Kimi & Boku

-Это же важно для тебя,— я скрестил как-то странно дрожащие руки на груди— Я тебя не монополизировал и не привязывал к себе. Ты волен поступать так, как считаешь нужным. -Хиро-сан... -Давно пора это усвоить! Зачем тебе мое мнение, если ты все равно все сделаешь по-своему?! Я резко развернулся и ушел на кухню. Надо хоть как-нибудь отвлечься от всего этого, иначе я просто не выдержу. Сначала Новаки заставляет меня известись всего от беспокойства, а теперь сообщает такую новость!.. Конечно, пусть делает, что хочет, кто я такой, чтобы ему указывать?! Нет, Новаки все-таки вывел меня из себя. -Хиро-сан...— Новаки решился заглянуть на кухню. -Убирайся. -Но ведь я просто... -Вон отсюда! Едь куда хочешь, и хоть насовсем оставайся там! Мне абсолютно все равно, ясно?! Я знал, что очень скоро пожалею о своих словах, но все-таки сказал их. Я не оборачивался и не видел лица Новаки, но хорошо представлял себе его. То самое, расстроенное, грустное выражение, от которого сразу почувствуешь себя виноватым во всех смертных грехах. Которое заставит меня наступить на горло собственной гордости и извиниться перед Новаки. И именно поэтому я не стал оборачиваться. -Прости,— тихо сказал Новаки. Я ощутил его теплое дыхание у себя в волосах, а его руки на миг обняли меня за плечи— Я сообщу тебе потом номер и время рейса. Объятия исчезли, а с ними и привычное чувство тепла и надежности. Я все так же молча слушал, как постепенно затихают его шаги и возня с сумками. А потом дверь захлопнулась. Я расправил намертво сжатые в кулаки пальцы, в бессилии сползя на пол. Лишь через несколько часов мое полузабытье прервал звук пришедшего на телефон сообщения. "Рейс №666, до Нью-Йорка, 13 терминал, 11.00. Приезжай, пожалуйста, я очень хочу с тобой нормально попрощаться." Я с тяжелым сердцем смотрел на экран, а затем отложил телефон. Затем залез в холодильник и с полчаса впустую гремел тарелками и перекладывал продукты. После еще столько же метался по квартире и хватался то за одну книгу, то за другую, то за журнал, то за газету. И в результате, отшвырнув все это в сторону, схватил куртку и выбежал на улицу ловить такси. Как назло, ехали мы из-за пробок очень медленно, и когда мы наконец прибыли в аэропорт, я был уже весь на нервах. Почти сразу я заметил, что там творилось что-то неладное. Где-то за зданиями, должно быть, на взлетно-посадочных полосах, поднимался черный дым, а все входы и выходы были перекрыты полицией. Как только я подошел ближе, пробиваясь через толпы взволнованных и перепуганных людей, убегающих прочь, раздались сирены подъехавшей колонны машин скорой помощи. Мне стало нехорошо, но я попытался побороть нарастающие волнение и страх и направился к группе стоящих в оцеплении полицейских. -Что тут произошло?— спросил я, стараясь не показывать беспокойства. -У самолета после взлета взорвался двигатель,— через некоторое время хмуро и неохотно пояснил один из полицейских— Ладно хоть высоту большую набрать не успели, рухнули почти сразу, но пострадавших все равно много, и жертвы уже есть. В горле у меня пересохло, и я нервно сглотнул. -А... А какой рейс это был?.. -Видишь табло, можно и догадаться. С такими-то дьявольскими номерами и рейса и терминала, стоит ли ждать удачного полета?..— уже спокойнее сказал полицейский, заметив, мое побледневшее лицо— У тебя там был кто-то?.. -Да,— только и смог выдавить я. -Не разводи панику раньше времени,— посоветовал мужчина— Может, с твоими все в порядке. Езжай лучше домой, а ближе к вечеру все списки раненых и погибших уже точно известны будут. Я вновь бестолково кивнул, как в тумане и, медленно развернувшись, побрел обратно домой. До вечера я пытался осознать происходящее, а когда стемнело, долго не мог заставить себя зайти в интернет и взглянуть на списки пострадавших в авиакатастрофе. В голове была какая-то заледеневшая от ужаса и неизвестности каша, а дополняла картину полная потерянность. Наконец я заставил себя подойти к копьютеру и выйти на последние новости.