У Дина Винчестера зеленые глаза...

Время выкидывало странные штуки с тех пор, как Кастиэль стал человеком. Казалось, оно то стремительно летит вперед, оставляя лишь туманные воспоминания о промелькнувших днях, то замедляется настолько, что даже один день мог показаться маленькой вечностью. Раньше он властвовал над временным потоком, мог двигаться вместе с его течением, но мог и пересечь его в любом нужном ему направлении; одним простым усилием отправиться в прошлое или заглянуть в непостоянное, изменчивое будущее. Он был частью Времени. Именно так, с большой буквы, и, вместе с тем, вне его. Странная концепция для человека, но для ангела это было одним из естественных проявлений его сущности. Сейчас же ему казалось, что он стоит на месте, а время течет сквозь него, огибает, оставляет его позади. Первые месяцы были тяжелыми, ему приходилось постоянно напоминать себе, что он теперь человек, что он теперь уязвим; что ему нужно есть, пить, ходить в туалет; что ему может быть слишком жарко или холодно, что его одежда, теперь постепенно изнашивающаяся от постоянной носки, вряд ли спасет его, когда придут зимние холода. Денег у него не было, а заработать хотя бы немного удавалось редко, потому что он был мало приспособлен даже к самой простой работе, и зачастую уже через пару часов очередной работодатель выставлял его на улицу по-прежнему без гроша в кармане. Быть человеком оказалось невероятно трудно, но он все же как-то справлялся. Самым трудным было привыкнуть к одиночеству, к отсутствию цели в его нынешнем существовании, к тишине, постоянно окружавшей Кастиэля там, где раньше звучали голоса его братьев и сестер. И иногда по ночам бывший ангел лежал и смотрел на звезды над его головой; он пытался вспомнить, что же подтолкнуло его к непослушанию, что заставило его отвернуться от Небес, ради чего он несет сейчас это справедливое наказание Отца, что в его прошлом оказалось настолько важным... или, может быть, кто. У него не было ответов на эти вопросы, Кастиэль вообще с трудом помнил прошедшие годы на земле; он не знал, почему он оказался здесь и зачем ему понадобился человеческий сосуд. И, конечно же, короткая записка, которую он уже зачитал до дыр, так же, как и короткие вспышки воспоминаний, не принесла ясности, только еще сильнее запутала его. Зима настала в этом году рано, и таким же бездомным людям, каким был Кастиэль... Кас, как он называл себя теперь, стало намного труднее выживать на улицах. Ноябрь и первая половина декабря оказались достаточно мягкими, но потом ударили рождественские морозы, и каждый вечер ночлежки были переполнены. В один из таких холодных вечеров для Кастиэля не нашлось свободного места ни в одном из известных ему пристанищ для бродяг, и бывший ангел медленно и бесцельно брел по улицам, кутаясь в тонкий изношенный плащ, чувствуя, как холод забирается ему под одежду и сковывает движения. Кастиэль даже не запомнил, в какой момент присел на одну из скамеек, стоящих по бокам пустынной аллеи, не запомнил, как постепенно сошла на нет сотрясающая все его тело дрожь и начало клонить ко сну. Он просто на секунду прикрыл глаза... В следующую же сквозь туман все еще цепко держащего его сна, почувствовал, как кто-то сильно трясет его и зовет по имени: - Кастиэль! Кас, очнись! Бывший ангел из последних сил разлепил запорошенные снегом ресницы, побелевшие губы слабо шевельнулись в почти беззвучном шепоте, в имени, машинально вырвавшемся из него вместе с дыханием: - Габриэль... * * * Сознание возвращалось постепенно, словно Кастиэль поднимался с большой глубины на поверхность, медленно и с остановками. Голова была тяжелой, в груди, казалось, лежал камень, упираясь острыми выступами в его внутренности, каждый вдох отзывался болью в легких и горле. Но несмотря на этот дискомфорт, ему было тепло, спокойно и уютно в коконе из мягкого матраса под ним, нескольких подушек, которыми он был просто обложен со всех сторон, и пухового воздушного одеяла. Несколько минут он бездумно смотрел в потолок, пытаясь вспомнить, как очутился во всем этом совершенно незнакомом ему великолепии, когда кровать слегка просела под весом другого тела: - Слава Отцу, - облегченно выдохнул знакомый голос. - Я уж думал, ты никогда не проснешься. Ты вообще головой думаешь, шататься по улицам в такую погоду! Хочешь сыграть в ящик раньше времени?! - Я там... - Кастиэль не договорил, когда его скрутил жуткий приступ сухого, не приносящего облегчения кашля. Откашлявшись, он повернулся на бок и сжался в комок, пытаясь заставить горящие легкие сделать еще один, такой нужный ему глоток воздуха, и еще один, и еще. До тех пор, пока он не смог, наконец, дышать нормально. Губ коснулся край стакана с водой, он жадно сделал несколько глотков и благодарно кивнул. - Я там живу, на улице, - не глядя на Габриэля, попытался объяснить он. - Ночлежки были забиты до отказа... - В смысле, - в голосе Габриэля послышалось искреннее недоумение. - Что значит, ты там живешь? - А где мне еще жить? - равнодушно пожал плечами Кастиэль, и тут же пожалел об этом - камень внутри снова впился острыми краями ему в грудь. - Денег у меня нет, я не умею и не буду воровать, и, как там люди говорят... устраиваться тоже не умею. - Ну, не преувеличивай, - с насмешливым недоверием ткнул его в плечо архангел. - Я думал, ты достаточно знаешь о людях, чтобы не пропасть, став одним из них. У тебя даже телефон был... - Что? - Кастиэль наконец оторвался от созерцания шкафа и перевел взгляд на Габриэля. - Телефон? У меня? Я даже пользоваться им не умею, видел только у других людей. - Да ладно, не умеет он, - фыркнул архангел. - С Дином щебетать тебе умения хватало. Кстати, может объяснишь мне одну вещь, до которой я до сих пор допереть не могу? Какого хрена ты шляешься все это время один, Кас? Неужели Винчестеры не приняли бы под крыло своего бывшего карманного ангела? Тебе стоило только позвонить Дину... Габриэль замолчал, когда неожиданно Кастиэль поднял голову с подушки и уставился на него полными удивления и надежды глазами: - Дин? Винчестер? Ты его знаешь? - Не так хорошо, как ты, - чувствуя, что здесь кроется какой-то подвох, медленно ответил архангел. - А я знал его? - Кас, ты начинаешь меня пугать, - прохладная ладонь Габриэля легла на лоб человека. - Ого! Да ты весь горишь! - Оставь, - слабо, но решительно отмахнулся от него Кастиэль. - Лучше расскажи мне о нем. Я его не помню. Не помню даже, как он выглядит. Знаю только, что он что-то значил для меня. Что он важен. - Что значит, ты не помнишь Дина? Это такая шутка, да? Кас, если это шутка, то совсем не смешная, - нахмурился Габриэль и неожиданно быстро прижал два сложенных вместе пальца ко лбу больного. Спустя секунду он медленно отнял руку от лица Кастиэля и потрясенно прошептал: - Дерьмо... Кас, за что тебя так-то? Я понимаю, сделать человеком, отнять силы и благодать, но это... это слишком жестоко даже для Него. Бывший ангел только поджал губы и опустил глаза: - Не нам сомневаться в Его воле. Он не отмерил бы больше, чем я смог бы вынести. Это справедливо. - Не отмерил?! - уставился на него, как на ненормального, Габриэль. - Справедливо? Кастиэль, каким справедливым может быть наказание, если ты даже не помнишь, за что и почему наказан? После всего, что ты сделал, это наказание уже граничит с несправедливостью, но отнимать у тебя еще и память... Кастиэль не ответил, только устало опустил голову на подушку, глядя куда-то мимо сидящего рядом с ним архангела. Габриэль молча разглядывал насквозь больного худого человека, которого он спас от верной смерти несколько часов назад. Тот неожиданно приподнялся на локте и повернулся к нему: - Ты ведь можешь найти его, этого Дина Винчестера... Но архангел уже отрицательно качал головой. - Нет, Кас, не могу. Ты сам об этом позаботился. - Я? Как? - А не хрена было прикладным творчеством на его ребрах заниматься. Ты его енокианскими символами расписал так, что любо-дорого. И братца его заодно этим же сомнительным счастьем осчастливил. Так что, увы, здесь я - пас, проще найти иголку в стоге сена, не прибегая к моим силам, чем этих двух удивительных и неповторимых засранцев. Да и рассказать тебе о Дине я не смогу. До меня только сейчас дошло, откуда возник такой замечательный приказ... - Какой приказ? - вздохнул Кас, у которого от каждой новой порции информации уже голова кругом шла. - Не встречаться с тобой и не использовать силы Небес, чтобы помочь тебе. Хотя, не думаю, что кого-то из нашей пернатой братии вообще беспокоит твоя судьба, не говоря уже о помощи. Ты у нас теперь почти чтo государственный преступник и персона нон-грата. Типично, - скривился Габриэль, - наказали невиновных и поздравили с победой виноватых. Небеса ни капли не изменились за все время, что меня там не было. - Но сейчас ты мне помогаешь, - непонимающе нахмурился Кастиэль. - А мне терять уже, считай, нечего, - беззаботно, но с какой-то горькой ноткой в голосе, махнул рукой Габриэль. - Архангел я теперь только на словах, мои силы ограничены возможностями обычного Трикстера, а силами Небес я не пользовался: если ты еще не заметил, то у тебя бронхит, который того и гляди перейдет в пневмонию, и ничего, кроме как предложить тебе сироп от кашля, место в моей теплой постельке и немного комфорта, я сделать не могу. Как сказал Отец, если уж мне так понравилось ходить под личиной Трикстера, почему бы не получить впечатлений по полной программе. - Сочувствую. - Боже, ну какой же ты все-таки идиот, - картинно закатил глаза Габриэль. - Живешь в собачьих условиях, чуть насмерть не замерз - честное слово, Кас, тебя из-под навалившего снега уже можно было откапывать, когда я на тебя наткнулся, - а все туда же: других жалеть. На середине его тирады Кастиэля снова согнуло от удушающего кашля. Посмотрев на жадно хватающего воздух парня, Габриэль только покачал головой и щелкнул пальцами, материализуя кружку горячего чая с лимоном, микстуру от кашля и банку малинового варенья. - Буду тебя лечить, - с энтузиазмом в голосе ответил он на немой вопрос в глазах бывшего ангела. - Сначала традиционными методами... так... это сейчас залпом... ага, и не морщись, знаю, что гадость. Чай с вареньем на потом. - Я столько не съем, - все еще морщась от приторного горько-сладкого послевкусия микстуры, Кастиэль смерил недоверчивым взглядом литровую банку варенья. - Ауч! Что за... - Всего лишь укол антибиотиков, - бросив через плечо уже ненужный шприц, невозмутимо пояснил Габриэль. - Традиционные методы - это, конечно, хорошо, но и современной человеческой медицине нужно доверять. Иногда. Вот, a сейчас я запихну в тебя хотя бы половину этой симпатичной баночки, и мы сядем смотреть "Доктора Секси". Когда спустя полчаса Габриэль в очередной раз глянул в сторону бывшего ангела, тот уже спал, расслабленно откинувшись на подушки. Архангел легко коснулся его лба, температура немного спала, но дыхание Кастиэля все еще было хриплым и затрудненным. Тихим щелчком пальцев выключив телевизор и свет, Габриэль встал, чтобы уйти, но прежде еще несколько долгих минут стоял над больным, безмолвно, неподвижно, затаив дыхание. "За что ты так с ним, Отец?" - думал он и не находил ответа на этот вопрос. * * * Кастиэль остался в гостях у Габриэля до самой поздней весны. Несколько раз он пытался уйти, вернуться туда, где, по его мнению, ему было самое место, где он должен был быть, но разжалованный архангел раз за разом пресекал любые его попытки незаметно покинуть обиталище, пользуясь при этом запрещенными приемами в виде сил Небес в дополнение к способностям Трикстера. - Разве тебе не запрещено использовать свои силы для помощи мне? - возмущался Кастиэль после очередной неудавшейся попытки уйти по-английски, то есть тихо, незаметно и не прощаясь. - А кто сказал, что я тебе помогаю? - деланно удивлялся Габриэль, удобно развалясь в глубоком кресле с бокалом мартини в одной руке и шоколадным батончиком в другой. - Может я тебя держу тут в заложниках и зверски пытаю, чтобы развеять свою скуку и печаль? - Если попытки закормить меня до смерти и наградить диабетом считаются, то да, это страшные пытки, - язвил в ответ Кастиэль. Габриэль порой днями пропадал, занимаясь своим делами Трикстера, и Кастиэль оставался один. Впрочем, бывший ангел не скучал: он перечитал огромное количество книг из большой и постоянно пополняющейся библиотеки архангела, смотрел телевизор, учился готовить в оборудованной по последнему слову техники кухне... Наконец-то, спустя столько времени со дня падения, Кастиэль мог перестать беспокоиться о том, чтобы хотя бы выжить, и начать учиться быть просто человеком. Когда же Габриэль возвращался домой, два изгнанника Небес могли часами просто сидеть в гостиной, пить вино и посмеиваться над очередными проделками Трикстера. Бывший архангел жаловался на то, что Отец практически связал ему руки, запретив не только убивать, но и причинять какой-либо вред людям, какими бы страшными ни были их прегрешения. А Кастиэль в основном молча слушал пересказы приключений Гейба и тонко улыбался. Одним поздним вечером, когда они распили уже одну бутылку вина и начали вторую, а Кастиэль расслабленно глядел на свет сквозь ярко-рубиновую глубину бокала, полулежащий в кресле Габриэль задумчиво произнес: - Поверить не могу, что ты спокойно жил на улице и ни разу даже не попытался что-то изменить. Ты был ангелом, Кас, и что бы там ни ставили тебе в вину, ты достоин большего, чем жить вместе с отбросами человеческого общества. - Понятие "отбросов общества" слишком расплывчато, чтобы навешивать ярлыки на людей, окружавших меня в первые месяцы жизни на земле, - спокойным, лишенным каких-либо эмоций голосом ответил Кастиэль. - К тому же, мне кажется, в тебе сейчас говорит твоя собственная новоприобретенная любовь к удобству и даже роскоши, подпитываемая силами, которыми тебя наделил Отец. Я уже не раз замечал за тобой склонность к гордыне, Габриэль. - Тебя совершенно невозможно вывести из себя, да? - в птичьем жесте склонил голову на бок Гейб, разглядывая брата. - Ты хоть понимаешь, что я тебя практически только что оскорбил? - Я не понимаю, почему я должен обижаться на факты, - нахмурился Кастиэль. - Я действительно жил на улице, так как не обладаю способностями и качествами, которые обычные люди развивают с самого детства, для того, чтобы нормально функционировать в человеческом обществе. У меня нет необходимых навыков, знаний и умений, чтобы быть полезным этому самому обществу, эрго - среда моего обитания соответствовала моему бесполезному общественному статусу. - Знаешь, раньше, когда ты крутился возле Дина Винчестера, ты мне больше нравился, почти не напоминал деревянного истукана. - В этом-то и проблема, Гейб. Я не знаю. Ты мне ничего про него не рассказываешь. - Я не могу... Кастиэль только склонил голову в молчаливом согласии. - Кстати, - неожиданно оживился Габриэль, - я, кажется, наконец-то понял, кого ты мне напоминаешь. Ну-ка, посмотри прямо на меня... ага, и старайся не моргать. Отлично! А теперь сложи пальцы вот так и скажи: "Живи долго и процветай!" - Ты невозможен, - укоризненно покачал головой бывший ангел, когда архангел отсмеялся, - и ради собственного развлечения мелочно пользуешься тем, что я пока еще мало знаком с культурными ценностями человечества. - Кас, извини, но... хи-хи-хи, похоже-то как, только остроконечных ушек не хватает! - ни мало не смущаясь, продолжал веселиться Габриэль. Но все рано или поздно заканчивается, и однажды вечером Габриэль вернулся домой в необычном для него мрачном настроении и сразу же прошел в комнату, которую занимал бывший ангел. - Гейб? Я тебя сегодня не ждал. Что-то случилось? - спросил Кастиэль, поднимая голову и отрываясь от книги, которую читал, лежа поперек аккуратно застеленной покрывалом большой двуспальной кровати. - Угу, - невнятно пробурчал в ответ архангел, плюхнулся в кресло у окна и устало потер переносицу. - Встретил твоего старого приятеля Рафаэля, помнишь такого? Кастиэль отложил книгу в сторону. - Он меня однажды убил, да? - тихо спросил он, и так же тихо добавил. - Я помню. Смутно, но помню. Свет, боль, тьма… И меня не стало. До тех пор, пока я снова не увидел свет. - Да, это был он, - мрачно кивнул Габриэль. - Не хочешь спросить, что он от меня хотел? - Зачем, ты и сам все расскажешь? - пожал плечами бывший ангел. - Если коротко, то он требует, чтобы я прекратил тебе помогать, - и, встретившись с непонимающим взглядом приятеля, пояснил, - в общем, у меня есть 24 часа на то, чтобы выставить тебя за дверь. И я ничего не могу сделать, Кас. Кастиэль долго молчал, лишь сжал кулаки, чтобы не было видно, как затряслись его пальцы. Он привык к спокойной, размеренной жизни под крылом архангела; привык к тому, что, просыпаясь по утрам, видел над головой гладкий белый потолок, вместо уже светлеющего с каждой минутой ночного неба; привык к тому, что больше не был один. - Я понимаю, - наконец медленно сказал он. - И благодарен за все, что ты для меня сделал, Гейб. - Ни хрена ты не понимаешь! - Габриэль неожиданно вскочил с места и в пару шагов пересек разделяющее их пространство. - Ты думаешь, я бы испугался Рафаэля? Да плевать я хотел на его приказы! Может быть, у меня и нет больше всех моих сил, но я все еще архангел, и он мне не указ. Знаешь, чем этот ублюдок меня прижал? Знаешь, Кас? - Нет. Да и какое это теперь имеет значение? - Рафаэль ничего не может мне сделать, и он знает об этом, - словно не услышав его, продолжил Габриэль. - Но ты, Кас... Ты теперь человек, и с тобой он может сделать все, что ему будет угодно. Понимаешь? Все! Архангел замолчал, тяжело дыша, все еще в ярости, а затем схватил стоящую на прикроватном столике вазу с цветами и с придушенным: "Дерьмо!" запустил ею в стену. Осколки вперемешку с водой и цветами осыпались на ковер, и в комнате повисла тишина. - Я возьму немного одежды и пару книг, если ты не против, - наконец заговорил Кастиэль, не глядя на него. - Ты можешь оставить меня в том же районе, где нашел? Я привык к окрестн... - Твою!.. Заткнись, Кас! Заткнись хоть на минуту и дай мне подумать! - перебил его Габриэль, принимаясь сердито мерить комнату шагами и бормоча себе под нос ругательства, одно изощреннее другого. Кастиэль послушно замолчал, он верил в то, что его брат обладал удивительно тонким и изворотливым умом, но в данный момент, если быть до конца честным с собой, бывший ангел не мог позволить себе даже надеяться. Слишком тяжелым было бы тогда разочарование. Прошел час. Архангел к тому времени перестал протаптывать дорожку в ковре и переместился в кресло, замерев в позе роденовского "Мыслителя". Кастиэль сидел прямо в ботинках на кровати и медленно цедил вино из высокого бокала. Это была уже не первая порция, но этим вечером воздержание было последним, что его заботило. Наоборот, ему впервые захотелось просто упиться до состояния полной отключки, хоть ненадолго забыться и забыть, как быстро истекает отпущенное ему Рафаэлем время. Кастиэль уже успел наполовину погрузиться в отрешенную полудрему, когда Габриэль резко выпрямился, коротко хохотнул и тихо прошептал: - Кажется, я придумал... Я гений, без вариантов! Рафаэль, засранец ты поднебесный, посмотрим, найдется ли у тебя, что сказать на это!