В когтях зверя

*** Ташер. Храм в Ларнейских горах. Я, чуть свесив морду вниз, наблюдал за действиями старика. Он, достав из широкого рукава кинжал, принялся что-то усердно вырисовывать его кончиком на коже распятого человека. Хотя... Нет! Не вырисовывать. Вырезать! Кровь тоненькими струйками полилась на камень. Человек застонал, а затем задергался, очнувшись. Похоже, капюшоны его тут в жертву решили принести. Сволочи! А старик, все повышая голос, речитативом произносил какие-то заклинания. И под эти заклинания из глубины храма вышел моран, медленно бредя вперед, волоча за собой из отверстия в стене, все удлиняющуюся цепь. Было два варианта: или безопасно отсидеться наверху, или напасть сейчас, пока моран не добрел до человека, и мне не пришлось бы бороться и с ним, и с семью людьми. А, была не была. Эх, где наша не пропадала! Главное - эффект неожиданности! И оттолкнувшись от камня, я кошкой в прыжке взлетел в воздух и во вспышке света перекинулся в морана. Явления меня народу, наверное, было очень даже впечатляющим. Вот только долго просто так в воздухе висеть я не мог, надо куда-нибудь приземляться... А почему куда-нибудь? Ясно же куда... На алтарь! С двух сторон от человека места много, так что влезу, и я приземлился, обдавая старика потоком воздуха из-под крыльев. Встал поперек, крылья вверх задрал, перья за головой наверху соединил. Вот теперь я жутко большой и страшный, пасть ощерил. Здравствуй, дедушка! Зубки у морана будь здоров какие. Деда шага на три от меня отнесло сразу. Все, а теперь все оборачиваемся и убегаем. Убегаем, я сказал, а не падаем! Только никто убегать даже и не подумал, хотя и нападать тоже. Вся семерка упала на колени, руки молитвенно вперед вытянула и, бухнувшись лбом об пол, так и застыла. Эээ... А сматываться? Я даже слова в этой ипостаси сказать не могу, а обращаться в человека сейчас смех один. Что я тут навоюю голый? И что теперь делать? Вон задницы вверх выставили, так и хочется пинка дать. А, собственно, почему бы и нет? Спрыгнул, обошел дедушку и лапкой задней ему по деликатному месту, от всей души приложил. Жрец-то лёгонький оказался, аж перевернулся в воздухе, шмякнулся на спинку и лежит, потолок разглядывает, капюшон только соскользнул и теперь раскинулся как черная лужа вокруг головы. Когда только сообразит, что бежать надо? Эх, придется, видно, все самому. Как не противно, но все же подошел, раскрыв пасть, брезгливо ухватил жреца за капюшон и потащил к выходу. Остальные шестеро только косились, помогать что-то не спешили. Капюшон отчетливо вонял дымом, так что мне скоро опротивело это занятие, и я, бросив тело в дверях, вернулся в храм. И что, мне вот теперь всех оставшихся в пасти таскать? Фу. Во рту и так дрянь какая-то. А если нарычать на них? - Ррауу... - ничего себе у них тут эхо! У четверки аж капюшоны с головы посдувало! Вон как одновременно в двери рванули, и наплевать, что там старичок только что на живот перевернулся и на четвереньки встал, поднимаясь. Такую кучу-малу устроили... Этак вы отсюда никогда не уберетесь. - Ррауу… - все, вынеслись все семеро! Занятное зрелище было, но я рано радовался, рык сзади предупредил, что еще не все было кончено. Обернувшись, я застыл... Над человеком стоял моран, поставив тому передние лапы на грудь и обдавая смрадом из пасти. Человек яростно дергался, пытаясь освободиться, но не кричал, хотя завязаны у него были только глаза, видно, ни на чью помощь он здесь не рассчитывал. Но я-то был здесь! И в прыжке я сшибся с мораном, впиваясь тому в загривок зубами. Господи, как же противно! И яд мой на него не действует! Мы оба завалились на алтарь, подминая под себя человека, но постепенно в борьбе скатились на пол, обматываясь вдвоем цепью. Моран визжал как резаный, рвал меня лапами, но цепь, все сильнее связывая нас, не давала ему развернуться. В злобе я только рычал, не в состоянии разжать зубы. Кровь морана заполнила пасть, отфыркиваясь, я старался ее не глотать и постепенно сжимать челюсти все крепче, пока под моими зубами не хрустнули кости позвонков. Моран, взвизгнув, затих. Я принялся извиваться, пытаясь освободиться от цепи, и как-то даже неожиданно для себя освободился. Отплевываясь и кряхтя как старик, я поднялся. И с отвращением посмотрел на себя. Фу... Весь в грязи, в крови... Во рту мерзкий вкус... Гадость. И я поменял ипостась на кота. Ну вот! Весь красивый, чистый, белый. Красота! И довольный собой я направился к человеку. Так, а с человеком у нас что? Надо его освободить. И с этими благородными намерениями я взошел на пирамиду. Человек лежал, напряженно вслушиваясь. Я подошел и уселся рядом, рассматривая его. Длинные черные волосы удерживались повязкой, закрывающей глаза, разбитые губы, шрам на скуле, сейчас невозможно было сказать точно, сколько ему лет, спереди в волосах несколько тонких седых прядей, но тело молодое... Странно. Только вот пахнет от него как вкусно! Вот чуть-чуть понюхаю и уйду. Одуреть можно! Ну, может, немного пооблизываю, хотя нет, что это я, ну как же пахнет-то, аж голова кружится. И потереться об него хочется, чтобы запах на мне остался. Да, вот здесь возле шеи, тут лучше всего! Куда это меня понесло? И что это меня так пробирает? Даже глаза закрыл, открыть что ли, посмотреть, ради чего все. Мужик обыкновенный, правда половины лица не видно из-за повязки на глазах, но то, что видно, не особо впечатляет, а вот веночек на нем красивый, из кошачьей мяты. Мята!!! Мяуууу.... И я, кубарем скатившись с пирамиды, бросился опрометью вон из храма. Опомнился, только вылетев на солнце. Нет, стоп, парень-то прикован, эти семеро за ним точно не придут, а если придут, то все равно его не обрадуют. А ему теперь погибать, что ли? Придется вернуться. Может, меня в моране меньше накроет? Хотя что-то я очень сомневаюсь, дома даже в человеческом виде попадал, но моран вроде собака... Так что теперь? Надо найти какой-нибудь выход... А выход? Выход - просто не нюхать, заткнуть нос и дышать пастью. Только и надо, что освободить одну руку, а дальше он сам выберется. И, перекинувшись в морана, я снова вошел в храм. Издалека все казалось логичным и вполне выполнимым. Подошел, открыл браслет на одной руке и ушел. Я и подошел... Так. Опа! А на парне-то то еще и заклятия написаны по всему телу. Про это мне нагайна рассказывала. Вот на животе у него заклятие, повышающее желание, причем его, мне от него ни жарко, ни холодно. А заклятие-то работает, между прочим, и это сразу видно, парень-то неодетый ведь. Так что, успокаиваться рано... Интересно, что они здесь задумывали? С мораном его, что ли, спаривать или самим воспользоваться? Теперь и не узнаешь, наверное. Вот уроды, честное слово... Ну ладно, можно успокоиться. Ааа! Нет. Ноги они ему тоже разрисовали, только это уже ко мне, наверное, раз я тут, как дурак, болтаюсь. Как бы мне в это во все не вляпаться. Но старик не зря тут ножом махал, стоит в кровь наступить и все... Ладно, дышим пастью, открываем и уходим. Всего-то штырек из наручников вынуть, всего-то... Ну и как можно дышать пастью, если зубами штырь не вытаскивается? Да еще этот, который лежит, дергается все время. Надо только сначала головой руку отодвинуть, а то царапнешь зубом и все, зря старался. Да не крути ты руками! Вот неугомонный! Тьфу, чуть все зубы не пообломал, пока не понял, что штырь с другой стороны вытаскивается. Только аккуратно, только... Так, задней лапой через талию переступить и не вляпаться никуда, передней за шею и теперь осторожно... Вытянул! Носом наручник откинул... и... И чего он не шевелится? Может, помер, пока я тут прыгал? Может, я его все же зубами задел? - Эй, аууу!.. И как это понимать? Я наклонился над лицом пленника, а тот в эту минуту просто повернул голову. Папа! Полна пасть мяты! Открытая ведь была, я же ею дышааал... Все, сдаюсь. Сдаюсь, сказал. А освобожденная крепкая рука уже обхватила меня за шею, приглаживая вздыбившиеся на загривке перья, и опускаясь вниз, проводила по крыльям. Ох, как приятно! И за ушком еще... А лапы, разъезжаясь, скользят по крови. Ну все, вляпался... Судьба, смеясь, играла в свои игры...