***
Май 1938 г. Уже на следующий день наши отношения с Томом сильно изменились. Я перестала ненавидеть, а он стремился стать ближе. С каждым разом, я узнавала о нём всё больше, и каждый раз у меня возникало желание помочь ему. Жизнь в приюте оказалась куда ужасней, чем я себе представляла. Несправедливые наказания, жестокое обращение и наплевательское отношение к детям – всё это лишь начало того, о чём мне рассказал Том. Когда ему было восемь, его постоянно избивали, но это делали не дети, а воспитатели. За каждую ошибку его наказывали, за каждую странность, его отводили на чердак и били. Это продолжалось до тех пор, пока в приюте не начали исчезать вещи. Последующие события отразились на каждом. Приют стал чередой странных и необъяснимых вещей, виной которых был Том. Многие догадывались об этом, но молчали, боясь встретиться глазами с Реддлом и нагнать на себя страх. Со временем, взрослые начали думать, что в мальчике сидит демон, поэтому, каждое воскресенье на протяжении месяца над ним проводились обряды экзорцизма. Но это не помогало, а лишь сильнее усугубляло ситуацию. Том начал ненавидеть всех и презирать. Его раздражало одно существование этих людей, поэтому странные случаи продолжали происходить, а страх перед мальчиком усиливаться. Я старалась не показывать этого, но мне действительно было жаль юного волшебника. Он не заслуживал такой жизни, так почему на его судьбу выпала столь жестокая участь? Неужели всему виной родители, чьи грехи стали преградой на пути жизни маленького ребёнка? Когда мать опоила любовным зельем, а отец не признал сына – всё это было лишь началом на пути их большого, совместного греха. Но это несправедливо, что за ошибки своих родителей приходится расплачиваться ребёнку, чья жизнь не стоит и гроша, чьё существование ненавистно каждому. Я знаю, он винит себя, не понимая, что с ним происходит и почему он так сильно отличается от других – это его беспокоит, но и одновременно возвышает, делая его личность индивидуальной и особенной. Для меня Том загадка, которую не так хочется разгадать, как понять. Иногда, я не понимаю его действий, мотивов, но это не останавливает, а лишь наоборот подогревает интерес к его личности. Хочется узнать о нём всё, каждую мелочь, связанную с его жизнью, но иногда эта затея страшит и пугает меня. Знать о нём из книг и узнать в реальности – две абсолютно разные вещи. Я не знаю, что нас будет ждать в будущем, но его участие в моей жизни сильно повлияет на меня, оставляя за собой пробел в виде вопроса: «Как сильно я смогу измениться, если уже перестаю узнавать себя?» Моя дружба с Томом оказалась не столь удивительным событием, как смена времён года. Казалось, каждый знал, что этим всё и закончится. «Странные дети должны быть вместе». Так все говорили, правда, не каждый имел смелость озвучить это вслух – боялись. Я знала это, но ничего не предпринимала. В какой-то мере, я была счастлива такому раскладу. Меня не трогали, не издевались, даже едкими словечками в мой адрес не кидались. Все остерегались нас, понимая, на что мы способны. Только мысленно, каждый из этих детей проклинал нас, смотря взглядом полным страха и ненависти. Бегающие зрачки, испуганное выражение лица и жалкий вид – так можно было описать их состояние при виде нас. Настолько забавно, что и страшно одновременно, но не за них, а за себя. В какой-то момент всё изменилось, в какой-то момент я перестала контролировать ситуацию и возненавидела себя. Жаль только, что я не могу понять, когда именно переступила черту дозволенного и была ли в этом только моя вина, а может, всё это было лишь плохим сном? Я не знаю, просто в одно мгновение всё резко поменялось, и привычное течение времени перестало быть столь рутинным, как прежде. Просто в одно мгновение, я действительно приняла его сторону, позабыв о собственных принципах и взглядах.***
Июнь 1938 г. Сегодня в столовой было шумно. Нескончаемые разговоры, доносившиеся с каждого столика и бесчисленное звяканье посуды – всё это раздражало. С момента наступления летних каникул прошла всего неделя, но приют уже стал достоянием сплошного шума и беспокойства. Каждый стремился вставить своё слово или обсудить предстоящую поездку на море, поэтому с начала лета в приюте стало неспокойно. Даже сейчас, звук разбитого стакана мало кого заинтересовал, все были увлечены собственной беседой, продолжая, как и прежде не обращать внимания. Наш с Томом столик находился возле окна и располагался в самом конце, поэтому нам мало, что удавалось разобрать из многочисленных разговоров. Были лишь фразы и отдельные слова, но от непрерывности этого шума начинала болеть голова, и хотелось каждого, находящегося сейчас здесь убить или заставить говорить тише. К сожалению, сегодня мы не были интересны окружающим, проходя мимо, они поспешно бросали злобный взгляд и уходили. Видимо всему виной погода, которая начисто отбивала желание думать и ненавидеть. Из-за внезапно нагрянувшей жары, в приюте стало душно, а холодные стены, словно насмехались над нами, не давая возможности выйти на улицу. Лёгкий ветерок, блуждающий по коже, слегка задевая волоски и пронося по телу рой мелких мурашек, медленно заполняя лёгкие чистым, свежим воздухом. Я мечтала вдохнуть его, прочувствовать, как по телу разливается спокойствие и безмятежность. Я мечтала о свободе, которая приторным чувством насмехалась надо мной, находясь внутри серого и затхлого здания. Стоит лишь открыть дверь и лучи солнца резко ударять в глаза, прогоняя, оставшуюся сонливость и, наполняя светом каждую клеточку тела. Это так прекрасно ощущать на себе истинное предназначение природы, которое ненавязчивым касанием пробуждает в тебе смутные блики прошлого: далёкого и забытого. Бывалая грусть вновь расползается по сердцу, медленно окутывая его тонкими нитями боли. За последний месяц мы сильно сдружились с Томом, если это можно было так назвать, ведь понятие «дружба» для Реддла не существовало, а для меня это было вынужденной мерой, которую я приняла, невзирая на собственный риск и опасность. Всегда быть вместе: посещать столовую и совместные занятия, а после дискутировать на разные темы, доказывая свою правоту и выдвигая весомые подтверждающие факты сего явления. Разве это не странно? Нам всего одиннадцать, но мы уже вынуждены бороться за жизнь в этом мире, постоянно находясь в абсолютно недетских условиях выживания. Взрослый мир куда опасней и сложней, чем мы на самом деле думаем, поэтому, осознавая его неизбежность, нас вынуждают всё глубже увязываться в порочности собственных ошибок и лицемерия. - Это так несправедливо, - заметила я, отодвигая тарелку с уже остывшим супом на край стола. – Разве можно быть такими жестокими? – продолжала рассуждать я вслух. - Что именно тебя не устраивает? – отрываясь от пейзажа за окном, поинтересовался Том. - Всё это, - указывая на окружающих взглядом, я остановилась на ребятах, сидящих на два столика впереди от нас. Они весело о чём-то болтали, не обращая ни на кого внимания. – Почему они продолжают ненавидеть нас, мы ведь не делаем ничего такого? - Не думаю, что тебя должно это беспокоить. Они настолько жалкие, что не удивительно, почему они боятся нас. Их четные попытки противостоять мне, вызывают во мне лишь улыбку, - на последнем слове Том ухмыльнулся. - Значит, тебя забавляет их страх? - Скорее приносит удовольствие. Они, как мыши, пойманные в ловушку змея, такие же маленькие и слабые, смотрящие в глаза своему страху с надеждой, что он отпустит их. Но одно неловкое движение и мышка умрёт, а надежда так и не оправдает своих ожиданий. Скажи Каролина, разве это не весело? – в его глазах загорелись искорки, поэтому, подперев, ладонью щеку он с интересом начал наблюдать за мной. Его слова с гулкой болью отдались в моём сердце. Осознание того, с каким жестоким ребёнком мне приходится дружить, не раз посещали меня. Обычно в такие моменты я просто закрывала глаза, стискивала зубы и вдыхала побольше воздуха, не давая страху затмить разум, а панике взять надо мной вверх. Я знала, что он проверяет меня. Несмотря на нашу дружбу, Том частенько любил поиздеваться надо мной. Это уже вошло в привычку, смотреть на то, как я отчаянно пытаюсь взять себя в руки и не опустить глаза, в попытках спрятаться от его холодного, насмешливого взгляда. - Нет. Я не считаю это игрой для веселья. Страх человека – это личное и, я не думаю, что это правильно использовать его слабость против него самого, в особенности наслаждаться ею. Мои слова не произвели на Тома должного впечатления, он лишь сильнее расплылся в улыбке, давая понять, что своими словами я его ничуть не расстроила, только сильнее подогрела в нём интерес ко мне. - Правда? Ты действительно веришь в то, что говоришь или это просто напускное благородство к людям, которые ещё недавно над тобой издевались? Хочешь казаться честной и правильной? Хочешь быть такой же, как они или это просто игра? Ответь мне Каролина, - его слова вводили меня в заблуждения, я не могла возразить ему, но и признавать поражение тоже. - Перестань Том, я не понимаю, чего ты добиваешься! - Лицемерие Грант, это то, в чём ты не преуспела. Хватит врать себе и признай, что мы похожи. Признай, что ты ненавидишь их так же, как и я, - Том пытался найти в моём взгляде поддержку, но я не понимала его. Не хотела признавать очевидных вещей, не хотела становиться хуже, чем есть сейчас. - Ты ошибаешься, Том. Я не могу ненавидеть человека, только из-за того, что он испытывает страх. Непонимание происходящего, многих, может заставить поступить неправильно, - вставая из-за стола, я хотела закончить неприятный разговор и отправиться в свою комнату, но Реддл остановил меня, больно схватив за руку. - Тогда, может ты, и предательство сможешь простить? - его взгляд пристально изучал меня, пытаясь не пропустить ни одной эмоции, мелькнувший на моём лице. - О чём ты? – искренне не понимала я, не замечая, что с каждой секундой сердце всё больше охватывает сомнение, а во взгляде вырисовывается тревога. - Взгляни на самый первый столик, думаю, тебя порадует, то, что ты увидишь. Любопытство сыграло со мной злую шутку. Не стоило идти на поводу у мальчишки, не стоило верить ему, не стоило слушать его. Нужно было развернуться и уйти, но я не сделала этого. Я осталась и смотрела, как на моих глазах рушатся последние крупицы доверия к человеку, которого раньше я называла другом. Это было больно, слишком больно, чтобы быть правдой. - Я не верю. Она не могла так поступить со мной, только не Эмили. Она ведь не такая, я знаю это. Она бы никогда не стала связываться с ней. Какой в этом смысл, если она её на дух не переносит? – мой голос дрожал, а увиденная картина всё ещё стояла у меня перед глазами. Отказываясь верить в происходящее, я пыталась найти разумное объяснение, но всё четно. Я не могла признать очевидного, а Том всего лишь открыл мне глаза на правду. Моя некогда любимая подруга Эмили, предала меня. Сначала она оказалась понять меня, а сейчас навсегда разрушила, связывающие нас тонкие узы дружбы. Видимо даже в этой жизни мне не везёт с людьми, которым я доверяю. Так обидно, что в их числе оказалась и она: милая, маленькая девочка, с забавными косичками и красивой, ангельской улыбкой. Эмили, почему ты поступила так со мной? Почему снова оказалась понять меня? Ведь я действительно доверяла тебе, думала, что всё наладиться, и мы с тобой, как прежде сможем общаться, но видимо я ошиблась. В этом мире у меня не было друзей, не было родителей и счастливых воспоминаний. В этом мире я была одна, и только вы с Николасом скрашивали моё одиночество. Так почему всё сложилось именно так, почему я снова осталась одна? Почему это снова произошло со мной? Разве это справедливо лишать меня всего? Я просто стояла и смотрела, не в силах отвернуться или закрыть глаза. Меня переполняла злость, которая горячей патокой бродила по венам, заставляя кровь быстрее циркулировать, а сердце наполняться жгучей, отвратной болью. - Не знал, что малышка Эмили настолько умная, а я ведь считал её глупой, маленькой девочкой. Но стоит признать, друзей она выбирать умеет. Видимо компания Майи Кларк ей приглянулась куда больше, чем твоя и в этом я её отлично понимаю, - издевательски протянул Том, попутно расплываясь в улыбке. - Замолчи, Том! Я не хочу ничего слышать! Злость, бурлившая в моих жилах, как разгорячённая смола, постепенно перетекала в нечто большее, в нечто неправильное и ошибочное. Скорее, как негодование, смешанное с обидой и унижением. Чувство, от которого я хотела убежать. Чувство, которое я отказывалась принимать. Чувство, которое уже засело в моём сердце. - Видишь, я же говорил, что мы похожи. Ты злишься, а значит ненавидишь. Пусть ты отрицаешь это, но твои эмоции не могут лгать. Ты ненавидишь её так сильно, что готова убить. Не скрывай своего желания, давай проучим маленькую чертовку, ведь они от нас только этого и ждут, поэтому так боятся, - его слова внушали в меня непроизвольное чувство правильности. Не было ни страха, ни тревоги, ни паники. Была лишь ненависть. Только она грела мои мысли, избавляя сердце от боли, а душу от нестерпимого привкуса горечи. - В этот раз, давай повеселимся вместе, Каролина, - его улыбка всё ещё не сходила с лица, только сейчас она меньше походила на милую, скорее больше на опасную и зловещую, нежели милую. В который раз я удивляюсь твоему таланту убеждения, Том. Ты действительно необычный ребёнок. Смогу ли изменить твоё будущее, если сама погрязла в собственной лжи и ненависти. Невольно согласившись на его авантюру, я собственноручно подписала себе смертный приговор.