Сказ о том, как тяжела попаданская доля

После обеда Геральт все-таки решил заняться уничтожением утопцев. Йорвет, справедливо рассудивший, что не стоит мешать профессионалу заниматься своим привычным делом, собрался пошуровать в сарае на предмет отыскания еще чего-нибудь полезного. Лена по-хозяйски озадачилась мытьем посуды. А вот Талер, как ни странно, почему-то живо заинтересовался деятельностью ведьмака, причем он тут же нашел себе напарницу в лице Климовны, которая, завидев Геральта, направляющегося к реке с явным намерением понырять и поплавать, забросила все свои дела и уселась на крыльце собираясь понаблюдать, как ведьмак будет гонять речную нежить. Поначалу ничего интересного не происходило. Ведьмак отплыл от берега, нырнул — и исчез. Талер с Климовной уже начали скучать, когда наконец над водой показалась мокрая голова Геральта. — Ну чё? — крикнул ему Талер, так как ведьмак находился уже довольно далеко от берега. — Ничего нет. Видимо, гнездо где-то дальше. А возможно, нужно искать сток или рукав, который соединяет реку с каналами. Скорее всего, оттуда они и начали проникать в реку. С этими словами Геральт снова скрылся под водой. — Иде нежить-то? — спросила у Талера Климовна. — Иде-иде? В пизде! Чё, не слышала? Сток надо искать. — Какой сток? — По которому оксенфуртское дерьмо сливается в реку. — Тьфу! — А чё ты плюесся-то? — начал было Талер, но тут нечто в реке привлекло его внимание. — Утопец! — заорал он, начиная суматошно бегать по берегу. — Вот же ж сука! Геральт! Йорвет! Что ж делать-то? Бабка, давай лопату, ща я его сам замочу! Климовна, заслышав о надвигающейся опасности, обрела небывалую прыть, лихо соскочив с крыльца и прямо-таки птицей метнувшись за лопатой, что валялась на дорожке между домами (видимо, там ее бросил Талер, окончив свои подвиги на садоводческой ниве). — Держи, сынок! — она торжественно протянула оружие шпиону, который тут же схватил лопату наизготовку и стал поджидать врага. Однако утопец, против ожидания, почему-то не спешил нападать. Он плавал близко к поверхности, не торопясь выбираться на сушу и находясь при этом в какой-то странной неподвижности. — Чёй-то он? — с опаской спросила Климовна. — Наверное, сидит в засаде. Наблюдает. Момент выбирает подходящий, чтобы напасть. — Как он сидит, кады он плавает. Вона, полощет своими ластами — и ничё. Може, сдох? — Ага, щас! Это он прикидывается дохлым. Специально, чтобы мы поверили и утратили бздительность. А как только мы расслабимся, тут он — хуяк — и нападет. И утянет в воду. А там сожрет. Но меня ему, сука, не обмануть. Не на того напал, пидор ластоногий. Ща он поближе подплывет, тут я его лопатой по башке и пиздану. — Хорошо! — Климовна кровожадно сощурилась. — Ща, погоди, я те, если чё, дрыном подмогну. Ну, чтоб наверняка. — Пока Геральт будет гнезда ихние искать, мы сейчас тут сами порядок наведем! — воодушевился Талер. — Гля-гля, — ткнула его в бок Климовна, — плыветь, кажись. Сюды подбирается. Ща наверное пойдеть в атаку. — Йа-а-а!!! — с воинственным кличем Талер с широкого замаха опустил лопату на голову утопца, который наконец-то действительно оказался в доступной близости. Атака увенчалась успехом, так как от молодецкого удара Талера черепная коробка монстра раскололась, из нее в реку выплеснулось некоторое количество крови, окрасив воду вокруг головы утопца в интенсивно бордовый цвет. — Готов! — торжествующе и гордо заявил Талер Климовне, победно потрясая лопатой. — Послушайте, что вы делаете? — спросил у радостно салютующих лопатой и штакетиной Талера и Климовны привлеченный их воплями и поэтому подошедший к ним Йорвет. — Мы утопца убили, — похвалился своим достижением Талер. — Пока Геральт там по своей ведьмачьей науке пробует извести уродов, мы с Климовной по-простому, подручными средствами… — Нет, Климовну я еще понимаю, она женщина преклонных лет, в силу этого не видит ни хрена, но ты-то уж должен бы разглядеть, что перед тобой плавает абсолютно дохлый утопец, — укорил Талера Йорвет. — Можно подумать, в этой реке дерьма мало, так ты еще взялся вносить свой неоценимый вклад в загрязнение этого водного бассейна. — Как это дохлый? — опешил Талер. — Он же ж, сука жаброхвостая, плавал и ластами перебирал. — Вода колышется — и он колыхался, а по течению плыл, как палки да коряги плавают. Ты приглядись, вон их там дальше целая вереница таких «живых» болтается с арбалетными болтами в бошках. Хочешь и их требуху в реку выпустить, ну, для верности? — Бля, получается, только лопату зазря его мозгами засрал, — разочарованно протянул Талер, с сожалением глядя на испачканное в крови и беловатой желеобразной массе орудие труда. — А и пиздобол ты, соседушка, — изрекла Климовна, с презрением глядя на развенчанного героя. — Вон, Йорвент твой и то больше понимает, хотя и ельф. — Дык он и должен, потому что ельф, тьфу, эльф, — попробовал было оправдаться Талер, но авторитет в глазах старушки с этого момента он утратил, похоже, окончательно и бесповоротно. — Одним глазом видит лучшей, чем ты двумя, — безапелляционно заявила Климовна. — Так я ж еще слепей тебя, между прочим. Видишь, очок ношу, — продолжил оправдываться Талер, тыча в свой монокль. — И все равно ни хрена не вижу. — А чего тогда говоришь, если не видишь. — Так лучше ж перебдеть, чем недобдеть. А, прикинь, он оказался бы живой? Напал бы — а мы бы оказались не готовы дать отпор? — Тож верно, — прикинув перспективы такого развития событий, согласилась с доводами Талера практичная Климовна. — Геральт разберется, — вмешался в дискуссию Йорвет. — Вон он, кстати, уже сюда плывет. Сейчас можете потребовать с него отчет о проделанной работе. — А и потребоваю, — заявила Климовна. — Потому что, коли взялся за гуж, так полезай в кузов. Геральт плыл обратно быстрыми саженками, не обращая внимания на дохлых утопцев, которые покачивались на поверхности воды. Вскорости он взял курс к берегу и, обогнув по дуге распотрошенного утопца, выбрался на сушу и предстал перед Климовной, Талером и Йорветом. — Ну чё? — дружным дуэтом вопросили старушка и шпион, даже не дав ведьмаку опомниться. — Нашел гнездо, — пожал мокрыми плечами Геральт. — Все так, как я и думал. Они проделали ход из канализации и оттуда начали проникать в реку. Тех утопцев, которые обитали в реке, я убил. В каналах их, судя по многоголосому верещанию, скопилось довольно много. Но туда я уже не полез. Дыру завалил. Правда, теперь, думаю, скоро получу заказ от города, и придется свои же завалы расчищать обратно. — Так это ж хорошо! — обрадовался Талер. — Город-то тебе за это заплатит. — Разумеется, — сказал Геральт. — Пусть только попробует не заплатить. Задаром я и пальцем не пошевелю, потому как городские проблемы меня касаются мало, пока сам я живу тут. Кстати, бабуль, вопрос на засыпку, — обратился Геральт к Климовне, — ты же тут давно живешь? Раньше утопцы вас беспокоили? — Прям так, чтоб к дому подплывать — никогда. А вообще, ты лучше моего старого спроси, он здесь сто лет рыбачит, так лучше про енти тонкостя знает. — Мне и твоих слов достаточно, суть мне ясна. — И что ты уяснил? — поинтересовался Йорвет. — Варианта два: либо в канализации утопцев расплодилось настолько много, что им там уже не протолкнуться; либо там завелся сильный монстр, который выживает утопцев с насиженных мест. Судя по тому, что я слышал в ратуше, и судя по объявлению от некоего Эверека, именно последнее и имеет место быть. — Чего? — переспросила Климовна, запутавшись в заумных сентенциях Геральта и утеряв нить беседы. — Утопцы бегут сюда от еще более страшного монстра, который завелся в оксенфуртской канализации, — пояснил Геральт. — А что ж мажейки и охотники ни при чем выходит? — Еще как при чем. Если бы утопцы не расплодились в несметном количестве, им с новым чудищем все равно хватило бы места в канализации, рассредоточились бы по отдаленным тоннельчикам и существовали бы с монстром параллельно. А сейчас, видимо, не получается. Вот они и роют отходные пути. Утопцы ведь вообще-то не кроты, земляные работы — не их конек. Раз торят ходы, значит, сильно их наперло. — И кто там может быть, как думаешь? — поинтересовался Йорвет. — Понятия не имею, — пожал плечами Геральт. — Методом исключения точно не гули. Потому что они предпочитают мертвечину, так скажем, на свежем воздухе, а в канализации для них и климат не тот, и жратвы недостаточно — это все-таки не жальник. Опять же, помнится, в Вызиме, каким-то образом в канализацию проник скоффин, что тоже не вызвало массового исхода утопцев, то есть он не был настолько знаковым монстром, чтобы занять собою всю нишу обитания. Кровососы с утопцами уживаются вполне себе сносно, потому что у них нет конфликта интересов, даже наоборот, наблюдается некий симбиоз: вампир высасывает, трупоеды доедают. — Может, кто-то типа кейрана? — предположил Йорвет. — Если только в сильно уменьшенном варианте. Кейран был настолько огромен, что ему и в самом Оксенфурте развернуться было бы проблематично, не то что в туннелях канализации. У него одно щупальце было длиной примерно с Западный мост. — Енто точно заколдованный прынц, — авторитетно заявила Климовна. — Весь Оксенфурт об том судачит. Девки поначалу гуртом лазили вниз его расколдовывать, потому что болтали, что та, которая того прынца поцалует, враз обратит его из монстра обратно в человека и станет его женой. Ну, ходить-то ходили, токо, говорють, назад ни одна не вернулась. — И на что похож тот прынц, тоже никто сказать не может? — решил на всякий случай уточнить у Климовны Геральт, хотя ответ был в общем-то очевиден. — Дык кто ж скажет, когда все, кто его видал, попропадали безвестно, — развела руками Климовна. — Да я и не рассчитывал, — вздохнул Геральт. — Просто каждый раз, принимаясь за такое мутное дело, хочется облегчить себе жизнь, да только почему-то никогда не получается. — Если б все было так просто, так и ведьмаки б тогда не нужны были, — сказала Климовна. — А то вон Витуська рассказывала. У ейного свекра двоюродный брат работает на виноградниках, так там завелася какая-то хрень: лётала по полю в драных тряпках, орала, светом глазы слепила и соки из людев тянула. И тут подъявились к им какие-то лыцари в красном железе, пообещали монстряку изгнать. Типа, сказали, даром. Мы, мол, не какие-то жадюги-ведьмаки, мы — благаронны лыцаря какой-то там рожи. Ну и что? Всей толпой рванули гонять того монстра, повытоптали все, что на поле было посожено, помесили все своими сапожищами, толку никакого не добилися. А набрехали, что, мол, монстра прогнали, потому как он, видите ли, их облика благочинного испужался, устыдился своей мерзявости и оттого сбег с глаз долой. Да даже дети в такую хуйню бы не поверили. А эти сбрехали с наглыми мордами — и хоть бы хны. Еще, говорят, даже не думайте усомняться в правдивости наших слов и обязательно всей округе расскажите, как мы востры монстров гонять. А не расскажете, так та монстряка вам как за счастье покажется по сравнению с тем, что мы вам тут устроим. — И что было дальше? — поинтересовался Йорвет. — Ну, рассказать они, конечно, рассказали. Как было, а не как те лыцаря хотели. Хотя и втихаря. Во-от. А потом все ж таки пошли и наняли ведьмака. По счастью в окрестностях Новиграда как раз один случился. Чуть помоложе вашего, гавнистый, правда, до ужаса. Мольбертом его, что ль, звали? Деньги, конечно, запросил, но дело сделал. В един день уделал монстрюку. И трофей представил в доказательство того, что все по честнаку. Полуденница это, оказывается, была. Во как! А от тех лыцарев, знакомые с виноградников говорят, надо держаться подальше. Они любят это дело: являются в деревню и обещают что-то сделать даром. Так от этого их дара потом не знаешь, как отмахаться. Пользы от них никакой, кроме вреда. Если гуля пойдут бить, так весь жальник вытопчут, надгробия побьют, все попортят и посопрут, еще и стены в склепах похабщиной испишут. Коли утопца ловить — всю воду замутят, рыбу выпугают и сети порвут так, как тому утопцу и не снилось. Всей ордой уконтрапупят одного завалящего монстренка, а потом, гордые собой, вертаются взад — и уж тогда хрен их из деревни выгонишь. Денег не берут, это да, только их постой да прокорм селянам выходит в разы дороже по сравнению с тем, сколько бы тот гуль им в кронах обошелся. Говорють, некоторые деревни так в запустение и пришли, жители все побросали и сбежали от ентих благодетелей, а те уже по-хозяйски обжилися и укрепилися. Что там теперь делают, кто их знает. Слухи ходють, что наркушку варганют. А правда это или нет — кто ж скажет. Патрули и охотники те места по широ-окой дуге обходят, связываться с теми лыцарями красной рожи жалания у их нету. — Ну-ну, посмотрим, — глубокомысленно изрек Геральт, внимательно выслушав рассказ старушки, которая проявила завидную осведомленность в том, что касалось происходящего не только в Оксенфурте, но и в окрестностях. Конечно, это были только слухи, которыми местные кумушки делились друг с дружкой на посиделках. Но по опыту Геральт знал, что в каждом слухе имеется лишь доля слуха, а уж большая или меньшая по сравнению с тем, как все обстоит на самом деле, предстояло выяснять ему самому. По крайней мере то, о чем говорила Климовна, откровенной чушью не выглядело. А сама любопытная и здравомыслящая старушка не выглядела особой, склонной верить любой сплетне. Чтобы не сидеть без дела и без денег в ожидании Роше, ведьмак планировал побродить по округе в поисках мелких заказов. Для начала ведьмак собирался во что бы то ни стало выпихать разленившегося Талера в поход к логову темерских партизан, а сам хотел как раз сходить и глянуть, что делается в одной деревеньке, которая находилась неподалеку от Оксенфурта, и в которой у него было маленькое дельце: некая девица из шайки Ольгерда попросила поискать там своего любовничка, предположительно и с большой вероятностью уже почившего в бозе. Доверия девица не вызывала абсолютно, но Геральт почему-то не сомневался, что за информацию о своем дружке она заплатит. Девахин заказ как раз подходил Геральту: он был не затратный по времени и, хоть не особо прибыльный, но сейчас Геральт был не в том положении, чтобы привередничать. Рассказы Климовны о «лыцарях в красных железяках» и «лыцарях какой-то рожи», якобы бескорыстно навязывающих кметам свою помощь, освежили в памяти Геральта образ рыцарей Ордена Пылающей Розы, которые сначала были изгнаны Фольтестом из Темерии после Вызимского бунта, затем нашли приют под крылом Радовида, который использовал их как ударную силу для гонений на чародеев и вообще всех неугодных монарху-ортодоксу, а потом отправил на войну с Нильфгаардом, невзирая на мнение самих рыцарей о своей элитарности и избранности. Геральт не интересовался судьбой ордена и его рыцарей, но до него доходили слухи о том, что в начале войны орден вроде бы был ликвидирован и официально перестал существовать. Некоторые его члены нашли свое призвание на поприще охоты на колдуний, многие честно увязли в войне с нильфами, а кое-кто, не захотев мириться с пренебрежительным отношением к ним Радовида, видимо, подался в бега. И теперь эти товарищи шлялись по окрестным деревням, бряцая оружием и декларируя свои давно похеренные заповеди, а по сути, занимались своим привычным делом — паразитировали на тех, кто не мог им сопротивляться. Возможно, дружок шальной девицы каким-то образом ухитрился перейти дорожку рыцарям-дезертирам, может, его просто сожрали гули в очередной заброшенной деревне, а может, ему просто надоела любовница и он удрал от нее куда глаза глядят. Несмотря на пламенные заверения экзальтированной маргиналки, что ее дружок не мог просто бросить ее и сбежать, как раз в такой расклад Геральт верил охотнее всего, по собственному опыту зная: да мало ли чего ни напридумывают себе женщины в отношении своих любовников, но, как правило, их теории имеют немного общего с суровой реальностью.