Сказ о том, как тяжела попаданская доля

— Э-эй, Мария, просыпайся! — теребил Эредин все еще продолжавшую крепко спать после своих вчерашних подвигов девушку. — А? Хто я? Хде я? Хто ты? — Маша с трудом разлепила упорно не желавшие открываться глаза и сквозь узенькие щелки посмотрела на Эредина. — Перебрала ты вчера, Машунь, — сочувственно покачал головой эльф. — Я момент упустил, а ты… А и здорова ж ты пить, оказывается. Я и подумать не мог, что в такое хлипкое тельце может вместиться столько алкоголя. — О-ох, Эредин, — тяжко вздохнула Маша. — А чё, я сильно чудила? — Да нет. Пела только. Эти попытались было тебя перепеть, но у них не вышло. Ты их сделала. — Пела? И все? — В конце поплакала. — От чего? — От неразделенной любви. — К кому? — Ко мне, к кому ж еще! — О-ох, — с очередным тяжким вздохом Маша спряталась под плащ, чтобы укрыться от глаз Эредина. — Да не смущайся ты. Это ведь нормально, — эльф извлек девушку из-под покрывала и внимательно проинспектировал ее на предмет пригодности к дальнейшему путешествию. — Что нормально? — глаза Маши враз открылись в их обычную величину. — Любить меня. Я — предмет вожделений, страстей и грез всех женщин, как людских, так и эльфийских. — Ну, как выясняется, не всех. Есть некоторые женские особи, которые стойки к твоим чарам и мужскому обаянию, — Маша красноречиво скосила глаза на Галадриэль, но тут же схватилась за голову от вспыхнувшей боли в висках. — Бля-а, башка-то как боли-ит! Эредин, почему ты меня не остановил? — И не услышал бы то шоу, которые ты потом устроила? Да ты что?! — Блядь, утро с примочками, — прошипела Маша. — Стоило за этим переться через пространство и время. Это я и дома могла бы себе устроить. А так стандартный супный набор «прелестей»: башка болит, глаза не разлепить, вспоминать то, что натворила вчера, не хочется, сушняк долбит, опохмелиться нечем. Прям, как в старые добрые времена, когда я еще страдала по Йорвету и надеялась таким образом попасть в его мир. — Ты страдала по Йорвету? — внезапно удивился Эредин, пропустив мимо ушей все остальное. — По этому одноглазому сидскому недоразумению? Как ты могла?! — Успокойся, твое величество. Я страдала по нему только потому, что не знала, что на свете существуешь ты, — поспешила Маша утихомирить так некстати разошедшегося самолюбивого ольха, от воплей которого ее голова, казалось, вот-вот грозила расколоться на мелкие кусочки. — А-а, ну тогда ладно, — услышав, что его популярность среди лиц противоположного пола остается вне конкуренции Эредин успокоился. — Идти можешь? — Я попробую, — отважно сказала Маша, отпуская надежную руку эльфа и гадая, сможет ли она для начала хотя бы удержаться самостоятельно на ногах.

* * *

Уж неизвестно, Морготовы ли то были происки или просто так стали звезды, но короткий отрезок пути до Леголасии стал испытанием для них для всех. Прихрамывающий Эредин, невыспавшиеся средиземцы и мучающаяся похмельным синдромом Маша уныло плелись к лесу. К личным неурядицам присоединись и природные в виде палящего солнца, нещадно начавшего припекать путешественниками головы и спины, в свете чего средиземцы начали молча завидовать Эредину, который с учетом его пляжного наряда чувствовал себя на полуденной жаре наиболее комфортно. Впрочем, Леголас и Трандуил, возможно тоже мысленно поблагодарили поклонниц, превративших их наряды в сплошные дыры, которые тоже неплохо продувались ветерком, давая ощущение прохлады. Наконец, путники смогли добрести до леса и укрыться от зноя под сенью его деревьев. — Фу-ух, ну и жарища, — простонал Арагорн, обессиленно усаживаясь в тенек под раскидистым кленом. — А ты бы снял лориэнский плащик, накидку, куртку, кольчугу, поддоспешники, — заметил Эредин. — Глядишь, стало бы полегче. — Ты что?! Мы же находимся в землях Всеобщего врага. Вдруг он вероломно нападет, а я не в форме?! — Если бы он захотел, так еще в Тангородриме от тебя мокрого бы места не оставил, — заметила страдающая от жажды и похмелья Маша и поэтому злая на весь свет. — Ох, как же мне плохо, — посетовала она, ни к кому конкретно не обращаясь, а просто констатировав факт. — Давайте отправим Леголаса на разведку? — предложила Галадриэль. — Ну, раз один наш следопыт почти превратился в жаркое, а другой — просто в хлам. — В хлам я была вчера, — нашла в себе силы возразить Маша. — Сегодня я просто… Меня нет. — Погодите, — Леголас поднял вверх ладонь, призывая своих спутников к молчанию. — Слышите? — Голоса, что ли? — Маша, прижала пальцы к ноющим вискам. — А я думала, это у меня в голове шумит после вчерашнего. — Да, действительно, — прислушавшись, подтвердил Арагорн. — Только я не могу разобрать… Какое-то странное наречие. Это не эльфийский, не всеобщий. Может быть… — он вопросительно посмотрел на Эредина. — Нечего на меня пялиться! Я тоже не понимаю, на каком языке они там чирикают! И уж это точно не язык народа ольх! — Да что там, даже мой адаптер этот говор не воспринимает, — пожаловалась Маша, а уж он-то устроен таким образом, чтобы подстраивать все подо всех. — Злые происки Моргота! — радостно воскликнул Арагорн, которому наконец-то удалось получить доказательство злонамеренности Врага. — Пойдемте посмотрим для начала, что там творится, — предложил Элронд. — Я думаю, болтовня доносится оттуда, — Леголас указал на молодой ельник, за которым, по его мнению, и находился источник звука. — Тогда полезли! — Эредин выставил вперед локоть, закрывая лицо ладонью и приготовился к штурму еловой преграды. — Твое величество, может, в обход? — робко пискнула Маша. — Обдерешься же весь. — Ни хрена! Разве это ёлки? — презрительно фыркнул Эредин. — Вот в Волчьем Тупике был лес — это всем лесам лес. А это так, травка. Маша со страхом и затаенной тоской проследила, как Эредин вломился в стену зеленых колючих еловых лап, которые тут же сомкнулись вновь за его спиной, правда уже слегка помятые. Судя по треску веток и громкой ругани эльфа, он продолжал идти вперед с упертостью бульдозера. Затем наступила тишина. А через минуту они услышали изумленный голос Эредина: — Ёптить! Идите сюда! Вы только гляньте, что здесь за хрень творится! Арагорн отреагировал быстро и, последовав примеру Эредина, кинулся в ельник. Леголас последовал за товарищем, видимо решив пожертвовать зеленым насаждениям последние лоскуты своей многострадальной куртки. Остальные не были столь самоотверженны и любопытны, предпочтя все-таки пойти в обход. Маша, просочившись вслед за рослыми эльфами сквозь заросли малинника (и ухитрившись обстрекать кисти рук об крапиву), выскреблась на открытое место и первым делом устремилась к Эредину, который, изображая монумент самому себе, стоял у кромки леса и ошалело взирал на происходящее. На довольно большом открытом пространстве, разделяющем лес и кое-где поросшем редкими купами кустов и одиноко стоящими деревьями, бодро сновали туда-сюда белобрысые, щуплые и шустрые Леголасы. Они-то и издавали те странные и невнятные щебечущие звуки, которые услышал оригинальный Леголас. Видимо, посредством этого птичьего языка местные Леголасы общались меж собой, хотя возможно, они просто бубнили что-то себе под нос, так как находились в постоянном движении, а посему не заводили долгих разговоров друг с другом. То и дело кто-то из Леголасов выхватывал лук и стрелял из него в одному ему видимую цель. Среди бродящих по полю Леголасов хаотично перемещались некие существа неопределенных расы и пола. Они были лохматы, заспанны, наряжены в мешковатую поношенную одежду, на шеях у них висели будильники, а в уши были воткнуты наушники. Периодически кто-нибудь из существ сталкивался с каким-нибудь Леголасом, при этом децибелы, на которых они чирикали, значительно и стремительно увеличивались, Леголас выхватывал лук, пускал в оппонента стрелу (причем, стреляя в упор, каким-то чудом ухитрялся мазать), в руке же у оппонента невероятным образом материализовывался какой-нибудь предмет кухонной утвари, которым он (впрочем, может быть, оно было и женского полу, а может и вообще его не имело в принципе) отоваривал Леголаса по голове. После такого плодотворного общения Леголас и лохматая особь либо заливались счастливым идиотским смехом, а потом быстро неслись в ближайшие кусты, либо пожимали плечами и расходились. Средиземцы расширившимися от ужаса глазами смотрели на творящийся беспредел. Леголас давно лежал в глубоком спасительном обмороке. Сердобольные же спутники не спешили приводить в сознание несчастного эльфа. — Что это за хрень? — снова спросил Эредин. — Тут на столбике написано: Леголасомэрия. — И что это значит? — поинтересовался Элронд. — Эти чучела с будильниками на шеях и в дырявых кедах — сьюшки, — объяснила Маша. — Ну, застирыши, про которых нам тетка крипипастянская рассказывала. — А что они делают? — не понял Элронд. — Кадрят Леголасов. Тех, с которыми они бегут в кусты… В этот момент объяснения Маши были самым наглым образом прерваны сладострастным стоном, который донесся до них как раз из ближайших кустов. Головы путешественников, как по команде, повернулись в ту сторону… — О Эру! — Галадриэль, скривив свое идеальное лицо и вмиг забыв о своих разногласиях с Эредином, уткнулась ему в грудь, чтобы не видеть того, что происходило в кустах. — Это… Это… — шокированный увиденным Элронд продемонстрировал эталонный фейспалм. — Это мой сын? Это не может быть мой сын. Я его такому не учил, — растерянно сказал Трандуил. — А чего это они делают? — не понял Арагорн, который уже шестой десяток лет терпел до свадьбы с Арвен и не был сведущ в интимных делах. — Ну кто ж так трахается! — возмутился Эредин. — Это ж порнография какая-то, а не акт соития! Издевательство над процессом! Нельзя же так топорно! — Мой вчерашний перепит, — пробормотала Маша, которую просто вытошнило прямо на сношающуюся парочку. — Извините, — сказала она затем, виновато глядя на Элронда и вытирая лицо накидкой Галадриэли, при этом эльфийка так и продолжала стоять, намертво влипнув в Эредина. — Ничего-ничего, — извинил Машу Элронд. — Я сам хотел это сделать, но… нечем. — Это что такое было?! — взвизгнула тем временем облеванная Машей сьюшка, причем, к удивлению путешественников, на вполне понятном языке. — Стервы! Сучки! Хотите помешать моему счастью?! — продолжала надрываться сьюха. — Ну так ничего у вас не выйдет. Я найду ту, кто это сделала… Маша на всякий случай изготовилась к битве. Машины спутники на всякий случай приготовились ее защищать. Но сьюшка, не обращая никакого внимания на компанию чужаков, напряженно всматривалась в товарок, курсирующих по поляне, а потом, видимо, высмотрев среди толпы виновницу своего конфуза, коршуном бросилась на нее. — Не-е, с такой задницей нельзя бегать, имея на себе лишь часы, — с видом знатока констатировал Эредин. — Твоя правда, — согласился Трандуил. — Неэстетично до жути. — Она что, голая? — ахнул Арагорн. — А что я Арвен скажу? Она мне ни в жизнь не простит, что я до брака видел женщину без одежды! — Ну, она не совсем голая, — попробовал утешить Арагорна Трандуил. — На ней часы. — Я бы сказал, что она не совсем женщина, — сказал Эредин. — Уж больно корява. Твоя Арвен должна тебя понять и простить. Смотреть на такую — не преступление. Другое дело, что для неискушенного взгляда это может быть психотравма. На такую насмотришься, потом и на красавицу может не встать. — Эредин, хватит! — оклемавшаяся Галадриэль, стукнула ольха кулачком в грудь. — Ты с такими разговорами мою внучку старой девой оставишь. Я уж и так отчаялась у них с Арагорном до колец дело довести. Немного проку будет, если жоних в итоге еще и неспособным ни на что окажется! — Если твоя внучка такая же красивая, как ты, я могу сделать так, что старой девой она уж точно не будет, — заметил Эредин. — Вы только посмотрите, что они вытворяют! — Маша отвлекла эльфа и эльфийку от обсуждения будущего Арвен. На поляне разворачивалась настоящая баталия. Сьюхи шли стенка на стенку, по сторонам летели клочья одежды, рваные кеды, разбитые будильники и разноцветные лохмы. Вскоре разобрать, кто есть кто, было уже невозможно, так как сьюхи сбились в общую свалку, где все били, царапали и рвали всех. Минут через пятнадцать ожесточенный бой стал стихать, а вскоре на поляне воцарилась тишина. Умолкшие Леголасы сгрудились толпой около бесформенной кучи, которая состояла из фрагментов тел их потенциальных подружек. Где-то с минуту они рассматривали место эпического побоища, затем дружно пожали плечами и вновь рассредоточились по поляне. — Это они что? — не поняла Маша. — Порвали друг дружку в клочья, как Тузик грелку? — Ну-у, как-то так, — кивнул Элронд. — А крови почему нет? — с подозрением спросил Эредин. — Так они это… картонные, — Арагорн с растерянным видом вытащил из груды останков фрагмент какой-то конечности. — Моргот — обманщик и халтурщик! — воскликнула Галадриэль. — Не скажи, — возразил Трандуил. — Выглядели они, как настоящие. — А Леголасы, интересно, тоже из картона? — поинтересовалась Маша. — А вот я сейчас и проверю, — пришедший в себя (и страшно злой) Леголас, потянул из чехла лук. — Сейчас пульну в кого-нибудь из них горящей стрелой — все и увидим. Путешественники в молчании наблюдали, как лихолесский царевич поджег острие стрелы, наложил ее на тетиву и начал выцеливать жертву. Не знающий жалости взгляд холодных голубых глаз скользил с одного клона на другой… Наконец, Леголас определился, отправив стрелу в свой смертоносный полет… … Кхе-кхе, — Маша протерла глаза, которые разъедал черный дым от чадящей горелой резины. — В черном-черном лесу есть черная-черная поляна… — Ну кто знал, что он из такой ядреной дряни моих двойников делает, — оправдывался Леголас. — Думать надо, прежде, чем огнем пулять, — Трандуил отвесил сыну затрещину. — Эредин! Ну что ты стоишь и смотришь! Помоги же мне! — чуть не плача взмолилась Галадриэль, размазывая по лицу черную сажу. — А ты, Владычица, в любом обличье хороша, — усмехнулся ольх. — Красоту-то ведь ничем не испортишь. — Твои шутки сейчас неуместны! — А чем я тебе могу помочь? — удивился Эредин. — Проводи меня куда-нибудь, где я смогу умыться! — А сама ты не можешь? — А вдруг мы еще на кого-нибудь нарвемся. — Тогда… тройничок? — вкрадчиво поинтересовался Эредин, делая Маше приглашающий жест. — Делай, что хочешь! Я не могу существовать с таким лицом! — Хм, а как же происки Моргота? — ехидно поинтересовалась Маша, которой по понятным причинам не хотелось делить Эредина с этой заносчивой эльфкой. — Иногда он просто не дает нам выбора! — возмущенно заявила Галадриэль.