. Поэтому нужно заканчивать, взять разом и отрубить, пока еще не поздно. Пока окончательно не приросло.       Антон даже не сразу понял, что звонит телефон, мелко вибрируя в кармане пальто, так глубоко закопался в свои унылые мысли. Он провел пальцем по экрану, с которого на него смотрел жизнерадостный, окопавшийся в одеяле, Кирилл, покусал в задумчивости губы и нажал на значок «принять».       - Привет, горе, - устало пробормотал он, заводя мотор. Пора было трогать.       - Тош, купи хлеба, а, - довольно затараторил в трубку Кирилл. Слышно было, как фоном играет громкая музыка и хлопают шкафчики кухонного гарнитура. - Из башки вылетело днем, а сейчас уже неохота до магазина бежать. Мороз пиздец просто. Ты скоро?       - Уже выезжаю.       - Давай быстрее, а то все остынет. Я накрываю на стол, - и отключился, не позволив сказать больше ни слова. Да и что можно было сказать? Как он вообще ему это преподнесет? «Дорогой, нам надо расстаться»?       Потому оттягивал момент возвращения домой, как мог. Неспешно прогуливаясь между рядов супермаркета и бессмысленно складывая в тележку все, на что падал его рассеянный взгляд. Он, как его и просили, за каким-то хреном купил две буханки хлеба и много чего еще, словно до следующего похода в магазин предстоит прожить целый месяц. Наверняка, все продукты полетят в мусорное ведро. Кто из них и что будет теперь готовить? Да и черт бы с ними. А потом выбрал самую длинную очередь к кассе и долго прогревал мотор на обледеневшей, ударившей суровыми морозами улице.       В квартире было тепло, светло и ароматно. Было так, как и положено быть дома. По-настоящему дома. Поэтому в голове с трудом укладывалось, как он самолично все это сегодня вечером разрушит и что завтра его уже никто не будет здесь ждать с ужином, студенческими прибаутками и прочей приятной ерундой. Что снова придется просыпаться не от того, что в бок неожиданно прилетит локоть или коленка Кирилла, а под противный перезвон будильника на телефоне. И больше не нужно будет кричать из ванной, почему вокруг душевой кабины разлита лужа и мокрые полотенца валяются бесформенной кучей на полке, а не развешаны на крючки. Не нужно будет просить сделать телевизор потише, не нужно будет заставлять засесть за учебники, просить не ругаться матом, курить только на кухне. Не будет бессонных, жарких ночей, наполненных бурным или напротив ленивым сексом. Ничего больше не будет. Будет, как раньше. Тихо, одиноко и тоскливо. Пусто, одним словом.       - Нихрена ты скорый у меня. Где тебя полтора часа носило? - уже привычный и успевший стать родным за прошедшие месяцы Кирилл в домашней одежде валялся на диване, пялясь в новости. Антон на минуту прикрыл глаза и обессиленно прислонился спиной к двери. Не раздеваясь, он отнес сумки на кухню и только потом собрался с духом и решился подойти к Захарову, присесть рядом.       - Кирилл, тебе нужно вернуться домой. Сегодня, - к чему оттягивать неизбежное? Чем раньше начнут, тем быстрее все закончится. Поэтому с места сразу в карьер, боясь оторвать глаза от крепко сцепленных в замок пальцев.       - Что? - Кирилл чуть повернул голову и посмотрел на Антона, как на последнего дебила. По крайней мере, именно им Антон себя и почувствовал. Он пару раз кашлянул, чтобы не так сильно хрипел голос и уже более твердо повторил.       - Собирай вещи. Ты возвращаешься домой. Сейчас.       - Ты охуел, что ли, Савранский? - Кирилл выключил телевизор и со злостью отшвырнул от себя пульт. Потом, как ужаленный подскочил с дивана и встал напротив, заглядывая сверху-вниз в глаза. - Или, погоди, ты с моим отцом встречался? Встречался, да? Он угрожал тебе? Что он сказал? Что он с тобой сделал? Ну, что ты, блядь, молчишь, Антон?! Я не уеду. Это даже не обсуждается. Мы вместе с этим будем разбираться.       - Уедешь. Я этого хочу. Я хочу, чтобы ты собрал все свои вещи, сел в машину и вернулся в отчий дом, - Антон тоже встал, стал нервно сдергивать с себя пальто, в котором было невыносимо жарко. Потом трясущимися пальцами потянулся к пуговицам на пиджаке и рубашке, лишь бы чем себя занять и не смотреть в ответ на вопрошающего, вставшего в позу, Кирилла.       - Нет. Этого нихуя не ты хочешь. Я тебя знаю, как облупленного. Этого хочет мой отец. Что он тебе сказал? Повтори слово в слово!       - Да послушай ты, - психанул Антон и наконец прямо посмотрел в лицо Захарову. - Нам нужно сделать перерыв, подождать пока все успокоится и войдет в прежнюю колею. Поживи немного дома. Месяц, другой. Будем видеться в Университете. Это только на время, Кирилл! Включи уже голову наконец! Ты же знал, что так будет. Что никто здесь нам не даст нормальной жизни. Ты же сам целый месяц об этом твердил. Чего теперь ты удивляешься?       - Хуй ты от меня просто так отделаешься, Савранский! - ответил Кирилл. - Или ты думал, поебешь меня на досуге и свалишь? Не угадал! Я тебе не очередная блядь из клуба.       - Да какая еще блядь?! При чем тут вообще это? Ты себя слышишь? У нас другая проблема и гораздо масштабнее! Если бы я так думал, тебя бы здесь никогда не было. Чего теперь-то об этом, - прооравшись и выдохшись, Антон опустился обратно на диван и закрыл лицо руками. Скандалить и устраивать разбор полетов он не любил, это высасывало из него последние силы. Он любил, чтобы было все просто, но с Захаровым так никогда не получалось. С ним всегда и все было сложно, с самого начала их знакомства. Кирилл тоже затих, словно разом сдулся. Они какое-то время помолчали, каждый думая о своем. В голове Антона крутились хороводом сотни мыслей, но ничего стоящего, что можно было бы еще сказать. Чем можно было утешить себя и его. Нет, он прекрасно понимал, что для Кирилла расставание с ним будет лучшим выходом из сложившейся ситуации. Его отец самодур, один раз он уже покалечил сына, и вряд ли просто так сотряс воздух, заявив о принудительном лечении в психбольнице. Антон поверил ему. Захаров-старший поступит именно так, как сказал. И ничего, абсолютно ничего, нельзя было с этим сделать.       Через какое-то время Кирилл отмер, неторопливо сходил на кухню, принес оттуда сигареты с пепельницей, два стакана и початую бутылку с джином. Сел рядом с Антоном на диван, закурил, разлил и залпом выпил.       - Сейчас мы поужинаем и только потом решим, что делать дальше, - Антон молча кивнул. Похоже, Кириллу удалось быстрее и легче справиться с эмоциями, чем ему. Голос Захарова звучал в тишине квартиры ровно и спокойно, словно ничего не произошло. И не может произойти. Он двинул плечом в плечо Антона и довольно бодро спросил. - Хлеба купил?       - Купил, - усмехнулся Антон.       - Вот и заебись. Мой руки, переодевайся, я пока разогрею.       - Кирилл...       - Заткнись и не трать наше время, Тош. Оно теперь дорогого стоит. Нам еще потрахаться надо успеть до моего отъезда. И ключи от квартиры я тебе не отдам, и не надейся. Буду приезжать. Я еще не знаю как, но мы будем вместе. Понял?       - Понял. А теперь иди грей ужин. Потом соберем твои вещи. Поздно уже.       Кирилл уехал из дома ближе к полуночи. Из их общего дома в другой свой дом. И хоть он несколько смело и делано весело, стоя уже на пороге квартиры с набитыми баулами, заявил о том, что эти неприятности ненадолго и чтобы Савранский не смел занимать шмотьем его полки в шкафу. Он найдет, как обойти угрозы и запреты отца. Антон знал, что как раньше уже ничего не будет. И полки Кирилла в шкафу навсегда останутся пустыми. Им не дадут быть вместе в этом городе, как бы они оба не старались и не пыжились. В начале лета, как только закончится его контракт, Савранский вернется в Москву, к своему прежнему образу жизни и все, что здесь есть, даже Кирилл Захаров, здесь и останется. А со временем все запылится, забудется, утонет в суете столичных будней.       Он еще долго смотрел на закрытую дверь, которая забрала у него, как оказалось, нечто весьма важное, имя чему он пока не отваживался озвучить. Пребывая в какой-то затопившей его вдруг с уходом Кирилла апатии, Антон потянулся к оставленной на столе бутылке и сигаретам.       Потом уже изрядно налакавшись джина, он среди ночи по скайпу звонил Арти, рассказывая о том, что произошло. Арти утешал, как умел, с ласковыми словечками и нежностями, порывался вылететь первым же самолетом, жаловался на клиентов, веселил последними московскими новостями и сплетнями, в общем-то, толком ничем не смог помочь. С тем Антон и отрубился на диване, сил до кровати доползти он в себе не нашел, да и не было большого желания спать там одному, среди пропахшего запахом Кирилла белья.       Дни вяло и смазано, почти незаметно, покатились дальше, сменяя друг друга. Время приближалось к концу декабря, к новогодним праздникам и сессии. Кругом была суета и нервотрепка, на работе, на улицах города и в магазинах. А еще были непролазные сугробы снега, трескучий мороз и вмерзшая в лед машина у подъезда. Были тоскливые вечера, когда ветер заунывно выл за окном, пустые выходные, когда безделье и чтение не в радость. И были мысли об отдыхе, Антону необходимо было вырваться за пределы города, а лучше страны хотя бы на десять дней, все равно куда. Лишь бы тепло и море, и можно было бы жить без оглядки. Поэтому он настырно пролистывал рекламные проспекты турагентств, подыскивая подходящее направление. И часто ловил себя на том, что туры он смотрит только те, что на двоих.       Они, конечно же, часто виделись: на лекциях и семинарах, которые он читал, сталкивались в коридорах Университета. Раз в неделю, обходными путями на вымышленные имена снимали номера в дешевых гостиницах на окраине города, иногда, очень редко и исключительно ночами Кирилл прорывался к нему в квартиру. И тогда они делали вид, что вернулись назад к прошлому и на пару часов действительно становилось, как раньше. Споры, ссоры, бурные примирения, одна на двоих сигарета после быстрого секса, свежесваренный кофе на кухне под мерный гул холодильника.       Антон даже стал привыкать к такому дерганому ритму жизни, к опасности на каждом шагу, подозрительным взглядам и встречам урывками, ждал их и гнал время вперед. Не спал ночами, прислушивался к шагам в подъезде, гудению лифта в шахте, повороту ключа в замке. В какой-то момент он предельно ясно понял, что неважно как, когда и на сколько, главное, чтобы Кирилл в его жизни был.