***
— Нечего мне здесь глазьями сверкать, — ровным и будничным голосом сказала Амалия Церберовна стоящему перед ней Карантиру. — Объясняю в третий раз. У тебя в паспорте что? Вот, читаем: место жительства — Тир на Лиа. Ты говоришь, что это ижно стольный град вашей Ольховой империи. Охотно верю. Значит, там точно есть психдиспансер, кожвендиспансер и тубдиспансер. Вот и принеси мне из этих заведений справки, будь добер. Или на вашей эльфячьей комиссии в Эльдорадовке такого не требуют? — Не был я ни в какой Эльдорадовке! — Сталбыть, комиссию проходишь вообще в первый раз, так как же, мил эльф, я тебя без такой важной информации о состоянии твоего здоровья на войнушку пропущу. Вот выдаст тебе командир в руки меч, а ты окажешься психом, войдешь в безумство — и порубишь своих же товарищей. А потом придут ко мне и скажут: Амалия Церберовна, а вы куда смотрели? Как вы психа к оружию допустили? Вам за что деньги-то платят? За бдительность, которую вы утратили. Ну, и попросят меня с моего места за некомпетентность. Оно мне надо? Кстати, я твой военный билет так еще и не увидела. — Да был он у меня. Я сейчас вам покажу, — Карантир копался в своих многочисленных карманах. — Вот! Удостоверение навигатора первого ранга! Устроит это вас? — Та-ак, — Амалия Церберовна взяла удостоверение и начала внимательно его изучать. — Вроде не поддельное. Карантир же, глядя на то, с какой скрупулезностью Амалия Церберовна изучает его корочки, уже и сам не был уверен в их подлинности. — Ты вы, мил эльф, у нас уже военнослужащий? — лицо Амалии Церберовны немного смягчилось. — Что ж вы мне сразу-то не сказали. Морочили мне голову какими-то полетами, порталами, предназначениями… Во народ, ну все из вас клещами надо тянуть! — А это что-то меняет? — осторожно спросил Карантир. — Да все! По крайней мере, для вас отменяет необходимость нести мне справку из дурки на Тир на Лиа. Ща я вам направления выпишу, быстренько в лабораторию сбегаете, грудную клетку вам сфоткаем, Русти пленочку вам с сердца снимет, давление померим — и допуск к дальнейшей службе оформим. Служите в своих навигаторских войсках на доброе здоровье.***
— Амалия Церберовна! — в приемную влетел Гермес Зевсович в сопровождении Эредина и увязавшейся за ними Маши, которая в сумятице решила использовать возможность побыть рядом с предметом своей страсти (чтоб он уже потихоньку привыкал, как объяснила она Лене). — Что случилось? Рекламация? Мы какую-то задохлость пропустили? — Не. Скажите, был у вас такой высокий эльф в мехах… — А-а, Карантир из Тир на Лиа, навигатор первого ранга войск Дикой Охоты под предводительством Эредина Бреакк Гласа? — Ага, он это, — кивнул Гермес Зевсович. — Значит, был. — Был. — Куда вы его послали? — В лабораторию. — Зачем? — Грибы собирать! Гермес Зевсович, что за глупый вопрос? Ну что в лаборатории-то у нас делают? За этим и послала. — Амалия Церберовна, мне жутко неудобно, но произошло недоразумение… — А-а, так он все-таки не вояка, а кент с улицы! — Нет, не в этом дело. Ему не надо комиссию проходить. У него уже есть допуск. — Ну и что? — невозмутимо ответствовала Амалия Церберовна. — Он ко мне явился? Явился. Документы предъявил? Предъявил. Форму заполнил? Заполнил. Я его уже в базу внесла. Так что поздно назад сдавать. Пусть теперь проходит до конца. — Амалия Церберовна! — взмолился Гермес Зевсович. — Гермес Зевсович, а что это вы так разволновались? Вот и одышка у вас от быстрой ходьбы появилась. Раньше такого не было. Вообще, все ли вы здоровы? — Амалия Церберовна… — начал было Гермес Зевсович, но потом передумал и махнул рукой. — А-ай, делайте, как знаете. — Не как знаю, а как положено, — строго поправила начальника курьерской доставки Амалия Церберовна.***
— А и хорошо, — сказал Эредин. — И пусть пройдет. Заодно буду уверен, что у меня навигатор по здоровью профессионально пригоден. А то после смерти кто знает, может в нем что-нибудь поменялось кардинально и не в лучшую сторону. — Ну-у, вообще-то из вас троих Карантир — не единственный, кто умер, — дипломатично заметил Пер Гюнт. — За Имлериха я не беспокоюсь, — отмахнулся Эредин. Тому что, знай маши своей булавой, на это много ума не нужно. А вот Карантир уже один раз накосячил с порталом. Может, он навигаторский нюх утерял? Как зашлет нас куда ворон костей не заносил, будем тогда хороши. У него работа тонкая и очень ответственная, тут гляди-гляди. — Не пройдет он здесь психиатра. Ой, не пройдет, — распереживался за товарища Имлерих. — И не даст ему эта Цербера Амалиевна допуска. И не будет тогда у нас навигатора. — Может, я сам за него пройду? — предложил Эредин. — Ну, представлюсь, будто я Карантир. — А ты тем более не пройдешь, — решил Имлерих. — Твое величество, ты же настоящий буйный псих. А еще как зайдешь в своем вызывающем наряде, так к тебе сразу санитаров и вызовут, драка начнется, скандал… Нам нужна такая реклама в Междумирье? Да еще и штраф потом платить придется. — Тогда ты иди, — решил Эредин. Ты у нас в этом плане самый благополучный. Потому как, чтобы с ума сходить, надо для начала этот самый ум хотя бы иметь. А ты, уж извини за прямоту, умом-то никогда не блистал, чем и был мне всегда особенно дорог. — Идея-то хорошая, только вот насчет нарядов я категорически не соглашусь, — встрял Пер Гюнт. — Психиатры-то и сами мыслят нестандартно — профессиональная девиация, что вы хотите — так вот даже я не знаю, чье облачение с точки зрения специалиста покажется более странным. Эредина-то он может за пациента стационара принять, который с тихого часа на прием пришел, а вот бронька Имлериха в покойницких мотивах может навести доктора на идеи о суицидальных наклонностях ее носителя. — Доспехи-то и снять можно, — пожал плечами Имлерих. — Ну, чтоб у доктора никаких подозрений и нездоровых ассоциаций не возникало. Эредин и Пер стали выковыривать Имлериха из доспеха. Как раз в это время дверь кабинета психиатра открылась, и в коридор уныло выполз субтильный индивид годков примерно 20, явно не обезображенное интеллектом лицо которого выражало крайнюю степень недовольства. — Ну чё? — навстречу парню вскочили сидящие перед кабинетом сотоварищи (навскидку все они были похожи на только что вышедшего из кабинета, как близнецы-братья — такие же тощие, сутулые, нескладные, тонкорукие и длинноногие, с похожими чертами абсолютно незапоминающихся лиц) — Чё спрашивал? — Таблицу умножения, — с кислой миной ответил парень. — Сколько будет семью восемь, семью девять и девятью восемь. — И сколько? — Да хрен знает! Я ни разу ни угадал. — И чё? — Ну известно чё! Опять сказал: пока по-прежнему дебил. Иди учи математику начальной школы. — Его фиг поймешь, — сердито сказал один из сидящих в очереди парней. — Я вот тоже учил-учил это долбаное умножение, а он, тварь такая, спросил, кто такой Менделеев. Прикиньте? — И что ты ответил? — Да правду чистую. Хуй его знает, кто это такой. — Ну и дурак! — резюмировал третий кандидат в попаданцы. — Это писатель, между прочим. — Сам ты писатель! — презрительно хмыкнул четвертый. — Писатель — Пушкин. Это все знают. А Менделеев — это музыкант. Он свадебный марш написал. — Ты чё, ботан, что ли? — товарищи воззрились на парня с нескрываемым презрением. — Он не ботан, а всего лишь чуть меньший дебил, чем вы, — не выдержала Лена. — Менделеев — это химик. А свадебный марш написал Мендельсон. — Умная, да? — ощетинились парни. — Вот и шла бы сама этого психа проходить! — Да уж и прошла бы, не в пример вам! Лучше бы подумали, на хрена в других мирах нужны такие тупые придурки, как вы! У них и своего такого добра хоть жопой ешь. — Да на хуя мне нужны эти его тупые семью восемь, химики, писатели какие-то! Я сам — крутой хакер! У меня по карате черный пояс! Я… — Утомил, — вмешался в беседу Гермес Зевсович. — Шел бы ты домой, к папке с мамкой. И пока действительно не станешь тем, кем ты себя тут разрекламировал, чтоб и носа сюда не казал. С этими словами начальник курьерской доставки махнул рукой, будто отгоняя надоедливую муху — и активный противник таблицы умножения и по совместительству «лютый хакер» вмиг исчез. — Ну, я готов, — Имлерих, которого наконец извлекли из доспеха (и который, разумеется, проигнорировал инцидент с глупым мелким dhoine), бодро направился к дверям кабинета психиатра. — Эй! Куда без очереди! — завозмущались потенциальные великие воители разнообразных миров. — Мы тут с утра сидим, а ты только пришел — и уже ломишься! — Так это я сейчас быстро урегулирую, — Имлерих схватился за булаву. — Можно подумать, я вас тут сидеть заставляю. Тупые bloede dhoine! — Сумасшедший! — завизжали будущие покорители вселенных, кидаясь врассыпную от булавы Имлериха, которой тот взмахнул, со свистом рассекая воздух. — Ну вот, и очередь куда-то рассосалась, — удовлетворенно посмотрел на результаты своих трудов Имлерих. — Желающих проходить психиатра, стало быть, нет? — Да нет-нет, ты один остался, — подтвердил Эредин. — Иди уже, а то мы тут такими темпами, чувствую, заночуем. Имлерих толкнул дверь и смело шагнул в кабинет. — Заместитель, то есть навигатор первого командира Имле… Карантир для прохождения комиссии прибыл! — отрапортовал он. — Задавайте свои вопросы. Кстати, семью восемь — пятьдесят шесть. Мендельсон — это химик. Свабедный марш написал композитор Пушкин, а про писателя Менделеева вообще все знают. — Да, потрясающе глубокие познания во всех областях, — кивнул доктор — седенький благообразный старичок, благожелательно глядя на Имлериха-Карантира из-под очков. — Для действующего военного вы чрезвычайно эрудированы. Собственно, для вашего брата у меня вопросы попроще. Ответьте мне, пожалуйста, какая страна была родиной Гамлета принца датского? — И все? — уточнил Имлерих. — Да, правильного ответа на этот вопрос будет достаточно, чтобы оценить уровень вашего интеллекта как достаточно высокий. — Повторите, пожалуйста, вопрос? — Родина Гамлета, принца датского. — Да кто ж его так навскидку… Подождите, Гамлет… Гамлет… Можно я у своего короля спрошу? Он наверное с этим принцем лично знаком, а ведь я-то все больше по военной части, не до политесов нам, мы с принцами-то не ручкаемся, и про родины свои они с нами не откровенничают. — Хорошо, спросите, — разрешил доктор. — Слышь, Эредин, — Имлерих высунулся в коридор. — Тут доктор спрашивает про какого-то Гамлета. Ты такого знаешь? — Нет. А кто это? — Принц датский. — На хрена он тебе? — Доктор спрашивает, где его родина? — Почем я знаю. — Дания — его родина, — сказала Маша. — Это и дураку ясно, коли он принц датский. — Ты его, что ли знаешь? — Имлерих и Эредин повернулись к Маше. — Нет. Я просто догадалась. — Ты глянь, величество, умная какая девка! — восхитился Имлерих. — Не смотри, что людя. Наши высокородные дуры бы ни за что не сообразили. — Иди, порадуй доктора своими знаниями, — велел соратнику Эредин. — Ну что? Совещание дало плоды? — поинтересовался врач у вернувшегося на прием Имлериха. — Дания — родина этого самого принца датского, — с гордостью изрек эльф. — Потрясающе! Гениально! — восхитился доктор. — Значит, интеллект у нас в норме. А жалобы есть? — Не-а. — Настроение как? — Нормальное. А что? — насторожился Имлерих. — Хорошо. Зовут вас, говорите, как? — Имле… То есть Карантир! — Угу. Находитесь где, знаете? — Междумирье. Малые ебиня. — День у нас сегодня какой? — А в междумирье это, говорят, неважно. Тут время свое какое-то. — Замечательно. Значит, пишем: в месте, времени и собственной личности ориентирован, обманов восприятия нет. Так? — Так, — кивнул Имлерих. — Жить хотите? — Дурацкий вопрос. Конечно хочу. — О смерти не думаете? — Не хрена мне о ней думать, накличешь еще! — Значит, пишем, что вы у нас психически здоровы? — Ну да! — Все. Идите. Служите дальше. Удачи вам. — Ага. И вам того же, — радостно закивал Имлерих и покинул кабинет. — Ну что? — хором поинтересовались сопровождающие, как только эльф вышел в коридор. — Я здоров. То есть, Карантир здоров. Годен к службе навигатором. А Эредин где? — Горе горькое ваш этот навигатор, — покачал головой Гермес Зевсович. — Он в лаборатории при попытке взять у него кровь из пальца в обморок грохнулся. Эредин вместо него пошел.***
— Ай-яй-яй, — сокрушенно качала головой лаборантка, глядя на лежащего без сознания Карантира. — Вроде на вид такой здоровый, а такой чувствительный. Я только-только иголочку достала, а он ее увидел — и сразу в обморок. — Давай уже, коли меня вместо него, — Эредин положил на стол свою ручищу. — Токо быстро! О Dana Meadbh, что я только терплю ради этой нюни! Надо было Геральта сюда притащить, чтобы он мучился, потому что весь этот идиотизм из-за него приключился. — А вы, того-этого, в обморок не грохнетесь, как ваш товарищ? — с подозрением спросила лаборантка. — А то уж очень вы… монументальны. — Не грохнусь. Коли! — велел Эредин. — Сейчас будет немного больно, — мягко сказала женщина, глядя, какими страшными глазами Эредин воззрился на маленькую острую штучку в ее пальцах. — Я быстро, вот так раз — и все. — Уй! — не удержался и вскрикнул Эредин. — Ничего себе немного! Да мне так больно не было, даже когда ведьмак мечом глаз выколол! Слушай, если тебе тут работать надоест или там деньги понадобятся, ты дай мне знать, я тебя с твоими иголочками на Тир на Лиа в пытошную возьму сразу, без разговоров и испытательного срока. У тебя ж ручки для этого дела просто золотые. — Хорошо, я подумаю над вашим предложением. Сейчас кровушку вашу соберу, посчитаю… — Ой, натоптали уже, нагрязнили, — проскрипел старческий голос буквально на ухом у Эредина. — Ходють и ходють, топчуть и топчуть. Ножищи свои подыми! Почему без бахил? — Олимпиада Ардалионовна! — не поворачивая головы ровным голосом сказала лаборантка. — Погодите вы со своей шваброй, дайте мне спокойно кровь у пациента взять. — Гонють мене отовсюду и гонють, — забубнила бабка (Эредин-то как раз повернулся и рассмотрел ворчливую старушку в белом застиранном халате с какими-то подозрительными разводами и пятнами и косынке, завязанной на затылке с угрожающе торчащими из-за ушей кончиками). — Ентот Русти вот тоже щас наорал: куды ты пресси со своей шваброй, мол, не видишь, что ля, шо у мене пацаент со вскрытым брюхом на столе. Как будто я смотрю, что там у его столе: кишки или бутерброды. Я ему говорю: ходють и ходють, топчуть и топчуть, а он мене — пошла вон, не мешай оперировать. Антиллягент называется. Ето у вас чаво в углу ляжить и антисанитарию распространяить? Какая-то шкура грязная? Куды ея, на помойку отнести? — санитарка потыкала шваброй в бесчувственного Карантира. — Олимпиада Ардалионовна, не трогайте, это мы сами потом приберем, — ответила лаборантка. — У колидоре тоже, стоить один такой в польтах. Я ему говорю: нельзя в польтах находиться! А ентот, из диспетчерской начальник, говорит, что это не польты, а какие-то доспехи. А по мне, что польты, что доспехи — все едино, антисанитария. Вон этот, — она кивнула на Эредина, — молодец, разделся. А почему в трусах? — строго зыркнула на эльфа санитарка. — Пижама твоя иде? Пропил? Ты мене гляди, я при выписке усе сосчитаю. А то ходють и ходють, топчуть и топчуть… — Ну чё, нормальный анализ-то? — полюбопытствовал Эредин, когда лаборантка закончила колдовать над пробиркой. — Погодите, экий вы быстрый. Кровь вашу надо сначала через анализатор пропустить. Кстати, больше ничего сдать не хотите? — Остальное пускай он сам сдает, — Эредин раздраженно кивнул в сторону Карантира. — Надеюсь пописать в баночку он сможет без проблем и у него ничего при этом не отвалится.***
— А почему это вы за меня все прошли? — плаксиво и обиженно спросил Карантир мрачного Эредина, которому уже до черта надоело торчать в больнице, и веселого Имлериха, который уже успел познакомиться с двумя симпатичными молоденькими медсестричками. — Да потому что ты в обмороке лежал, и было неизвестно, когда оклемаешься. Сколько нам тут торчать прикажешь из-за того, что тебя угораздило не в ту дверь сунуться? — вскипел Эредин. — Ты не навигатор у меня, а какое-то сплошное недоразумение. — Я хотел провериться, — стоял на своем Карантир. — Я имею право знать, каково состояние моего здоровья. А вы тут подлогом занимаетесь. — Можешь гинеколога пройти, — предложил Имлерих. — К нему ни я, ни Эредин пойти не решились. — А он что, тоже нужен? — на полном серьезе поинтересовался Карантир. — Нам с Имлерихом — нет. А тебе, думаю, да, — зло сказал Эредин. — Потому что лично я уже сомневаюсь в твоей принадлежности к мужскому полу. — Карантир, а может, ты и вправду беременный? — развеселился Имлерих. — Залетел от скеллигских шлюх. В обмороки, вон, падаешь. — У меня малокровие! — пожаловался Карантир. — И вообще, пустите меня к врачу! Я, может быть, болен! — Да иди, кто тебе не дает, — пожал плечами Эредин. — Вон, кабинет перед тобой. Только потом не плачь и не ной, если там с тобой будут делать что-нибудь этакое. Все тот же Русти-рыжик, совмещающий в междумирской больнице должности хирурга, кардиолога и терапевта весело и доброжелательно посмотрел на вошедшего к нему в кабинет высоченного эльфа. — Здравствуйте. На что жалуемся? — задал он дежурный вопрос. — Ой, доктор, все болит, ничего не помогает, — плаксиво и жалобно затянул Карантир. — По утрам болит голова, то в затылок отдает, то виски ломит, то лоб ноет. Потом ухо у меня не слышит после того, как Эредин меня ударил. Давление скачет, перед глазами все плывет, мушки мелькают и звездочки… — Зеленые черти и накеры не скачут? — поинтересовался Русти. — Нет, только мушки со звездочками. Потом у меня болит копчик, ноют суставы, в коленках щелкает, в шее хрустит, поясница не гнется. Еще я кашляю, мне трудно дышать, одышка меня мучает, и в груди у себя я сам слышу хрипы. — Боли в подреберьях есть? — Ага, — радостно кивнул Карантир. — В обоих. И живот у меня, между прочим, тоже пучит. — Поносы, запоры? — И то, и другое. — Боли за грудиной? — Обязательно! — В руки отдают? — В обе! — А в ноги? — Тоже. — Боли за грудиной отдают и в руки, и в ноги? — не поверил Русти. — Доктор, я же вам объясняю: болит все, не помогает ничего. — Да-а, случай трудный, запущенный, — озабоченно покачал головой Русти. — В стационарчик ляжем? — Конечно! — тут же согласился Карантир. — Вы же видите, я изможден, изъеден болезнями и вообще почти при смерти. — Да, на вас посмотришь, именно это сразу и приходит в голову. Значит, будем обследоваться по полной. — Угу, — кивнул Карантир. — Я на все согласен. Только поставьте меня на ноги. — А сейчас вы, извините, на чем стоите? — На ушах буквально! — изумился непонятливости доктора Карантир. — Для меня каждый день — это мука! Да еще король наш с Имлерихом так и норовят меня поддеть и усложнить жизнь несчастного калеки. Кстати, если вы не в курсе, так я ж недавно уже умирал. Они, конечно, тоже, но этим лбам воскрешение далось легко, а у меня болит вот здесь, — Карантир показал в область солнечного сплетения. — Это сюда ведьмак мечом ударил и еще потом лезвие повернул. Знаете, как было больно? Потом он меня сбросил в воду, с тех пор у меня развилась водобоязнь. Еще я страдаю агорафобией, клаустрофобией, арахнофобией, дромоманией. В Смоленских лесах меня точно укусил энцефалитный клещ, хотя Эредин этому не верит, но мне-то лучше знать. У меня аллергия на укусы насекомых, клубнику и цитрусовые… — Импотенцией не страдаете? — Нет! То есть… У меня проблемы в общении с женщинами. Я их боюсь. — Может, вы этот… Гомо? — Типун вам на язык! Я нормальный! Я испытываю к ним влечение, а они ко мне — не очень, — вздохнул Карантир. — Это потому что у меня в детстве была психотравма. Эредин меня все время морально подавляет, Имлерих подкалывает, а Цирька издевается. — Да-а, трудно, — сочувственно покачал головой Русти. — Ну что ж, будем лечить. — Что лечить? — поинтересовался враз повеселевший Карантир. — А все. Все, что только пожелаете.***
— А я говорил, что болен, — Карантир радостно помахал перед носом слегка опешившего Эредина направлением. — Я говорил, а вы мне не верили. Но доктор во всем разобрался и сказал, что мое состояние настолько критично, что мне необходимо комплексное обследование и лечение в условиях стационара. — Чего? — не понял Эредин. — Меня кладут в больницу! — пояснил Карантир. — Что-о?! Да вы с вашим доктором издеваетесь надо мной?! С этими словами разъяренный Эредин рванул на себя дверь кабинета, из которого только что вышел Карантир. К великому изумлению эльфа, косяк затрещал, но дверь почему-то не поддалась. — Твое величество, ты сейчас дверь вместе с косяком и половиной стены вывернешь, — испугался Имлерих. — А чего она не открывается? Этот докторишка заперся в своем кабинете, что ли? Думает, это спасет его от моего гнева? — Не, просто ты дверь не на себя тяни, а от себя толкай, — посоветовал Имлерих. — Чего? — Дверь в другую сторону открывается. — А-а, — Эредин наконец сообразил в чем дело и в злобе со всей дури пнул дверь босой ногой. — А-ай, мать вашу, что ж сегодня за день такой! —зашипел он, запрыгав на ушибленной ноге. — Травмировались? — спросил сидящий за столом Русти, участливо глядя на скривившегося от боли Эредина. — Я… Ты… — Прыгайте сюда, чего через порог-то орать, — предложил Русти. — Присядете, я погляжу. Возможно, вы палец сломали. Что ж вы так неаккуратно? У нас здесь постройка старая, двери крепкие, дубовые, а вы по ним босыми ногами лупите. Нельзя же так себя не беречь. — Сволочь! — взвыл Эредин, плюхаясь на стул. — Осторожно! — взмолился Русти. — Стул — не дверь, конструкция более хрупкая, может не выдержать такого… некондиционного пациента, как вы. — Сволочь ты низушковская! — прошипел Эредин. — Вот и здрасьте совсем. Дверь вышибали вы, а сволочь почему-то я, — в изумлении развел пухлыми ручками Русти. — Нюню эту и чертову зануду ты в больничку определил? — Нет, их я не определял. Эльфа одного положил, это да. — Это одно и то же! Слушай, он что, действительно болен? — Ну-у как вам сказать… — Говори, как есть. Он правда совсем плох? — Скажу честно, чтобы болеть так, как он, нужно иметь железное здоровье. Я назначил ему столько всяких обследований, что перенести их способен только идеально здоровый представитель любой разумной расы. — На хрена ты его в больницу тогда запихал, если он здоров, как конь? — Ну, голову-то ему поправить все-таки не помешает, — тактично заметил Русти. — Если голову, то да, — не стал спорить Эредин.***
— Какой все-таки хороший и грамотный мне попался врач, — радовался Карантир, то и дело пробегая глазами список назначенных ему обследований. — Очень внимательный, выслушал все мои жалобы. Вон, сколько всего назначил. Ирригоскопия, фиброгастроскопия, ректороманоскопия… — Я бы на его месте погодила радоваться, — тихонько сказала Лена. — Это ж какое надо иметь желание почувствовать себя больным, чтобы позволить вытворить над собой вот это все? Каждая из этих процедур и сама-то по себе — жуть, шок и боль, а уж в совокупности… — Пусть его, — махнул рукой Имлерих. — Чем бы наше Золотое дитятко не тешилось, лишь бы не вешалось. — Сколько ты лежать-то тут собрался? — спросил Карантира Эредин, который сидел на кушетке с забинтованной ступней. Перелома Русти у него не нашел, но так как палец у эльфа был ушиблен сильно, повязку все-таки наложил. — Дней десять или даже две недели. Как пойдет лечение, — важно ответствовал Карантир. — Дать бы тебе по башке как следует, чтоб госпитализация была действительно оправдана, — задумчиво сказал Эредин. — Так руки и чешутся. Да жаль — нельзя. Голова у тебя и так — самое слабое место. — Раз все так получилось, и вы у нас на какое-то время задержитесь, пойдемте, я покажу вам ваши апартаменты. Сегодня разместитесь, отдохнете, пообвыкнетесь. А завтра девочки обсудят с вами программу пребывания в Малых ебинях, — предложил Гермес Зевсович. — Какую еще программу? — переспросил Эредин. — Культурную, познавательную, развлекательную — да какую захотите. — Ладно, раз уж мы тут застряли, есть у меня одна мыслишка, — почесал затылок смирившийся со своей участью Эредин. — Попробуем совместить приятное с полезным.