Сказ о том, как тяжела попаданская доля

Дом крипипасты на землях йашки супрзвзд встретил путешественников, решивших в нем переночевать, тишиной и специфическим запахом, которым пропитываются пустые помещения нежилых домов. Впрочем, пока компания шумно размещалась, располагалась, осматривалась, выбирала комнаты, то и дело снуя по дому, сталкиваясь друг с другом и периодически натыкаясь на оставленный работницами инвентарь, который с той же периодичностью пересовывался с место на место без всякого положительного эффекта – дом заметно ожил и уже не казался таким унылым и навевающим меланхолию. После въездной суеты последовал совместный ужин в довольно большой гостиной, потом Галадриэль и Элронд сделали попытку заинтересовать общество светской беседой, но, так как состав участников был слишком разношерстным, а интересы их мало соприкасались меж собой, беседа не задалась, распадаясь на редкие одиночные реплики и долгие паузы. Посему вскоре было решено, что пора расходиться по комнатам и укладываться спать, так как завтрашний день готовил странникам новые неведомые испытания и тяготы, в том числе полную неопределенность по поводу их следующего ночлега. Маша поднялась из-за стола с потаенной надеждой, что Эредин все-таки присоединится к ней, но злокозненный эльф, даже не посмотрев в сторону девушки, отправился за Галадриэлью. Бедная Маша подавила тяжкий вздох и поспешила скрыться от глаз своих спутников в комнате, которую она облюбовала для сна, надеясь выплакаться наконец как следует… по поводу всех своих неудач оптом. Она закрыла за собой дверь, разобрала кровать, скинула джинсы и рубашку, оставшись в одной длинной футболке, которая вполне могла сойти за ночную рубашку, залезла под одеяло и собралась плакать над своей невезучей горькой долей. - А ведь, между прочим, я наконец-то лежу в нормальной кровати, - неожиданно пришло в голову Маше, и она даже озвучила для себя эту мысль вслух. – Впервые за все время своего чертового попадания в эти чертовы параллельные миры, если не считать гостевание у Ленки. Я попала в нормальный дом с электрическим освещением, водопроводом, санузлом и прочими благами цивилизации. Какое счастье! Господи, как же мне надоела эта средневековая романтика и ночевки в походных условиях на открытом воздухе. А вот возьму и останусь тут насовсем, - решила Маша. – Пошлю в задницу этих средиземцев во главе с их лицемеркой владычицей, а заодно и противного Эредина, который только и знает, что любоваться на прелести эльфок. Больше чем уверена, что этот королек ни фига не сможет отвоевать себе даже свой трон, не говоря уж завоевать какой-то чужой. Он только с бабами в койке геройствовать мастер. И, спрашивается, ради чего я должна рисковать карьерой и тратить нервы? За его красивые глаза? Да пошел он! – Маша воинственно и сердито ударила кулаком по подушке, а затем задумалась. – Хотя глаза у этого паразита Эредина ну просто смерть какие красивые. Да и сам он мужик – прям загляденье. Где я еще найду такого? – Маша уселась на кровати, прислонившись к стенке, обхватила подушку руками, уткнулась в нее носом и снова задумалась. – Ну и что, что он красивый! Мне от его зашибенной внешности никакой пользы нет, один убыток, наоборот. И дальше будет только хуже. Правильно Ленка говорила: Эредин – самовлюбленный болван. И мне надо держаться от него подальше. А здесь место хорошее, дом пустой. Надо его узурпировать и жить. Тетки же тут работают – и ничего. – И тут вдруг Маша вспомнила свой ужас, смешанный с брезгливостью, когда сегодня днем она увидела выползшее из-за деревьев страшилище – нечто с неестественно белой кожей, круглыми пустыми глазами без век и жуткой щелью рта от уха до уха, которая напоминала свежую рваную рану. Тогда она успела увидеть, что Эредин сильно ударил урода, отбрасывая его с дороги, но вряд ли от пинка эльфа это чучело скончалось. А вдруг оно отправилось за ними? А может, оно решило отомстить? Маша с опаской оглянулась по сторонам. Что мешает этому типу прийти сюда, затаиться и, улучив момент, напасть? Конечно, Эредин, так же как и остальные, ему явно не по зубам, а вот Маша точно будет для него легкой добычей. Девушка вздрогнула и прислушалась. Вокруг стояла звенящая тишина… Впрочем, нет, где-то за стеной храпел Арагорн; в соседней комнате скрипела кровать, кто-то кряхтел и ворочался (причем, Маша точно знала, что Галадриэль, а соответственно и Эредин находятся не там). Маша прислушалась еще тщательнее, сожалея, что не имеет обостренного слуха Геральта. Теперь ей почудилось, что до нее доносятся обрывки чьего-то разговора… Она вслушивалась в звуки полусонного дома, боясь услышать что-нибудь непонятное и чужое, например, скрип ступенек или половиц под чьими-то тихими шагами. А вдруг кто-нибудь стоит под окном? А если кто-нибудь в него заглядывает? Маша резко повернула голову – и ей показалось, что в темном проеме окна тут же мелькнуло и исчезло нечто белое. - Слендер, - холодея от внезапно охватившего ее иррационального ужаса, Маша вспомнила страшилку про тонкого безликого человека. – Он подходит к домам своих жертв, смотрит в окна, выманивает их на улицу, увлекает за собой – и эти люди пропадают бесследно. А ведь никто так и не узнал, что же с ними делает это существо. Ой! – она прислушалась к своим ощущениям. – А вот хрен тебе по всей морде, я ни в жизнь из дома не выйду. Да я даже с кровати не слезу, потому что… Потому что под кроватью может кто-нибудь спрятаться! Какая-нибудь очередная мелкая маньячка с тесаком или кухонным ножом и красными от крови жертв руками и зубищами. – Машу начало колотить крупной дрожью, лоб покрылся испариной. – Ведь не на пустом же месте выдумываются эти истории про заброшенные дома в лесах, в которых живут какие-нибудь уроды и маньяки-людоеды… Они блуждают в ночи, таятся во тьме за деревьями, рыщут по лесным тропинкам и городским окраинам, выискивая заблудившихся путников, выслеживают, подкарауливают, нападают, убивают и пожирают еще теплые дымящиеся останки. А потом, наверное, поднимают свою страшную окровавленную морду к полной бледной луне и жутко воют на нее… Что это?! – теперь Маша совершенно отчетливо слышала за дверью чьи-то тяжелые шаги. Кто-то большой шел по коридору, явно направляясь к ней. Она вжалась в стену, прикрываясь подушкой. - Надо заорать и разбудить всех. Или лучше завизжать? Или… - Мама!!! - Ты чего орешь? – в дверном проеме стоял Эредин и обалдело смотрел на Машу. - Это ты? – Маша с подозрением смотрела на эльфа. - А кто? Ты что, ослепла? На свету меня узнавать перестала? Или я здесь не единственный король ольх? – Эредин явно не понимал причину Машиной паники. - Да я тут чё-то как-то… Мне показалось, что в окно кто-то смотрел. Белый такой. А когда я повернулась посмотреть – тут же скрылся. - Это мотыли летят на свет в окошке. Сама посмотри. Маша с опаской повернула голову, все еще боясь увидеть за окном очертания какой-нибудь жуткой рожи, но ничего подобного и даже похожего там, конечно, не было. Эредин был прав. Все, что она себе надумала и чего испугалась, было плодом ее воспаленного воображения. Маше стало стыдно. И она, в свойственной ей манере, решила попенять на это Эредину. - А ты чего пришел? Иссяк? Или бабушка больше не в силах? - Ох уж эти мне бабушки, - Эредин вздохнул и присел на кровать рядом с Машей. - Неужто унат воскрес? – ехидно спросила Маша, впрочем слабо в это веря. - Ты не поверишь! – Эредин говорил серьезно и был так обескуражен, что Маша поверила ему сразу и безоговорочно. - По-моему, это уже не унат, а склероз, - проворчала она. - Я не знаю, что на нее нашло. И вообще ничего не понимаю. Вчера я ей сначала прозрачнейше намекнул, а потом открытым текстом озвучил свои намерения. Она согласилась. То есть сказала, что не против красотами полюбоваться, но с такой многозначительной улыбочкой, что дураку ясно, что у нее в тот момент было на уме. И все было ничего, пока не дошло до дела. Тут ее рвануло этим унатом – и ни в какую. Пришлось вернуться. Зачем соглашалась, спрашивается? Утром договорились, что унат остался в Лориэене, а она сама – здесь, сталбыть не считается. Уговорил. Все получилось. Думал, слава те яйца, пошло дело. Ан хуй! Сейчас в ход муженек пошел, мол, нехорошо ему изменять и все такое. Я ей: так ты ж утром уже изменила, чего теперь-то? А она, типа, один раз – позволительно, это я, мол, оступилась, с каждым может случиться. Но превращать случайность в закономерность - нельзя. Поэтому даже не предлагай, даже не соблазняй. Ну вот куда тут? Нет, какова! Уговаривать я ее еще буду?! Леголасу пусть такие песни поет, а не мне! - Все понятно, - кивнула Маша. – Только ко мне-то ты зачем пришел? Хочешь, чтобы я твоей беде посочувствовала? - Не-е, моей беде надо не сочувствовать, а помогать, - заявил Эредин. – Спать один вторую ночь подряд я не собираюсь. И поскольку эльфка из игры выбыла, остаешься ты. - Я? Что? Ты хочешь сказать? - Сказать я ничего не хочу. Я не болтать к тебе пришел. Иди сюда, - Эредин потянул Машу к себе и усадил на колени. – Во-от, ты и разоблачиться даже додумалась. Умничка! – эльф пристально и откровенно оценивающе разглядывал алую, как маков цвет, от смущения девушку. – Я всегда говорил Аваллак’ху, что ортодоксальность – не есть хорошо, зато с Имлерихом всегда соглашался, когда он говорил, что наши соплеменницы для глаз, конечно, отрада, а вот на вкус – суховаты и пресноваты. Вы можете быть гораздо интереснее. Ну, конечно, пока молоденькие. Эредин повернул Машу к себе лицом и неожиданно мягко поцеловал в губы. Сопротивляться Маша не собиралась, хотя предложение эльфа явно застало ее врасплох, поэтому она была очень удивлена и немного напугана. Но, в конце концов, страшного пока ничего не случилось. Эредин собирался ее любить, а не убивать. И разве не этого она в итоге хотела? Маша отмела все страхи и сомнения и с отчаянно-обреченной бесшабашностью вскинула руки, обнимая эльфа за шею и пытаясь ответить ему так, чтоб неба было мало и земли. Бог весть, вышло ли у нее так, как она хотела, но первой пробой Эредин остался доволен. - Молодец, старательная, - похвалил он ее, когда Маша наконец оторвалась от его губ (потому что дыхания не хватало уже катастрофически). – И такая свеженькая. Чё еще умеешь? - А-а-а… э-эм… - Маша задумалась, стоит ли вываливать Эредину всю правду-матку, которая состояла в том, что дальше поцелуев у нее дело никогда не шло, да и те были так редки, при том что баловалась она этим еще в школе. Конечно, для Машиной строгости были объективнейшие причины, главной из которых являлся все тот же паразитский Йорвет (которому Маша стоически хранила верность, втайне мечтая, как в один прекрасный день у них с эльфом все случится – и он обязательно оценит). Выходило почти, как в мечтах, только эльф был совсем не тот и в восторженности его оценок на этот счет Маша сильно сомневалась. - Ну, говори прямо, что ты девица и мало что умеешь, - сообразил Эредин. – Это не смертельно. - Да я, собственно… - Маша решила идти до конца. – Я подумала, учитывая разницу в наших с тобой габаритах… Не превратится ли у нас с тобой это действо в задачку: как впихнуть невпихуемое? - Не волнуйся, - усмехнулся Эредин. – Ты у меня не первая людская женщина. Бывали у меня еще и поменьше тебя, и все прекрасно впихивалось. - А тогда вот еще что, - Маша припомнила стандарт по интимным вопросам и решила заранее согласовать с Эредином некоторые моменты. – Тебе спину царапать обязательно? - Как пойдет. А что? - Просто спрашиваю. А эту, дугу выгиба ты мне обеспечишь? - Ну, если тебе так уж нужно… - И потом, охват же необходим… Я не помню, минимум тридцать или пятьдесят? Но с тобой пятьдесят у меня точно не получится. А главное эти-то, пучины еще мне нужны… - Деточка, что ты несешь? – покачал головой Эредин. – Нет у меня никаких пучин. Давай пока без них обойдемся. Сначала впихну тебе невпихуемое, а там, глядишь, пучины с дугами выгиба и сами обозначатся.

--------------------

Эредин не обманул и процедуру лишения Маши девственности провел максимально аккуратно и бережно. Видимо, сказались многолетний опыт и сноровка. К тому же, учитывая кадровые проблемы, Эредин действительно начал ценить тех немногих, на кого он сейчас мог рассчитывать. Однако не успела Маша облегченно вздохнуть и расслабиться после удачного завершения процесса, как ее тут же поставили в другую позу, и действо продолжилось. - Это что, еще не все? – удивленно пропищала Маша, чувствуя, как руки эльфа вновь пошли гулять по ее телу. - Э-э, радость моя, все только начинается, - радостно пообещал ей Эредин. … Впечатлений от этой ночи – Маша чувствовала – ей хватит надолго. Ощущения были, в основном, приятные. Иногда Маше казалось, что эльф знал о ее теле гораздо больше, чем она сама. Были моменты, когда она просто млела от его ласк, а изредка ей приходило в голову, что то, что Эредин периодически вытворяет с ней – это чистое неприличие и наутро ей должно быть жуть как стыдно, но, с другой стороны, все это непотребство было таким приятным… Однако ночь летела к середине, и вскоре Маша начала уставать и гадать, когда же иссякнет эльф. Но, видимо, от энергии Эредина действительно могла работать средней мощность электростанция, так как тот, похоже, только еще больше распалился и вошел во вкус. - Конечно, - просипела Маша, хватая пересохшим ртом воздух в попытке отдышаться, когда Эредин, в очередной раз удовлетворившись, отпустил ее, а сам откинулся на подушки, чтобы немного отдохнуть. – Я теперь ничуть не удивляюсь, что старушка Галадриэль не решилась повторить подобный марафон. В ее годы такие нагрузки чреваты неприятностями для здоровья. - Какой марафон? Мы только начали! - Ты говорил это три часа назад. - Божиня с тобой, какие три? Мы и близко столько времени не трахались. - Все равно. Я больше не могу. - Так ты же ничего не делаешь, - удивился Эредин. – Только лежишь и стонешь. Даже спину мне не расцарапала, хотя ведь собиралась. - Мне всюду больно. - Это просто ты без привычки. - Эредин, хва-ати-ит! – заныла Маша. - Еще разок – и все. - Ладно, - Маша сдвинула брови, сжала губы и собралась, как перед прыжком. – Но это будет последний раз. - Угу. Все, хватит прохлаждаться, идем на очередной заход. - Последний, - напомнила Маша. Эредин промолчал в ответ, пристраивая Машу так, чтобы ненароком не раздавить ее, увлекшись процессом. Перед глазами девушки снова задергался белый потолок, горло сразу пересохло от частого дыхания, мышцы ног и спина заныли от длительного напряжения и непривычного вынужденного положения. Периодически Маше казалось, что эльф продолбил внутри нее дыру, дотрахав ее уже, как говорится, по самые гланды, но… Черт! Несмотря на все эти неудобства, вот конкретно сейчас, в этот момент ей вновь было хорошо и хотелось еще. - Эреди-ин, еще! Давай! Не останавливайся! – завопила она. - Да что ж такое! Это издевательство! Сколько можно! Когда вы наконец угомонитесь! Три часа ночи! – раздался за спиной Маши чей-то срывающийся от злости и возмущения голос. Сама Маша повернуться и посмотреть, кто ошалел настолько, что решился нарушить их с Эредином интим, не могла физически. Эредин же, который хоть и сидел к двери лицом, сейчас полулежал на кровати, запрокинув голову и закрыв глаза, полностью поглощенный процессом соития. - О-о! Эреди-ин! – сладострастно застонала Маша уже наполовину из чистой вредности. Как ни странно, Эредин, совершенно не реагирующий на возмущенные вопли разбуженного соседа, стоны Маши принял к сведению незамедлительно, слегка увеличив амплитуду движений. Машу накрыло и понесло. «Вот она, пучина-то обещанная», - мелькнула в ее голове счастливая мысль, а потом все закончилось. Маша соскользнула с обессиленного и опустошенного Эредина и наконец посмотрела, кто же стоял в дверях. - Ну конечно, их любопытное лихолесское величество, - прошипела она, увидев перекошенное злостью лицо Трандуила. - Прекратите издевательство, я говорю! – злобно рявкнул лихолесский царь. - Чё? – Эредин, к которому вернулась способность слышать и соображать, подскочил на кровати, сел и, глупо моргая, уставился на Трандуила, видимо, отказываясь верить своим глазам. - Чего он пялится на нас? – взвизгнула Маша. – Вуайерист несчастный. А еще царь! - Я полночи заснуть не могу! – страдальчески закатил очи к потолку Трандуил. – У меня бессонница! А тут еще сначала этот потомок нуменорцев храпел так, что стены дрожали, потом вы концерт устроили со стонами и визгами, да еще кровать скрипела так, что я думал, развалится сейчас под вами. Вот я и прошу вас: дайте наконец мне покой! - А чего нас-то? Иди лучше и попроси Арагорна, чтобы он не храпел, - пожал плечами Эредин. - Ему просто завидно, - мстительно заявила Маша, прячась от взора Трандуила под одеяло. – Вот он и прискакал, чтобы либо посмотреть, как мы любимся, либо нам все испортить. - Да у него, поди, тоже унат, а то и что похуже, - поддержал Машу в ее сарказме Эредин. - Ага, very important, - важно произнесла Маша, придавая английской фразе обидное для лихолесского царя значение. – Давно на полшестого. - У меня бессонница! Сколько раз вам можно повторять! – звучный тенор Трандуила от возмущения сорвался в фальцет. Маша и Эредин переглянулись, при этом девушка противно захихикала, а эльф соорудил на лице гнусную ухмылочку. - Это вам так не пройдет! – в бессильной ярости Трандуил покинул помещение, ахнув дверью так, что с потолка посыпалась побелка. - Вот придурок! – прошипела Маша, глядя на захлопнувшуюся за лихолесским владыкой дверь. - Да плюнь ты на него, - махнул рукой Эредин. – Вроде тут есть место, где можно помыться, - спросил он у Маши. - Душ и ванна вон там, - она кивнула на дверь ванной комнаты. – А кто расположился в комнате за той стеной? - По-моему, сынуля этого белобрысого ханжи, - припомнил Эредин. – А что? - Можем и его разбудить, - предложила Маша. - Ты же вроде жаловалась, что больше не можешь, и просила, чтобы этот раз был последний? - А я передумала!