Стена времени

Три дня тянулись словно три года – безжизненные дни, опаленные безжалостной и неистовой яростью солнца. В первый же день в песках раз и навсегда осталась целая дюжина израильтян: они не перенесли духоты и долгой дороги, похоронив собственные кости под обжигающим песком. Коби знал про гибель идущих: на первом привале, собравшись вокруг большого костра, парень долго молился за души тех собратьев, которым было не суждено преодолеть весь путь целиком. Вместе с Коби молились и остальные: даже Шарли склонила голову и прижала ладони к груди, шевеля стиснутыми от боли губами – переломанные кости ног продолжали невыносимо ныть. Вспухшее от постоянной встряски мясо никак не могло передохнуть, отчего острые спазмы поднимались от низа к верху, будоража всё ослабшее тело. Санджи искоса поглядывал на её измученное лицо. Сам Винсмок не возносил свою скорбь Всевышнему: он сидел, укутавшись в изношенную накидку и наблюдал из-под надвинутого на глаза капюшона за сосредоточенными лицами. Как минимум ещё пятая часть из оставшихся присоединится к их собратьям, по которым в этот вечер лились слёзы и шептались бесчисленные мольбы принять почившие на покой души. "Как бы и мне не оказаться среди них", – думал парень, пытаясь успокоить взбудоражившееся в душе волнение. Каждый последующий шаг давался с неимоверным трудом – за сутки пути ноги отяжелели и теперь, сидя и наслаждаясь лёгким покалыванием в ступнях, Санджи грелся у общего костра. Волнение всё ещё плескалось где-то в горле – Винсмоку удалось заснуть лишь к полуночи, когда как Коби вообще не смог сомкнуть глаз: он дождался, пока все люди улягутся на песке и мирно засопят, после чего, уменьшив разгорающийся костёр, стал вглядываться в его беснующиеся языки пламени. Парень не искал в них ответа, не искал и утешения. Он всего лишь смотрел, всё глубже и глубже погружаясь в себя. Разум начали одолевать сомнения – быстро затушив огонь, парень, накрывшись тканью с головой, с силой зажмурил глаза. "Мы придём! Мы придём к обетованной Земле! Обязательно…" – бормотал себе под нос Коби. От его еле слышных завываний пробудилась Шарли, которая и без того имела дурной сон в последнее время: с сожалением взглянув на своего спасителя, она обернулась к Санджи – тот сверлил пустым взглядом луну, нависшую над головами тысячи израильтян и единственного француза. На следующий день пошли слухи. Никто не рассчитывал дойти до места за считанные часы, однако шли уже вторые сутки, а впереди – пустыня. Пустыня была везде: она окружала людей, впитывая не только их пот, но и души. До Коби также дошёл озабоченный ропот, волнами раскатившийся по всей веренице израильтян. Уши горели, сердце мучительно сжималось и замирало в груди – Коби, в отличие от остальных, не сомневался. Он просто не должен был позволить сомнениям завладеть его рассудком – от этого голос Всевышнего был слышан всё слабее и слабее. В какие-то моменты он и вовсе терялся в бушевавшем над головами ветре. Парень начал бояться – вторую ночь он вновь провёл без сна ни в одном глазу. Весь дрожал, мёрзнув не от холода, спускавшегося на барханы, а от страха. Никто не мог ему помочь: народ и так отдал самое дорогое, что у него оставалось – веру. Он вверил в его крохотные руки свои жизни. Отдал всё, не прося взамен ничего. В своё время Коби сам всё сказал, вселив в их израненные долгими веками рабства сердца надежду. С ней они и жили до сих пор. Но слепое повиновение не могло длиться вечно, хоть бедным израильтянам и не оставалось ничего, кроме как идти за выбранным лидером. "Я не справляюсь", – как-то смог расслышать Винсмок, шагая рядом с бормочущим себе под нос парнем. Шёл третий день – последний, после которого Хельмеппо обещал начать рвать и метать. К счастью, израильтянам удалось забрести глубоко в пустыню, покинув владения фараона. Вот только Коби прекрасно помнил о раздутом самомнении своего некогда бывшего брата и о том, что все прилагающиеся к Египту территории, в том числе и пустыни, он также считал своими. Поэтому Коби продолжал неумолимо шагать вперёд, несмотря ни на какие стоны позади – да, парень не был уверен в себе, но разбивать в дребезги то драгоценное доверие, которое покоилось в его руках, он также не собирался. "Я выведу их! – подбадривал себя Коби. – Выведу из-под гнева фараона", – парень был уверен, что Хельмеппо с удовольствием пустится за ними следом. Ему нужно было как-то успокоить зудящую в груди обиду. Она стачивала кости, изводила желчью внутренние органы, заставляя лёгкие захлёбываться в очередном приступе гнева. Ветер, дующий со стороны Каира, не приносил жгучие слёзы и дикие вопли – в спину ударялись лишь злостные выкрики и нескончаемые угрозы. Коби ощущал их. Слишком ярко, чтобы не думать об этом каждый новый день. Многие из израильтян заметили, как поник их проводник. И до этого улыбка не сияла на загорелом лице Коби, но сейчас от суровой сосредоточенности не осталось и следа – одно сплошное уныние. Шарли хотела его приободрить, сказав, что она видела в своих вещих снах их у новых берегов свободных земель, но язык никак не поворачивался произнести эти слова вслух, да и каждый раз, оказываясь неподалёку от парня, предсказательница понимала, что её слова прозвучат жалко и убого. - Он и так всё это знает, – как-то сказала Шарли, сидя и грея руки у костра. Санджи, сидевший неподалёку (он не решался отдаляться от ключевых лиц творящейся истории, чтобы оставаться в курсе всех последующих событий), слушал девушку, пытаясь понять, о ком так неожиданно она заговорила. Ответ был до банальности очевидным и не заставил себя долго ждать. Обернувшись к Санджи, который скрыл половину лица под куфиёй и уставил на неё свои уставшие голубые глаза, Шарли продолжила: - И ты знаешь. Поэтому спокойно шагаешь следом. - Я отнюдь не спокоен, – сухо ответил Винсмок, после чего притих, прислушиваясь. Потрескивал огонь – такими же трескучими оказались и кинутые им слова. Неловко. Парень не хотел показывать своего невежества. Но Шарли поспешила успокоить начавшего суетиться товарища по несчастью: - О, не стоит и начинать. Я понимаю. На самом деле всё понимаю: тебе тяжелее всех нас вместе взятых. - Не думаю, что мои муки сравнятся с теми, которые одолевают Коби. – Винсмок обернулся к острым шпилям камня, торчащим из-под опаленной земли – сейчас там, уединившись, находился Коби. Он сказал, что хочет лучше расслышать голос Бога, почему и попросил несколько минут одиночества. Израильтяне всё поняли, и не стали ему мешать, мирно дожидаясь возвращения своего предводителя. Шарли и Санджи тоже ждали, надеясь за это время придумать, как именно им следует приободрить парня. Но в головах шумел ветер – никто из собравшихся у костра откровенно не знал, что предпринять. Это удручало, заставляя всех с ещё большей грустью и сожалением поглядывать на камни. "Прости нас, Коби, – повторяла тысяча голосов, не проронив в этот момент ни звука. – Прости, что не можем с достоинством поддержать тебя!" "Прости меня, мой народ, – также, не нарушая священной тишины ночи, отвечал им Коби. – Прости, что пока не в силах оправдать всех ваших ожиданий. Я стараюсь. И буду стараться только лучше в дальнейшем!" - Ты куда? – спохватилась Шарли, видя, как Винсмок поднялся на ноги, отряхивая затёкшие от продолжительного сиденья колени. Не глядя на предсказательницу, Санджи направился к противоположной стороне камней. - Не волнуйся, я не помешаю ему, – успокоил девушку Санджи. – Но и мне нужно переговорить с собственным сердцем. А иначе мысли разорвут голову, – парень бесшумно двинулся к камням. Там, взобравшись на такую высоту, на которую у него хватило сил, Санджи, усевшись по-турецки, обратил свой взор к бескрайнему ночному пространству, усеянному миллиардом сверкающих отражений их собственной планеты. Винсмок сидел и действительно перебирал в голове решения, которые смогли бы хоть как-то облегчить долю Коби. Но что там, в широком кругу, будучи ласкаемый тёплым светом, что здесь, в ледяном одиночестве, парень не мог ничего придумать. Абсолютно. Пусто. Бездонная бездна безнадёжности. Парень пытался подсобить самой истории, но вместо этого только осознавал, что ещё не дорос до этого уровня. "Коби обязательно справится со всеми невзгодами самостоятельно, – пытался убедить себя Винсмок, потирая переносицу указательным пальцем. – А иначе… Иначе существование всего нашего дальнейшего уклада жизни может встать под сомнение. Тут уж я ему, как бы сильно этого не хотел, помочь не в силах. Я и себе-то не могу помочь…" – тут Санджи стало совсем грустно: обхватив своё подрагивающее под множеством слоём ткани тело руками, Винсмок всхлипнул – неожиданно парню стало одиноко. Тут в складках накидки завибрировал телефон. Санджи перепугался – схватив трубку, он дрожащей рукой поднёс её к уху. "Алло?" – прозвучало в полголоса. Винсмок даже не успел представить, кого бы ему хотелось услышать в этот момент, так как тут же в уши ударил слегка взволнованный, грубый, но до боли знакомый голос. Зоро. Старый добрый Зоро, по которому Санджи и не заметил, как соскучился. Стиснув зубы, парень постарался взять себя в руки – душа тут же противно заныла. Она изводилась без Ророноа. Он изводился без человека, которого смог когда-то полюбить и к которому до сих пор смог сохранить эти светлые чувства. Парень никогда бы в этом не признался: сейчас же, пересекая пустыню во второй раз, Винсмок с трудом сдерживал эти слова, которые чуть не слетели с его потрескавшихся губ. "Я скучал по тебе, глупый маримо", – застряло комом в горле, вызывая слёзы. - С тобой всё в порядке, Бровастый? – первым делом спросил Зоро, когда смог унять собственное сердцебиение. Не одному Винсмоку с трудом давался простой разговор. Хотя, ни одни из парней таковым его не назвал бы. - Да, Ророноа. Конечно, у меня всё в порядке, – ни капли иронии. Несмотря на то, что парень застрял в другом времени, сейчас он чувствовал себя даже больше, чем хорошо. Недавнее одиночество, съедающее его изнутри, постепенно отступало, уступая своё место светлой грусти. Она была не теплее того камня, на котором всё это время сидел парень, однако и этого оказалось достаточно для того, чтобы Санджи уже не трясло не то от холода, не то от переживаний. В ответ на эти слова донеслась японская речь. Видимо, Ророноа не сразу сообразил, как передать свои слова по-французски, поэтому немного погодя заговорил вновь, в этот раз переходя на общедоступный для всеобщего понимания английский. - Это не смешно, – по всей видимости Ророноа не смог расслышать отсутствие сарказма в голосе парня. – Ради тебя я в Африку прибыл… - Африку? – тут же перебил его удивлённый Винсмок. – Что ты там забыл, маримо? - Я бы рассказал, если бы ты дал мне возможность говорить, – слегка обиженно произнёс Зоро. Санджи тут же замолчал. И правда, следовало следить за своим языком и дать возможность Ророноа высказаться. Зарядки телефона оставалось не так уж и много, и Санджи она нужна была далеко не для бесполезных разговоров. - Слушаю тебя, – уже спокойно произнёс Винсмок. Он слышал, как на заднем плане кипела жизнь, кричал знакомый, потерпевший некоторые изменения за время, но по-прежнему хорошо узнаваемый арабский язык. "Такси! Такси!" – бесконечные выкрики из общего шумного потока – парень догадался, что Зоро дозвонился до него сразу же после того, как приземлился и вышел из аэропорта. "Ему так не терпелось услышать мой голос или просто поскорее отзвониться и вернуться обратно?" Конечно же первое. И Санджи знал это, как ни пытался заглушить симпатию Ророноа к себе. Только так думать о нём было не столь больно и приятно одновременно. - Эта твоя Робин наговорила мне много чего, – смог расслышать голос Зоро сквозь собственные мысли Винсмок. – Пересказывать всё нет особого смысла: нам не позволит время, да и забота эта теперь скорее не твоя, а моя. – Санджи напряжённо вслушивался в голос, звучавший, возможно, всего лишь за несколько сотен километров, но зато за тысячу веков от него. – Для того, чтобы наша связь стала чище, мне необходимо находиться непосредственно в той стране или на том континенте, где сейчас находишься ты, – только после этих слов Ророноа Санджи смог заметить, что большинство помех и вправду пропали: пусть голос Зоро и слышался слегка гулко, будто он находился на приличном расстоянии от трубки, зато чётко и без противного треска, которым был наполнен его предыдущий разговор с Робин. - То есть ты хочешь сказать, – всё же вставил своё слово Винсмок, – что сейчас ты находишься в Африке исключительно из-за меня? - Да, – подтвердил Ророноа. – И в Австралии, и в Латинской Америке, Индии или на Аляске – куда бы тебя не закинула эта проклятая штука, я окажусь там. Пусть не сразу, но постараюсь успеть до того, как тебя растерзают дикие тигры или злой правитель очередной глухой деревушки. Робин пообещала подготовить необходимую для твоего путешествия информацию: я буду сообщать её, чего бы мне этого ни стоило. - Зоро, ты не обязан... – Винсмок почувствовал, как слезливый комок в очередной раз подкатывал к горлу. Ему душно – не от высоких Синайских температур, а от осознания того, что ради него Зоро был готов потратить последние деньги и, возможно, влезть в кредиты. И всё только ради того, чтобы подсказать заблудившемуся Санджи верный путь. Невероятно. Но именно таким и был Ророноа. А иначе он не смог бы привлечь к себе внимание ещё юного повара, мечтающего о собственном ресторане в одной из шумных провинций Франции. Много воды утекло с того беззаботного, наполненного своими заботами времени. Но что-то осталось неизменным: это характер Зоро. Его стойкость, уверенность и непоколебимая верность. В данную минуту они ощущались довольно остро. И Винсмок готов был в очередной раз вознести руки к небу и поблагодарить Всевышнего за то, что тот свёл их пути в один. "Я становлюсь излишне религиозным", – одёрнул себя Санджи, возвращаясь с небес обратно к разговору. С голосом в голове Коби он ещё успеет перекинуться парой слов, а вот с Зоро в этом времени – навряд ли. - Неверно: я обязан, – будто в подтверждение его мыслей последовал ответ. – Понимаю, что моё присутствие здесь и сейчас бесполезно: ты уже прекрасно знаешь, что делать. И всё же… Я не мог не позвонить. В последний раз за это время. - В последний? – не совсем понял Винсмок. - Да. Робин сказала, что заряд батареи у твоего телефона держится не так долго, как бы ей этого хотелось, почему оптимальное количество звонков, которое я могу совершить на каждое твоё отдельное пребывание в том или ином периоде – один. Лучше застать тебя в самом начале очередного временного отрезка: так у нас будет больше шансов предсказать твои дальнейшие действия. Но я ещё не знаю, как всё подсчитать, и куда ты отправишься дальше… Гр, всё это слишком сложно! – Санджи почувствовал, как гнев, подпитываемый раздражением, начинал распирать Зоро изнутри. Оно и понятно: на сильные плечи парня ложилась серьёзная ответственность, с которой он боялся не справиться. Огромное количество не состыковок разрывало его мозг: Ророноа не мог сходу сопоставить пребывание Санджи там, а своё – здесь. К тому же у Зоро была ещё одна проблема, о которой он никак не решался сказать Винсмоку. Парень заметил, что Ророноа часто делал паузы, несмотря на то, что он, вроде как, должен был понимать ценность текущего времени. - Зоро? – нет ответа. Ророноа думал, вслушиваясь в тяжёлое дыхание на том конце провода. – Что-то не так? Что ещё тебе сказала Робин? - Сколько у тебя времени? Не в пустыне, а на телефоне – сколько он показывает? – Санджи сильно удивился такому вопросу. Он ожидал услышать что угодно, но никак не о внезапном интересе Зоро ко времени. Отодвинув телефон и взглянув на дисплей, Санджи посмотрел на время. "Во Франции всего-то час сорок", – вздыхая, подумал парень, повторяя время вслух. Зоро, что-то быстро подсчитав в уме, нехорошо зацокал языком. - Два часа, – наконец произнёс Зоро. - Что "два часа"? - Разница. Между твоим временем и тем, которое сейчас во Франции на самом деле. - Ну, может оно просто сбилось? – предположил Винсмок, не понимая, к чему клонил Зоро. Но тут в голове парня что-то щёлкнуло и он, сильнее сжав телефон, сбивчивым голосом спросил: – Погоди, ты хочешь сказать, что я могу просто напросто не попасть в своё время? - Я этого не говорил, – заметил Ророноа. – И даже не думал об этом. Простая небольшая разница во времени не должна же так сильно повлиять?.. - Зоро! – Санджи уже чуть не ревел. Всё же Ророноа совершенно не мог утешать или подбадривать. Быстро осознав свою ошибку, парень поспешил исправиться, пока ему предоставляло такую возможность время. - Забудь об этом, Бровастый. Ничего страшного не случится: время догонит нужное, я уверен. А если нет – я всё равно не позволю тебе остаться за два часа или года позади или же впереди… Я обещаю. – Улыбка дрогнула обгоревшее на солнце лицо – Санджи знал, что от Зоро здесь ничего не зависело. Однако его слова смогли собрать воедино растерзанную в клочья их последним расставанием душу – словно прочные стежки уверенности друг в друге, они скрепил трещащий по швам образ: Винсмок наконец смог познать умиротворение. Не надолго, и он прекрасно это понимал: на несколько минут, может часов, пока бурный поток обстоятельств не выкинет его в другую эпоху… Но главное: теперь Санджи не мучился от угрызений совести. Расстались они с Зоро не так, как бы ему этого хотелось: в ссоре. Но теперь, видя, что ради него Зоро готов был объездить весь Земной шар, большинство скверных мыслей тут же испарилось. "Он не держит на меня зла, – ликовало сердце. – По крайней мере, за инцидент в музее…" Не успел Винсмок как следует попрощаться с Ророноа, как за его спиной появился взявшийся откуда ни возьмись Коби – его голос заставил Санджи перепугаться и чуть не выронить телефон из рук. К счастью, парень стоял лицом к песчаным барханам, почему успел спрятать мобильное устройство под накидку. Не оборачиваясь, он продолжал напряжённо вглядываться в носки собственных ног, не в силах повернуть голову. Паника довольно быстро вернулась, занимая главенствующее место – Санджи не знал, что именно из их разговора с Ророноа успел расслышать Коби. - Что это за язык? – первым делом поинтересовался Коби, делая шаг навстречу. У Винсмока тут же свалилась гора с плеч. "Английский! – немой крик сжал горло. – Мы всё это время говорили на английском! Как же хорошо, что этот язык ещё не успел появиться на свет", – теперь Санджи мог обернуться. Коби ничего не слышал, а даже если и слышал, то наверняка ничего не понял. - Это язык, на котором разговаривает один из народов, который мне удалось повстречать, – соврал Санджи. – Я же простой путешественник: не забывай об этом. - Хорошо, но с кем ты тогда на нём общался? – растерянно спросил Коби, не видя рядом с Винсмоком другого чужеземца. С ответом на этот вопрос Санджи помедлил гораздо больше. Не найдя вразумительного ответа в своей голове, он собирался уже ляпнуть что-то невообразимое, а затем быстро ретироваться с камней, как тут парень сам подал ему идею: распахнув глаза и взглянув на Санджи уже совсем иным, полным надежды и восхищения взглядом, Коби раскрыл рот: - Н-неужели?.. Санджи! И ты можешь внимать голосу Всевышнего? – не мог до конца поверить в собственные догадки парень. Санджи быстро сообразил, что только преподнеся эту ложь за истину, он сможет выйти более-менее сухим из воды, почему, приложив указательный палец к губам и вдвое понизив голос, он ответил: - Тише, Коби. Никому не обязательно об этом знать. - Так вот почему Шарли болтала такие странные вещи... – уже стал сопоставлять Коби, расхаживая взад-вперёд. – И появился ты здесь как раз вовремя – может это на самом деле тебе предназначено вести всех этих людей? – Коби тут же прикрыл рот рукой. Мысль, до которой он смог дойти, тут же рушила его образ и дальнейшую судьбу. Винсмок, знающий, что он никакой не мессия, и вообще оказался в этом отрезке времени по собственной глупости, а не Божественному проведению, начал беспокоиться. "Не хватало ещё, чтобы Коби принял всю эту чепуху всерьёз!" – негодовал внутри Санджи, чьей задачей было подбодрить парня, а не разубедить в своём предназначении. Подойдя к Коби вплотную и положив худые и узкие ладони на его плечи, Винсмок произнёс, не отрывая взгляда от обеспокоенных глаз: - Коби, послушай меня, – парень перестал судорожно собирать расползающиеся по черепной коробке мысли. – Ты прав: я слышу. И слышу многое, однако вести чужой для меня народ – не то предназначение, которым он обрёк меня. Это твоя судьба. И то, что я сейчас услышал, лишь подтвердило мои догадки: ты, Коби, и только ты должен привести этих людей к обетованной Земле, вселить в их сердца веру и любовь! Этот переход через пустыню – одно из бесчисленных испытаний, которые встретятся тебе на твоём истинном пути. Пойми это и прими свою судьбу с присущим тебе достоинством, а не теми сомнениями, которые червями питаются твоим ослабленным от тяжёлых дум сердцем. – Винсмок замолчал, понимая, что речь вышла чересчур пафосная и, возможно, в чём-то бессмысленная. Но, ещё раз окинув взглядом парня, он увидел, что и она вполне неплохо сработала: глаза Коби загорелись восставшим из пепла неуверенности огоньком. Сжав руки в кулаки и подняв подбородок, он заявил, что непременно доведёт это дело до конца. "Я не сдамся, Санджи. Только не сейчас!" – на этот раз в эти слова было вложено гораздо больше уверенности и силы. Коби действительно воспрял духом, покидая Санджи уже в приподнятом и боевом настроении. Винсмок не отправился за ним: парень ещё несколько минут простоял в одиночестве, разглядывая блёклый лунный диск. "Я пропал", – уставшие глаза скрылись под подрагивающими веками – за эти несколько часов он сблизился с Коби сильнее, чем за два дня пути в пустыне. Винсмок медленно, но верно рыл себе могилу всё глубже и глубже. Скоро землю будет невозможно докинуть до её края, и Санджи погрязнет в ней с головой. Изменение в настроении проводника заметили все: Коби бодро шагал впереди. Он забыл про уныние и печаль, которые до этого источались от него, словно зловоние, окутывая и отравляя всех идущих за ним сзади людей. Израильтяне, заражаясь его откуда ни возьмись появившимся оптимизмом, перестали шептаться между собой. Даже Шарли, которой с каждым днём становилось всё хуже и хуже, сдержанно улыбалась. "Ты сотворил чудо!" – как-то сказала она Винсмоку, когда её тележка поравнялась с идущим на своих двоих парнем. Санджи потряс головой. "Чудо? И без меня вы бы добрались до назначенного места". Предсказательница заметила, что в отличие от всех остальных Санджи не разделял того подъёма духа, но расспросить о чём-либо она так и не решилась. Погрузившись с головой уже в собственные заботы, она больше не тревожила бесполезными разговорами Винсмока. Если девушка захочет, она всегда всё сможет увидеть сама. А ждать каких-либо объяснений от чужеземца – бесполезно. Так израильтяне прошли ещё три дня, пока наконец не остановились у кромки воды. Это был не Нил: бескрайнее водное пространство Красного моря преграждало путь тысячи сотен путников. Коби, шедший первый, дошёл до самой воды, после чего его коленки задрожали, а ноги подкосились. Парень свалился прямо в илистый песок. Он большими глазами глядел на стихию, лениво распластавшуюся перед ним – Коби понятия не имел, как он проведёт людей через километры воды, израильтяне не ведали, как им предстоит преодолевать этот участок пути, а Санджи замялся, также не имея ни малейшего понятия, как тонуть. Мёртвым пластом валялся непреодолимый кусок моря, одним своим видом пробуждая загнанную в угол депрессию. Коби чувствовал, как всё рушилось внутри: его духовные скрепы стали отпадать одна за другой, слова Санджи – пустой звук, который сейчас лишь назойливо отдавался в ушах. "Господи, за что ты так со мной?! – принялся кричать Коби, срывая голос. Израильтяне замерли, вслушиваясь в то, как натерпевшийся за годы изгнания парень изливал перед водной стихией свою душу. Буря негодования и злости должна была обрушиться на него смертельной волной, но водная гладь по-прежнему оставалась глуха к выкрикам одного единственного человека. Так и Всевышний не торопился отвечать разочарованному в сотый раз Коби. – Прошу тебя: ниспошли свою милость и дай мне знак, где пролегает эта невидимая глазу дорога. Не можем же мы в самом деле пересечь море, не имея кораблей!" – но, как и ожидалось, ответа не последовало. Коби отчаялся – он больше не мог кричать, так как лёгкие перехватило от горечи. Она заполнила его целиком, отравляя каждую клеточку организма, и заставляя усомниться в том, что парень всё это время шёл по своему пути. Ничего этого не было. Обман. Иллюзия, вмиг разрушившаяся от столкновения с суровыми реалиями дикого мира. Коби устал от всего этого: устал как обманывать народ, так и обманывать себя, что он что-то мог. "Ничего и никогда я не мог. Попросту не был способен на что-то столь великое, и священное! Никогда…" – Коби поднялся – отяжелевшая от воды и песка мантия неумолимо тянула его вниз, обратно, к земле. И парень не стал сопротивляться её тяге: повернувшись к притихнувшему и ожидающему его дальнейших действий народу, Коби вновь спустился на колени, на этот раз склонившись ниже. Спрятав лицо в руках, припавших к взбухшему от воды берегу, Коби еле слышно произнёс: "Прошу прощения за то, что обманул вас", – он уже не сдерживал слёз, позволяя им стекать по опалённым солнцем и обветренным суровыми ветрами щекам. Голос предательски дрожал, однако Коби продолжал извиняться, раз за разом произнося свои слова всё громче и громче. В конце концов он не выдержал и закричал, наполнив лёгкие солёным воздухом: "Простите меня!" – парень оторвал своё лицо от песка, глядя зарёванными глазами на оторопевших израильтян. Они, о чём-то взбудоражено перешёптываясь, указывали пальцами куда-то позади Коби. "Вода! Вода!" – единственное, что удалось разобрать парню в поднявшемся рокоте. Он не понимал, что происходило и почему все так ошарашены, пока не повернулся лицом к морю. Теперь и Коби узрел то, что заставило тысячи ртов в одночасье раскрыться – вода. Израильтяне были правы, с трудом выдавливая это слово из своих глоток: там, где всего минуту назад было море, теперь виднелось влажное дно. Вода разверзлась, расщепляясь пополам и образуя узкую извилистую дорожку до другого берега. Коби не верил своим глазам: "Столпы воды! Прямо в воздухе! Это невозможно!" Это и было невозможным. Но именно это все столпившиеся у берега и увидели – божественная ладонь провела им путь, о котором так молил его парень. "Он услышал твои молитвы!" – выкрикнул кто-то из толпы. Тут, голос за голосом, поднялся шум: все израильтяне, тут же пустившие слезу, стали падать на колени, преклоняя головы перед истинным посланником божьей воли – Коби. Теперь, после увиденного, ни у кого не осталось никаких сомнений. Всё это время израильтяне шли за верным человеком. Коби по-прежнему оставался в прострации. Он смотрел, не моргая, как вода продолжала течь, прерываясь на одном участке, где уже сушилась под солнцем их заветная тропа, и продолжала на другом, как ни в чём ни бывало. Коби смотрел и не мог до конца поверить в то, что видел. "Неужели?.." – только и билось в голове без всякого продолжения. С трудом поднявшись на шатающиеся ноги, парень осторожно ступил на проступившее дно. Потом сделал ещё один шаг, и ещё, со всей силы сжимая в руках посох. Когда до парня наконец дошло, что они могли спокойно пройти, он обернулся к израильтянам, радостно крича: "Путь! Вот он – путь!" Счастливые возгласы сотрясли безмолвный берег – один Санджи не спешил радоваться открывшемуся перед его глазами чуду. Винсмок сидел на песке, глядя не на показавшееся дно, а в противоположную сторону, откуда они только что прибыли: на горизонте уже начали скапливаться чёрные точки. Санджи прищурился, пытаясь разглядеть несущуюся впереди всех колесницу. Винсмок не смог этого сделать. Но ему и не нужно было видимых доказательств, чтобы точно знать: на них надвигалась буря. И руководил ей не кто иной, как Хельмеппо. Санджи не сообщил о его приближении – парень просто не успел сказать и слова, как по толпе прошёлся очередной шквал гула: израильтяне тоже заметили, как на них надвигалось войско фараона. Началась паника: все тут же схватил свои вещи, кинувшись к открытой дороге. Коби, разузнав причину такой спешки, тут же вернул суровое выражение лица на место. "Как он и обещал: три дня, а потом начнётся погоня", – и пусть Хельмеппо не упоминал вслух о том, что он собирался уничтожить всех израильтян, Коби прекрасно знал, что это так. "Рано или поздно они должны были догнать нас", – сказал Коби Санджи, который не без труда протискиваясь сквозь толпу, добрался до стоявшего у берега парня. - Иди вперёд: ты их предводитель и поэтому должен стоять впереди, – сказал ему Винсмок. Коби отрицательно помотал головой. - Нет, Санджи. Я дождусь, пока последний свободный человек пройдёт по дну моря и, если понадобится, приму на себя удар Хельмеппо. - Не смей и думать об этом! – Винсмок уже чуть ли не толкал Коби вперёд. – Что произойдёт с людьми, если ты погибнешь здесь? Куда они пойдут? Или ты думал, что море – это последнее препятствие? Нет, и половины пути не пройдено! - Но Санджи!.. – Коби уже не знал, что сказать в своё оправдание. Бесполезное геройство не стоило всего того, через что сумел пройти израильский народ. Умом парень это понимал, но и оставлять Санджи, успевшего стать им самым настоящим другом, он не хотел. - Я волнуюсь за тебя, – признался Коби, уже поворачиваясь вперёд. Санджи, улыбнувшись, похлопал его по плечу. - Не волнуйся: со мной ничего страшного не приключится. - Обещаешь, что дойдёшь со мной до конца? – сердце сжалось. Винсмок не имел права обещать нечто подобное, так как он осознавал, что никогда не сможет сдержать данного обещания. Но вместо того, чтобы возвратить Коби с небес на землю, Санджи всего лишь кивнул, отпуская парня вперёд. Поток людей подхватил Коби, унося его прочь. Винсмок, глядя, где по его предположению должен был находиться противоположный берег, пожелал мысленно всем удачи. "Вы пересечёте эту дорогу, а вот я... – Санджи посмотрел на колесницы. – А вот мой путь сворачивает в совершенно противоположную сторону". Коби уже добрался до противоположного берега. Отвесные скалы, окружающие его с одной стороны, смогли стать хорошим наблюдательным пунктом. Коби, взобравшись на них, принялся собственнолично наблюдать за переходом: когда все израильтяне вышли на берег, Коби неожиданно забеспокоился. "Санджи? Где Санджи? Кто-нибудь его видел?" – но кого бы парень ни спрашивал, все лишь отрицательно мотали головой. Шарли, потупив взгляд, посоветовала: "Погляди на дорогу. Если он всё ещё там…" – девушка не успела договорить, так как Коби уже сорвался со своего места, возвращаясь к скалам. Вглядываясь в узенькую полоску, петляющую среди мутной воды, парень застыл. Внутри всё похолодело, сердце болезненно сжалось под светлой мантией – Винсмок, не торопясь, усталой походкой прошёл до середины дороги и встал лицом к несущимся на него людям фараона. Впереди – неминуемая гибель, сзади – спасение. Но Санджи не собирался сдвигаться с места. Раскинув руки в стороны, преграждая путь, он твёрдо встал на перенасыщенную влагой землю. "Санджи!" – надрывающий связки крик не дошёл до ушей Санджи. Парень даже не пошевельнулся, продолжая всматриваться безразличным взглядом в морды запыхавшихся от бега лошадей и отсчитывать секунды. "Раз, два…" – вот столбы воды стали потихоньку таять. Всевышний оказался на стороне израильтян – он дал достаточно времени, чтобы они все успели перейти. Что же касалось Санджи – он шагал против чьей-то воли. У Винсмока была своя дорога. И она оканчивалась не противоположным берегом моря – по правде говоря Санджи и сам не мог с точностью предсказать, где его сможет нагнать нулевой процент зарядки. Понятное дело, Винсмок хотел вернуться домой, во Францию и желательно в то время, которое будет на тот момент в настоящем. Санджи много чего хотел. Но конкретно сейчас – только одного: чтобы всё это закончилось. Прекратилось в одночасье. Сначала сомкнутся волны над его светлой макушкой, затем – веки, раз и навсегда скрыв голубые глаза от палящего Египетского солнца. "Прошло чуть больше десяти процентов, около месяца в Африке, а я уже так устал…" Вода стала постепенно заполнять дно, отрезая путь от берега, наполненного израильтянами – не одна тонна воды со всей своей силой и мощью обрушилась вниз, сминая под собой металл и человеческую плоть. Люди, животные, колесницы – всё смешалось в беспорядочном хаосе. Коби кинулся к забурлившей воде – его с трудом остановили и оттащили мужчины. "Пустите меня! Пустите же!" – парень ещё долго бился, пока хватка не ослабла, а тело не рухнуло наземь – у Коби не осталось сил. Всё ушло на оказавшийся бесполезным крик. Парень валялся у берега, глядя на постепенно приходящее в спокойствие море. Оно уже окрасилось в багровый цвет, который становился всё насыщеннее с каждой последующей секундой. "Санджи... – Коби глядел, как из-под воды всплывали трупы. – И, о Боже, Хельмеппо!" – когда до парня снизошло осознание того, что под этой толщей стихии он потерял не только друга, но и брата, Коби совсем расклеился: к глазам вновь подкатили слёзы. Кто-то из израильтян похлопал его по спине. "Пойдёмте, – голос слышался не над самым ухом, а где-то далеко. – Нам предстоит долгий путь". - Конечно, – не стал спорить Коби, медленно поднимаясь на ноги. Он по-прежнему не отводил взгляда от того места, где ещё несколько секунд назад стоял Винсмок. Его одинокая фигура надолго въестся в память парня: совершенно спокойная, она не принимала свою печальную судьбу, а готовилась отправиться дальше, по одной ей видимой дороге. Коби чувствовал это, оживляя в памяти разговор на одном из привалов. Шарли же не раз упоминала об этом в своих видениях. Но никто из них, несмотря на всё, не мог знать истины: тот, кого они оплакивали, давно покинул жаркий и кровожадный Египет. Стоило живительной влаге коснуться уставших от тяжёлой ноши ответственности плеч, как тут Санджи почувствовал, что нечто другое, невидимое простому человеческому глазу, с сокрушительной силой рухнуло на него. Это прибавилась ещё не одна сотня лет…