Кофе с молоком

Коннора мутит и почти выворачивает наизнанку словами, которые он в себя заталкивал в трезвом состоянии. Те внутри вертятся, забиваются в глотку, мешают дышать и думать о чем-то кроме крутящейся волчком Микаэллы, обогнавшей его по шкале опьянения по всем параметрам. Та повисает на каком-то довольном и мерзком типе; Уолш кривит тонкие губы, глядя на неглаженную рубашку и недельную щетину. - Пойдем, - он рискует поставить ей синяк; ему плевать. Пальцы сжимают локоть до абсурдного собственнически. Микаэлла дует накрашенные губы; пьяные зрачки расползаются черными кляксами, когда она пытается строить неудавшемуся кавалеру глазки. Коннор сдавленно рычит, бросая Оливеру на ходу: - Я скоро. Оливер не отвечает, зная, чем это закончится. Он заказывает скотч. - Ты меня бросишь, как все...- Микаэлла жарко дышит ему в шею, давит на плечи худыми руками, будто тащит с собой на самое дно их жизней. Коннор запрокидывает голову выше, закрывает глаза, моля, чтобы такси приехало быстрей. На шее скоро проступит взгретая ее дыханием чужая отметина; Оливеру не понравится, Коннору не понравится, но Микаэлла наконец успокоится. Клуб заглатывает их темными коридорами, душит одинаковыми петлями тупиков. В половине из них пьяный смех, стоны, скомканные движения неотличимых теней. Коннор устает выплывать из их сетей. Уолш не хочет думать, что Микаэлла чертовски горячая где-то в области талии, где его пальцы касаются кожи; он проклинает этот топик и эту юбку, потому что касания с девушками - не для него. - Ты...Чёртов... - она доходит до стадии пьяных слез, когда он силой выталкивает ее в прохладу ночи. Они попадают под дым курящих, под свист мужчин, заметивших фигуру Пратт. - Да, да, да... - Коннор машинально соглашается, зная, что Микаэлла права (почти всегда), щурясь в темноте где, господи, это такси? Она дергается в его руке, воет как подбитая, рвется прочь, в несчастливые танцы на столах. Он смотрит на нее наконец, не раздраженным - он пьян, а значит не так жесток, - но непонимающим взглядом. Пратт затихает, вздрагивая контуром плеч и не сводя мучительного взгляда с его лица. - Ты же ни черта не понимаешь, Уолш. И он понимает. Чувствует за секунду до того, как она подается к нему, отчаянно и верно, буквально сталкиваясь губами, готовая быть оттолкнутой в следующую секунду. Такси сигналит, вырезая светом фар их слипшийся силуэт. Утром они примут правила все забыть. У Коннора есть время сказать все запрятанные слова до утра.