Поистине красива туча, сулящая бешеный шторм, но лучше любоваться ею с твёрдой земли. Мария Семенова
— Отец де Азара! — голос монахини раздался совсем рядом, и я прижался к ровной поверхности, зажмуриваясь. — Вам нельзя перенапрягаться! Вернитесь обратно! Удерживать тело в вертикальном положении, уцепившись руками за потолочную балку, мне, сильно ослабшему после ранений, было невероятно сложно. Но я был готов хоть забраться на крышу собора и прозвонить в колокол, распевая скабрезные песни, нежели вернуться обратно в палату, в которой медленно сходил с ума от бездействия. Восстановление после детонации ловушки, устроенной мне Каином, заняло слишком много времени — к тому времени, когда Мечник, попавший на больничную койку всего на неделю раньше меня, так же, как и я, малодушно сбежал от излишне заботливых монахинь, наслаждающихся красотой, а главное — беспомощностью отца де Ватто, я только пришел в сознание. О том, чтобы даже подняться самостоятельно, не шло и речи. Так что мне оставалось только слушать почти ежедневные рассказы Кейт о том, что происходило во внешнем мире и рычать от бессилия, понимая, что в таком состоянии я могу разве что доползти до двери, а там колбаской подкатиться под ноги тому же брату Филиппу. Авось убьется насмерть, болезный. Что-то подобное я едва не сотворил, когда узнал о том, что Катерину обвинили в государственной измене, но был пойман на выходе, вернее, выползе, из больничного крыла и безжалостно водворен обратно. Пришлось смириться. Теперь-то я, наконец, чувствовал себя достаточно хорошо не только для того, чтобы сбежать из-под бдительного надзора, но и использовать кое-какие акробатические трюки. Убедившись, что моя тюремщица ушла достаточно далеко, чтобы меня не заметить, я спрыгнул вниз и глухо охнул, взмахнув руками — неловко подвернул ногу при приземлении. Да уж, былую форму мне придется восстанавливать долго. Даже в том случае, если помогут. Парк, прилегающий к папской резиденции, был огромным. Если бы в Рим вступили вражеские войска, я бы предложил завести их во все эти клумбы-цветочки-деревца-розовые кусты, а потом из укромных мест смотреть, как враги подыхают от голода, холода и невозможной красоты вокруг. Первое время, когда только-только стал агентом AX, без паутины я сюда не выходил, потому что знал: заблужусь — не выйду и погибну тут смертью храбрых. Те, кто находился тут подольше, рисковали заходить без карты до ближайших беседок, и то нервно вздрагивая и рисуя мелом указатели. Которые потом с руганью смывали мелкие служки, почему-то свободно ориентировавшиеся в гигантском пространстве садов. Впрочем, со временем я привык и даже неплохо изучил эти места, чем и пользовался, когда кому-то позарез требовалось меня найти — сюда большинство из них опасались заходить, зная, что потом будут бродить и, жалобно стеная, умолять вывести их к людям. Скамейка была немного влажной — недавно прошел дождь, но я уселся на нее, откинулся на спинку и закрыл глаза, не особо заботясь о том, в каком состоянии потом окажется моя одежда. В конце концов, мне удалось выбраться на свободу — это ли не счастье? И никаких нравоучений под ухом, никакого назойливого внимания со стороны скучающих монахинь, никаких… — Простите, — тихо раздалось рядом. Я застонал и нехотя приоткрыл один глаз. — Не прощу, — буркнул, рассматривая молодую девушку. У нее были рыжие волосы и невероятные синие глаза. Сама невысокая и хрупкая, тем не менее, она излучала ощутимую силу. И была сильно смущена и растеряна. — Я заблудилась, — доверительно сообщила она мне, с тщательно скрываемым любопытством меня разглядывая. А я внезапно понял, кто передо мной. — Не подскажете, куда идти? — Конечно, сестра Эстер, — Авель мне все уши прожужжал о новом члене AX. Наверное, эта девушка стоила того. — Я вас не знаю, — уверенно произнесла она. — А вот вы меня… — Да-да, — я покивал, чувствуя, как захрустела шея. — Отец Найтроуд рассказал, что у него одно время была новая напарница. Феликс де Азара, агент AX, рад с вами познакомится, Эстер. Она улыбнулась и пожала протянутую руку. Вопреки ожиданиям, рукопожатие у нее было крепкое, движения уверенные, хоть и выглядела девушка немного смущенно. Она хотела было еще раз повторить свой вопрос, а потом наткнулась взглядом на повязки, которые выглядывали из-под рубашки, и, кажется, сразу поняла, почему раньше меня не видела, да и, скорее всего, даже не слышала обо мне. Может быть, пару раз. Монахиня опустила взгляд, закусила губу, а потом беспечно улыбнулась и села рядом со мной. Запрокинула голову и прищурила глаза. Я залюбовался тем, как играло солнце на рыжих прядях, и едва не пропустил тот момент, когда наше уединение прервали. — Отец де Азара, — Трес вышел из-за розового куста, усыпанного белоснежными цветками, и встал напротив меня, — вас ищут в больничном крыле. — Ну и пусть ищут, — огрызнулся я, даже не сделав попытки подняться. Зато Эстер почти сразу вскочила на ноги. — Все равно не найдут. — Ответ отрицательный, — киборг не шевельнулся. — Я вас нашел. Мне поручено привести вас обратно. — Трес, не будь занудой, — попросил я, мельком глянув на Стрелка. — Я никуда не пойду. И попрошу отвалить от меня. — Ответ отрицательный, — мгновение — и мне в нос уперлось дуло пистолета. — Отец де Азара, пройдите в больничное крыло. Неповиновение будет расцениваться… — Да вы чего? — поразилась Эстер, с испугом взирая на нас с отцом Икусом. — Не обращай на него внимания, — я пальцем отвел пистолет в сторону. — Трес, если ты снесешь мне половину лица, то из этого ничего хорошего не выйдет. К тому же, Стрелок, напомни мне, кто отдает тебе приказы? — Кардинал Катерина Сфорца. — Ответ положительный, — передразнил я. — Так какого черта ты на побегушках у монахинь из больничного крыла? Трес замер. Я насмешливо прищурился, и в глазах киборга мелькнуло недовольство. Потом он развернулся, мгновенно убирая оружие в кобуру, и исчез из поля зрения. Эстер проводила его изумленным взглядом и требовательно спросила: — И часто у вас так? — Временами, — уклончиво ответил я. — Отец Трес обладает совершенно неподражаемым чувством юмора. — Но он же киборг! — воскликнула девушка. — И что? — удивился я. — Не робот же. — Ничего не понимаю, — пробормотала сестра Бланшетт, а я неожиданно уловил слабый отзвук ее мысли. Во время взрыва тот браслет каким-то образом подействовал на мой дар. Он значительно притупился, став почти таким, каким мне его дала измененная природа генов, не улучшенная Исааком. Сильные эмоции, яростные мысли — это я по-прежнему слышал, но такой чуткости и мощности ментального воздействия на любое мыслящее существо как не бывало. Впрочем, Вордсворт, осматривая меня после того, как я очнулся и радостно сообщил ему об этом, поспешил меня огорчить: они восстановятся. Рано или поздно, в зависимости от повреждений. И, кажется, недолго мне было радоваться — сила понемногу начинала возвращаться. — Империя? — изумленно переспросил я. — Ты едешь посланником в Империю?! Эстер Бланшетт замерла и медленно повернулась ко мне. В широко раскрытых глазах плескался страх. — Как вы узнали об этом? — В таких случаях надо отрицать все, Эстер, — наставительно произнес я, мгновенно вскакивая на ноги. — Вы хотели, чтобы вас отсюда вывели? Идемте, мне нужно поговорить с кардиналом. Она печально вздохнула и поплелась за мной. В голове у юной монахини вертелся вопрос: что с ней теперь сделают, если первый встречный-поперечный узнал о ее «тайной» миссии? У нее что, на лбу написано? Я хмыкнул, когда Эстер неосознанно потерла тонкими пальчиками висок. Ничего, сестра Бланшетт еще поймет, что среди агентов AX можно наткнуться не только на беспардонного телепата. Повзрослеет — поумнеет.***
Катерина стойко держала оборону. — Нет, Феликс, это исключено! — Это еще почему? Такая важная миссия — и вы посылаете Авеля? А вдруг он там всех мафусаилов сожрет? — я навис над столом Сфорцы. — Крусник ведь не подавится! — Феликс, довольно, — устало потерла ладонью лоб Катерина. — Я не могу тебя туда отправить. Ты мне нужен в другом месте. — Отлично, — я скрестил руки на груди. — Сначала меня не выпускают из больничного крыла, а теперь, оказывается, для меня есть задание. Кардинал, это вы сейчас придумали? Имейте в виду — я ни на мгновение не поверил, — я многозначительно коснулся пальцем виска. На щеках Сфорцы появился слабый румянец. — Значит, вот как? — в ее голосе зазвучала угроза. — Ну и как, нашел что-нибудь интересное в моей голове? — Целую уйму, — солгал я с уверенным видом и скосился на застывшего изваянием Треса. — Мне начать рассказывать? — Паук, ты невыносим! — иногда и сталь можно разогреть до того, что она становится взрывоопасной. Сфорца резко поднялась на ноги и стукнула кулаком по столу. Мы с отцом Икусом заметно вздрогнули. — На ногах едва стоишь и хочешь лезть ко льву в пасть?! — Да какие там львы? — изумился я. — Сплошные ягнята! — Надо было разрешить Профессору отправить твое бездыханное тело на опыты, — мстительно сощурилась кардинал. — А то он первое время утверждал, что ты мертв… Как жаль, что ошибался. — Вы так любезны, миледи, — склонился я в шутовском поклоне, уже зная, что она сдалась. — И так заботитесь о своих агентах… — Вон отсюда! Не дожидаясь, пока Трес начнет выполнять недвусмысленный приказ Катерины, я выскочил прочь из ее кабинета, гулко хлопнув дверью. Остановился, уперев руки в колени, и выдохнул. Противостояние вышло сложным, но я все же добился своего. Впрочем, если бы она отказала мне, притворился бы совсем больным, а потом умотал бы с Авелем, Эстер и их подопечным. Как его? Ионом. И будь что будет. — Что тут за шум? — из-за поворота показался отец Найтроуд, за которым медленно шла, опустив голову, покрасневшая Эстер. — Паук! Рад тебя видеть! Ты уже пришел в норму? — Так точно, — улыбнулся я, искренне радуясь встрече со старым товарищем. — Составлю вам компанию в предстоящем деле. — Неужели? — он выглядел действительно удивленным. — Так Катерина решила? — Именно, — я пригладил волосы, мельком глянув на девушку, благодаря которой я не прохлопал ушами нужный момент. Чужие чувства выстрелили иголкой, и я вздрогнул, расплываясь в неудержимой улыбке: бедная девочка… Ноэль пыталась донести до отца Найтроуда простую истину на протяжении нескольких лет, а этот дурень так ничего и не понял. — Видать, подумала, что вам не помешает помощь. — Да, конечно, — задумчиво согласился Авель и окинул меня подозрительным взглядом. Я скосился в сторону двери, откуда доносились негромкие ругательства — Катерина обычно не стеснялась в выражениях, когда свидетелем ее гнева становился только Трес. Что ж, одно из качеств, которое учитывается кардиналом, когда она рассматривает чью-то кандидатуру на роль агента AX — это умение добиваться своего. Можно смело сказать, что этим искусством я овладел целиком и полностью.***
Приближался шторм. Капитан обеспокоенно поглядывал на небо, то и дело поднимаясь на мостик и вглядываясь в темнеющую даль. Я порой косился на него, понимая, что нам везет, как утопленникам. Потому что в это время года в здешних водах почти не бывает штормов, но тут по особому заказу Господа природа решила явить нам свой гнев. Море пока было спокойным, хотя я, сидящий на самом верху грот-мачты, уже ощущал, что амплитуда движений корабля увеличилась. Спускаться вниз не хотелось, несмотря на то, что ветер с каждым рывком становился сильнее и вот-вот грозил скинуть меня на палубу. В каюте же, наоборот, было слишком душно и жарко, чтобы там чувствовать себя комфортно. Кроме того, там находился страдающий от морской болезни Авель, злящаяся на него Эстер, не понимающая, как отец Найтроуд может быть таким жалким, имея в руках столь великую силу, и Ион, который ревниво следил за каждым движением сестры Бланшетт. Меня весь этот коктейль чувств лупил по голове ничуть не хуже пыльного мешка, даже учитывая то, что после ранений от моих способностей остались крохи. Они потихоньку восстанавливались, но все же не столь быстро, как хотелось бы. Хотя, если быть честным, я впервые за последние несколько лет наслаждался практически мертвой тишиной, не нарушаемый ничьими излишне громкими мыслями. И надеялся, что однажды это проклятье все же спадет с меня. Вдалеке глухо пророкотал гром, словно разбуженный хищник, недовольный вторжением жалких букашек на его территорию. Небо совсем потемнело, налилось сначала свинцом, а несколькими мгновениями позже подсветилось фиолетово-голубыми вспышками, прорезавшими небосвод. Оглушительным ударом хлыста по воздуху пролетел грозный клич спешащего навстречу воинства, и я, наконец, увидел далеко впереди стену дождя. Казалось, что неведомый великан надвигался на нас с севера, а на западе безмятежное море, густое и алое, будто кровь, принимало в свои объятия гаснущий солнечный диск. Как только небесная корона коснулась воды, рябь волнами пронеслась по поверхности, и корабль мотнуло столь сильно, что ноги у меня соскользнули с реи, и если бы не паутина, я непременно свалился бы в начинающее закипать море. — Всем наверх! — взревел капитан, и матросы, втягивающие головы под свирепыми порывами ветра, привычно рванули выполнять приказ. — Снять паруса! Шальная радость завладела мною. Я был в море всего один раз, совсем еще ребенком, и наш кеч ни в какое сравнение не шел с мощным флейтом, который сейчас рассекал все усиливающиеся волны. Но даже тогда моему восторгу не было предела, и мать с отцом полностью разделяли мое счастье — раньше я хорошо умел им делиться, заражая настроением окружающих. Нынче все было совсем иначе, но в этот миг я снова почувствовал себя мальчуганом, которому дали коснуться штурвала и ощутить себя капитаном огромного судна, послушным зверем отвечающего на движения уверенных рук. Ветер был достаточно сильным, иногда порывистым, но исправно дул с одной стороны, хотя то, что творилось впереди, мне не нравилось. Капитану тоже: он явно был раздражен и нервничал. Резкие удары ветра, менее сильного, но налетающего с разных сторон, были опаснее, чем равномерный сильный односторонний поток. Судя по тому, как вздымались потемневшие волны уже недалеко от нас, именно метание по гребням бурунов и прозрачных даже в непогоду водяных холмов ожидало «Стремительного». Я непроизвольно коснулся пальцем виска, ловя эмоции суетящихся внизу матросов, муравьями забирающихся по канатам и рифящих паруса. Они были оживлены, но взвинчены, как бывает перед боем — вот-вот должен был появиться враг, сильнее которого нынче и представить сложно. Я не успел уйти вниз, чтобы не мешаться под ногами у привычных к штормам людей, когда небо рухнуло на землю ледяным ливнем. Я мгновенно промок до нитки и, оттолкнувшись, слетел на скользкие доски, в последний момент зацепившись паутиной и привычно приземляясь на ноги. Слабая боль отдалась в позвоночнике, но я не обратил внимания — за несколько месяцев, проведенных в лазарете, привык. Ловушка Каина превратила меня в отбивную — в теле почти не осталось ни единой целой кости, включая позвоночник. Шейные позвонки были размолоты в порошок, и неудивительно, что Профессор пребывал до прилета Кейт в абсолютной уверенности, что я мертвее мертвого — после такого обычно не выживают. Каин рассчитал все верно: температура была столь высока, что не спасали даже нити паутины, однако он не учел одной простой вещи. Взрыв — это мгновенное повышение температуры и столь же быстрое ее понижение. Выпущенный на волю плазменный сгусток просто не смог стесать весь защитный кокон, но с такой силой швырнул меня об оплавившуюся землю, что от плачевной участи быть измолотым в прах не спасло бы ничего. Я должен был благодарить за свое спасение Уильяма. Он первым сообразил, что следует сделать, и только благодаря его упрямству и наглости в некоторых вопросах я сейчас стоял на борту «Стремительного» и скалился в лицо бушующей стихии. Профессору и самому сильно досталось, но когда я вышвырнул его прочь из захлопывающегося капкана, и толстенные двери челюстями сомкнулись прямо перед его носом, он не стал играть в героя, а поступил так, как следовало — убрался как можно дальше, прекрасно понимая, что я либо смогу выкрутиться сам… либо мне уже ничем не помочь. А в информации Катерина нуждалась, как в воздухе, и позволить себе умереть Уильям просто не мог. Поступи он иначе — Сфорце пришлось бы раскошеливаться на похороны двоих агентов AX. Хоть на совочек, которым можно было бы пепел смести. Толстенный канат вырвался из рук одного из матросов, когда огромным чудищем море толкнуло флейт в бок, и корабль вздрогнул, разворачиваясь и задирая нос. Я мгновенно зацепил паутиной мужчину, который едва не вывалился за борт, отчаянно хватаясь за все, до чего мог дотянуться, и дернул его обратно, выбивая дыхание из легких. Ничего, оклемается, это всяко лучше, чем кормить рыб на морском дне. Вторая нить захлестнула конец каната, и матросы, понимая, что помощь пришла со стороны прежде бесполезных пассажиров, с удвоенной силой восстали против гнева природы. В темноте почти ничего не было видно, только всполохи молний на краткие мгновения высвечивали гротескные фигуры, очертания мачт, полусобранных парусов и мокрых до нитки людей, с искаженными лицами: распахнутые в немых криках рты, прилипшие к бледным лицам волосы и белесые в мертвенных вспышках глаза. Когда меня окатило с ног до головы, и уходящая вода после коварной волны, налетевшей с правого бока, едва не уволокла меня в темную бездну, теперь казавшуюся ненасытной пастью древнего чудовища, я все-таки решил не испытывать судьбу и с трудом добрался до спуска на нижнюю палубу, в каюты — специально для дорогих гостей. Капитан даже хотел предложить нам свою — за щедрую плату, разумеется, но Эстер в силу собственной неосведомленности неосторожно отдала командировочные в руки Авелю, который немедленно и потратил их большую половину. В каюту я ввалился, как черт после головомойки, и Эстер вздрогнула, сжимая кулаки и огромными испуганными глазами глядя на меня. В синих радужках плескался страх — то, что корабль швыряло из стороны в сторону, как носимый всеми ветрами хрупкий желтый листок, пугало ее до онемения в ногах. Наша Звезда, кажется, никогда раньше не плавала на кораблях и могла только предполагать, что происходит, когда судно попадает в шторм. Ион сидел напротив нее на кровати и, кажется, до того момента, как я едва не вышиб дверь из-за сильного толчка в корму, успокаивал девушку. Возможно, его слова даже бы возымели успех, если бы рядом с сестрой Бланшетт был Авель. Но отца Найтроуда нигде не было видно. — Где Авель? — мрачно спросил я, встряхивая головой. Высушить меня могло разве что лишь чудо. Кажется, даже все нижнее белье можно было выжимать. — Он вышел недавно, — глухо пробормотала Эстер, побелевшими пальцами вцепившись в одеяло. Она была одета, как парень. Моряки — вообще народ суеверный, поэтому для них пустить женщину на борт корабля, пускающегося в дальнее плавание, хуже, чем заложить в трюм бомбу и собственноручно поджечь фитиль. Даже если потенциальная пассажирка готова очень хорошо заплатить за то, чтобы ее доставили куда-то в целости и сохранности. Оставить сестру Бланшетт на суше печально махать нам вслед белым платочком, имея на руках вполне четкие указания Катерины, мы не могли, поэтому пришлось немного схитрить. Благо, Эстер не отличалась особо пышными формами — если грамотно ее загримировать, то действительно сойдет за симпатичного молоденького паренька. Тот же Ион и то смазливее был, а в его принадлежности к сильному полу сомневаться не приходилось. На мой взгляд, конечно. А вот капитан усомнился, и Авелю пришлось держать оскалившегося Фортуну, порывающегося укоротить владельца «Стремительного» на голову. Эстер пропустили без вопросов. — Если его смоет за борт, доставать не полезу, — категорично заявил я, прекрасно понимая, что мне, похоже, придется возвращаться обратно на палубу и вылавливать Авеля, отличающегося просто феноменальными способностями попадать в неприятности. — Эстер, прекрати клацать зубами, мне страшно находиться рядом с тобой. Потрясет немного — и все будет хорошо. Сестра Бланшетт подняла на меня глаза, и мне даже стало ее немного жаль. Вздохнув, протянул к девушке паутинку, блокируя панику и часть страха и вливая толику спокойствия и уверенности. Хорошо иметь в команде личного психолога. — Не смей с ней так разговаривать, — раздраженно бросил мне Ион. А с ним у нас отношения не задались с самого начала. Мальчишка действовал мне на нервы своей манерой поведения и попытками постоянно влезть в какие-нибудь разборки, а также весьма агрессивным отношением к Авелю, на которого Эстер — порой, — смотрела влюбленным взглядом. Даже идиоту было понятно, что сестра Бланшетт неравнодушна к отцу Найтроуду, но Фортуна искренне считал, что она заслуживает лучшего. Тем более, что падре в упор не замечал расположения девушки к его персоне, и это выводило Иона из себя вернее оскорблений. — Тебя не спросил, — огрызнулся я, разом приходя в паршивое настроение, едва не добавив к реплике еще и «сопляк». Самое точно определение, потому что порой Фортуна вел себя, как подросток, которому отдавили чувство гордости. Впрочем, так оно, наверное, и было — мальчишка едва не провалил задание, данное ему Императрицей. А, насколько мне было известно, Враддика подобных промахов не прощала, наказывая не справившихся по всей строгости. Только вряд ли, конечно, Ион боялся именно этого — скорее, фундаментом для его недовольства был сам факт провала. К тому же я отчетливо чувствовал, что душа парня в смятении, и боль от предательства молочного брата рвет его вернее иззубренного ножа. Но считал, что выплескивать свою боль в виде агрессии к окружающим — признак дурного тона, и потому сочувствия мальчишка от меня мог не ждать. Равно как и помощи, вроде той, что я сейчас оказал заметно приободрившейся Эстер. Разве что только этот гордец сам попросит. Ион ответить мне достойно не сумел, хотя и смерил свирепым взглядом. Снаружи раздался дикий грохот, а потом «Стремительный» вздрогнул всем корпусом и встал на дыбы, как норовистый конь. Эстер взвизгнула от ужаса, вцепляясь в Фортуну, и они оба покатились на пол — удержаться в таких условиях без подручных средств вроде паутины было делом практически невозможным. Я смотал нити, как только флейт немного накренился в сторону, и поспешно выкарабкался из каюты, оставив сестру Бланшетт и Иона оглушено возиться на досках и пытаться подняться. На палубе что-то произошло, в этом сомнений не было — матросы были напуганы и сильно озадачены, это чувствовалось даже здесь. И еще я надеялся, что причиной тому стал не Авель, который по нелепому стечению обстоятельств сломал, например, грот-мачту, просто споткнувшись о какой-нибудь моток веревки. В том, что он мог такое учудить, я ни на мгновение не сомневался. Качка была настолько сильной, что порой даже мне, привыкшему к неустойчивым поверхностям и тому, что без изворотливости и трюков не выжить, приходилось тяжко. Корабль швыряло из стороны в сторону, флейт содрогался от сильнейших ударов волн, то взлетал вверх, на вершину водяного вала, то проваливался вниз, в бездонную пропасть, и казалось, что толща воды вот-вот сомкнется над головой, но корабль поплавком скользил вперед. Стоило мне только подняться наверх, как я замер, вцепившись руками в поручни, оглушенный налетевшим шквалистым ветром и грохотом волн, и ослепленный непрерывными всполохами молний. Мне понадобилось не меньше минуты, чтобы разобраться в том, что произошло: «Стремительный» развернуло боком, едва не перевернув через корму, и ударом ветра и воды сломало бизань-мачту. Она рухнула на палубу, придавив троих человек, и теперь команда ограниченными силами пыталась вытащить пострадавших. Получалось у них это из рук вон плохо, и я, даже не доходя до них, уже знал, что один из матросов мертв — ему раскроило череп, но кровь была мгновенно смыта с палубы непрерывным потоком воды. — Паук! — Авель возник передо мной так внезапно, что я едва удержал вопль. — Им надо помочь! Отец Найтроуд был мокрым, как и я, но лицо у падре было мертвенно-бледным, а по лбу струйкой стекала кровь — кажется, его тоже сильно приложило, когда он пытался подсобить матросам. Но в такую погоду в одеянии священника делать нечего: его форма превратилась в самый настоящий якорь, который сковывал движения. Я осторожно коснулся его паутинкой дара и поморщился от боли. Авелю разбило голову сильным ударом порвавшегося бейфута нижней реи бизань-мачты, и металлический вертлюг отлетел аккурат ему в затылок. У моего напарника кружилась голова, и он едва стоял на ногах, но все же не мог бросить попавших в беду людей. — Давай вниз! — крикнул я ему на ухо. — Пусть Эстер осмотрит рану! Мне пришлось повторить это еще дважды, прежде чем он понял — я ощущал, как звон в ушах у него с каждым мгновением становился все сильнее, а перед глазами все плыло от боли. А когда он все же осознал, чего я от него хочу, то торопливо замотал головой, едва не завалившись назад от резкого движения. Я сгреб его за руки и силком потащил вниз, благо, что в узкий проход мы помещались аккурат вдвоем, и нас мотало не так сильно. Затащив Авеля в каюту, я с рук на руки передал слабо отбивающегося священника испуганной Эстер, тут же бросившейся к отцу Найтроуду с причитаниями вперемешку с руганью, и схватил за шкирку Иона. — Куда?! — дернулся он. — Наверх, — я потащил его прочь из каюты. Фортуна с нечеловеческой силой выкрутился из моих рук, но зашипеть проклятия в мою сторону я не дал. — Команда не справляется, там уже есть пострадавшие. Примени свою силу в нужное русло и прекрати строить из себя аристократа — перед природой все равны. И если сейчас произойдет что-нибудь из ряда вон выходящее в машинном отсеке — тут все взлетит на воздух. Ион замер, так и не произнеся ни слова. Потом сверкнул глазами, поджал губы и первым вылетел на палубу. Я даже моргнуть не успел. Оставалось только тихо ругнуться сквозь зубы и броситься за ним. Кем бы он ни был, однако даже мафусаилу сложно сладить с яростью стихии, особенно без страховки. Мне удалось зацепиться тонкой ниточкой за ремень Иона, и я немного успокоился: теперь даже если его смоет, смогу вытащить хотя бы бездыханное тело. Фортуна времени не терял, едва ли не пинком отшвырнув в сторону часть бизань-мачты и вытащив из-под этого бревна потерявшего сознание матроса. Остальные тут же приняли его с рук на руки и утащили вниз, в каюты. К тому времени, когда мы с Ионом оказались на палубе, людей там почти не было — я не представлял, то ли такие потери, то ли просто все попрятались. «Стремительный» глухо взрыкивал: машинное отделение работало на полную мощность, давая возможность кораблю сопротивляться шторму и не быть перевернутым крутыми и налетающими, казалось, со всех сторон волн. Потеря бизань-мачты не была для нас катастрофой, однако хватит ли нам угля для того, чтобы потом добраться до порта и пополнить запасы, если учитывать, что теперь под парусом будет идти проблематично? Обо всем этом я думал, действуя скорее механически, чем понимая, что творил. Убирал завалы с пути, страховал Иона, достающего второго из пострадавших, следил за тем, чтобы мы не были захвачены врасплох очередным ударом стихии. Фортуна пару раз скосился на меня, и чужая благодарность, смешанная с раздражением, заставила меня улыбнуться — сам не знает, как относится к тому, что какой-то жалкий терран прикрывает его тощую задницу. Хотя, глупостей не делает — и ладно. — Не трогай! — я заорал ему в ухо, перекрывая шум бури, и Ион от неожиданности едва не свалился, поскользнувшись на мокрых досках. — Он мертв! Оставь, вода заберет! — Так нельзя! — заупрямился он. — Кем бы он ни был, заслуживает погребения! Я едва не застонал от досады. Парень пытался вытащить того самого мертвеца с головой, превращенной в кровавую кашу, однако для этого требовалось сдвинуть саму легшую поперек борта сломанную мачту. Такой финт на то и дело встающем на дыбы корабле был не под силу ни мне, ни ему, и мы скорее бы сами оказались в пасти у моря, нежели вытащили бы этого парня. Я захлестнул нитями основание бизань-мачты, подгадал момент, когда «Стремительный» рывком поможет мне, и резко протащил часть в сторону. Ион сунулся было вперед, но шквалистый ветер налетел с правого бока, и корабль накренился едва ли не на девяносто градусов. Ион взмахнул руками в поисках поддержки, но ноги проскользили вперед, и волна, последовавшая следом, слизнула мафусаила, не дав возможности даже зацепиться. Меня, привязанного к мальчишке паутинкой, сбило с ног и протащило вперед, а затем весьма чувствительно приложило хребетиной о левый борт. На мгновение весь воздух выжгло из легких — я подумал, что меня просто-напросто сломало пополам, но потом чувствительность возвратилась, и я клещом вцепился в крепкое дерево, вытягивая Иона обратно на корабль. Фортуна был в сознании, и это облегчило мне задачу. Несмотря на то, что парень вроде был худощавым, мне показалось, что пришлось тащить как минимум Леона, да еще и сопротивляющегося. Ион закашлялся, пытаясь немного отдышаться, и свалился на палубу, раскидывая руки в стороны, а я с изумлением понял, что шторм потихоньку затихает: небо быстро разъяснялось, волны, как нашкодившие псы, прижимали буруны и успокаивались, а ветер перестал норовить свалить с ног. Спина жутко болела, и я с трудом разогнулся, пытаясь хоть немного унять неприятные ощущения, которые с каждым мгновением только усиливались — сказывалось то, что все-таки, несмотря на браваду, до конца в норму я еще не пришел. — Что ж, — хрипло вынес вердикт я, — это будет еще одно приключение, которое можно будет внести в мою копилку как одно из самых неприятных. Ион согласно что-то простонал, и я с изумлением расслышал: — Может, женщины на борту и правда приносят несчастья, а? — Тогда самое интересное ждет нас впереди, — я с ужасом представил, что может быть хуже, и понадеялся, что этим штормом все неприятности исчерпаются. — Ион, скоро солнце взойдет. Тебе стоит спуститься в каюту. — Да и тебе тоже, — буркнул он, поднимаясь. На ногах парень стоял нетвердо. — Ты выглядишь не лучше, чем тот терран, которого раздавило мачтой. На корме слышались причитания капитана над сломанной бизань-мачтой, ругань матросов и глухое урчание внутренностей машинного отделения. Я внял их речам, цензурными из которых были только междометия, и мы с Ионом поплелись в каюту — отсыпаться после трудов праведных. Авель с перемотанной головой, молча страдающий в углу от вновь проявившей себя морской болезни, и Эстер, не отходящая теперь от него ни на мгновение, были совсем не против.***
Я ненавижу огонь. Я ненавижу то, как он шипит, въедаясь в плоть, как жутким чудовищем разевает пасть, оскаленную мукой, и с удовольствием до пепла перемалывает кости крепкими ало-золотыми челюстями. Я ненавижу его с тех самых пор, как оказался заперт в огненной ловушке. И я ненавижу то, что он меня теперь преследует. Что произошло, я так и не понял. Когда по оголенным нервам шарахнул глухой грохот, а затем пространство вокруг превратилось в пламенный ад, я просто не успел ничего сделать. Меня завертело, словно пушинку, и с размаху ударило о невероятно твердую поверхность, ледяную, неожиданно разошедшуюся под моей спиной. Вода хлынула со всех сторон, и сознание, так и не вынырнувшее из пучины сна, погасло. Тяжелый удар, обжегший щеку и заставивший голову мотнуться, привел меня в чувства. Я подхватился, поднимаясь, и едва не свалился в воду — Ион с силой прижал меня обратно. Пришлось глубоко вздохнуть, ощущая, как саднит в груди, и постараться немного успокоиться. Я огляделся и ошарашенно замер. — Ион, что произошло? По лицу Фортуны нельзя было ничего прочитать, невидящим взглядом он уставился куда-то вдаль. Мы сейчас находились посреди моря на обломанных досках обшивки корабля, на которой можно было прочитать первые две буквы: «Ст…». Я, стараясь не раскачивать импровизированный плотик, все-таки перевернулся и проследил за взглядом Иона. Впереди, в ночи ярко сияла сапфировая сфера, туманной дымкой окутывающая незнакомый бриг. — Пираты, — произнес Ион. — Пока мы спали, они захватили корабль и взорвали машинное отделение. От «Стремительного» почти ничего не осталось. Тебя и меня спасло только то, что мы были в каюте, и нас сразу вышвырнуло в море. — Где Эстер и Авель? — хрипло спросил я, поднимаясь на ноги и опасно балансируя на неустойчивой опоре. — Они живы? — Да, — на лице мафусаила впервые появилось слабое подобие улыбки. — Но сестра Бланшетт и отец Найтроуд у пиратов. Я не знаю, почему они их пощадили. Всех, кто в тот момент находился на палубе, перерезали. — Эстер девушка, а Авель — священник, — я прикинул расстояние до корабля. — Две категории, которых обычные работники ножа и топора не трогают. Доплывем? — Эстер! — вскрикнул Ион, мгновенно подымаясь на ноги. Взъерошенный и мокрый, сейчас он мне напомнил воробья. С огромедными такими зубами, которыми готов был перегрызть глотку любому, кто осмелился бы покуситься на честь сестры Бланшетт. — Надо немедленно добраться туда! — Не поднимай паники, — я размял плечевой пояс, проверил браслеты с паутиной и приготовился прыгать. — Они ее наверняка оставили на попозже. Как лакомый кусочек. Как в прямом, так и переносном смысле, если судить по защитному куполу. Из горла Фортуны вырвался жуткий рык, и он, не дожидаясь меня, почти без всплеска ушел под воду. Мне оставалось только поразиться тому, насколько этот мальчишка за столь короткое время привязался к Звезде, и последовать за ним. Расстояние до корабля в реальности оказалось больше, чем показалось на первый взгляд, и я искренне думал, что утону раньше, чем мы с Ионом вцепимся в обшивку пиратского брига. Однако сил все-таки хватило, хотя, как выяснилось в процессе, один из швов разошелся, и теперь у меня появилась возможность ощутить всю прелесть попадания соленой морской воды на открытую рану. Благо, она была совсем небольшой, и, сцепив зубы, я все же добрался, закинул нити и взобрался на борт. Пришлось немного придержать Иона, который был готов прямо сейчас броситься на любого, кто попадется ему на глаза. Парень, хоть и бел взбешен сверх всякой меры, меня послушал и немного угомонился. Оставалось только решить, каким образом нам действовать. Но судьба все решила сама. — Я же говорил, что это девчонка! — громкий гогот заставил меня вздрогнуть, а голова закружилась от хлынувших чувств, слишком ярких, чтобы дар не сработал: похоть, злоба и возбуждение. — Да ты только посмотри на нее! Норовистая лошадка! Матросы окружили гордо вскинувшую голову Эстер. Оружие у нее отобрали, руки у девушки были связаны за спиной, и сестра Бланшетт была абсолютно беспомощна перед ошалевшими от долгого времени в море мужиками, жаждущими женского тела. Эти точно были людьми. — Ничего, сейчас я ее объезжу, — хрипло пообещал здоровенный дядька, судя по всему, боцман, растолкал матросов и приблизился к Эстер. Те недовольно забурчали, возмущаясь, что такая штучка будет использована им в первую очередь, но он только свирепо взглянул на возмущающихся, и матросы разом присмирели. — Что, крошка, развлечемся? Обещаю, тебе будет… больно. Ион рванулся вперед, но был мною пойман за пояс. — Ты что?! — он бы заорал, да я вовремя зажал ему рот рукой. — Они же сейчас… сейчас… — Уймись, — пробормотал я, настороженно пытаясь нащупать источник странных ощущений. — Чего ждать?! — оскалился Метаселанин. — Может, они слюнями подавятся и сдохнут, — огрызнулся я. Происходящее мне не нравилось, но не из-за того, что сестра Бланшетт была в шаге от того, чтобы пойти по рукам. Хотя, если глянуть на этого боцмана, то можно предположить, что остальным, жаждущим развлечений матросам ничего не останется. Тот явно не собирался церемониться со своей жертвой, будучи уверенным в своей безнаказанности. — Милашка, — он схватил огромной ручищей девушку за грудь. Ткань одежды затрещала, и Эстер отшатнулась в сторону. Она не была бы агентом AX, если бы не попыталась защититься — боцман взвыл, получив с размаху ногой по причинному месту. У меня аж зубы заломило. — Сука! — Отойдите от девчонки, — раздался тихий, но властный голос, и матросы мгновенно расступились, пропуская вперед высокого мужчину со шпагой. Вне всяких сомнений, это был капитан. — Я же сказал — пленников не трогать. Что из моих слов было неясно? — Боцман проблеял что-то невнятное, глухо охнул и распростерся на палубных досках без движения. Удар был столь силен и быстр, что просто-напросто переломил моряку хребет. — Падаль за борт. Если еще кто-нибудь не услышит моего приказа — сдохнет точно так же. — Вампир, — тихо прошептал я, высунувшись из укрытия. — Не смей нас так называть, — привычно огрызнулся Ион. — Кровопийцы, — мстительно добавил я. Фортуна понял, что со мной спорить бесполезно, и замер, в упор глядя на капитана. На том уже должна была начать дымиться одежда — столько злости было во взгляде Иона. Я же, наконец, дотянулся до Авеля, которого заперли в трюме, убедился, что с ним все более-менее в порядке, и тихо шепнул: — Давай, Ион, они твои, — он удивленно оглянулся, а я пояснил: — Побуду скрытым резервом, на случай непредвиденных обстоятельств. Тем более, пока поморочу голову капитану. Сначала стоит разобраться с матросами, чтоб не мешались под ногами. Он кивнул и метнулся молнией вперед, ускоряясь, а я сосредоточился на своей основной цели. Люди никакой угрозы для Фортуны не представляли, куда опаснее был именно вампир, и мне следовало отвлечь его от Иона. Отвод глаз — не очень сложный трюк. Когда я мог использовать свой дар в полном объеме, то давалось это мне без проблем, и не было особой разницы, кто передо мной — человек или метоселанин. Сейчас же, ввиду блокировки значительной части силы, мне пришлось изрядно попотеть, чтобы капитан не смог заметить мелькнувшего мимо него Иона. От клинка Фортуны во все стороны брызнули капли крови, когда он вскрыл глотки матросам, выпустил внутренности и исполосовал плоть отточенным металлом. Я еще немного поморочил голову вампиру, ощущая его злость, недоумение и растерянность, и только потом отпустил. Одновременно с этим метнулся вперед, сгреб в охапку Эстер и откатился подальше от накинувшегося на капитана Фортуны. Вампир успел вскинуть шпагу, точно так же, как и Ион, ускоряясь, и первое время я ничего не мог разглядеть в мельтешении размытых силуэтов. — Он же его убьет! — вскрикнула Эстер, когда капитан задел Иона, но граф даже не остановился — только глаза прищурил, атакуя уже с изрядной долей осторожности. — Паук, развяжи меня! — Чтоб ты полезла под клинок? — скептически спросил я, зная жертвенность сестры Бланшетт. — Ну уж нет. Сиди тут и под ногами не мешайся. Капитан внезапно споткнулся — невидимая нить натянулась прямо поперек дороги, — и замешкался всего лишь на мгновение. Неслышно свистнул меч, влажно чавкнуло — и голова покатилась по палубе, глядя в небо слепнущими глазами. Фортуна остановился, утер бегущую по щеке кровь и выдохнул. Получив внезапный пинок по ногам, я зашипел от неожиданности и боли. Пришлось развязывать Эстер. Девушка смерила меня свирепым взглядом и бросилась к Иону. Тот расплылся в неудержимой улыбке. — Они хорошо смотрятся вместе, — раздался усталый голос рядом, и мое сердце едва не остановилось. Я медленно обернулся, пытаясь снова научиться дышать, и поглядел на напугавшего меня до мокрых штанов Авеля. Отец Найтроуд выглядел не то чтобы очень плохо, но явно был не в лучшем состоянии. Нам всем срочно требовался отдых. — Как считаешь? — Я думаю, что Ион разинул рот на то, что никогда не получит, — туманно объяснил я, глядя на то, как удивленно вздернул брови Авель. — Хотя бы потому, что аристократ Империи не может ухлестывать за терранкой. — Да, в этом ты прав, — согласился отец Найтроуд, задумчиво смерив меня взглядом, а потом спохватился: — Феликс, я надеюсь, вы не всех матросов перебили? Мы вчетвером точно с кораблем не справимся… Я, не скрываясь, громко застонал. Нам определенно не везло.***
Когда впереди засиял купол, мерцающий под лучами солнца, словно огромный алмаз, я замер на носу корабля, прищурившись и рассматривая знакомые очертания, вырастающего впереди города. Я помнил эти башенки, воздушные арки, изгибающиеся, словно танцовщицы, мостовые — и бесконечные сады, парки, благодаря которым столица казалась утопающей в зелени. Помнил слишком хорошо, чтобы остаться равнодушным. Чуть поодаль от меня стояли Эстер и Ион Фортуна, граф Мемфиский, который и был нашим проводником в столицу. Я скосился на светловолосого юношу, не отрывающего восторженного и радостного взгляда от раскинувшегося впереди города, и улыбнулся, понимая, что мы с ним испытываем схожие чувства. Конечно, наше путешествие не прошло без приключений, но разве крушение корабля на необитаемом острове можно считать серьезным препятствием на пути к цели? Это только Авель ныл со свойственным ему занудством, что ему хочется есть, спать, помыться и еще что-нибудь, жутко раздражая Эстер своими постоянными жалобами. Девушка нам попалась несколько нервная, и она все никак не могла привыкнуть к манере поведения отца Найтроуда, что для меня было несколько необычным. Авель, разумеется, мог доставить много хлопот, но пользы-то от него было значительно больше! В общем, мне приходилось пару раз сглаживать вспыхнувшие между этими двумя конфликты. Наверное, они и без меня бы друг друга не покусали, но мне мои нервы были все-таки дороже. — Ваше Сиятельство, — обратился я к Иону, который теперь не мог оторвать взгляда от Эстер. Совсем ведь молодой мальчишка. Могу поспорить, что впервые влюбился. — Подскажите мне — первым делом вы собираетесь направиться в свою резиденцию? То есть в семейный яли? — Ион настороженно кивнул. Я нахмурился. — Не разумнее ли будет сразу же прибыть ко двору с докладом? — Нет, — резко отозвался Фортуна. — Мы все устали с дороги, а показываться перед Императрицей в таком виде — чистейшей воды неуважение! У меня на этот счет были свои соображения, но вряд ли Ион прислушается к ним. Внушать ему что-то я не хотел — силы не восстановились, и, возможно, ментальное воздействие причинит боль как ему, так и мне, и уж точно я вряд ли смогу сделать это столь же легко и незаметно, как раньше. Тем более, что в его словах был свой резон, однако я и так слишком долго ждал этого момента. Поэтому когда корабль мягко пришвартовался у причала, и мы наконец-то покинули эту посудину, я незаметно ускользнул прочь, воспользовавшись печальным состоянием Авеля, который опять съел что-то не то. Город постепенно оживал. В отличие от человеческих городов, пик активности тут приходился именно на ночное время суток, что обуславливалось особенностями физиологии метоселан. Народа на улицах становилось все больше, но я, одетый как кетуда, да и умеющий себя вести, не привлекал никакого внимания, скользя по чистым мостовым. Все здесь сильно отличалось от того, к чему можно было бы привыкнуть в человеческих городах. Императрица действительно была мудрой и невероятно сильной правительницей, которая смогла создать такое государство. И это вызывало восхищение. Возле самого дворца было не продохнуть от охраны. Что заставило удивиться — такого раньше не было. Когда же я не заметил среди янычаров бессменного Байбарса, то уже всерьез обеспокоился и поспешил вперед. На город уже опустилась ночь, а количество лазеек в обход дворцовой охраны я знал более чем достаточно, поэтому без особого труда проскользнул мимо вооруженных янычаров. Нужное мне окно находилось где-то на уровне третьего этажа — так просто не допрыгнешь, но у меня была паутина, верным псом свернувшаяся в руке. Используя стены, как опору, а обвивающий каменную кладку плющ в качестве стабилизатора движения, я легко взобрался вверх и осторожно ступил на широкий подоконник. Внутри было совсем темно — ничего не видать. Полупрозрачный тюль колыхался от ветра, мерцая в лунном свете. Я глубоко вздохнул, стараясь унять бешено колотящееся сердце, и спрыгнул, оказавшись в комнате. Быстро огляделся, но не успел даже пустить щупы, чтобы выяснить, есть ли тут кто живой или не очень, как невероятно быстрая тень, незаметная, хрупкая, выметнулась на меня со стороны. Я только руки успел вскинуть, как сильный удар сбил меня с ног. Сгруппироваться мне не удалось, и я грохнулся плашмя на спину, со свистом выдохнув и едва удержав стон боли — не все раны зажили так хорошо, как мне того бы хотелось. И только потом обратил внимание на тяжесть у меня на груди и сверкнувшие в темноте чуть светящиеся зеленые глаза. — Феликс? — изумленно выдохнула черноволосая, совсем юная девушка. — Ч-что… Ты что тут делаешь?! — Да вот, — я раскинул руки в стороны, — решил зайти, тебя проведать, Сет. Ответом мне было разъяренное шипение. Она вскочила на ноги, сжимая и разжимая кулаки, глубоко вздохнула, подождала, пока я, кряхтя, как древний старик, поднялся на ноги — и залепила мне пощечину. Таким ударом можно было снести каменную стену, тем более, что эта хрупкая девушка била «лодочкой», так что шансов удержаться на ногах у меня не было. Благо сзади все-таки оказалась кровать, и я рухнул на нее, стараясь собрать разваливающуюся на половинки голову. — Вот за что? — мрачно спросил я, потирая щеку и глядя на нее снизу вверх. — Где ты был все это время? — прорычала она. — Я пыталась хоть как-то связаться с тобой, но в ответ была только пустота! — Знаешь, дорогуша, — я потихоньку начал отодвигаться к противоположному краю кровати, — так обычно приветствуют жены своих распутных мужей. Я надеялся, что она смутится, но просчитался. Сет Найтроуд, известная как Августа Враддика, великая Императрица, замерла, неверяще на меня глядя. Тонкие ноздри раздувались, и я понял, что зря это ляпнул. Конечно, в гневе она была потрясающе красива, но лучше остаться наедине с Каином, чем с его славной младшей сестренкой. — Распутных, значит? — угрожающе спросила она, и голос ее понизился до шепота. — Вот, значит, чем ты там занимался! Я торопливо скатился с кровати и встал по другую сторону, бдительно следя за передвижениями маленькой бестии. Она чуть пригнулась, словно готовилась к прыжку, но пока не сделали и шагу с места. — А ты чего хотела? — мне показалось, что соврал я неубедительно, но Сет сузила глаза, став похожей на разъяренную кошку. Только хвоста, который бы лупил по бокам, не хватало. — Я взрослый, знаешь ли, половозрелый мужчина в самом расцвете сил. Ты мне что прикажешь делать? Я постриг не принимал, чтоб блюсти целомудрие. В общем, ее рывок я пропустил. Она возникла рядом, и в следующий момент ее кулак врезался мне в живот. Силы в этом изящном создании было как в паровозе, а маленькие кулачки обычно и бьют больнее. Тем более что попала она аккурат в не до конца зажившую рану. Я охнул, сметенный ее атакой, врезался в стену спиной и бесформенной кляксой сполз на пол, пересчитав позвоночником все кирпичики. — Поздравляю, Сет, — прохрипел я. — Тебе удалось сделать то, что еще не удавалось почти никому. — И что же? — на провокацию она не купилась. — Убить меня, — шелестящим шепотом произнес я и закатил глаза, обмякая. В комнате воцарилась тишина, прерываемая только ее легким дыханием. Которое со временем стало все больше напоминать виноватое сопение. А уж когда чуткого носа императрицы коснулся запах крови… Сет испуганно вскрикнула и бросилась ко мне, падая рядом с моим бездыханным телом на колени. — Феликс! — она потрясла меня за плечо. — Феликс, прости, я не хотела! Я держался до последнего, но когда услышал всхлипывания, то не выдержал, расхохотался и сгреб ее в охапку, прижимая к полу. Отвел растрепанные пряди в сторону и легонько поцеловал в уголок губ. — Вот ведь, — она ткнула меня пальцем в грудь, — верь тебе после этого. Но ведь кровь настоящая. — Да пустяки, — я отстранился, давая ей возможность сесть. — Царапина. — Что произошло? — спросила Сет, сразу становясь серьезной. Я поднял ее на руки, вспоминая давно забытое ощущение легкого тела, и отнес на кровать. Она уселась поудобнее, поджав ноги под себя и обхватив руками меня, севшего рядом, за талию. — Я испугалась. — Ты же знаешь, — я взлохматил ее короткие, и без того растрепанные пряди и коснулся губами лба, — что я живучий. Меня не так-то просто отправить на тот свет. — Но ведь возможно, — тихо прошептала она, прикрывая глаза, и в голосе зазвучала грусть. Я знал, о ком она сейчас подумала. — И когда ты исчез… — Ты просто ревновала, — я подул на прядку, защекотавшую мне нос. Она ткнула меня кулаком в бок и ойкнула, увидев гримасу боли на моем лице. — Ничего страшного. Просто был не очень внимателен на последнем задании, и мне немного влетело. Но, как видишь, жив и даже относительно здоров. Приехал с Ионом Фортуной налаживать отношения между Империей и Ватиканом. Как думаешь, это возможно? — Паук! — Сет ахнула, вскакивая на ноги. — Я с тобой совсем забыла! — О чем? — удивленно проследил я за ней взглядом. — О покушении, которое сейчас будут на меня планировать, — заговорщицким шепотом произнесла она и подмигнула. Если бы императрица знала, что сердце мое в этот миг пропустило удар, то, наверное, непременно расспросила, почему я замер, слушая ее голос. Но она была так увлечена новой игрой, фишками в которой были живые существа, что не заметила. «Сет. Да, думаю, с нее и начнем». Я не позволю тронуть ее даже пальцем. Пусть для этого мне придется уничтожить Каина, и неважно, какой ценой.