Translucent

В 11 утра на следующий день Джонин, толкая перед собой тележку, подходит к белому люксу. На мгновенье он останавливается, чтобы постучать и предупредить о своем приходе, но его рука не успевает коснуться деревянной поверхности, потому что дверь распахивается. Перед ним стоит Лу Хань, по обыкновению одетый во все белое, и смотрит сквозь него своим бессмысленным карим взглядом. Джонин чувствует себя полупрозрачным. Ни одной эмоции на смазливом личике. Почему-то бросается в глаза, что тонкие пальцы китайца совершают хаотичный «перебор», прикасаясь одной подушечкой к другой… -Привет, - говорит Джонин. -Ты вовремя, - констатирует факт Лу Хань, пропуская его внутрь комнаты. И Джонин ловит себя на мысли, что впервые слышит голос Лу Ханя, и ему нравится этот мягкий тембр. -Ты можешь пойти погулять, пока я буду делать уборку? – сходу спрашивает Джонин. Почему-то кажется унизительным мыть полы в присутствии этого парня: это слишком подчеркивает разницу в их положении. Тот ничего не отвечает, просто отрицательно качает головой и возвращается к открытому белому ноутбуку, на экране которого светятся схемы и графики. -Отлично… - сквозь зубы цедит Джонин. Лу Хань никак не реагирует, должно быть, принимает сказанные слова буквально - как одобрение и согласие. Он просто смотрит в монитор, продолжая заниматься своим делом и не обращая никакого внимания на человека с пылесосом. Когда уборка почти закончена и остается только пятачок, на котором сидит Лу Хань, Джонин останавливается и спрашивает: -Я закончил, кроме того места, где находишься ты. Китаец молча встает и позволяет Джонину доделать работу. В комнате снова повисает гнетущее молчание. -Что дальше? – в конце концов, спрашивает Джонин. -Прогулка, - говорит Лу Хань. – Время с половины двенадцатого до половины первого я всегда провожу в саду. Затем обедаю – до часу дня. Потом еще три часа отслеживаю котировки акций на бирже. Потом чаепитие и еще одна прогулка. Ужин. Три часа на чтение… -Собрался пересказывать мне все, что делаешь в течение дня? – довольно грубо прервал его Джонин. – Зачем мне это знать? -Ты спросил, что дальше, - спокойно ответил Лу Хань. «А, ну да… » - вспомнил Джонин. – «Ты же все понимаешь дословно». И постарался задать более точный вопрос: -Ты собираешься провести еще какое-то время со мной, или я могу быть свободен? -Идем гулять, - Лу Хань не спрашивает, просто ставит в известность. Пустой взгляд. Снова нервный «перебор» пальцами. -Волнуешься? – почему-то спрашивает Джонин. -Нет, - говорит Лу Хань своим ровным, не выражающим никаких эмоций, голосом. Джонин осторожно берет обе его ладони в свои и крепко прижимает друг к другу: -Тогда почему твои руки дрожат? Лу Хань ничего не отвечает. Может быть, просто не знает ответа. Может быть, не желает говорить. Джонин помнит: никто не сможет заставить его сделать то, чего он не хочет. Белокурый китаец просто опускает глаза и пытается высвободить тонкие пальцы из чужих ладоней. Еще минуту или около того Джонин не дает ему этого сделать. И Лу Хань успокаивается, перестает сопротивляться контакту. Они гуляют по саду, соблюдая расстояние в пару шагов. Джонин опять чувствует себя неуютно от постоянного молчания и пытается завязать хоть какой-то разговор. Получается неловко: -Тебе здесь нравится? -Нет, - отрезает Лу Хань. -Почему? -Потому что это клиника, и каждый день я думаю о том, что со мной что-то не так. Но я не ощущаю себя больным. -Вот как… - не зная, что сказать в ответ, вздыхает Джонин. – Но ты ведь знаешь свой диагноз, правда? -Да, знаю. Врачи считают, что я не способен к нормальному общению. Миллионы людей живут, не пуская никого в свое личное пространство, и никто не считает их сумасшедшими. Я же вынужден постоянно доказывать, что не опасен для самого себя. Вероятно, если я заведу себе «друга», они перестанут так думать. И разрешат мне вернуться домой. Джонину становится не по себе от услышанного. И почему-то обидно. -Сначала я думал, ты вообще не умеешь разговаривать, - зло усмехаясь, замечает он. – Но теперь вижу, что тебе ничего не стоит унизить человека парой фраз. Значит, я здесь только для того, чтобы создать видимость общения?.. А на самом деле тебе никто не нужен. -Наверно, - соглашается Лу Хань. -В таком случае, может быть, поищешь кого-нибудь другого? – ехидно осведомляется Джонин. Он задет и разочарован до глубины души. Он думал, что у Лу Ханя были какие-то другие мотивы выбрать его. -Нет, - отвечает китаец. – Я выбрал тебя. -Причины? -Когда ты уходил из моей комнаты, то всегда оставлял все вещи именно в том положении, в котором они были до моего ухода. Ты мало разговариваешь. Ты не нарушаешь мой порядок. -Супер! Значит, главная причина моего присутствия – умение быть невидимкой?! – с сарказмом спрашивает Джонин. -Возможно, я не анализировал это именно с такой стороны, - сохраняя полное равнодушие, замечает Лу Хань. -Знаешь, думаю, на сегодня общения достаточно, - говорит Джонин. – Не буду утомлять тебя своим обществом. И он уходит. Не оборачиваясь, потому что в глазах стоят слезы. Больше всего на свете ему сейчас хочется, чтобы Лу Хань окрикнул его, попытался вернуть. Но ничего не происходит, никто не останавливает его и не препятствует побегу. Чего он ожидал? Ничто из того, что сказал ему Лу Хань, не противоречит информации из его личного дела, прочитанного Джонином накануне от корки до корки. Вечером у Джонина запланирована встреча с главврачом. Остаток дня он продумывает, что сказать, чтобы его отказ от наблюдения за Лу Ханем выглядел адекватно. Не может же он просто прийти и признаться, что странный парень нравится ему настолько, что его равнодушие причиняет боль? По дороге в кабинет он встречает самого Лу Ханя и старается не смотреть в его сторону, но китаец останавливается в нескольких шагах и дожидается, когда он подойдет ближе. Джонин проходит мимо, не поднимая глаз. -До завтра, - отчетливо слышит он ровный голос Лу Ханя за спиной. -До завтра, - одними губами повторяет Джонин. Он уже знает, где будет завтра в 11 утра. Беседа с врачом занимает 15 минут. -Как дела, Джонин? – интересуется мужчина. -А что сказал ОН? – отвечает парень вопросом на вопрос. -Лу Хань приходил поставить в известность, что хотел бы, чтобы в дальнейшем вы проводили вместе немного больше времени. Он думает, что не честно распоряжаться тобой по его усмотрению, поэтому составил расписание и надеется, что оно тебя устроит, - доктор протянул ему лист бумаги, исписанный каллиграфическим почерком, из которого следовало, что Лу Хань хотел бы проводить с Джонином время с 11 до 13 днем и с 16 до 19 вечером. -Это немного больше, чем уходило у тебя на мытье полов, и мы учтем дополнительные часы, проведенные с Лу Ханем, сократив твой срок пребывания здесь… -Нет, - выпалил Джонин. – Все нормально. Это все равно лучше чем то, чем мне приходилось заниматься раньше… Врач не удержался от ироничной усмешки: -О чем вы оба умалчиваете? Что произошло, и почему Лу Ханю вдруг понадобилось составлять график и регламентировать проведенное вместе время, заручившись твоим согласием? -Все нормально… - прошептал Джонин. – Я просто неправильно его понял. -И что именно ты понял неправильно? Джонин испытующе посмотрел на главврача, взвешивая все за и против, и почему-то думая о том, не повредит ли Лу Ханю его откровенность. -Суть его высказывания сводилась к тому, что ему безразлично, с кем проводить время, лишь бы этот человек не мешал заниматься привычными делами… - в конце концов, все же сказал он, стараясь, чтобы в его фразе не было никакой конкретики. Врач искренно рассмеялся: -И это тебя расстроило? Считай, он сделал тебе своего рода комплимент. Ему, безусловно, безразлично, если человек отвечает его требованиям. Но таких людей – единицы. Мало кому удается находиться с аспи в течение продолжительного времени, не раздражая их своим присутствием. Он выбрал тебя сознательно… -Да, теперь я знаю, - сказал Джонин. – Просто мне пока действительно сложно понимать его… Он уже был в дверях, когда врач неожиданно спросил: -Джонин! – парень обернулся, вопросительно глядя на грузного мужчину в кресле. – О тебе ходят кое-какие слухи, что ты встречаешься с одной из наших медсестер… -Это запрещено? – недоумевая от абсурдности только что высказанной информации, спросил он. Похоже, девушка сама распускала сплетни, ибо Джонин-то уж точно знал, что между ними ничего не было и быть не могло… -Нет, конечно, нет. Вы вольны распоряжаться своим свободным временем, как вам вздумается… -Тогда что? – насторожился он. -Насколько я могу судить, ты нравишься Лу Ханю. Он очень необычный молодой человек. Вряд ли он это осознает и сделает первый шаг. Просто постарайся быть тактичным, не травмировать его лишний раз… -С чего вы взяли, что он такой? – чувствуя, как подкашиваются ноги, и учащается сердцебиение, спросил Джонин. -Лу Хань не первый год приезжает к нам. И хотя он никогда не выказывал никакого интереса к людям, у меня все же была возможность сделать кое-какие выводы из наших с ним бесед… Весь остаток дня Джонин тренируется, стараясь утомить себя, как можно сильнее. Но он все равно долго не может уснуть ночью, преследуемый мыслями о Лу Хане и о том, что рассказал ему доктор. Он не расстается с листком бумаги, исписанным идеально ровным почерком китайца, и так и засыпает, держа его в руках, опять забыв отметить еще один закончившийся день в своем настенном календаре. Похоже, красные крестики утратили всякий смысл… Утром следующего дня сценарий повторяется почти полностью. Лу Хань уже стоит под дверью и холодно произносит «Ты вовремя», Джонин заталкивает тележку внутрь и приступает к своим первостепенным обязанностям. Отчего-то у него ощущение, что что-то изменилось, что в воздухе словно повисло электричество. Но ничего не происходит: китаец смотрит в монитор ноутбука, Джонин продолжает мыть полы, пылесосить и стирать пыль. И только когда он заходит в ванную понимает, что на самом деле затеял Лу Хань… Все гигиенические принадлежности расставлены не параллельно друг другу, как это было всегда. Их положение на этот раз кажется довольно хаотичным, но, зная особенности психики Лу Ханя, Джонин ни на секунду не сомневается, что во всем это есть какая-то железная логика, разгадать которую ему просто не дано. Джонин понимает, что это и есть проверка: вернуть каждый предмет на свое место. Но как? Не касаться их – невозможно, мрамор забрызган водой и мыльной пеной… И тут его осеняет: он достает мобильник и фотографирует предложенную композицию. «Мы еще посмотрим, кто кого…» - усмехается Джонин про себя. Перед тем как отправиться на прогулку Лу Хань, как и предполагалось, заходит в ванную. Он ничего не говорит, и его лицо ничего не выражает. Они молча идут в сад. Джонин решает, что не произнесет ни слова, пока китаец сам не сделает шаг навстречу. Спустя какое-то время тот действительно начинает разговор первым: -Ты умеешь играть в шахматы? -Нет, - удовлетворенно говорит Джонин, понимая, к чему клонит его собеседник. -У тебя фотографическая память? -Нет. Почему ты спрашиваешь? -Как тебе удалось расставить все предметы гигиены в точности в том порядке, как они стояли до уборки? -Не скажу. А что – в этом хаосе была какая-то логика? – хитро улыбается Джонин. – И почему я в этом не сомневался? -Если расчертить столешницу в ванной квадратами шахматной доски, то все тюбики оказались бы расставлены в соответствии с позициями фигур в одной очень известной партии 1971 года, сыгранной немецким гроссмейстером… -Стоп! – прерывает его Джонин, едва сдерживая смех. – Я понимаю, что ты тот еще ботан, но мы ведь уже выяснили, что в шахматы я играть не умею, а потому вся эта информация пройдет мимо моих ушей! Считай, мне просто повезло. -Если учитывать площадь мраморной поверхности в целом, площадь основания каждого предмета и площадь, оставшуюся не задействованной, то вероятность такого везения составляет… -О, нет! – Джонин окончательно теряет терпение и очень старается не захохотать. - Ты же не собирался сейчас читать мне лекцию по алгебре? -По геометрии, - поправляет китаец. -Хорошо, по геометрии… -Как тебе удалось? – настойчиво повторяет парень, буравя Джонина своими огромными чайного цвета глазами. Джонину даже кажется, что теперь он видит в них искреннюю заинтересованность. -Лу Хань, я же не идиот! Я прекрасно понимаю, что ты пытаешься мне что-то доказать, поэтому просто сфотографировал твое «творение» на мобильник! -Ты назвал меня по имени, - говорит Лу Хань. – Первый раз. -Тебе нравится, когда тебя называют по имени? – спрашивает Джонин и останавливает парня, потянув его руку, заставляя повернуться к себе. -Да, - отвечает тот, глядя куда-то сквозь собеседника. – Лу Ханю нравится, когда его зовут по имени. Он чувствует себя особенным. -Вот как… Ты и так особенный, знаешь? - задумчиво произносит Джонин. – Тогда я буду называть тебя Лу, хорошо? Китаец согласно кивает. -Ты можешь смотреть мне в глаза, когда я с тобой разговариваю? Если тебе не очень сложно… Потому что иногда я чувствую себя прозрачным рядом с тобой… Лу Хань пытается сосредоточить взгляд на лице Джонина. Получается так себе. Смысла в его глазах совершенно не прибавилось – они все такие же огромные, холодные и «стеклянные». Бессмысленные. Но Джонину больше так не кажется, он больше не замечает этого. Потому что видит в них что-то еще… Он снова берет Лу Ханя за руку, и они идут дальше. -Когда я расставлял тюбики в ванной параллельными рядами, ты тоже их фотографировал? – неожиданно спрашивает Лу Хань. -Ты настолько низкого мнения обо мне? – усмехается Джонин. -Нет. Просто пытаюсь выяснить, насколько несовершенны твое логическое мышление и зрительная память, - равнодушно высказывает китаец. Джонин на мгновенье замедляет шаг, но потом нагоняет своего спутника и, широко улыбаясь, задает вопрос: -Лу? – парень продолжает размеренно идти вперед, никак не реагируя на окрик Джонина. –Лу?! Что это сейчас было? Шутка? Ты пошутил?! – он изумленно осознает, что вдруг начал что-то понимать в странной логике своего подопечного… -Да, - отчетливо говорит блондин. И, кажется, на его лице появляется едва заметная гордая улыбка. -Это потрясающе, Лу Хань! Я тебя понял! Значит, у тебя есть чувство юмора? – счастливо смеясь, констатирует факт Джонин. – Ты знаешь, что ты удивительный? -Знаю. Теперь знаю, - говорит Лу Хань. И его улыбка становится чуть шире. С этого дня Джонину начинает казаться, что стена между ним и Лу Ханем понемногу рушится. Кирпичик за кирпичиком. Лу Хань словно принимает его в свой мир. Он чаще обращается к нему первым. Он даже иногда шутит, по-своему, довольно оригинально, так, что многие приняли бы его юмор за злую иронию или попытку обидеть. Но Джонин ловит себя на мысли, что понимает все, о чем хочет сказать ему этот странный блондин. Следующие пару недель их жизнь идет по одному и тому же заведенному распорядку, который ни один из них не смеет нарушить. Их обоих устраивает абсолютно все. Событие, изменившее их зыбкий мир, происходит довольно обыденно. Просто однажды они оба отправляются на вечернюю прогулку. Лу Хань сам берет Джонина за руку. По обыкновению, на вопрос «Как дела?» он почти поминутно пересказывает своему спутнику все, что делал в его отсутствие. Джонина больше не раздражают подробности и то, что Лу Хань все воспринимает буквально. Ему нравится знать, чем дышит его подопечный, когда они не вместе. -Сейчас пойдет дождь, - неожиданно говорит китаец. -Откуда ты знаешь? – спрашивает Джонин. -Я смотрел прогноз погоды… Вечером обещали дождь, но по всем признакам он начнется прямо сейчас. Надо возвращаться… -Хорошо, - соглашается Джонин. Но они не успевают пройти и пару шагов, как небо темнеет и его разрезает электрическая змея молнии… Спустя несколько секунд следует раскат грома. Лу Хань сжимает руку Джонина и останавливается как вкопанный. -Что случилось? Бежим! – тянет его за собой Джонин. -Я не могу. Мне страшно, - тихо говорит Лу Хань. В следующую секунду он опускается на корточки и закрывает голову руками. Джонин, не задумываясь, падает на колени рядом, пытается успокоить: -Лу, не бойся… Только не плачь… - он больше не контролирует себя и поддается внезапно вырвавшейся наружу нежности, обнимая и закрывая сжавшегося в комок Лу Ханя. Целует его в мягкие светлые волосы на макушке. -Тише… - шепчет он. – Сейчас все пройдет. Нам надо дойти хотя бы до беседки. Это совсем рядом… Он хватает сопротивляющегося парня за руку и насильно тащит за собой. Еще пара минут, и они, оба вымокшие до нитки, оказываются под деревянным навесом небольшой веранды, увитой живописным плющом, скрывающим их от случайных наблюдателей. Лу Хань понемногу приходит в себя, но в его глазах все еще стоит ужас. На этот раз Джонин точно уверен, что это не просто его фантазия. -Мне холодно, - тихо говорит парень. И видно, как все его хрупкое тело бьет озноб. Повинуясь очередному порыву, Джонин приближается и заключает его в объятья, находит мягкие розовые губы и целует. Нежно и настойчиво, заставляя Лу Ханя пропустить его язык глубже, заставляя отвечать ему. Он чувствует сквозь мокрую футболку, как тонкие холодные пальцы выписывают странные узоры на его спине… Затем он отстраняется. Он не знает, чего ждать от своего спутника, как тот среагирует на его поступок. Может, он сейчас поведет себя как Реймонд Бэббит в «Человеке дождя» и просто скажет «мокро», но вместо этого Лу Хань берет его руку и проводит по своей шее, откидывая голову назад и издавая тихий вздох… -Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе? – спрашивает Джонин, завороженно наблюдая, как плавится под его пальцами Лу Хань. Тот молча кивает и позволяет Джонину расстегнуть рубашку и обнимать себя. Ладонь сама скользит по белой гладкой коже к низу живота и проникает под ремень обтягивающих идеальные стройные ноги белых джинсов. Лу Хань возбужден. Он со стоном подается навстречу. Дотронувшись до головки члена, Джонин застывает. Китаец молниеносно сжимает его запястье, давая понять, чтобы он не смел убирать руку, не смел останавливаться. -Лу… Ты понимаешь, что сейчас происходит? – серьезно спрашивает Джонин. -Да… - выдыхает тот. - Я испытываю к тебе влечение. Ты прикасаешься ко мне, и мне это нравится… -Кто-нибудь уже так делал? -Да… Давно, я был совсем маленьким… Мой учитель по математике… -Боже, Лу, - шепчет Джонин, прижимая дрожащего парня ближе. - Он что-нибудь еще с тобой делал? -Нет, только трогал… -И тебе было приятно? -Нет… - просто говорит Лу Хань, не чувствуя обеспокоенности в голосе Джонина. – Но, думаю, тогда я понял, что мне нравятся мужчины. Потому что противно тоже не было. Но мне приятно сейчас… -А если я захочу больше? – растерянно спрашивает Джонин, расстегивая ширинку на джинсах Лу Ханя и лаская возбужденную плоть, заставляя его стонать и с силой вжиматься в свое плечо головой. Совершая очередное движение ладонью, Джонин чувствует, как ровные зубы впиваются в его кожу. -Насколько больше? – тяжело дыша, задыхаясь от обрушившихся ощущений, спрашивает блондин. -Тебя всего, - тихо произносит Джонин. – Я хочу тебя всего. С нашей первой встречи в коридоре… -Тогда почему ты ничего не говорил мне? – искренне удивляется Лу Хань. Он продолжает двигаться навстречу сжатой вокруг собственной плоти руке. -Думал, что не могу ТАК поступить с тобой… Ты такой хрупкий, - опуская глаза, говорит Джонин. -Ты думаешь, что поступишь неэтично по отношению ко мне? Потому что я не такой, как все? Потому что я пациент, и ты думаешь, что я беспомощен? - внезапно становясь холодным, спрашивает Лу Хань. В его глазах слезы. Не от страха. Не от физической боли. От обиды. Он резко отстраняется и спрашивает еще раз: -Я прав? Ты считаешь меня больным? -Не совсем так… -Джонин, - он первый раз произносит это имя. - У меня синдром Аспергера, а не слабоумие, и я в состоянии принимать решения… -Прости… - отчаянно шепчет парень, крепче обнимая Лу Ханя и закапываясь пальцами в его мягких светлых волосах, не давая ему уйти. – Прости меня, я не хотел… -В другой раз, - спокойно произносит китаец. – Дождь закончился, и нам пора возвращаться. Он застегивает джинсы и берет Джонина за руку. -Просто больше не заставляй меня чувствовать себя больным и второсортным, - ровным, не выражающим ни одной эмоции, голосом говорит Лу Хань. Его потухший взгляд снова кажется «стеклянным».