Искажение

Баста стоял, не веря своим глазам, замерев с паникой, подступающей к горлу. Руки сами по себе сжали медальон. «Нет, этого не было здесь!», - металось в голове Басты. Ноги вновь стали ватными, но теперь не от сладкого мучительного меда, а что-то ледяное сцепило их в клещи, не позволяя шевельнуться. «Мертвый! Там кто-то мертвый…», - билась неприятная мысль. И одновременно… Он различал силуэт сидящего человека. Грязные лохмотья орошали его силуэт. Слипшиеся волосы закрывали лицо. Что-то смутно знакомое было в нем, но Баста не мог осознать, что. Или это был страх, запрещающий узнавать мертвых. Что сказал ему Козерог, когда он уходил?.. Кого привести?.. Черт! Силуэт все больше интриговал бандита, как будто он мог видеть в темноте. На миг ему показалось, что на него смотрят глаза. «Здесь сыро, темно и страшно… Отдохни со мной рядом…» Баста прижал кулак ко рту, чтобы не заорать, хотя вряд ли смог бы издать хоть звук. Мысли, оплетенные паутиной ужаса, творили «чудеса», словно разговаривая с ним… чужим, леденящим кровь шепотом. «Нет… только не это…», - Баста уставился на тянущуюся к нему костлявую руку с длинными загнутыми когтями. Мужчина открыл рот, но не успел закричать… Козерог мечтательно перебирал план убийства своего создателя. Обдумав и это, он ухмыльнулся – вскоре все злодеи будут мечтать об убийстве создавших их писателей, и смогут свершить все это! Он лежал на черной шелковой простыни, глядя в потолок алькова – алый, словно кровь. Закусив от наслаждения губу, злодей прислушался к собственным чувствам. Горячие губы, пылкие поцелуи, суета подчиненного и такая неподдельная покорность в глазах… Раньше… да что темнить! – всегда, он видел только страх и кроткое желание угодить. Но сегодня… Козерог задумчиво коснулся своих губ… сегодня Баста смотрел с такой преданностью и… желанием. Но почти сразу, пришло чувство отвращения, ведь это сделал с ним чертов писатель. Сам Баста никогда в жизни не захотел бы… «А если захотел?», - шепнул в голове зловещий голосок. «А тебя никто не спрашивал», - холодно отозвался злодей. Голова почти отогнала непрошенные грязные мысли, но рука торопливо расстегивала сюртук. Мегги вытерла рукой грязные разводы слез. Она уже четко для себя решила, что не станет писателем ни под каким предлогом. И хоть она и обладала даром Волшебного Языка, она не хотела бы использовать его. Даже если Козерог будет ее пытать… А после того, что написал Финоглио, пытки будут точно. Она бросила недовольный взгляд на старика, который сгорбился над очередным гнусным продолжением. - Опять пишете какую-то гадость? – язвительно поинтересовалась она. Но подойти не решилась. Писатель обернулся и поправил очки. - Между прочим, я ничего нового не вносил, - кашлянул он, - Между злодеем и его слугой всегда были… нестандартные отношения. Я однажды упомянул об этом в книге – нейтральнейший намек. Но если бы я этого не сделал, то сейчас они вряд ли стали… - Не продолжайте, - буркнула Мегги, не готовая снова услышать весь этот вздор. – Мне плохо от одной только мысли… Когда отец нас найдет, я… Она прервалась, видя встревоженное лицо Финоглио. - Я не хочу вас больше видеть, - закончила она. - Ладно… - тихо согласился писатель, вновь углубляясь в свое ремесло. Баста съежился, когда тяжелая костлявая ладонь легла на его плечо. Увернуться не было сил, ноги не слушались его, голос не подчинялся. «С-сними с-свою оде-ежду…», - прошептал голос, и Баста ощутил уже знакомую тяжесть внизу живота. - Хозяин?.. – неуверенно выдохнул он, и почувствовал, как волосы зашевелились на голове от ужаса. Скрипящий, словно не смазанные петли, хохот наполнил подземелья.