Драконья болезнь

По случаю прибытия новичков решили устроить большой совместный ужин. Памятуя о замкнутости Торина, Бильбо не решался, да и не больно-то хотел к нему приближаться, но того словно подменили. Завидев хоббита в столовых покоях, он улыбнулся в бороду и подошел ближе. - Мистер Бэггинс, - проговорил Торин, поглядывая на него сверху вниз. - Я гляжу, ты закончил свои дела? - буркнул хоббит, но Торин обезоруживающе улыбнулся и взял его ладони в свои. Бильбо замер, уставившись вначале на его руки, потом на самого Торина. Внезапная дрожь пробрала от самых пяток до затылка. На заднем плане переглянулись Фили и Кили. - Пойдем, - сказал Торин, выпустив его пальцы, и пошел к столу. И Бильбо ничего не оставалось, как последовать за ним, усесться рядом. Пальцы все еще чувствовали фантомное прикосновение. Бильбо перезнакомился с новичками, толком не узнав ничего о них. Торин занимал все его мысли. - Признаться, мы ожидали большей численности пришедших, - начал беседу Балин. - Множество наших готовится к переезду. Но вы сами ведь планировали дождаться весны, - сказал Гунт, один из гномов Даина. - Почему же? – поинтересовался Кили. - Так ведь государь Торин посчитал это самым подходящим временем для переезда. - Неужели? – удивился Кили и уставился на дядю. Государь Торин разломил краюху хлеба, как ни в чем не бывало и продолжил есть. Балин пожал плечами, тоже не отрываясь от тарелки. - Но до весны еще так далеко! – возмутился Кили, подрывая дядин авторитет, - по-моему, это глупо. - Глупо орать во время еды, - заметил Двалин. - Я не понимаю… - вновь завелся Кили, но брат коснулся его руки, чуть стиснул его пальцы в своих. Кили обвел присутствующих взглядом, скрипнул зубами и уткнулся взглядом в тарелку. Серебристая корона свалилась с его нечесаных волос прямо в суп. Двалин едва слышно выругался, Бильбо фыркнул от смеха, Балин возвел очи горе, а гости от Даина переглянулись, поглаживая бороды. Остальные замерли, ожидая, что же сейчас произойдет. А Фили аккуратно вынул корону из супа, протер рукавом и нахлобучил обратно на голову брата. Гости вновь переглянулись, Дори облизнулся, будто хотел о чем-то спросить, но не решился, Оин шепнул что-то Глоину, а Кили хмыкнул, стер капли с кафтана и продолжил хлебать суп. И только Торин, методично раздирая хлеб, молча ел. - Послушай, Торин, - проговорил Глоин, - а я ведь написал своим, чтоб собирались. Торин посмотрел на него, ожидая продолжения. - Не стоит ли и им отложить путешествие? - Думаю, они как раз к весне доберутся, - сказал Торин, - снег как раз сойдет. - А, - кивнул Глоин, - и то верно. - Это разумно, - вежливо заметил Гунт, и все остальные закивали, мол, весьма разумно. Бильбо вновь едва сдержался от хохота, потому как ему ситуация казалась абсурдной, а деваться было некуда. Кили услышал его усмешку и поднял взгляд, черный и не слишком добрый. - А как же наш мастер хоббит... когда прибудет в Эребор ваша невеста? - Какая… она не прибудет. - Что же так? Неужели она не соскучилась? - Понятия не имею, - хмыкнул Бильбо, - я не романтик. - Надо же, - сощурился Фили, - а мне казалось иначе. - Ни одного письма, мистер Бэггинс, - улыбнулся Кили, - наверное, она с ума сходит от тоски и разлуки. - Ей нечего делать здесь, - сказал Бильбо и замолчал, в очередной раз подумав о том, что ему и самому нечего здесь делать, в этом доме скорбных головой. При этом никто вроде не придавал особого значения происходящему. Все нормально, все хорошо, живем как живется. - Хочешь, я отправлю твое письмо вместе со своим? – вмешался Глоин, - я как раз собирался. - Очень мило с твоего стороны, - криво усмехнулся Бильбо. – Вот только вначале я его напишу. Написать сразу не вышло. Во-первых и в-главных потому что писать Бильбо было некому. И во-вторых, он решил вначале проводить Торина до его покоев, поскольку выглядел тот не больно-то хорошо. Торин же всю дорогу хранил молчание, погруженный в себя. И одновременно вместе с тем напряженный, будто боялся слово лишнее сказать. Бильбо, поглядывая на него, величественного и молчаливого, вспомнил вдруг случай, когда ему довелось нахлебаться эля в гостях у Сарадока. Повода особого не было, только лето, жара, да бочка в прохладном отнорке. Никому из них не исполнилось и двадцати, а эль так здорово ударил в голову, что сидеть дома и дожидаться родителей Сарадока из гостей было чревато скандалом по поводу пьянства малолетних. Решено было захватить небольшой бочонок эля с собой и пойти гулять. Бильбо плохо помнил, как и где он тогда гулял, скорее, фрагментарно: вот колосья пшеницы перед самым носом. Вот жаркое, поджаренное с маслом солнце на белом небе. Вот чьи-то ноги, внезапно взмывшие в небо. И дикий хохот: «Бэггинс ссыпался с бревна!». Больше ничего он так не и не вспомнил, только смешки Сарадока, дотащившего его до Бэг-Энда на плече и усадившего на лавку перед окном, да цветы, кружащиеся и танцующие перед самым носом. Но вот свое ощущение, свой внутренний голос, который настойчиво советовал: «Заткнись, закрой рот и не ляпни ничего при маме! Не выдай себя!» - вот это ощущение он помнил очень, очень хорошо. - Торин…? – осторожно позвал Бильбо, когда тот вошел к себе и вознамерился пожелать доброй ночи. - Да? - Ты ничего не хочешь мне сказать? – проговорил Бильбо, отчаянно надеясь, что его интонация не походит на манеру Гэндальфа говорить. - Спокойных снов, - улыбнулся Торин и положил ладонь ему на щеку, - надеюсь, тебя не будут мучать кошмары. - О, - Бильбо шумно сглотнул и покраснел, отвел взгляд, - это весьма приятное пожелание. А что это у тебя? - Где? – нахмурился Торин и отнял руку. - Здесь. Бильбо подошел к его кровати, бесцеремонно откинул покрывало и подхватил подушку. В ярком свете свечей и факелов золото переливалось, словно расплавленное солнце. Темное, подземное солнце. Торин молчал, мрачнея на глазах, и Бильбо, едва в силах подавить растущее раздражение, понял, что отдал бы все сокровища Эребора, чтоб оказаться сейчас в Шире. Чтоб увидеть покачивающиеся цветы и рожь перед глазами, и солнце, доброе и ласковое высоко в небе. Вот только сокровища Эребора принадлежали не ему. - Это что? – спросил Бильбо, наплевав на недовольство Торина, на его возможный гнев и ярость. - Тебя не касается. - Я помню, что все это твое. Но, Торин, раз уж все оно – твое, с чего оно в твоей постели? У всего есть свое место. - Да, у всего. И у каждого тоже. Бильбо швырнул подушку обратно на кровать, знал, что так нельзя сейчас разговаривать, но сдерживаться не мог, да и не хотел. - Знаешь что, - сказал он, развернувшись к Торину, - меня тут ничего не держит. Ты уже не при смерти, прости за откровенность. Не волнуйся, я не собирать требовать с тебя свою долю сокровищ. Я ведь не нищий по меркам моей страны. Главное, что довел дело до конца. И ты прав, теперь мне здесь не место. - Я не могу тебя удерживать, - сказал Торин, словно очнувшийся от своих размышлений. Схватил его за руки и стиснул в своих. - А что же ты делаешь, позволь спросить, - сощурился Бильбо. Торин не ответил, все крепче стискивая его запястья и подталкивая к стене. В его глазах плескалось отражение света, и Бильбо с тревогой поглядывал то на него, то на дверь. Самое время вмешаться какому-нибудь Балину. Но никто не вошел и не постучал. - Торин… - проговорил он тихо, когда тот прижал его вплотную к стене, - ты делаешь мне больно. - Прости. Ослабив хватку, Торин прижал его пальцы к своей щеке, позволяя коснуться. Бильбо, закрыв глаза, погладил его, невольно провел пальцем за ухом, сердце колотилось слишком часто и рвано, и Торин мог уловить, понять, как дрожат его пальцы. И он уловил, накрыл его ладонь своей. Бильбо зажмурился крепче, робко притронулся к его груди, не перед Торином робея, а перед самим собой. Не был уверен в правильности этого поступка, оттого и трогал неуверенно, хотя желал. И молчал, стиснув губы. Пока не сказано ни слова, можно делать вид, что все верно, что так должно. Почувствовал теплое дыхание на лице, потерся носом о колкую, жестковатую щетину. Торин не торопил события, не набрасывался. Не сиюминутное желание обладать кем-то, пресытившись левой рукой, а вполне осознанная ласка. - Нет, я не… Нет, Торин, - проговорил Бильбо, чувствуя, что еще немного, и происходящее станет сильнее его. Еще немного, и он не сможет наблюдать за ситуацией со стороны, поскольку окажется в эпицентре. Невозможно любить подгорного короля, незачем загонять себя в эту невозможность и страдать. - Почему? – чуть склонил голову Торин. – Я тебе неприятен? - Наоборот, - криво усмехнулся Бильбо. – Наоборот совсем. Но именно поэтому, понимаешь? - Нет. - Это невозможно. Не стоит, Торин. - У вас так не принято? - Нигде так не принято, - улыбнулся Бильбо, думая все больше о том, что ему наплевать на принятые правила и нормы морали. В конце концов, ответ придется держать только перед самим собой. Торин ничего не говорил, вновь хранил молчание. Именно что хранил, плотно сжав губы, чтоб ни слова не вырвалось случайного. - Послушай, - вздохнул Бильбо, глянул на кровать, и почувствовал, как Торин перехватил направление его взгляда. От одной мысли стало жарко, он невольно потянул себя за шейный платок. Торин глаз с него не сводил. - Может, мы все-таки уберем твое золото с кровати? Торин подумал немного и кивнул, молча вытянул из-под кровати сундук и принялся аккуратно ссыпать все в него, золото стучало глухо и тяжело. Бильбо помогать не стал, пока он не убрал все до последней монеты. - Между нашими комнатами общая гардеробная. Смотри, может, до утра мы оставим сундук здесь? Торин подошел и заглянул внутрь: пустая и пыльная комната, в которой лежали походные доспехи Торина, и небогатая смена одежды для обоих. - Хорошо, - сказал он, оттащил туда громоздкий сундук. - А завтра утром мы отнесем его обратно в сокровищницу, - сказал Бильбо. Тот усмехнулся и хлопнул его по плечу. - Как скажешь, мастер Бэггинс. - Вот и славно, - Бильбо отошел к порогу и чуть поклонился ему, - доброй ночи, Торин. - Доброй ночи. И Бильбо ушел, ощущая себя так странно, будто он вначале зажег одну из Гэндальфовых хлопушек, а после загасил фитиль. *** - Утро доброе! – воскликнул Кили, без стука вваливаясь в его покои. Бильбо, который читал купленную в Эсгароте сказку, попивая чай, недовольно уставился на него. - Чем обязан? - Ты так и не написал письмо своей любимой?! – усмехнулся Кили, бесцеремонно усевшись на кровать. - Ах, письмо! – Бильбо сердито уставился на него, - конечно, как я мог забыть. Тебе к лицу эта новая корона. - Да, - согласился тот, задрав подбородок, солнечные лучи облизнули золото, - к тому же она крепче сидит на голове. - А это и вовсе просто прекрасно, - буркнул Бильбо и подошел к подоконнику, за которым было удобнее всего писать. Мысль о нужном адресате пришла ему в голову почти сразу, как он обмакнул перо в чернила. - Здравствуй, моя уважаемая Лобелия… - прочитал Кили, заглянув ему через плечо, - фу, ну кто так начинает письма? Напиши хотя бы "дорогая" или "любимая". - А кто подглядывает?! – фыркнул Бильбо, толкнул его локтем. – Отойди и не мешай. Ты не моя возлюбленная, и писать тебе я не собираюсь. - Ты разбил мое маленькое теплое сердце, и теперь я погибну, - вздохнул Кили и уселся на кровать, не спуская глаз с хоббита. «Здравствуй, моя уважаемая Лобелия. Вынужден тебе сообщить о том, что я жив и нахожусь в прекрасном здравии. И, что немало порадует тебя, скоро прибуду в Хоббитон. Сразу, как только станет немного теплее, поскольку сейчас я нахожусь несколько севернее Шира. Надеюсь, тебе понравится подарок, который я привезу тебе в благодарность за то, что ты присматриваешь за Бэг-Эндом во время моего отсутствия. Искренне твой, Бильбо Бэггинс». Бильбо едва не вывел «взлохоббит» вместо собственного имени, поставил подпись и, аккуратно свернув письмо в конверт, оглянулся в поисках печатки. Оттиснуть печать было, разумеется, нечем, а довольная и заинтересованная физиономия Кили доверия ему совсем не внушала. - Давай письмо, - сказал Кили. - Надо запечатать. - У меня есть подходящее кольцо, - продемонстрировал он свои пальцы, украшенные перстнями. Бильбо без особого интереса глянул на них. - У Торина есть подходящее кольцо с печаткой, - вспомнил он и сунул письмо за пазуху. И вдруг заметил, как из-за пазухи темно-алого кафтана Кили желтеет лист бумаги. - У тебя тоже есть возлюбленная? – усмехнулся Бильбо и выхватил его письмо. Лист был исписан красивым почерком, с наклоном вправо, и Бильбо понял, что писал не Кили. - …не могу принять твоего подарка, - проговорил, быстро проглядывая строчки на всеобщем, - ибо мы не ценим золотые вещи столь сильно, как ваш народ. Кажется мне, что в тусклом его блеске горит скрытое зло и касается моего взора… - Отдай! – рявкнул он, попытался вытянул листок, но Бильбо держал крепко. И, чтоб не порвать письмо, Кили повалил хоббита на кровать и принялся щекотать. - Прекрати! – расхохотался он, дрыгаясь и хохоча, - ну прекрати же! - Нет уж, я тоже хочу развлечься, - Кили катал его туда-сюда, сбивая покрывало в ком, сопел чересчур шумно и продолжал щекотать. - Кили… - простонал Бильбо, запыхавшись, зажался, не поддаваясь ему. Кровь стучала в уши. - Кили?! - раздался резкий окрик Торина, и все прекратилось. Кили, не особо смутившись, обернулся на дядю. - Что-то случилось? - Что ты делаешь с ним? – спросил Торин, подходя ближе, и Кили все же слез с хоббита, уселся рядом, а Бильбо, улыбаясь и поправляя одежду, фыркнул: - Ничего, Торин, все в порядке. Просто не поделили письмо. - Письмо? - Просто немного развлеклись, - усмехнулся Кили, сунув свой заветный лист глубоко за пазуху. – Иначе со скуки можно помереть в этой усыпальнице. - Развлеклись? – повторил Торин, посмотрел на Бильбо. - Ну да, - тот пожал плечами, надеясь, что Торин не станет придавать этому особого значения, - могу я попросить тебя поставить печать? - Ты написал письмо невесте? – сощурился тот. - Да. Запечатаешь? - Да, конечно, - выдохнул Торин и взял слегка измятый конверт из рук хоббита. Кили громко фыркнул и вышел прочь. *** Бильбо повстречал Гунта внизу, у самых ворот, где сейчас скромными силами велись ремонтные работы. Вроде как случайно повстречал, а на самом деле – подгадал место, чтоб поговорить наедине. Вчера не было дела до гостей с Железных холмов, но не мешало бы поговорить и выяснить, что они думают об Эреборе и его короле. - Как вам дорога? – поинтересовался Бильбо, - как добрались? - Спасибо, очень славно добрались, - вежливо улыбнулся тот. Может, недоумевал по поводу хоббита в Эреборе, а, возможно, наоборот, наслышан был. - Мне тут так непривычно, - Бильбо потянул ниточку разговора дальше, поглядывая на гнома. - В Эреборе непривычно? А раньше вы у гномов в гостях не бывали? - Не доводилось. - Тогда вам следует посетить Железные холмы, - улыбнулся Гунт, оглаживая бороду, - у нас весьма гостеприимно. Пусть не так роскошно, как в Эреборе, зато домашний уют, тепло, сытно и варят много отличного пива, ежели вы понимаете, о чем я толкую. - Пиво, - улыбнулся Бильбо, вспоминая давно забытый вкус ширского эля. Хмель, росший за холмом, покачивающиеся на ветру ветки с тяжелыми, упругими шишками. Как интересно Гунт противопоставил Железные Холмы Эребору – не роскошно, зато приятно жить. - Это все зима, - сказал гном, словно прочитав его мысли, пошел по направлению к воротам. Поземка крутилась на плитах двора, тех, что не были выворочены драконом. – Зимой все засыпает, мистер Бэггинс. - Верно, - отозвался Бильбо, думая о том, как долго тянется зима в здешних краях. Бифур, Бофур и Нори скалывали намерзший лед. *** Румяный с мороза Бильбо шел к себе, планируя посидеть у камина с чашкой чая и книгой. - А вот и мистер Бэггинс, - ухмыльнулся Фили, подхватил хоббита под руку. Кили оказался совсем рядом, глянул сначала на братца, а потом на Бильбо - так хитро, лукаво и горячо, будто расплавленной смолой окатил. Бильбо замер, не зная, чего ждать от братьев. - Господин мой Бильбо, - проговорил Кили, не спуская с него глаз, - позволь пригласить тебя на чай. И, не позволив хоббиту опомниться, Фили потянул его за собой.