Сказ о том, как тяжела попаданская доля

Лена зашла в «Алхимию» и еще от дверей увидела Ольгерда. Он все так же неподвижно сидел, подперев рукой щеку, и смотрел в стол, а перед ним стояла дежурная почти полная кружка пива. Даже выражение его лица, как показалось Лене, оставалось неизменным — таким же, каким оно было, когда она видела его тут в последний раз. Девушка подошла к столу и села напротив. — Что-то мне кажется, с момента, когда мы расстались, ты даже пиво свое не допил, — заметила она вместо приветствия. Впрочем, и Ольгерд не спешил здороваться и даже глаз не поднял на Лену. — Пришла доложить, что твой дружок справился с первым заданием? — буркнул он. — А откуда ты узнал, что Геральт его выполнил? — поинтересовалась Лена. — Так наш общий знакомец Гюнтер тут уже побывал и похвастал успехами Геральта в деле увеселения моего покойного братца. Прискакал чуть свет, радостный и, как всегда, пафосный до тошноты. — И что? — Я выгнал его к чертовой матери. Как обычно, впрочем. — Выгнал черта к чертовой матери? То-то он, наверное, повеселился, — усмехнулась Лена, даже не сразу сообразив, что размышляет вслух. — Что? — насторожился Ольгерд, чутко улавливавший все, что скажет собеседница. — Жалеешь, что облегчил Геральту задачу со вторым желанием? — спросила Лена, не желая более вдаваться в философскую тематику. — Да нет. В конце концов, это желание я загадал абсолютно искренне. То есть в данном случае я действительно хочу, чтобы у Геральта все получилось. А потом, у меня в запасе останется третье желание, которое твоему приятелю нипочем не выполнить. — Наверное странно загадывать желание с надеждой, что оно никогда не исполнится, — задумчиво произнесла Лена. — Ирония судьбы. Тебе говорят: проси, что хочешь, а ты знаешь, что именно этого-то тебе делать и нельзя. — Хочешь меня пожалеть? — поднял бровь Ольгерд. — Нет. Ни жалеть тебя, ни даже сочувствовать я не собираюсь. С чего бы вдруг? Хотя понятно, что ты сам считаешь себя несчастнее всех на свете. Но ведь ты не уникален и не оригинален. Каждый в своей жизни хотя бы раз попадал в ситуацию, которая казалась безвыходной. Но конечно далеко не каждый имел стойкость заплатить за свою прихоть жизнью дорогого ему человека. — Ты… Ты понимаешь, что ты несешь? — губы Ольгерда побелели от моментально нахлынувшей ярости. — Да. Еще вчера мне бы и в голову не пришло высказать тебе это из боязни, что ты вгорячах можешь прибить меня за такие слова. А сегодня, я так думаю, что бояться мне уже нечего. Даже если ты и захочешь, тебе что-нибудь помешает: сабля застрянет в ножнах или на тебя неожиданно упадет потолочная балка… — Или сюда просто-напросто зайдет Геральт, — Ольгерд со странным выражением лица посмотрел мимо Лены. Она обернулась, следуя направлению его взгляда и действительно увидела стоящего в дверях ведьмака. Надо сказать, оксенфуртскому цирюльнику вполне удалось минимизировать последствия Лениной мести, и теперь его прическа представляла собой забавный ёжик сверху при выбритых висках и затылке. Новая прическа делала Геральта заметно моложе, а трехдневная небритость дополнительно придавала его облику стильность и еще большую привлекательность. — Лен, а что ты тут делаешь? — удивленно спросил ведьмак, явно не ожидавший встретить здесь свою подругу. — Сижу и разговариваю. А что, нельзя? По-твоему я должна только у плиты танцевать? — неожиданно даже для самой себя вспылила Лена. — Лен, я ведь этого не говорил, — опешил Геральт. — Спросил просто… — Киндер, кюхе, кирхе? * — продолжало забирать Лену. — Да идите вы все со своим дурацким домостроевским средневековьем в жопу, в пизду и нахуй! С этими словами она сначала с нескрываемой ненавистью посмотрела на Ольгерда, потом резко встала и, слегка оттолкнув с дороги Геральта, быстро вышла, почти выбежала из корчмы. Остановившись на крыльце, она попыталась отдышаться, чтобы попробовать унять почти физическую боль, которая внезапно и обессиливающе заныла в сердце, лишь стоило Лене взглянуть на Геральта, всколыхнув в душе воспоминания о вчерашнем разговоре с Гюнтером. Анестезия непонимания закончилась, и теперь она отчетливо осознала, чего ей будет стоить это желание, исполнения которого она, как и ненавидимый сейчас ею Ольгерд, отчаянно не хотела. Ее взгляд случайно упал на тот самый колодец в центре рыночной площади, спустившись в который Геральт и попал в передрягу, угробившую Ленины надежды на тихое и спокойное счастье. — Сучий урод Ольгерд, — в отчаянной бессильной ярости простонала сквозь зубы девушка. — Лез бы сам осуществлять свою месть, бессмертная скотина. Сожрала бы тебя эта лягуха, и продолжал бы ты жить вечно у нее в желудке или кишках или что там у нее внутри — там тебе самое место! Ну, а ты, многомудрый и всезнающий Гюнтер, смог бы мне ответить на простой вопрос: где ж справедливость и почему за глупость и эгоизм одних всегда приходится платить другим?! — Да потому что в мире должен быть соблюден баланс, — раздался в голове Лены мягкий вкрадчивый голос торговца зеркалами. — Мир, состоящий из таких, как Ольгерд или Йеннифэр не имел бы смысла, потому что сожрал бы сам себя в кратчайшие сроки. Поэтому для каждого Ольгерда есть свой Витольд, для каждой Йеннифэр — свой Геральт, для Геральтов существуют такие, как ты, а Ольгерды и Йеннифэр заканчивают тем, что однажды непременно встречаются со мной. — Да-да, мне надо было догадаться, что Гюнтер о’Дим не оставит мой вопрос без ответа и непременно изречет какую-нибудь красивость, столь же банальную сколь и поучительную, с которой, тем не менее, не поспоришь, — проворчала Лена, сходя с крыльца и направляясь к дому. Пар она выпустила, злость унялась, и теперь ей стало стыдно за свою вспышку в корчме и ту чушь, которую она нагородила Геральту. — Блин, что на меня нашло, — пробормотала себе под нос Лена. — Разоралась, как оголтелая феминистка на митинге. Во стыдоба-то. Ну, положим, Ольгерд ладно, хрен с ним. Плевать,что он там на мой счет подумает, в конце концов, с ним мне детей не крестить. А вот Геральт… Но тут Лена вновь с тоской вспомнила, что их совместной жизни с Геральтом пришел конец. Даже если она простит ему измену, даже если они помирятся после ее сегодняшней выходки, сколько им останется? Неделя? Чуть больше? Перед смертью не надышишься. Стоит ли мучить себя и длить агонию? Хотя расставаться в ссоре Лене все-таки не хотелось. «А впрочем, какое это имеет значение? Все равно ты больше никогда его не увидишь, — подумалось ей. — Но ведь останутся воспоминания, в том числе и об этих последних днях. Наверное лучше, если они будут приятными. Решено, когда он придет домой, попрошу у него прощения, помирюсь с ним, не буду думать о Шани и тех, что были, и уж тем более, тех, что будут. Проживу счастливо отпущенное мне в этом мире время, а потом… Он забудет обо мне, вернувшись к какой-то из своих пассий или найдя себе новых, а я буду жить день за днем и складывать из холодных камешков слово „вечность“, как в грустной были о Снежной Королеве, в которой Герда так и не нашла своего Кая». В тягостных раздумьях о будущем, Лена, уже ушедшая с площади, свернула в очередной проулок, который вел к их дому. И вдруг… Она даже не поняла, откуда взялся этот тип в черном, будто вышедший из стены ближнего дома и заступивший ей дорогу. Расширившимися от ужаса глазами она смотрела на стоящего перед ней высокого худощавого мужчину и думала, что надо бы наверное закричать и позвать на помощь, но глядя в его глаза — глубоко посаженные, прищуренные, недобрые и какие-то водянисто-прозрачные, она чувствовала, как крик почему-то застрял у нее в горле. Впрочем, явных признаков агрессии мужчина не выказывал. Он просто стоял перед ней, терпеливо ожидая, когда она придет в себя от неожиданности. Его индифферентность несколько успокоила Лену и она наконец-то смогла выдавить из себя: — Мужчина, вы это чего? — Подруга ведьмака Геральта? — осведомился незнакомец, спокойно и вежливо. — Надеюсь, я не ошибся? — Ну да. Ведьмака Геральта я знаю, — на всякий случай почла за лучшее признать сей факт Лена. — В таком случае позвольте представиться: Эвальд Борсоди. — Чё? — глаза Лены стали как блюдца. — Как так? А разве… — и тут она спохватилась и прикусила язык, успев сообразить, что чуть было не выболтала секрет с потыренным завещанием. — Разве что? — насторожился Эвальд. — Ну все же знают, что владельца дома Борсоди зовут Хорст, — нашлась Лена. — Да. Мой младший брат. Мерзкая, жадная, лживая, жирная свинья, — с нескрываемой ненавистью прошипел Эвальд. — Так вот, я — как вы наверное только что догадались, его ближайший родственник и, по совместительству, истинный владелец Дома Борсоди. — Я, поверьте, несказанно рада это слышать, — Лена, убедившись в мирных намерениях Эвальда Борсоди, осмелела и немного пришла в себя, по крайней мере настолько, чтобы осмысленно и вдумчиво вести диалог с непонятно зачем свалившимся на ее голову отпрыском одного из богатейших людей Ведьмиленда. — Ну что ж, приятно иметь дело с умным и вменяемым человеком, — Эвальд церемонно наклонил голову. — Угу, — кивнула Лена. — А можно узнать, что привлекло внимание столь важного гражданина к моей скромной и ничем не примечательной персоне? — Ведьмак Геральт, конечно, — развел руками Эвальд. — Мне стоило догадаться, — пробурчала Лена. — Вам что-то нужно от него, и вы решили действовать через меня. Путь к сердцу мужчины лежит через куриные мозги его дамы? — Ну-ну, вы явно скромничаете, напрашиваясь на похвалу, — усмехнулся Эвальд. При этом Лена отметила, что улыбка у него была крайне неприятная — холодная и пренебрежительная (возможно он сам в нее такой смысл и не вкладывал, но собеседнику виделось именно так). — Вы — умная девушка, — продолжил тем временем Эвальд. — И смелая. — Не обольщайтесь. Тот факт, что я не завизжала в первую же секунду, впечатлившись вашим эффектным появлением передо мной, обусловлен отнюдь не смелостью. На самом деле у меня от страха просто язык отнялся. — Ладно, смелость отменяется, но насчет умной-то вы возражать не будете? — Вот сейчас не поняла, к чему вся эта низкая лесть? Вы меня к сожительству склонить что ли собираетесь? По-моему, вряд ли. Так зачем все эти предисловия? — В другое время и при других обстоятельствах как знать, — снова ухмыльнулся Эвальд. — Мне не помешала бы умная и сообразительная компаньонка. К тому же с симпатичной девушкой и прибыль делить приятней, — он неожиданно подмигнул Лене. — Вы прям как Глеб Жеглов из «Место встречи изменить нельзя» рассуждаете, — заметила Лена. — Не знаю, кто такой. И это не суть важно. — Так все-таки, что вы от меня хотите? — спросила Лена. — Посредничества. — А конкретнее? — Думаю, для вас не секрет, что у Геральта есть некое маленькое дельце к моему братцу. — Хм, то что для меня это не секрет — понятно. Вот интересно, почему это не секрет для вас? — Ну, я достаточно хорошо знаком с Ольгердом. И скажу вам честно, он никогда не умел держать язык за зубами. — Он вам разболтал? — с нескрываемым презрением хмыкнула Лена. — Он или кто-то из его людей. Мне лично или кому-то из наших общих знакомых. Какое это имеет значение? — Вы правы, никакого. Главное — результат. Похоже, о том, что у Геральта имеется интерес к Хорсту, не знает только сам Хорст, а так весь Оксенфурт и окрестности уже в курсе. — Так вот, — продолжил свою речь Эвальд, — дело в том, что мне надо забрать у любимого братца кое-что, принадлежащее мне. Правда, я не уверен, что Хорст захочет мне это отдать. Поэтому я решил обойтись без его разрешения. Но прикинув свои возможности, я рассудил, что одному мне с этим делом не справиться. Тут определенно нужен союзник. Вот я и подумал, почему бы нам с Геральтом не объединить усилия? — Так предложите ему сами. Зачем вам я? — Меня он не станет слушать. Ведь он-то как раз уверен, что сможет справиться сам. Геральт возлагает большие надежды на завтрашний аукцион. А я могу заранее сказать, что он только зря потратит время. — Почему? — Да все по тем же тривиальным причинам. Потому что наш друг Ольгерд имеет непреодолимую страсть к дешевым эффектам и любит бросаться словами и обещаниями. А мой брат Хорст труслив и чрезвычайно мнителен. Да и память у него хорошая. Когда имущество фон Эвереков пошло с молотка, Ольгерд пригрозил моему брату, что отомстит. Тогда его угрозы казались пустым сотрясанием воздуха. Но когда затем каким-то совершенно непостижимым образом Ольгерду удалось вновь подняться и разбогатеть, Хорст вспомнил его угрозы и насторожился. Он организовал слежку за Ольгердом, чтобы быть готовым к любым выпадам с его стороны. А тут вдруг Ольгерд сам прибывает в Оксенфурт и обосновывается в корчме, в двух шагах от нашего аукционного дома. И тут же до Хорста доходят слухи, что Ольгерда частенько стали замечать в компании ведьмака Геральта — фигуры достаточно известной и узнаваемой, чтобы нельзя было его не заметить или с кем-то спутать. Завтра Геральт пойдет на аукцион и попытается получить аудиенцию у Хорста. Как вы думаете, о чем в первую очередь подумает Хорст, увидев на аукционе ведьмака? — Что Геральт что-то замышляет против него, скорешившись с Ольгердом, — упавшим голосом промямлила Лена. — И будет, между прочим, при этом прав на все сто. — Я так понимаю, у вас есть план «Б». — Он у меня действительно есть. Но чтобы его осуществить, как я уже и говорил, мне нужен помощник. И я так думаю, лучше Геральта мне компаньона не найти. — А почему бы вам не подождать до завтра? — спросила Лена. — Или вы все-таки опасаетесь, что у Геральта все получится и вы ему будете не нужны? — Конечно, небольшая вероятность того, что я ошибусь, есть, — слегка пожал плечами Эвальд. — Моя ошибка — его везение. Бывает всякое. Но я практически уверен в том, что завтра Геральт уйдет с аукциона ни с чем. А вот Хорст, увидев ведьмака, насторожится и утроит бдительность. И тогда мой план провернуть будет уже сложнее, чем сейчас, когда он не в курсе, с какой стороны ему может грозить опасность. — Хм, а ведь есть правда в ваших словах, — вынуждена была признать Лена, которой не особо нравился этот Эвальд, но, если судить объективно, вещи-то говорил он дельные. — Я, пожалуй, постараюсь донести до Геральта все, что вы мне сейчас сказали, и даже попробую убедить его встретиться с вами и выслушать ваш план «Б». Но только у меня нет уверенности в том, что он послушает и меня. — Ну вы уж постарайтесь, — многозначительно поднял бровь Эвальд. — А чтобы вас дополнительно простимулировать я, пожалуй, могу пообещать отдать любую приглянувшуюся вам вещичку из нашей коллекции раритетов. — Какая неслыханная щедрость, — подозрительно прищурилась Лена. — Я понимаю, что мое предложение выглядит довольно подозрительно, но, поверьте, если вам удастся склонить Геральта к сотрудничеству со мной, и у нас все получится, я получу гораздо больше, чем какой-то раритет, сколько бы он ни стоил. Ну и еще можете считать, что я делаю это из духа противоречия моему брату Хорсту. Он жаден, а я буду щедр, и пусть это принесет мне удачу. — Ну да. Легко обещать отдать то, чего у тебя нет и неизвестно, будет ли, — усмехнулась Лена. — Разумеется, если я ничего не получу, наш договор будет считаться недействительным. — Ладно. Я же сказала: постараюсь. И не ради ваших раритетов, а чисто ради Геральта. И, кстати, если что, как мне вас найти? — спросила Лена. — Я сам вас найду, — пообещал Эвальд, снова скрываясь в тени, сливаясь с нею и исчезая, будто его тут и не было.