Сказ о том, как тяжела попаданская доля

— Геральт, а где ты взял эту книжку? — спросила ведьмака Лена, когда они сидели за столом, и ведьмак уплетал за обе щеки свежепожаренное мясо с картошкой. — Какую книжку? — не понял Геральт. — Вот, — Лена продемонстрировала ведьмаку то, что она читала. — Ты мне ее утром оставил. Я от нечего делать и занялась, чтобы время убить, пока ты Йорвета ищешь. — Ах, эта. В останках. Хозяина этой книжки голем растоптал, а она на земле валялась среди его барахла. Я и подобрал. А что, интересная? — Ага. В ней про тебя написано. — Чего? — удивился Геральт. — Это дневник некоего Игоря де Садэ студента Бан Арда. — И какое я могу иметь отношение к студенту Бан Арда, которого я и знать не знаю? — Он тебя тоже на самом деле не знает. Но ругает. — Вот козел! За что? — За то, что ты разбил Альзурова голема на болотах под Вызимой. — Ну, разбил. Потому что это было нужно для дела. А что, этот голем приходился студенту родственником? Или был ему дорог, как память? Что его так расстроило? — Он писал дипломную работу на тему «О действии и конструкции големов на основании работ мастера Альзура». — Ясно, — кивнул Геральт. — Стало быть, диплом свой он завалил. А все потому, что был хреновым студентом. Иначе знал бы, что не стоит оживлять чужих големов, если ты не являешься ведьмаком. — Да, лучше бы он книги писал, — с сожалением вздохнула Лена. — У него тут интересно. — Про что? — Про болота. Я так прониклась, что даже страшновато стало. Уже бояться начала, но тут ты приехал, всю готишность романа мне сбил. — Это чем же? — Вернул в суровую реальность. Пока мясо на ледник к Климовне таскала, пока картошку чистила… Ой, не до големов и не до болотных страшилок, и не до дневников. — Ну-ка, ну-ка, чем это он смог так напугать такую отважную девушку, как ты? — Вот слушай: «Утром я прибыл в деревню кирпичников, что находится под Вызимой. Лодочник, который вез меня до места и которого я нашел крайне неприятным и подозрительным субъектом, всю дорогу поглядывал на меня как-то странно. Я даже начал опасаться, нет ли у него намерения убить меня и присвоить мои деньги. Однако все обошлось, и мы наконец прибыли на болота. Местность сразу поразила меня своей унылостью и безрадостностью. Было сыро и промозгло, в воздухе висел тяжелый запах болотных испарений. Все вокруг заволокло плотной пеленой тумана, густоту которого усиливал еще и дым от печей, в которых обжигали кирпичи. Несмотря на ранний час, кирпичники уже трудились в поте лица, копаясь в глиняных карьерах. Я спросил угрюмого лодочника, с кем я мог бы поговорить насчет Башни мага. К моему удивлению, он не отмахнулся от меня, а, напротив, отнесся к моей просьбе с пониманием, сообщив, что старейшина кирпичников некая Васка может меня просветить по этому вопросу. Впрочем, он добавил, что сия женщина несколько своеобразна, она не жалует чужаков и, вполне возможно, даже не захочет со мной разговаривать. Но зато, со слов того же лодочника, в деревне живет дурачок-кирпичник, которому в детстве попало по голове кирпичом, и с тех пор он стал несколько туповат и странноват. Так вот, лодочник сообщил, что этот скорбный умом селянин с удовольствием поведает мне обо всех тайнах и особенностях здешних мест, которые ему ведомы». — Да, припоминаю его, — усмехнулся Геральт. — Он с такой радостью рассказывал мне, как его долбануло кирпичом по башке. — Грех смеяться над убогим, — строго сказала ведьмаку Лена. — А я не смеюсь, просто факт констатирую. Кстати, о «тайнах и особенностях здешних мест» он рассказал мне достаточно подробно и красочно, особенно удалась ему «сага о комарах». Так что не такой уж он и убогий. Ладно, читай дальше. Мне прямо интересно, как прошло знакомство с вызимскими болотами у этого банардовского хлыща. — «В густом тумане очертания деревенских хат были едва различимы, — продолжила чтение Лена. — Я направился к ним, стараясь придерживаться дороги и ежеминутно опасаясь оступиться в грязь и промочить ноги (в любом случае, здесь я точно заработаю себе простуду)». — Вот бедняга, — сочувственно покачал головой Геральт. — Так страдать ради тяги к знаниям. — Не все же такие закоренелые материалисты, как ты, — заметила Лена. — А когда страшное-то начнется? — спросил Геральт. — Пока что-то как-то буднично. — Это для тебя буднично. А мне уже страшно. Я как представлю: туман, болота, из ближайшей лужи вылезает синий утопец, разверзает острозубую пасть… — Лен, ты серьезно или смеешься? — По поводу чего? — Насчет синего острозубого утопца в луже. — Не умею я ужасы описывать. Слушай, короче, дальше, — Лена снова взялась за дневник. — «Васку я нашел хлопочущей по хозяйству рядом со своим домом. Она оказалась суровой старухой с довольно своеобразной манерой речи и некоторыми странностями, которые сразу бросились мне в глаза. Она въедливо и дотошно расспросила меня, кто я такой и чего мне здесь надобно, и, как и предполагал лодочник, отвечать на мои вопросы категорически отказалась. Более того, посоветовала бросить мои изыскания, так как они, якобы в итоге не доведут меня до добра. Выжившая из ума злобная старуха! Хотя, надо сказать, ее пророческий тон и ее манера речи произвели на меня впечатление. На какой-то момент я даже почти поддался силе ее убеждения и мне действительно захотелось все бросить и вернуться в Вызиму. Глупости! Я доведу дело до конца. И утру нос тупицам, которые утверждают, что наследие Альзура невосстановимо. Как бы не так! Труд и еще раз труд. Труд и упорство в достижении поставленной цели — вот залог успеха». — Ему нужно было послушать Васку, — заметил Геральт. — Она странновата — это да. Но, как правило, знает, о чем говорит. — «Зато дурачок-кирпичник, которого я нашел сидящим у костра во дворе дома напротив, с радостью согласился мне помочь. Он поведал мне много интересных и полезных вещей. Оказывается, эти болота, в которых, как мне казалось, обитают лишь разного рода чудовища, отнюдь не безлюдны. Помимо живущих здесь кирпичников, в лесу работают артели лесорубов, за вырубками в заповедной роще обосновались друиды. А еще мой добровольный навигатор предупредил меня, чтобы я был осторожен, так как в восточной части болот встали лагерем нелюди. Что они делают в этой глуши, от кого скрываются или с кем собираются воевать, никому не ясно. Еще кирпичник рассказал, что здесь, к моей великой радости, действительно когда-то обитал чародей, к северо-востоку от деревни на маленьком островке находится его Башня. Маг жил в этой Башне много лет, но однажды что-то случилось, и он просто исчез. Долгое время Башня была закрыта. И хотя желающих проникнуть в нее находилось немало, но никому из них так и не удавалось открыть дверь, запечатанную магией. А потом в эти болота пришел некий ведьмак. Ему каким-то образом удалось открыть Башню, но, как выяснилось, не для себя, а для некого алхимика. Странные создания эти ведьмаки. Иметь возможность прикоснуться к тайнам великого чародея, и не воспользоваться ею. Правду говорят, что мутация убивает в них все человеческие желания и стремления, сохранив лишь алчность и похоть. Впрочем, по словам кирпичника, одно хорошее дело этот ведьмак все-таки сделал — он очень качественно почистил округу от чудищ, расплодившихся здесь в кошмарном изобилии. Конечно, эти болота все равно опасны, так как здесь по-прежнему встречаются монстры, но, по крайней мере, теперь утопцы не выскакивают из каждой лужи, а ядовитые растения не стреляют шипами из-за каждого дерева». — Вот урод! — обиделся Геральт. — Вроде мажонок, а о ведьмаках рассуждает как самый обычный кмет. Далась им всем эта алчность! Можно подумать, сам он за спасибо работать собирался. И еще мне непонятно, почему они мне все время похоть приписывают? Это-то откуда они берут? — Из баллад Лютика, наверное. — И что баллады Лютика? — Ну-у, на самом деле описывают всего лишь немногие из твоих похождений. — И что из этого следует? — не понял Геральт. — Ничего не следует. Это всего лишь размышления не имеющего жизненного опыта студента, не стоит относиться к ним серьезно. Кстати, ты наелся? — спросила Лена принимая со стола пустую тарелку. — А что, разве у нас еще чего-нибудь есть? — оживился Геральт. — Омлет на второе на случай, если тебе мяса с картошкой будет мало. И кисель на сладкое я сварила. — Давай. — Омлет или кисель? — И то, и другое. — Ну что, дальше слушать будешь или ты обиделся на этого дурачка окончательно и бесповоротно? — спросила Лена, поставив перед Геральтом очередные чашки и миски. — Да. Мне интересно, когда же страшное начнется. — Ты как маленький, честное слово, — покачала головой Лена. — Как по мне, так вот сейчас оно будет: «Побеседовав с кирпичником, я решил идти прямиком к Башне. Миновав деревню, я остановился в задумчивости. Здесь начинались болота — места безлюдные и полные опасностей. Однако, как ни странно, старая дорога, которая пролегала через деревню и вела дальше на восток, была в довольно приличном состоянии — широкая, выложенная камнями и даже с кое-где сохранившейся оградой по обочинам. Как-нибудь на досуге надо будет все-таки попробовать разговорить эту Васку и поинтересоваться, кто проложил эту дорогу, когда и для каких целей. Вдруг эта информация может оказаться полезной? Эти болота на самом деле кажутся целым кладезем тайн и загадок, приоткрыв завесу над которыми, можно почерпнуть много нового и интересного, а также приобрести необходимые знания и опыт для моих дальнейших изысканий. Может быть, мне удастся откопать здесь что-нибудь такое, что заткнет рот скептикам, которые лишь смеялись надо мной и темой моей работы. Глупцы и бездельники! Именно из-за таких, как они, Бан Ард считают лишь бледной копией Аретузы, а маги-мужчины котируются куда ниже чародеек-женщин. Но ведь так было не всегда. И мастер Альзур, и мастер Даэрхенна, и мастер Хен Гедымгейт были мужчинами, как, кстати, и небезызвестный Вильгефорц, упоминать о котором нынче считается дурным тоном, но даже ханжи-профессора признают, что магом он был выдающимся. Пора вернуть Бан Арду былую славу. И вполне возможно мне и студентам, так же увлеченным своим делом, как я, со временем это удастся. Звучит самонадеянно, но надо же с чего-то начинать. Впрочем, я отвлекся. Итак, я стоял у околицы деревни кирпичников и всматривался в туманную даль, пытаясь рассмотреть среди деревьев остроконечную крышу Башни Альзура. Однако взгляд мой натыкался лишь на бесконечные болота с чередующимися меж собой островками зелени и оконцами темной воды, а также на кривые чахлые деревца, черные узловатые корни которых были похожи на руки чудовищ, стремящихся схватить неудачливого путника и утянуть в трясину на верную смерть. Кое-где по обочинам старой дороги росли невиданные мною ранее розовые цветы, источающие сильный дурманящий, кружащий голову аромат. Наверняка они были ядовиты, как и все на этих зловещих болотах. Наконец, невдалеке мне удалось рассмотреть крышу хижины, стоящей почему-то на отшибе от остальных домов деревни. Этот дом заинтересовал меня чрезвычайно. Интересно, кто там живет? Почему он предпочел отдалиться от людей? Я уже было хотел пойти туда и рассмотреть этот дом поближе, а, возможно, и поговорить с его таинственным обитателем, но меня остановила Васка. Я задумался и не слышал, как она подошла, а узнал о ее присутствии лишь когда над ухом прозвучал ее скрипучий старческий голос: "Глупому чужаку не нужно идти по этой дороге. Плохие места, злые создания. В Башне больше нет ничего. Алхимик все разорил, все вынес. Но зато Башня больше неопасна. Теперь это просто большой дом на болотах. Там обитают остроухие злые эльфы". Слова старухи несколько охладили мой пыл по поводу Башни. Вряд ли она лгала мне насчет алхимика и поселившихся в Башне эльфов (тем более до меня действительно доходили слухи о том, что на болотах скрываются радикально настроенные нелюди). Я всерьез задумался, стоит ли мне лезть в пустую Башню с вероятной возможность найти там лишь агрессивно настроенных партизан. Однако мне все же было любопытно, кто же обитал в одинокой хижине. Я спросил об этом старуху. Ее рассказ меня ошеломил. Оказывается, у чародея был ученик. Когда маг исчез, все думали, что ученик исчез вместе с ним. Но это было не так. Неконтролируемая магия Башни исказила его сущность, сделав из него монстра, не физически — так как визуально он по-прежнему оставался человеком, но морально, превратив его в людоеда. Васка поведала, что он изредка наведывался в деревню, кирпичники называли его Отшельником или Дедушкой. Но никто не знал, как давно он живет на болотах, сколько ему на самом деле лет, почему он живет здесь и чем он занимается. Те же, кто попадал к нему в дом, по понятным причинам уже не могли рассказать о нем правду». — Да-да, припоминаю, — вмешался в повествование Геральт. — Веселенькое местечко этот его домик с гостеприимно дымящей трубой и клумбами красных жирных эхинопсов в палисаднике. — Ты же был в самом его доме? — осторожно спросила Лена. — Иначе как бы я узнал, чем эта тварь промышляет? — И ты его убил? — Да. — Он был мерзкий? — Обычный. Дед как дед. Старый, бедно и неопрятно одетый. Болтливый, кстати. Хотя, как ни странно, я заметил, что зубы у него были все здоровые и крепкие, как на подбор — куда там молодому. А это даже в городах и у богатых большая редкость, что уж говорить о живущих в таком гнилом месте. Когда я в первый раз его увидел, то не подумал ничего такого. Правда, пахло от него странно, но мало ли от кого чем пахнет. Да ведь и кирпичники с Ваской во главе понятия не имели, что живут по соседству с людоедом. Это я им потом рассказал, кем он был на самом деле. Кстати, он мог бы скрывать свою сущность сколько угодно долго. На болотах люди пропадали чуть ли не каждый день, все сваливали на монстров, коих в тех местах тогда действительно было до такой-то матери. А еще элементарно можно было провалиться в болото и утонуть. А поскольку кирпичники не дураки были выпить, то, пожалуй, именно зеленому змию принадлежал главный приз в деле истребления местного населения. По пьяни оступился — и готов. Тем более эти болота там буквально к стенам домов подпирали — деревня того и гляди утонет. — Геральт, а как ты думаешь, кирпичники там и сейчас живут? — спросила Лена. — Живут. А что им сделается? — Ну-у, война все-таки. — На Кривоуховых топях я не встретил ни одного нильфа. Думаю, что и в болотах под Вызимой им тоже делать нечего. Нильфы обошли эти места по широкой дуге. Там ни коннице, ни пехоте не развернуться, героически утонуть разве только можно во всей броне. — Думаешь, в Башне на болотах теперь живет Яевинн? — Даже не сомневаюсь, что это он. — А зачем? — А чтоб жизнь малиной не казалась. — Кому? — Всем. В первую очередь, ему самому. Но, думаю, неприятности нильфам доставить Яевинн, несомненно, сумеет. Этому бы эльфяре с таким энергетическим зарядом ясную цель, как у Йорвета, да мозги Францескины — цены б ему не было. Но только, как в пословице, бодливой корове бог рог не дает. — Геральт, а ты знал, что людоед — это считавшийся пропавшим ученик Альзура? — Понятия не имел. И потом, может, это и неправда. То, что ученик и людоед — одно и то же лицо, это Васкина версия, причем поздняя, она ее додумала после того, как я рассказал ей про этого деда. А Васка, как справедливо отмечает автор опуса, бабка со своеобразным мышлением. Хотя, если вспомнить, что за литературу я нашел в книжном (!) шкафу этого отшельника, кое-что встает на свои места и действительно сходится. И потом, откуда-то это чудище там все же взялось, не из воздуха же он такой соткался. Кстати, Васка отдала мне мажью карту. Вот откуда она у нее? Может, она как раз та баба, вмешательство которой много лет назад и привело к катаклизму? А может, нет. Черт их знает, что там у них на болотах творится. — Так что, читаю дальше? — Давай. — «Магия Башни изуродовала сознание человека, превратив его в вечно голодную тварь, алчущую крови и плоти живых. И с тех пор не было ему покоя, и не было для него иной цели, кроме как утолить свой голод, и не мог он познать другого счастья помимо ублажения своей ненасытной утробы. И только вкус мяса и крови разумного существа был ему мил. Ибо тот, кто единожды попробовал плоти себе подобного, во веки не захочет ничего иного. Аки лютый зверь, подстерегал он своих жертв в ночи, нападал, терзал и…» — Хавал, — вставил Геральт. — К чему этот высокий штиль? — Это он речь Васки приводит, — пояснила Лена. — Давай этот кусок пропустим. Этот урод мне тоже, знаешь ли, целую лекцию прочитал на тему, кто вкуснее: кирпичник, эльф или краснолюд. — И что? — В итоге получил сталь в живот. Не переварил. — Ладно, мне самой неприятно про это читать. В общем Васка ему сказала так: «Раньше Башню охраняли големы. Теперь ее охраняют утопцы, что живут в "самом сердце Гримпенской трясины" и препятствуют проходу к бывшей обители чародея». А вот теперь снова перехожу к тексту, — предупредила Лена. — «После этих слов у меня из головы вылетели и эльфы, и почившие в бозе людоеды, и даже сам чародей. Големы! Вот истинная цель моего пребывания здесь! Все-таки я был прав. Альзур создавал големов-привратников! На мой вопрос, где я могу найти сих магических созданий, Васка указала мне строго на север. Она велела мне, не сворачивая с тропы, дойти до алтаря Мелитэле, а затем держаться восточного направления. Впрочем, сказала она, ты сам все увидишь». — Надо полагать, с этого момента повествование приобретает оттенок трагичности, — заметил Геральт. — Голема-привратника-то я расхуячил к чертовой матери. Кстати, привратником в полном смысле этого слова, та глиняная башка ни в коей мере не была. К примеру, с Даэрхенниным големом-привратником я имел очень содержательную беседу до тех пор, пока у того мозги не закипели, и он не рассыпался от умственных усилий. Этот же сразу взвыл и пошел в атаку. Согласись, что так диалоги не ведутся. Он в атаку — и я в атаку. Моя оказалась эффективнее. Вот он и рассыпался. А каких еще чудес ждать от глиняного болвана? Конструкции, вишь, у него. Слепили дурака из глины, обсидиан внутрь засунули, задали задачу: охранять и не пущать — и запустили механизм. Вот те голем. Я хоть в Бан Ардах и Аретузах не учен, а основы знаю. — Дальше он описывает, как встал на таинственную тропу, уводящую вглубь болот. Кто проложил ее, с какой целью… — Лесорубы Лойзы Болта, — снова встрял Геральт. — Насколько я знаю, этот предприимчивый краснолюд неплохо нажился на подрядах по поставке древесины, сыграв на том, что рабочая сила дешева, спрос велик, а желающих лезть в дебри вызимских болот не так уж и много. Кстати, тоже, по меркам обывателей, мужик алчный. А на мой взгляд, нормальный. О своих рабочих заботится. Голова на месте. И честный, главное, насколько его статус это позволяет. — Вот, наконец-то Игорь описывает, как добрался до големов. — Ну-ну, — скептически хмыкнул Геральт. — Представляю его разочарование. Там этого добра, что глины, из которой они слеплены. Только проку от них никакого: стоят, уже наполовину в землю вросли и скоро снова глиной станут. — «В центре неглубокого котлована я увидел остатки разбитого исполина. Куски спекшейся глины, некогда составляющие единую конструкцию, валялись среди трех странных стоек. Оценить же красоту и величие уничтоженного глиняного великана я смог, созерцая его неподвижных сородичей, стоящих в ряд у края котлована. Я подошел к ним, оскальзываясь и увязая в тяжелой красной глине, надеясь рассмотреть в деталях, на что похожи эти порождения магии и человеческого разума. Впрочем, стоя перед строем безмолвных глиняных гигантов, я вскоре почувствовал некоторый дискомфорт и почел за лучшее покинуть это негостеприимное место, надеясь, что, возможно, староста деревни кирпичников, слишком сведущая для простой кметки, прольет свет на то, что произошло с этими големами. Васка согласилась рассказать мне все, что знает о големах и том месте, где я их нашел, но сначала она попросила проделать странную процедуру: принести дары на алтарь какого-то водного божества, которому они поклонялись. Я вынужден был согласиться и отправился выполнять поручение старейшины. Видимо, годы все-таки неблаготворно повлияли на разум этой довольно неординарной женщины. Хотя, я заметил, что все жители этой деревни были какие-то странноватые, некоторые из них вели непонятные разговоры и частенько поминали в них какого-то Дагона. Алтарь их божества располагался рядом с глиняными карьерами, где трудились кирпичники. Ограниченные и жалкие людишки, которые проводят всю свою жизнь, с утра до вечера ковыряясь в красной неподатливой земле, не видя ничего, кроме этих отвратительных болот и своей убогой деревеньки. Незавидная доля. Впрочем, кирпичников такая жизнь вполне устраивает, потому что другой они никогда и не знали. Оставив дары на алтаре у каменных ног или щупалец довольно страхолюдной твари, чье изваяние красовалось на пьедестале, я поспешил в деревню в надежде услышать рассказ Васки. И вот… О ужас! Какая досада! От того, что поведала мне Васка, я готов был впасть в депрессию. Оказывается, голема разбил все тот же ведьмак, что приходил на болота исследовать Башню. Голем являлся привратником, и его пробуждение было одним из условий снятия магического заслона, препятствующего проникновению внутрь Башни. Васка сказала, что ведьмак прибыл на болота с громоотводом, дождался грозы, сначала оживил голема с помощью молнии, а потом сам же и разбил его. Какой вандализм! Какое вопиющее невежество! В этих бездушных и бесчувственных мутантах живет лишь стремление ломать, крушить, разрушать и уничтожать. А ведь я был почти у цели! И где мне теперь прикажете брать материал для моего исследования? Чертов ведьмак загубил мой диплом на корню. Из какого-то мазохистского любопытства я расспросил Васку об этом ведьмаке. Он оказался каким-то Геральтом из Ривии, также прозываемым Белым Волком. По приметам он высокого роста, имеет шрам, спускающийся с левой стороны лба через бровь на щеку, и белые, как молоко, волосы. Где-то я про такого слышал. По-моему, когда я гостил у своих друзей в Оксенфурте, они втихаря рассказывали анекдоты о том, что королева Адда в облике стрыги привечала какого-то беловолосого ведьмака. А еще наши бан-ардовские болваны любят сплетничать о том, как какой-то белобрысый ведьмак перетрахал чуть ли не всех метресс Аретузы, при этом они всегда смеются и еще называют его поступки настоящим подвигом. Тоже мне достижение! Нашли, чем восхищаться! Лучше бы занимались учебой, а не пересказывали друг другу скабрезные историйки сомнительной правдивости. Кстати, воспоминания о моих Оксенфуртских друзьях натолкнули меня на мысль. А не посетить ли мне университетскую библиотеку? В ней наверняка должна найтись информация о такой выдающейся личности, как мастер Альзур. Правда, говорят, король Радовид устраивает гонения на чародеев, но, во-первых, я всего лишь ученик, а во-вторых я не собираюсь ходить по городу с плакатом "я — студент Бан Арда". В любом случае, проклятый ведьмак не оставил мне выбора, и мне действительно придется наведаться в Оксенфурт. Думаю, задействовав старые связи, мне удастся проникнуть в библиотеку и покопаться там. Итак, прощайте болота, здравствуй Оксенфурт!» — Вот неблагодарная тварь! — возмутился Геральт. — Да благодаря моему «вандализму и невежеству» этот недоучка прожил лишние… Не знаю, сколько времени прошло между посещением им болот и нахождением очередного Альзуровского голема. Факт тот, что ко второму болвану он успел раньше меня, а тот нашего дипломанта и прикончил. Чародейская наука понесла тяжелую утрату, потеряв в его лице будущего Альзура или Даэрхенну или еще какого-нибудь мэтра, в итоге выжившего из ума и окончательно спятившего от своих изысканий. — Геральт, ты несправедлив к глупому мальчишке. Он просто хотел прославиться. Думаешь, ты в его возрасте мыслил более здраво? — Думаю, да. Я таким наивным дурачком, как он, был лет в двенадцать-четырнадцать, в аккурат, когда выбрал себе имя Геральт Роджер Эрик дю Хо-Беллегард. Услышав это имя, Лена захихикала. — Во-во. Весемир так вообще ржал, как конь. И сказал… Ну, ты примерно представляешь, что он мог сказать, услышав этот мой детский бред. Ладно, чего этот мажонок еще там пишет в своем дневнике? — Что добрался до Оксенфурта, нашел нужные ему труды, из которых выудил информацию об еще одном месте, где жил Альзур. Ну, и отправился по указанному адресу. — Он нашел еще одну башню? Интересно, где? — Пишет, что близ деревни Хеддель есть некие эпичные развалины. Судя по документам, которые этот Игорь нашел в Оксенфуртской библиотеке, именно на месте этих развалин когда-то была резиденция мага. Но теперь там гнездятся гарпии и полно трупов. Де Садэ пишет, что свалил оттуда сразу, едва заглянув за ворота, несмотря на то, что в башне, наверняка осталась фигова туча всякого колдунячьего добра. — Ага, — обрадовался Геральт. — Деревня Хеддель, значит. Надо будет как-нибудь туда наведаться и посмотреть, что там делается. — Когда? — Сначала мне надо пристроить чертежи Хаттори. Потом, думаю, надо все-таки заняться заказом Ольгерда. А уж после этого можно и пошерстить наследие Альзура. — А еще дождаться Йорвета и Роше, — напомнила Лена. — С тем, чтобы не дать им поубивать друг друга, потому что мы с Талером с этой задачей не справимся. — Будем решать проблемы по мере их возникновения, — сказал Геральт. — Пока ни Йорвета, ни Талера с Роше поблизости даже не наблюдается, что, откровенно говоря, не может меня не радовать. — Почему? — Я не люблю, когда в доме слишком шумно и многолюдно, мне не нравятся разговоры о политике, и потом, они мешают моей личной жизни. — По-моему, тебе плевать. Ты делаешь, что хочешь и когда хочешь. — Согласись, когда мы с тобой одни, то оба чувствуем себя гораздо комфортнее. — Конечно да, но… — Может, хватит с нас на сегодня культурной программы, а? — Я не дошла до самого интересного. — А именно? — Как он нашел голема и оживил его. — Вкратце: нашел по карте, а оживил тем же способом, что и я, то есть взял громоотвод, воткнул его в болвана и дождался грозы. А потом голем ожил и убил нарушителя, посмевшего зайти на охраняемую территорию. Собственно, от бедняги мало что осталось. — Жалко его все-таки, — вздохнула Лена. — Он так интересно написал про болота. — Нельзя быть таким самоуверенным или таким глупым, особенно когда имеешь дело с магическими сущностями. Тем более такая беспечность непростительна, если ты студент мажьей школы, то есть какие-никакие знания об этом предмете в голове должны присутствовать. — Ладно, не буду дочитывать, — решила Лена. — Пусть для меня как будто бы болотами все у этого Игоря и закончилось. — И жил он с големами Альзура долго и счастливо, — усмехнулся Геральт. — Ага, — соглашаясь с такой версией развития событий, кивнула Лена.