Бусый лёд

      — Кирилл, вставай! Сколько можно? Я уже голос сорвала, — пронзительный и звенящий в утренней тишине голос матери будил его не первый раз за последний час. Кирилл сунул голову глубже под подушки в призрачной надежде, что от него отстанут. Но какой там, с и без того трясущегося от похмелья тела сдернули одеяло и все, что ему осталось - это зябко прижать колени к животу, чтобы не выставлять на всеобщее обозрение утренний стояк и чуть согреться. Мать не уходила, она маячила рядом с кроватью и громко притаптывала ногой, все еще что-то бурча себе под нос.       — Ну, мам, я не могу. Лучше убей. Я согласен, — простонал Кирилл, скукожившись на простыне. Язык еле ворочался, а во рту был такой сушняк, что позавидовала бы и пустыня Гоби, да и голос больше напоминал хрип предсмертной агонии раненого зверя.       — И почисти зубы, перегаром на всю комнату разит. Еще раз приползешь в таком виде домой, все отцу расскажу. Сколько можно мотаться по ночам? Если себя не жалеешь, пожалей мои нервы и больное сердце! — мать ткнула в его бок кулаком и дала хлесткую затрещину, от чего в голове у Кирилла раздался колокольный перезвон, и, судя по всему, били набат.       — Поэтому я и хочу жить отдельно, чтобы вы не зудели над ухом. Почему я не могу переехать в свою квартиру? Мне девятнадцать, а ты все меня от своей юбки никак не отцепишь.       — Потому что здесь я, по крайней мере, вижу, когда и в каком виде ты приходишь! А теперь встал и пошел на учебу. Совесть имей, хотя бы в первый день на занятия сходи. И чего не училось в Штатах, балбес? Да мы для тебя…       — Не могу, — Кирилл оборвал излюбленную тираду на полуслове и, приоткрыв один глаз, попытался сквозь спутанные пряди волос задержать ускользающий образ разгневанной матери в поле своего зрения.       — Тогда скажу отцу, чтобы отобрал у тебя ключи от всех твоих любимых тачек и заблокировал карточки.       — Ладно, уговорила. Встаю-встаю. — Она такая, она может отцу нажаловаться и тогда ходить ему пешком и жить на одну стипендию, а так, они вроде как в тайном сговоре: отец ничего не знает, а Кирилл живет так, как хочет, а хочет Кирилл очень даже недурно — лишь бы только доучился.       — Я не вижу!       — Бля, может ты выйдешь? Мне перед тобой голой задницей и членом сверкать?        Дверью хлопнули от всей широкой родительской души, Кирилл схватился за голову и мучительно спустил ноги на противно теплый от подогрева пол. В университет никак не хотелось, но главное — не моглось, только не после вчерашних возлияний в каком-то захудалом кабаке. Он потянулся к телефону, обнаружив два непринятых от Алекса и от него же смс. Друг сообщал, что бодр и весел, и повалил на учебу. Еще бы, он вчера всего пару стаканов пива выпил в отличие от самого Кирилла, который взбешенный Алиевым-младшим уговорил в одну глотку полторы бутылки вискаря.        Ох и шатало его, пока он добирался до ванной комнаты — все углы собрал, а там облокотившись руками на раковину, взирал на свой помятый вид красными, как у бешеной собаки глазами, что можно было разглядеть в овале огромного зеркала. Какой ему универ, когда он ногах-то еле держится?       — Блядь, ну и рожа, — Кирилл потер лицо влажными ладонями, отмечая успевшую пробиться за ночь щетину. Он стянул резинкой волосы в высокий хвост, скривился и, подавив позывы к рвоте, сунул зубную щетку в рот.        Собрался он в рекордно короткие для себя сроки, мать все еще стояла над душой с криками о том, какое он неблагодарное отродье, и что они с отцом посвятили ему лучшие годы своей жизни. Кирилл только молча кивал на ее, успевшую утомить, отповедь, натягивая на себя первые попавшиеся джинсы и чуть ли не на ходу расчесывая спутанные волосы. Внизу, на кухне, добрая тетя Вера, их старая домработница, вручила стакан с холодной спасительной минералкой и таблетку Алка-Зельтцера — хоть один заботливый человек в доме нашелся, а потом еще сунула банку Ред Булла и большое красное яблоко - самое оно для начала чудесного похмельного дня.        Погода была блядской, как и настроение — промозгло и ветрено, но такси вызывать не стал, как бы там чего не орала вдогонку недовольная мать, выгнал из гаража уже позабытую и позаброшенную Субару Импрезу - Супру еще вчера должны были увезти на эвакуаторе в фирменный автосервис, и черт его знает, сколько придется ждать запчастей из Японии, чтобы вернуть ей первозданный вид. Это он еще не думал о бабле, которое нужно будет отдать за ремонт и которое ему придется выклянчить у папаши. Вряд ли мразь Магомет соизволит возместить ущерб.       — Уебок черножопый! — Кирилл вдарил со всей дури по рулю, пока стоял в пробке на центральном перекрестке. Час пик был в самом разгаре, он обернулся по сторонам, замечая унылые заспанные лица в салонах автомобилей. Потянулся к стереосистеме, врубил на всю мощь какой-то забористый клубняк, и было плевать, что самого оглушило по самое «не могу», да так, что желудок оказался где-то поперек горла, главное, что соседи по пробке проснулись от басов, вырывающихся из встроенного в багажник сабвуфера. Кирилл расплылся в довольной гаденькой улыбочке и присосался к банке энергетика, от которого внутри заполошно перевернулось сердце. Надо прекращать бухать и с Алиевым разобраться в лучших традициях, нет, так просто он ему не забудет вчерашнее… Война так война, пошли бы нахуй эти зажравшиеся даги.        Подъехал к универу через полчаса и охренел от чьей-то откровенной наглости: на его постоянном месте была припаркована белая Камри с московскими номерами. Недолго думая, Кирилл заблокировал ей выезд, встав поперек проезда. Будет знать урод в следующий раз, куда свою машину ставить. В таком уже приподнятом настроении он вылез из салона, закуривая первую за день сигарету, от которой к горлу сразу же подкатила тошнота. Поплевавшись, Кирилл запахнул куртку и достал с заднего сиденья шапку, тут же натянув ее на уши почти по самые глаза.        О том, что студент Захаров прибыл на учебу, узнал враз почти весь университет, особенно те горемыки, кто сидел в душных аудиториях, выходивших окнами на парковку. Сабвуфер все еще громогласно оглушал басами округу, врываясь в те самые приоткрытые окна учебного корпуса. Кирилл посмотрел на часы, доходила половина двенадцатого, значит, на третью пару он уже опоздал, но делать нечего. Стоять во дворе в паскудную погоду и мозолить глаза декану факультета никак не хотелось, отчет отцу последовал бы незамедлительно, а там и до родительских санкций рукой подать. Поэтому откинув окурок, он взбежал по лестнице в холл здания, выискивая на стенах расписание групп.        Когда Кирилл, наконец, нашел нужную аудиторию на четвертом этаже, пара была в самом разгаре, скорее по старой привычке, нежели по ужасающей невоспитанности, он открыл без стука дверь, не особо замечая, что за лекция и кто ведет — какая к чертям разница, если скорее всего он ее успешно проспит. Отыскав глазами едва ли не ржущего вслух от его помятого вида Алекса, Кирилл прошел к парте в заднем ряду. И сразу же упал на нее не в силах просто сидеть, он даже уже почувствовал, как его стала обволакивать сонная нега, когда услышал хрипловатый высокомерный голос с типичными московскими интонациями, такими ленивыми, что ли, и заранее предвзятыми.        Еще никто никогда не говорил с ним подобным тоном, даже самодур-отец, читая очередную нудную нотацию. Кирилл, стиснув зубы, с любопытством сдвинул повыше на лоб шапку и поднял глаза на охреневшего препода, и как-то воздух вдруг застрял в груди, и он едва ли не поперхнулся своими словами, уже готовыми слететь с языка. Самым противным было то, что он внешне ему понравился с первого взгляда, его всегда привлекали такие люди: уверенные в себе, лощеные, одетые с безупречным вкусом и державшиеся так, словно у их ног лежит весь мир. Они его подсознательно привлекали, несмотря на пафос, сквозивший в каждом скупом движении, он и сам бы не мог сказать, чем именно, но чувствовалась такая тяга, против которой он был абсолютно бессилен — это как на подсознательном уровне определить, что тот, другой, такой же, как ты — равнозначимый и равноценный. Вот только сдать сейчас назад и спустить на тормозах на глазах у группы сокурсников явное пренебрежение к своей избранной персоне, он не мог. Поэтому ответил так, как умел и, пожалуй, что хотел.       Желание поставить этого вылизанного с головы до ног мудака на место стало особенно навязчивым, когда он взбешенно хлопнул дверью аудитории и, матерясь трехэтажным, вышел в пустой коридор. Там он со всей дури пнул ни в чем не повинный стул, проклиная распоследними словами высокомерного мажора, что каким-то чудом оказался их новым преподом. А потом, чуть поостыв, Кирилл мысленно сделал себе пометочку узнать о нем все, что только можно и чего нельзя, и уж после действовать по обстоятельствам.       Потрепавшись в холле со знакомыми о вчерашнем заезде, он вышел на улицу и, сев на капот остывающей машины, достал из кармана телефон и наушники. Зябко кутаясь в легкую не по погоде, но модную короткую куртку, Кирилл и не думал пересесть в салон, и до конца пары так и проторчал на пронизывающем ветру, который выдувал похмельную дурь из башки. А когда началась перемена и из корпуса повалили толпой на перекур студенты, к нему подошел не только Алекс, но и Аленка. Она шла по дорожке, как по подиуму, и так изящно переставляла длинные ножки на высоченных каблуках, что Кирилл невольно залюбовался и даже пропустил вопрос друга мимо ушей.       — Чего? — Кирилл еле отвел взгляд от своей девушки, лучшей в городе, это по-любому. Еще бы, Аленка у него была какой-то там «Мисс», и пусть иногда она не блистала умом и находчивостью, но красоты ей отмерили за десятерых. Да и в постели девушка была весьма неплоха, а большего ему было и не нужно.       — Спросил, какого хрена ты взвился на Савранского?       — На кого?       — Бля, хорош тупить, Кир, — Алекс сплюнул на асфальт и сунул в рот мелкую конфетку-леденец. Друг был законченным спортсменом, с кубками и кмс, все как положено, и никогда не курил, но за компанию постоять и потрепаться между парами на воздухе, всегда был не дурак. — На нового препода.       — А, точно! Блядь. Откуда это холеное хуйло прибыло?       — Говорят, из Москвы.       — Томочка говорит, что ли? Тогда понятно. Его машина? — Кирилл кивнул на уже знакомую белую Камри. — Мудак еще и на мое место встал, как прям знал.       — Не знаю. Но препод он крутой, так рассказывает, что даже я рот открыл. Реально интересно.       — Ты на многое рот открываешь. И чего? — Кирилл начал заводиться, и уже не радовала Алена, которая подошла и молча стояла рядом, подставляя румяную ароматную щеку под его поцелуй. У него перед глазами всплыло равнодушное лицо этого самого Савранского, особенно — холодный оценивающий взгляд, который он очень отчетливо ощутил, когда тот пробирался и ощупывал его буквально с головы до ног…       — Да ничего. Не выебывайся на него, он нормальный мужик, принципиальный — не без этого. Но это делает ему честь, какое-никакое разнообразие в среде подхалимов и жополизов.       — Да козел он высокомерный. И чего в своей «нерезиновой» не сиделось?       — Может, распределили? — пожал широченными плечами Алекс и полез обниматься с заскучавшей Аленкой.       — Его? Это тебе не Толик-психолог, который ботан-обсос, кто такого распределит? Ты его хорошо рассмотрел? Я тебя умоляю. У него костюм от Хуго Босс за пару штук баксов, как минимум, а ты: «Распределили».       — Могу пробить через отца, если тебя так задело, — Алекс обиженно засопел и отступил назад, выпуская девушку из объятий.       — Не надо, я сам. Лучше давай подумаем, как Алиеву-младшему жизнь подпортить.       — Нах, Кир? Разрулили же вчера, чего ты вечно на рожон лезешь? Свяжешься с этими овцеебами, потом в век не отмоешься. И отец твой с Алиевым-старшим на короткой ноге, у них дела общие. Мне батя рассказывал, что они через его клубы бабло отмывают.       — Не я первый начал вчера эту хуйню, он давно напрашивался. Разберемся. Иди ко мне, девочка моя. Соскучился, — Кирилл притянул к себе Алену и уткнулся ей в шею замерзшим носом. — Чем вечером займемся?       — На пары не пойдешь больше?       — Да можно. Может, чего интересного расскажут.       — Интересное ты уже успешно просрал. В пятницу у Савранского семинар, могу дать конспекты. Зуб даю, что начнет он его с тебя, — Алекс заржал, обдавая Кирилла запахом мятной конфеты.       — Ну, это мы еще посмотрим, кто кого. Конспекты скинь потом по мылу, гляну. А он какой предмет, кстати, ведет?       — Опомнился, бля. Рекламное дело.       — А, ну тут я ему сто очков вперед дам, не зря два года учился в Беркли, который ему только снился. Так что, шел бы он со своими методами и семинарами нахрен.       — На это я охотно взгляну. Только не перестарайся, как у тебя обычно бывает.       — Разберемся, не впервой. Ты лучше насчет Маги подумай, не до препода сейчас. Ремонт в кучу бабла влетит, а этот уебан кроме «искренних» братских извинений ничего не преподнес. До закрытия сезона еще полтора месяца, на чем я гонять буду?       — У тебя под жопой Импреза.       — Старушка, — он небрежно махнул рукой и, соскочив с капота, поплелся нехотя в здание универа вслед за Алексом и расцветшей улыбками Аленой.        Кирилл остался еще на одну лекцию, потом ему стало вконец невмоготу и скучно, и он решил свалить по-тихому с пар, заранее договорившись с друзьями о планах на вечер. А планы были весьма приятными: сначала к Аленке на ритуальный секс, а потом в бар на посиделки с друзьями. В более-менее уравновешенном состоянии и настроении он решил заняться неотложным, а именно — узнать то, что не давало покоя уже пару-тройку часов. Недолго думая, он поехал в офис к двоюродному брату, вот кто мог ему раскопать любую инфу по любому человеку и почти забесплатно.       — Здоров, братан! — Кирилл с ноги открыл дверь в кабинет и протянул руку обалдевшему мужчине. Развалившись на кресле для посетителей, он достал из кармана пачку сигарет и потянулся за безвкусной стеклянной пепельницей, стоявшей на столе.       — Ты вконец охренел, Кир? Совсем с катушек съехал? Это тебе не клубешник, чтобы так врываться, это ФСБ! — руку проигнорировали, зато ему прилетел в качестве приветствия отменный подзатыльник.       — Да, ладно, Гор, чего ты на говно исходишь? Я, может, соскучился, сил моих нет. Ты давно к нам в гости не заезжал, маман про любимого племянника заспрашивалась.       — Чего надо? — мужчина сел обратно в кресло, доставая из ящика стола две стопки, плоскую бутылку коньяка и блюдце с ломтиками лимона. — Не просто так же приперся.       — А кофе попить?       — Коньяком обойдешься. — Напиток разлили и Кириллу всунули в кулак порезанный чьей-то заботливой рукой лимон. — Ты из-за Алиева? Слышал вчера разборки какие-то у вас на гонках были? Машину тебе расхерачили.       — Уже доложили, что ли? Ерунда, с ним сам разберусь. А машине, да - хана, нескоро еще в строй вернется.       — Работа у меня такая, все знать. Так чего приехал, если не из-за Алиева? Мать, кстати, как? Они вроде с моей в Грецию собирались отдохнуть на недельку.       — Нормально, чего с ней будет-то, больше причитает. Про Грецию не в курсе. Твои как? — Кирилл махнул коньяк, не глядя и не закусывая, горло сразу же обволокло маслянистое тепло с ароматом апельсиновых цукатов — приятно.       — Кольку, наконец, в тот частный сад определили. Машка хоть теперь вздохнет спокойно, а то замоталась с ним бедная.       — Круто. Батя как?       — Пойдет, ждет не дождется, когда наши свалят на курорт. Опять по шлюхам поедет.       — Это он может, седина в бороду — бес в ребро.       — Господи, ну и патлы ты отрастил, Кир. Как у бабы. Как с Америки приехал, так с каждым днем все хуже и хуже, я уж молчу про пирсинги все эти твои. Давай стригись, пора уже мужиком становиться.       — Вот только ты хуйню не неси. Я чего приехал-то…       — Да уж не про мою семью спросить, — мужчина нагло усмехнулся и налил себе еще, стопку Кирилла он убрал обратно в стол, зная, что тот на машине.       — Да ладно тебе, Егор, любишь цену-то набивать. Мне инфа нужна про одного мужика. Вообще все, что сможешь нарыть, и желательно быстро.       — Что за мужик?       — Новый препод по рекламе. Говорят, из Москвы приехал. Савранский фамилия. У него Тойота белая, Камри. — Егор что-то черканул ручкой на отрывном стикере и сам себе кивнул.       — Второе сентября, а ты уже в контрах с преподом новым? Поди еще лекции не кончились, а ты уже утомился. Прогуливаешь?       — Так получилось. С похмелья помираю, вчера после терок с Магой нажрался в кабаке.       — Когда взрослеть думаешь? Вымахал два метра, а ума и на половину не хватает.       — Да пошел ты, — Кирилл встал и, поправив съехавшие с задницы штаны, прошелся по просторному кабинету, где на стене одиноко, но гордо висел портрет президента.       — К понедельнику постараюсь раскопать.       — А к пятнице никак?       — Ты охренел, Кир. — Тот только рассеянно пожал плечами и все-таки, несмотря на грозные взгляды, прикурил сигарету, выпуская дым в приоткрытую форточку зарешеченного окна.       — Сам же сказал, что тут ФСБ. Все по-взрослому.       — С тебя магарыч.       — Если к пятнице, то два. Так и быть, залезу в отцовскую коллекционную нычку. Но мне нужно все, самое грязное бельишко, понимаешь?       — Ясное дело, что не со стипендии купишь. Грязное бельишко, Кир, достается не так быстро, к пятнице соберу только то, что на поверхности. Папашку бы лучше пожалел, он и так на всех совещаниях слюной брызжет, а тут ты - идиот идиотом.       — Ему врачи запретили бухать, вот и нехуй. Брызжет он не по мне, у него траблы какие-то, из Москвы давят. Боится, что смена власти грядет.       — Любишь ты своих предков, что ни говори.       — Еще бы, они лучшие годы своей жизни на меня убили. А я благодарный сын.       — Придурок ты, Кирюх, каких свет еще не видывал.       — Чья бы корова мычала, напомнить тебе о твоих лихих годах? Прямо притча во языцех. Только на семейных посиделках и слышу, как Егор херню творил.       — Но теперь-то я приличный. Дурь из башки давно ушла. Женился, дите народил, дом, кстати, почти построил, а там и до дерева недалеко.       — Ага, программа минимум - выполнена, можно вздохнуть свободно. Может, у меня когда-нибудь тоже уйдет дурь, а может, и нет. Сам не знаю, чего хочу. Бля, нахер я вернулся, и чего мне в Сан-Франциско не сиделось?       — Опомнился, блядь. Знаешь, как только жизнь тебя раком нагнет, так все и случится. И дурь уйдет, и враз поумнеешь.       — Злой ты, Гор. Ладно, я поеду. К Аленке надо еще успеть потрахаться, пока ее родаки на работе. Завтра вечером забегу за досье с бутылками.       — Тебе еще кто-то дает?       — Ха-ха!       — Матери привет передавай, юродивый, — получив в ответ только выставленный средний палец, мужчина хохотнул и вернулся к делам.        Домой Кирилл вернулся во втором часу ночи, и как бы тихо он не пробирался к себе на второй этаж, мать запалила его еще на первом. Она включила свет в гостиной и поманила его к себе наманикюренным пальчиком, и столько решимости было в ее светлом взоре, что он не осмелился спорить. Закатив глаза от безысходности, Кирилл последовал на молчаливый призыв, где дыхнув от души в лицо родительнице, сел рядом с ней на диван, пялиться какой-то очередной сериал.       — Духами-то дешевыми прет, задохнуться можно, и где ты их только таких находишь? — мать показательно помахала тонкой рукой у носа и отвернулась, бриллианты в кольцах ослепительно вспыхнули и тут же погасли.       — Какие были, такие и выпил.       — Я про другое спросила.       — Сами находятся, да не напрягайся ты так, заразу в дом не принесу и в подоле тоже. Это все так, несерьёзно, потрахались и разбежались, ты же меня знаешь. Когда в Грецию? — между делом спросил он, не то чтобы ему было до этого реально какое-то дело, но неделю без материнской опеки пережил бы на «ура». А если бы еще и папаша свалил — он был бы небывало счастлив.       — Откуда узнал?       — У Гора был.       — Зачем? Опять в дерьмо встрял? — мать отвлеклась от просмотра душещипательной истории, развернувшись к нему всем корпусом.       — С чего ты взяла? Просто заскочил, узнать кое-что.       — Смотри мне, отцу расскажу.       — Задрала ты своим отцом, я спать, — Кирилл встал и, махнув на прощание рукой, стал подниматься по лестнице.       — К первой паре завтра разбужу! — вслед донеслось до ушей, и он тут же послал ей негромкое:       — Сама проснись к первой паре, любительница мелодрам.        Уже лежа в кровати, Кирилл вспомнил дневную стычку с Савранским — даже фамилия у него пафосная, самый раз для столицы, и улыбнулся. Давно его никто так крепко не цеплял, и речь вовсе не о проявленном в его адрес сволочизме, в его жизни этого дерьма хватает, взять хотя бы недалекого Алиева с его вечными заебами, как-то иначе. На самом деле, таких персон, по-другому и не скажешь, Кирилл не видел с самых Штатов. Здесь таких днем с огнем не сыщешь, тут все больше наследные рабочие и колхозники, пусть и с баблом, возомнившие себя пупом земли. А он - это что-то кардинально отличное, что-то такое, что заставляет предвкушать следующую встречу и тонкое ведение негласной хитрой войны.       — Черт, поскорей бы уже пятница, что ли.