Бусый лёд

      - Пей! - Арти от души плеснул в стакан джина из початой бутылки, которую явно держали в шкафу исключительно ради Савранского, и подтолкнул его через стол к Киру. Потом он неспешно и чуть пошатываясь, словно бы еще толком не проснулся, встал со стула и налил в маленькую чашку ароматного кофе из пыхтящей на плите джезвы. Закурил тошнотворно приторную сигарету и снова сел напротив, подперев подбородок кулаком. Кир окинул Арти злым взглядом, поражаясь тому спокойствию, которым так и веяло от него. А еще раздражающая шелковая пижама с розоватым отливом в мелкий цветочек, поблескивающая в свете тусклых настенных светильников. Захотелось разнести в щепки этот уютный пидорский мирок. - Не хватало еще, чтобы ты заболел. С мокрой головой бегать по улице в мороз это надо быть очень отчаянным, конечно. Ты не устаешь меня поражать, Кирочка.       - Уже успел позвонить и нажаловаться? - Кир обхватил стакан ладонью, поболтал им в воздухе, закручивая джин в воронку, и разом опрокинул в себя. Желудок опалило огнем, дыхание перехватило. Он даже проморгался от выступивших на глаза слез.       От алкоголя по телу стало разливаться расслабляющее тепло, гнев постепенно угасал, оставляя внутри только чувство горького разочарования и сожаления. Он ругал себя за то, что устроил постыдную склоку на ровном месте после такого потрясающего секса, который у них случился. Не поговорив прежде всего с Савранским, не прояснив с ним ситуацию и не обсудив совместное будущее, которое теперь под большим вопросом. Кир просто взял и к чертовой матери все похерил. Всего лишь потому, что наивно предположил, что таким вот неказистым образом сможет понять, любит ли его Антон. Ну, пиздец, понял.       - Позвонил и попросил за тобой присмотреть, если ты появишься, пока он едет. Попутно успел мне вставить по первое число за такие приятные сюрпризы. Ты, конечно, сладкий мой, отжег по полной. Это надо было такое выдать? Нет, ты серьезно спросил у Тони, даст ли он тебе?       - Блядь, он вообще тебе все рассказывает, что ли? Зашибись просто. По секрету всему свету... Вода в жопе не держится.       - Ага и между нами девочками. Не все. Не беспокойся, - Арти ощерился в гаденькой улыбочке, затянулся и аккуратно стряхнул пепел в блюдце под чашкой. - Как и в каких позах он тебя имеет, я не знаю. Да мне и неинтересно оно. Тут гораздо любопытнее другое. Ты правда думал, что он тебе подставит задницу после вот этого твоего искрометного: Дашь? Неее, я понимаю, конечно, что в своей глухой провинции ты светским манерам не обучался и, наверное, мухосранских девок только так и можно было развести на потрахаться. Но Тони? Серьезно?       - А что я должен был сказать? Тоже мне, блядь, трепетная лань.       - Ничего. С ним не нужно говорить о подобных вещах, это находится совершенно на другом уровне. Вопрос вообще не в том: даст он или не даст? Как бы и так все предельно понятно. Вопрос в том, а справишься ли ты с этим? Сможешь ли ты взять то, что тебе могут предложить? И, видимо, он решил, что нет. Я, к слову, теперь тоже так думаю.       - Это еще почему? - сразу вскинулся Кир, нависая над столом и стискивая сбитые кулаки, готовый в любой момент накинуться на Арти. Лишь бы больше не видеть это глумливое выражение на его смазливом лице. - Уж свой член в задницу я как-нибудь засуну. Раз ты смог, то и я как-нибудь справлюсь.       - Потому что, натюрелька ты моя хамоватая, в постели надо не только эгоистично хапать, но и отдавать. И я сейчас не о том, о чем ты подумал своим невеликим умишком. Я о том, что ты мог бы для разнообразия тоже подсуетиться в койке. Уверен, ты никогда толком и не брал инициативу в свои руки, предоставляя все на откуп Тони. Хоть раз поведи, а не будь ведомым. Тогда тебе и так дадут безо всяких тупых вопросов. И поменьше психов, пора повзрослеть.       - Да он даже не сказал мне ни слова. Что скучал или что рад меня видеть!       - А было когда? Тони скуп на проявление чувств, пора бы уже это усвоить. Ты же жил с ним не один месяц! Чего удивляешься? Чудо уже то, что он так близко подпустил тебя к себе. А ты носишься со своим юношеским максимализмом и хочешь получить все и сразу, а так не бывает. Только не с ним. И вот не надо мне тут делать такое лицо, сам его выбрал. Теперь довольствуйся и не жалуйся на жизнь, - Арти разозлился. Кир впервые видел его таким чересчур эмоциональным, с гневно сверкающими из-под насупленных бровей глазами. Но это ничуть не напугало, скорее отчего-то развеселило. Поэтому, чтобы не заржать в голос, он с силой прикусил губу. - Либо ты засовываешь свой поганый язык поглубже и поменьше выступаешь, попрекая его прошлым, либо отваливаешь в свой Мухосранск с концами. Выбирать тебе.       - И что я должен сейчас сделать? Посыпать голову пеплом и покаяться в грехах?       - Я понятия не имею, что сейчас у вас будет, когда он приедет. Но на твоем месте, Кирочка, я бы просто помолчал. Докажи ему, что ты вышел из подросткового возраста, и можешь не только закатывать истерики и махать кулаками.       - Смотрю, ты просто охренеть какой мастер давать советы.       - Где бы ты был без моих советов? Так бы и торчал в своей тухлой провинции под присмотром ненормального папаши и брата. А теперь захлопнись, как любишь ты говорить, и иди просуши волосы феном, еще чего доброго свалишься с пневмонией, - Арти встал, поставил грязную чашку в раковину и махнул в сторону. - Спальня для гостей справа по коридору, там же ванная. Смазка в верхнем ящике комода. Меня не дергать до утра. У Тони есть запасные ключи, он сам откроет. И все, отвалите теперь от меня оба. Я и так сделал для вас все, что мог. Я спать, - и он, сделав на прощание ручкой и послав ему звонкий воздушный поцелуй, выплыл из столовой, чтобы через минуту громко хлопнуть дверью где-то в глубине квартиры.       После ухода Арти, когда пространство вокруг затопила непривычная тишина, Кирилл устало осел на стуле, вздохнул, потер ладонями лицо и окинул потерянным взглядом обшитые словно плотной тканью стены. Он даже наклонился ближе и поцарапал панель ногтем, чтобы понять из чего они сделаны. А потом, плюнув на бессмысленные изыскания, щелкнул выключателем и на ощупь прошел в отведенную комнату.       Обстановка оказалась не такой шикарной, как в царских апартаментах Арти, кровать точно была без резных столбиков и балдахина, хоть и широкой, но по глазам и здесь били благородный шоколад, золото, слоновая кость и лепнина потолка. Он осмотрелся, мотнул головой, разглядывая все это неуместное по случаю богатство. Стянул через голову свободный балахон и, откинув его на стоящее рядом кресло, решительно выдвинул верхний ящик комода. Весело усмехнулся от размера флакона смазки, который лежал поверх стопки постельного белья, с интересом покрутил его в руках, читая этикетку, и сунул под гору подушек. Пусть он порой и не блистал умом, как не уставал повторять Арти, и зачастую шел на поводу у своих взрывных эмоций, но вот этого определенно точно последнего шанса он не упустит. Даже если придется вывернуться наизнанку и в лепешку расшибиться перед Савранским.       Кир, раскачиваясь, сидел на краю кровати и косил на настенные часы, когда входная дверь, выбив разом из легких весь воздух, чуть слышно лязгнула замками и из коридора послышался шорох снимаемой одежды. Он замер и напрягся каждым мускулом, ожидая того момента, когда в спальню войдет Антон. Даже приблизительно еще не представляя, как себя с ним вести и что говорить. Да и надо ли было теперь что-то говорить? Может, Арти все-таки прав, как ни прискорбно это признавать, и стоило бы просто помолчать и послушать? Кир покусал губы, соображая, как лучше поступить. Но так ничего и не придумав, потому что мысли все куда-то бесследно испарились, стал ждать того, что будет.       Савранский казался чертовски уставшим, это было заметно по сутулым плечам, тяжелому взгляду и опущенным уголкам губ. Аккуратно прикрыв за собой дверь, он прошел в комнату и остановился напротив. А Кира словно кипятком обдало от его близости. Только сейчас он смог по-настоящему рассмотреть Антона впервые за последние несколько месяцев. Он соскучился. Пиздецки соскучился. Хотелось что есть силы прижаться к нему и крепко стиснуть в объятиях, потому что свой и самый родной. Но Кир продолжал сидеть и таращиться снизу вверх, разглядывая малейшие детали надетого на голое тело свитера с растянутой горловиной, из-под которого выглядывали острые ключицы. Ему было стыдно поднять глаза и посмотреть Антону прямо в лицо, ему было страшно даже пошевелиться.       Напряжение заполнило всю комнату, казалось, его можно было потрогать руками. Савранский настырно молчал, только сверлил пристальным взглядом, от которого волосы на загривке вставали дыбом. Либо он ждал чего-то конкретного от него, либо тоже не знал, что делать. И от этого подвешенного состояния Кира начало мелко потряхивать. В голове назойливо закрутились слова Арти, они словно бы щекотали и натягивали до предела нервы, выплескивая в бурлящую кровь адреналин. Он вдруг не к месту и не ко времени вспомнил, как бешено гнал на машине по льду реки, а потом летел, переворачиваясь, капотом в сугробы. И как каким-то чудесным образом ему удалось выжить и отделаться всего лишь испугом и легким сотрясением мозга. Не для этой ли неожиданно ожидаемой встречи? И все это вместе взятое что-то такое всколыхнуло внутри, выводя из ступора, что Кир даже сам толком не уловил то, как его руки потянулись к ремню брюк Антона.       Он резко дернул Савранского на себя, утыкаясь носом в твердый живот и, не медля больше ни секунды, принялся несколько суетливо срывать с него одежду. Кир подскочил с кровати, стянул через голову Антона тот самый изученный до последней нитки свитер и тут же приник губами к его губам. Не просто приник, он стал их терзать и кусать, вкладывая в этот дикий болезненный поцелуй все: и нетерпение, и тоску, и желание, и любовь. Он хотел показать, как много тот для него значит, несмотря на все эти глупые и нелепые ссоры, несмотря на то, как мерзко они когда-то расстались. Его руки были везде и сразу, они сминали до синяков бока, царапали ногтями кожу, гладили лопатки и плечи, ласкали живот. И в какой-то момент на Кирилла накатило понимание того, что Савранский ему поддался. Голос Арти тут же прозвенел переливчатым колокольчиком в голове: я же тебе говорил! Как будто тормоза к чертовой матери отказали, и его снова понесло по тому самому льду в неизвестность.       Он даже толком не понял, как они оказались поперек кровати: Савранский внизу, он наверху, прижимая его весом своего тела к матрасу. И не помнил, когда успел раздеться сам или это Антон ему помог? Да, к черту, уже и неважно. Важно лишь то, что вот оно - то, чего он так бесконечно долго ждал. И от того не верилось, и хотелось ущипнуть себя побольнее, чтобы наконец понять, что не сон. Что вот она - реальность, какой бы безумной она не была. Кирилл устроился между ног Антона и, приподнявшись на локтях, внимательно посмотрел ему в лицо. Легонько сдул со лба волосы, заглядывая в глаза, которые в тусклом свете ночника казались темно-серыми, поблескивающими и расплавленными, словно старинное серебро. Он наклонился и ласково прижался щекой к щеке, потом спустился ниже, прикладывая ухо к тому самому месту, где очень сильно и часто-часто билось сердце.       Кир так и лежал бы и слушал дальше, наверное, целую вечность, если бы не почувствовал на своем затылке ладонь, которая толкнула его вниз. И он, повинуясь этому властному нетерпеливому жесту, заскользил вдоль тела, выцеловывая грудь Савранского, пощипывая губами и вылизывая его соски. Самыми кончиками пальцев почти невесомо касаясь то тут то там ребер и живота, гладкого лобка и мошонки, он спускался ниже, выписывая на коже узоры и пока еще невысказанные слова, которые так и рвались наружу. Гладил бедра и колени, пробирался ладонями под ягодицы, сжимал их, мял, разводил в стороны, приподнимая Антона над кроватью и притягивая ближе к себе, чтобы полностью брать в рот подрагивающий, сочащийся смазкой член. Он прикусывал и зализывал головку, сдавливал ее губами и щеками, проталкивая глубоко в горло, чтобы тут же подавиться, задохнуться, закашляться и отпустить, а потом снова поймать и вобрать в себя. Кирилл чувствовал, как от ласк под его руками напрягаются твердые мышцы, слышал, как сбивается дыхание и срываются с истерзанных губ хриплые стоны, и от этих звуков у него окончательно сносило крышу.       Савранский притянул Кира на себя, уткнулся носом в ложбинку за ухом, опаляя горячим дыханием шею. Потерся о его тело своим стояком, закинул на бедра ноги и крепко обхватил руками за талию.       - Давай, горе мое. Уверен, ты знаешь, что делать, - прошептал Антон и поставил ему смачный засос под подбородком. - Хватит тянуть.       - Подожди, Тош, надо же все правильно сделать... Блядь, куда я эту ебаную смазку засунул? - Кир на долю секунды запаниковал и чуть отстранился, чтобы найти под подушками спрятанный флакон. И для того, чтобы снова заглянуть Савранскому в глаза и прочитать в них то, что сейчас было самым важным. И, наверное, за томной поволокой он что-то такое увидел, что заставило пропустить очередной вздох и чуть ли не разрыдаться от нахлынувшей слабости. Антон ему полностью доверился, и пусть для него было это не в первый раз, но для Кира в данный конкретный момент - это значило очень много. Да почти все.       - Я сам все сделал, просто давай нежнее. Я много лет не был снизу.       - Савранский, я хочу, чтобы ты знал... - Кирилл не стал больше медлить и мандражировать, он протиснул руку между их телами и провел пальцами по скользкой от смазки промежности Антона, - и это не потому что я оказался сверху... - обхватил ладонью свой член и приставил головку ко входу, - а то подумаешь, что я типа умаслить... - толкнулся внутрь, закусил губу и замер, - нихуя подобного, ты же меня знаешь... Я хочу, чтобы ты знал - я люблю тебя. Только вот заткнись сейчас, пожалуйста, и ничего не говори.       - Не скажу, если ты сам уже заткнешься и пошевелишься, - и Антон, хрипло рассмеявшись, шлепнул двумя ладонями по его заднице. - Мечты сбываются. Двигайся, Захаров, а то я решу, что ты сдрейфил.       - Да щас!       Кир двигался. Медленно и очень осторожно, сдерживая себя каждую секунду, стараясь не сорваться в безумный рваный темп и постыдно не кончить от горячей тесноты и гладкости жесткого мужского тела. И от той силы, с которой Антон сжимал его член. Он терпел так долго как только мог, понимая, что Савранскому некомфортно снизу, и как ему, должно быть, сейчас больно. Кир видел перед собой его стиснутые зубы и зажмуренные глаза. Поэтому сбавил обороты, наклонился и поцеловал так нежно, как только мог, и Антон, громко выдохнув, ответил. Обхватил рукой за шею, зарылся пальцами в спутанные длинные волосы Кирилла, которые теперь неприятно липли к плечам и спине, впился в губы, проталкивая свой язык в его рот.       - Тош... я больше не могу. Я сейчас... - Антон ничего не ответил, только сжал изнутри еще крепче, и этого оказалось достаточно, чтобы Кир громко застонал и, дернувшись последний раз, кончил.       - Что-то ты у меня, Захаров, сегодня непривычно скорый, - Савранский столкнул распластавшегося на себе Кирилла на матрас, перевернул его на спину, дернул на себя и, раздвинув ноги, опустился сверху. - Моя очередь.       - Мы так не договаривались, - вяло запротестовал Кир. - У меня задница болит еще с прошлого захода.       - Мы никак не договаривались. Потерпи, горе, я быстро. Обещаю.       Он сморщил нос, но кивнул. Меньше всего хотелось сейчас спорить, ругаться и портить друг другу настроение. Кира все еще приятного покачивало на волнах пережитого оргазма, тело было расслабленным и податливым, а сердце заполошно колотилось в груди, вторя срывающемуся дыханию. Поэтому он устало, но довольно расплылся в улыбке и притянул Савранского к себе. Тот чмокнул его в коленку и, размазав между ягодиц смазку, грубовато толкнулся в анус. Антон не стал осторожничать и сразу начал мощно вбиваться, втрахивая его в койку. Кир прикрыл тяжелые веки, вскинул руки и вцепился в резную спинку кровати, которая под их напором ходила ходуном. Приподнял бедра и сам насадился на член, чтобы тут же вскрикнуть от вспышки насквозь прошившей боли. Антон что-то неразборчиво, но успокаивающе пробормотал на ухо, потом перехватил за талию, натягивая на себя еще сильнее, жестче и глубже.       Кирилл уловил, как его снова с головой накрывает улегшееся было возбуждение, что член твердеет, а пальцы на ногах поджимаются от того удовольствия, в которое его утянуло. И он уже двинул рукой вниз, чтобы обхватить его ладонью и сжать до звезд перед глазами, когда Савранский, быстро выскользнув из Кира, кончил ему на живот. А потом повалился сверху, приходя в себя после бешеной гонки.       - А теперь спать, Кирилл. Завтра дома обо всем поговорим и все обсудим. Думаю, у нас много чего с тобой накопилось, в чем нужно разобраться, - сказал Антон через какое-то время, когда Кир уже стал проваливаться в сон. Он неуклюже сполз с него, потом скатился с кровати на пол и прошлепал в ванную, но почти сразу вернулся обратно с мокрым полотенцем в руках. - У меня на душ сил просто нет. У тебя, похоже, тоже. Вытри пока так все, а то засохнет.       - Я даже пошевелиться не могу. Какой нахрен душ? Давай сюда, - Кир выхватил у Савранского полотенце, обтер им живот и грудь, откинул в сторону и повалился обратно, зарываясь лицом в подушки.       - Двигайся ближе, - Антон выключил свет, лег и, притянув Кирилла к себе, укрыл их обоих одеялом. - Я соскучился по тебе, горе.       - Неужели? - хмыкнул Кир, но все-таки придвинулся поближе, чтобы тот смог обнять его. Он положил голову на подставленное плечо, закинул ногу на бедра и, прикрыв глаза, устало, но очень довольно выдохнул. - Я тоже скучал по тебе, Тош. Ты даже не представляешь как.       - Пиздецки? - рассмеялся куда-то ему в волосы Савранский и стиснул руками сильнее.       - Да, именно так. Давай спать, а? - пробормотал он, расслабляясь и уже почти засыпая. - Меня вырубает. Я сутки на ногах и на нервах.       - Спи, горе мое луковое. Завтра поедем домой. Все будет хорошо.       Когда Кир утром зашел в кухню, Арти уже суетился у плиты. Он был одет в какой-то цветастый длинный халат, с собранными в маленький хвост волосами на голове, а на лице, Кира аж передернуло, было что-то такое зеленое намазано, что хотелось свалить от него и подальше. Да вот только есть хотелось просто невыносимо. Поэтому он, позыркав по сторонам и принюхавшись, решил остаться.       Они с Савранским проснулись минут двадцать назад, и пока тот плескался в душе, Кир решил наведаться к холодильнику на перекус. И похоже, пришел как нельзя вовремя. В сковороде что-то так аппетитно скворчало и расточало дурманящие запахи, что желудок издал победный клич.       - Что там? Я тоже буду.       - Там омлет с овощами, есть еще овсяная каша, - Арти к нему развернулся с лопаткой в руке. - Но, сладкий мой, я тебе не прислуга. Пошевели своей многострадальной жопкой и положи себе сам. Тарелки и чашки в шкафу, в ящике ложки и вилки. Кофе в кофеварке.       - Вот и приходи к тебе после такого в гости, - Кир подошел к Арти и, заглядывая ему через плечо, стал изучать содержимое кастрюльки. - Хреновый из тебя хозяин. Не радушный.       - Ой-ой, ну, давай пожалуйся на судьбу-злодейку. А то я за ночь успел заскучать без твоего нытья.       - Я бы с тобой посостязался в остроумии, но у меня сегодня слишком хорошее настроение, чтобы его портить. Так что язви дальше, сладкий, я не слушаю.       - Получил, что хотел, да? - Арти окинул его насмешливым взглядом, а потом стукнул лопаткой по руке, которая потянулась к крышке сковородки. - Не знаешь, кому тут можно сказать спасибо за это?       - Спасибо, - ответил Кир и скорчил рожу. - И давай уже жрать. Все готово, точно тебе говорю.       - Доброе утро вам, - Савранский заглянул на кухню, улыбнулся и, подойдя к Киру, чмокнул его в щеку. - Смотрю вы тут прям душа в душу, аж всплакнуть от умиления захотелось. Кирилл, быстро завтракай, потом дуй умываться и поедем домой.       - А ты?       - Кофе только выпью. Не хочу пока есть. Так что давай садись за стол.       Арти закатил глаза и все-таки сам полез по шкафам за посудой. Потом они сидели за накрытым столом, бесконечно пререкаясь и смеясь. И Киру это нравилось. Ему сегодня даже Арти был симпатичен, несмотря на страшную маску на лице, которую он так и не подорвался смыть. Все было хорошо, как и обещал Савранский. А еще было легко и по-глупому радостно, как не было уже очень давно. И хотелось остаться здесь навсегда, в этой ненормальной компании и никогда больше не возвращаться в родной город.       Через часа полтора они собрались и поехали домой. Домой, именно так он и чувствовал. Именно так и говорил Антон. А значит, как бы и что бы ни было дальше, они со всем справятся и теперь будут вместе.