Компонент огня

«Мы пришли в этот мир, когда оба были на грани Вместе спали и вместе ругались Чаще ругались, но, конечно, сходились» Лиза Громова

      Утреннее солнце едва касается немногочисленных гостей Антейку, подсвечивая лица приятным холодным светом. Лёгкая прохлада уже бодрит, но отбоя от желающих выпить кофе нет, хотя большая часть не задерживается в заведении, беря напиток навынос. Две стройные очереди людей, сливающихся в единый монохром, нервно ожидают свой кофе. Люди спешат на работу, держа в руках одноразовые стаканчики приятного молочного цвета, не задумываясь о том, сколько лишнего пластика они выкидывают каждый день только из-за этого утреннего ритуала. А из тех, кто задумывается, мало решивших что-то изменить.       В кофейне за столиком сидят лишь два посетителя, тихо перешёптываясь между собой. Они попросили выкрутить громкость телевизора на максимум, хотя и не смотрят его.       Нишики подходит к столику с подносом и ставит перед гостями по чашке кофе.       — Что-то вы зачастили сюда, — недовольно бросает он.       — Ох, да ладно, Нишики, будто тебе самому не интересно послушать утренние новости. CCG обычно оглашают вердикты через четыре дня после события, так что сегодня должны сказать что-нибудь обо мне. — Ату берёт чашку за верхний край и подносит к губам.       — Да мне плевать в общем-то, — он цокает языком и отходит от столика.       В одночасье кажущийся бесконечным поток посетителей заканчивается, и Йомо громко выдыхает, изрядно утомившись приготовлением кофе. Он говорит официантам, что ближайшие полтора часа гостей, вероятно, не будет и за стойкой может остаться только один, «на всякий случай». Пока Нишики возится с подносом, убирая его в стройный ряд собратьев, Тока, Канеки и Ренджи тихо выскальзывают из-за стойки и устраиваются за столиком гостей. Заметив, что его оставили одного, Нишио громко ругается, но рабочее место не покидает.       — Совсем скоро начнутся новости, — с нетерпением говорит Ату. — Узнаем об итогах нашей работы.       Она вновь берётся за край чашки, но не успевает поднять её, как раздаётся знакомый перезвон токийских новостей. Канеки задумывается — берёт ли она так чашку просто из-за вредной привычки или же потому, что не видит ручку и не желает тратить время на её поиски.       — К срочным новостям, — неприятно тараторит ведущая, — в Двадцатом районе замечено формирование группы гулей под руководством гуля S ранга Головореза. По данным CCG, последователи группы называют своего лидера Королевой Головорезов. Вероятно, на территории Двадцатого и прилегающих к нему районов происходят стычки нескольких группировок…       — Твою мать! — Громко ругается Ату.       — Это привлечёт ещё больше лишнего внимания, — тихо проговаривает Ута.       — Господи, да как обычно! — Девушка валится на спинку диванчика и шумно вздыхает.       — Нужно немного отсидеться, — продолжает своё Ренджи, — совсем скоро они поймут, что искать здесь нечего.       Она хмурится, готовая ещё раз рассказать, как голодает и нуждается в славной охоте, но разум преподносит ей неожиданное воспоминание о юном брате, рвущемся на позицию лидера Четвёртого района, и не менее амбициозном Йомо, не уступающем Уте по силе.       — Что-то всё это мне сильно напоминает, — Ату улыбается, поглощённая приятными воспоминаниями. — Помнится мне, когда вы оба были сильно моложе, нам тоже приходилось так отсиживаться, — она посмеивается, — тогда кто-то разгромил весь район, и CCG направило целый отряд на его зачистку.       — Сестра, прекращай, а то скоро начнёшь мои детские фото показывать, — недовольно отзывается Ута, чувствуя неловкость.       — Ох! Я бы с удовольствием! — Восторженно отвечает она. — Ты был таким прелестным в детстве!       Ату сейчас походит точно на заботливую мамочку, с теплотой говорящую о маленьком сыне до того, как тот стал замкнутым и агрессивным в период полового созревания. Канеки с улыбкой смотрит на брата и сестру, вспоминая свою маму, и невольно приходит к логичному вопросу:       — А где ваши родители?       — Знаешь, Канеки, — спокойно говорит Ату, — иногда родители бывают очень безответственны. — И многозначительно добавляет: — Да, Йомо?       Тот в свою очередь не отвечает на вопрос, который кажется ему риторическим, и сконфуженно улыбается. Молчание длится лишь секунду, но оно кажется до того тяжёлым, что даже Канеки чувствует неловкость, хоть и не понимает причины. Ату вновь ныряет в чашку и обнаруживает, что кофе в ней закончился.       — Братец, принеси мне ещё кофе, — она поворачивается к Уте и передаёт ему чашку. Тот недоверчиво смотрит ей в глаза, но всё же встаёт и уходит.       — На что ты намекаешь, Ату? — Сурово произносит Тока, едва масочник отходит от стола, будто бы именно его присутствие не позволяло ей сказать гулю пару ласковых.       — Я? Ни на что. — Ату пожимает плечами. — Только говорю о том, что в шестнадцать мне пришлось воспитывать ребёнка.       «Ребёнка? Она это про Уту-сана?» — думает Канеки и хмурится.       — По-твоему, смерть — это безответственность? — Начинает повышать голос Тока.       — Да, — так же спокойно говорит Ату, — если мы говорим о родительстве.       — Хах, — неожиданно она усмехается, — тогда насколько же безответственным «родителем» можно назвать тебя? — Спрашивает Тока, недвусмысленно намекая на отношения брата и сестры.       — Дорогая, мне не семнадцать, чтобы выслушивать нравоучения от тебя, — отвечает Ату, недвусмысленно говоря о большой разнице в возрасте между ними, и опасно нависает над столом. Йомо замечает этот жест и кладёт одну руку на плечо Ату, а другую — на плечо Токи.       — Девочки, давайте не будем ссориться.       Лишь Канеки не понимает этих недвусмысленных уколов девушек в сторону друг друга и недоумённо смотрит на происходящую сцену. Ута возвращается к столу с чашкой в руках, ставит её перед Ату и переглядывается с Йомо, убеждаясь, что ничего необычного не произошло и девушки вновь сцепились из-за взаимных упрёков.       — Ату, а сколько вам лет? — Робко интересуется юноша.       Та отвлекается от девушки, поворачивая голову к Канеки, и усмехается.       — Через три дня исполняется тридцать два. — Она мгновение с удовольствием вслушивается в тишину и затем смеётся: — Уже пожалел, что задал свой вопрос?       — Нет, — отнекивается парень, — я просто задумался, что могу подарить вам. Вы же не против, чтобы я приготовил подарок?       — Ох, конечно, нет, я обожаю подарки, но учти, — Ату поднимает ладони и играючи водит пальцами в воздухе, — это должно быть что-то, что я смогу хорошенько пощупать.       — Конечно, — он робко улыбается и чешет затылок.       Она берёт чашку с кофе, не прекращая улыбаться, и с удовольствием отхлёбывает напиток. Ута хмурится, глядя на милое общение сестры с Канеки, который даже не пытается скрыть свою симпатию к девушке. Тока хмурится не меньше и, не выдерживая, встаёт из-за стола.       — Мне пора возвращаться за работу, — говорит она и уходит.       — Ты иногда с ней очень жестока, Ату, — тихо отзывается Йомо, когда официантка возвращается за рабочее место.       — Ничего подобного, — отмахивается та, — ей давно пора посмотреть правде в глаза.       — Скоро начнётся новый поток клиентов, поэтому и я пойду. — Шумно вздыхает Йомо и встаёт с места.       — Нам уже тоже пора, — отвечает ему масочник.       Ату недовольно переводит на него взгляд, но всё же согласно кивает и опустошает чашку за один глоток, затем опускает солнечные очки с волос на глаза, отчего пара прядей выбивается из причёски и падает на лицо, и девушка поспешно заправляет их за уши.       Какое количество действий, что она сейчас сделала, остаётся лишь привычкой с того времени, когда она ещё могла видеть? Зачем она переводит взгляд? Снимает и надевает очки? Убирает упавшие пряди с лица? Канеки смотрит на Ату едва ли не с восхищением — смог бы он пережить нечто подобное и не потерять себя? Жить дальше, делая вид, что ничего не произошло?       Ута ловит запястье девушки, когда та начинает выбираться с дальнего места на диванчике, и помогает ей встать. Он неприязненно хмурится, замечая взгляд Канеки, и юноша, заметив это, смущённо отводит глаза.       — Какой ты галантный сегодня, — усмехается Ату, не подозревая о гляделках Уты и Канеки, и проходит к выходу.       Брат проходит вслед за ней и коротко кивает Йомо на прощание.       — Ты сегодня какой-то молчаливый, — говорит она, едва переступив порог кофейни.       — Ты не представляешь, как на тебя смотрит Канеки, — парирует он, надевая очки, — с таким религиозным благоговением.       — Я спасла ему жизнь, не забывай, — смеётся она, — наверняка он очень благодарен, а сказать вслух стесняется.       Ату обгоняет парня на пару шагов и разворачивается к нему лицом, продолжая идти в обычном темпе спиной вперёд.       — Не будь таким ревнивым, брат, — хитро улыбается она.       — Я не ревнивый, — он отводит взгляд, — просто вы так мило беседуете, что я чувствую себя третьим лишним.       — Ну что за глупости? — Она берёт его ладони в свои. — Можешь ли ты в моей жизни быть лишним?       Ута не отвечает, привлекая девушку к себе, но она сопротивляется и не сходит с места, остановившись посреди дороги.       — В следующий раз постарайся быть с ним помягче, хорошо?       — Хорошо.       — Обещаешь?       — Обещаю, — усмехается он и крепче сжимает ладони сестры.       Неожиданно в Ату врезается девушка, сбивая с её лица очки. Вокруг разлетаются бумаги, а очки, звонко ударившись об асфальт, разбиваются вдребезги. Уте сразу бросается в глаза знакомый белый плащ девушки — такой, какие обычно носят подопечные известного следователя CCG — и её слова, брошенные в трубку телефона, лишь подтверждают его догадку.       — Боже мой, прошу прощения! — Вскрикивает она. — Господин Арима, я перезвоню позже, — быстро проговаривает и убирает телефон в карман плаща. — Вы в порядке? — Беспокойно спрашивает она, заглядывая в глаза Ату.       — Всё в порядке, — тихо отвечает она и поворачивает голову к девушке, отчего та испуганно отшатывается.       Ату успевает отреагировать на потерю очков и изменить свой облик, и, переведя взгляд вновь на сестру, Ута понимает, отчего следователь так удивилась: глаза девушки оказываются абсолютно белыми, без намёка на радужку и зрачок, и выглядит это достаточно жутко.       — Ох, прошу прощения! — Продолжает следователь и склоняется к земле, собирая свои разлетевшиеся бумаги и обращая внимание на разбитые очки. — Кажется, ваши очки уже не подлежат починке, — она поднимает оправу и начинает собирать осколки в ладонь. — Скажите, сколько я должна вам? Я могу перевести деньги вам на карту или лицевой счет, вы только… Ай! — Девушка одергивает руку, порезавшись осколком стекла и прекращая свою виноватую тираду.       — Нет-нет, всё в порядке, — не отступает Ату, отходя от неё на несколько шагов, и чувствует, как душа уходит в пятки от страха перед следователем. Неожиданно она ощущает запах обычной человеческой крови из маленького пореза, и парализующий её ужас в мгновение отступает, сменяясь необъяснимой радостью.       Следователь отбегает к ближайшей мусорке, выбрасывает осколки и вновь возвращается к парочке, но, заговорив, обращается уже к Уте:       — Простите, я действительно не знала… Я точно не могу ничего для вас сделать? — Сочувственно говорит она.       Ута оценивающе смотрит на девушку, что вселяет столько ужаса в Ату, из-под солнечных очков. Пухлое детское лицо, делающее свою обладательницу до того безобидной, что становится невозможно представить её в бою; длинные чёрные волосы, стянутые в тугую косу, и спокойные синие глаза, проникновенно смотрящие прямо в душу, — эти глаза он уже видел и сейчас точно не может спорить с мнением Ату о их пронзительности.       — Всё в порядке, не берите в голову, — он мягко улыбается и отмахивается, затем огибает следователя и, взяв сестру под руку, продолжает путь к мастерской.       Девушке только и остаётся недоумённо смотреть им вслед.       Ута замечает неожиданную жизнерадостность сестры. Когда они подходят к студии, на её лице играет широкая улыбка, и, едва они переступают порог, как Ату вприпрыжку бросается вглубь мастерской, тихо хихикая.       — Откуда столько радости? — Он кидает ключи на рабочий стол, медленно следуя за девушкой. — Я думал, тебе нравились эти очки.       — Ох, Ута, — она подскакивает к нему и крепко сжимает его лицо в ладонях, — она всего лишь человек! Ты понимаешь?       — У тебя были ещё какие-то варианты, Ату? — Невнятно отвечает он из-за сдавленных щёк: — Она же следователь.       — Но я не чувствовала её запах! — Восклицает гуль и перемещает ладони на плечи брата. — Может, это был какой-то крем? Что такого могло изобрести CCG?       Ату впадает в раздумья, но быстро прерывает их, когда парень снимает с плеча её руку, подносит к губам и целует пальцы, а затем запястье и предплечье, и спустя мгновение припадает к шее, крепко прижимая девушку к себе.       — Я очень давно не видел тебя такой счастливой, — шепчет он на ухо, и Ату улыбается, прикрывая глаза.       Куртка, в которой он стоял все это время, отправляется на пол, вслед за ней падает парка Ату и тёплый свитер. Ута берёт в свои руки лицо девушки и покрывает его короткими поцелуями, отчего она тихо смеётся и жмурится.       — Иногда ты бываешь таким милым, — говорит она, отнимает его руку от своего лица и целует ладонь.       Он усмехается и накрывает её губы своими в нежном поцелуе, который очень быстро становится страстным и горячим. Она одной рукой запутывается пальцами в его волосах, а другой сжимает сильные плечи, отчего Ута чувствует ещё большее желание.       Шаг, ещё шаг — он медленно подходит к дивану, подталкивая девушку перед собой, она же с лёгкостью подчиняется, полностью доверяясь ему. Затем Ута укладывает её на постель, нависая сверху. Вслед за тёплой одеждой на пол летит тонкая футболка Ату, и она оказывается обнажённой по пояс; недолго провозившись с ширинкой, Ута стягивает её джинсы вместе с бельём, оставляя девушку голышом. Она посмеивается, чувствуя нетерпение брата, и тянет его за руку, заставляя лечь на бок, а после толкает в другое плечо, укладывая на спину, и устраивается сверху.       — А сам ты раздеваться не собираешься? — Говорит она с усмешкой.       Девушка притягивает его к себе, стягивает тонкую водолазку, швыряя её себе за спину, и уже начинает расстёгивать ремень, как Ута прерывает её, вновь укладывая на спину и нависая сверху.       — Какой ты нечестный, — смеётся она, — меня оставил в одних носочках, а себя не даёшь раздеть.       — Кошмар, — подшучивает он, целуя шею и плечи Ату.       Горячее дыхание опаляет нежную кожу, и любая мысль, задержавшаяся в голове Ату, мгновенно исчезает, давая лишь сосредоточиться на ощущениях. Её собственное дыхание становится громким и сбивчивым, а руки не слушаются, цепляясь за постельное бельё и скользя по коже брата, когда он опускается к груди и целует сосок, а после слегка прикусывает его.       Будто подчиняясь крепкой хватке девушки, он поднимается к её лицу и проводит пальцами по очерченным скулам, тонкой линии челюсти и острому подбородку и улыбается, видя проступивший на щеках сестры румянец, полуприкрытые глаза и слегка приоткрытые губы.       — На что ты смотришь? — Хитро усмехается Ату, глядя на него невидящим взглядом.       — Ты прекрасна, — тепло говорит он.       Она лишь улыбается в ответ, привстаёт на постели, толкая парня перед собой и этим заставляя его сесть, и садится на него сверху.       — Ты думаешь о чём-то совершенно другом, — шепчет она ему на ухо, — а мы, между прочим, заняты.       Она прикусывает мочку уха и жарко целует кожу за ним, затем опускается к шее, продолжая свои страстные ласки, и вместе с этим медленно спускается ладонью по торсу брата к паху, легко расправляется с ремнем и ширинкой и проскальзывает за податливую резинку трусов.        — Ты слишком спешишь, — проговаривает масочник, устраивая руки на талии девушки.       — Это ты отчего-то медлишь, — так же горячо отвечает она.       Она скользит пальцами по чувствительной коже члена, а после обхватывает его ладонью и начинает плавные поступательных движения, не прекращая целовать шею Уты и не боясь оставить засосы. Часто напору Ату невозможно сопротивляться, и сейчас именно такая ситуация, поэтому он запрокидывает голову к стене, давая простор для ласк девушки. Нескольких её движений хватает, и силе возбуждения становится сложно сопротивляться, отчего парень крепче сжимает грудь и ягодицы девушки, возможно, даже сильнее, чем ей бы этого хотелось, но она лишь тихо ухмыляется, ожидая, когда самоконтроль брата даст сбой.       Она спускается к его кадыку и нежно прикусывает, останавливая движения и вытаскивая ладонь из боксеров. Её руки неторопливо скользят по джинсовому поясу, ища карманы и ныряя в каждый из них пока не находят шуршащий фантик. Ату усмехается, прикусывая мочку уха Уты, вытаскивает презерватив из кармана и ловко открывает, чтобы после нарочито медленно надеть его на член парня, отодвигая чувствительную крайнюю плоть и испытывая терпение масочника. Этого оказывается достаточно, чтобы он не выдержал и повалил на её постель, а затем завёл руки ей за голову и резко вошёл до упора. Она громко ахает от неожиданности, сжимая простынь в ладонях.       — Не этого ли ты ждала, — довольно говорит он, устраивая ноги Ату на своих плечах.       — Очень может быть, — томно проговаривает она.        Обхватив бедра девушки, он продолжает движения, с каждым толчком ускоряясь всё сильнее. Её настойчивые ласки и тихие стоны сводят с ума, заставляя полностью отдаться желанию. Ату вцепляется ногтями в бедро парня, чувствуя поглощающее её возбуждение, затем берёт брата за руку, высвободив свои ноги, и притягивает ближе. Он коротко целует её и прижимается сильнее, отчего ей становится тяжелее дышать, но вместе с тем гораздо приятнее: слышать его сбивчивое и горячее дыхание, чувствовать жар тела — всё это даёт полное ощущение близости.       Возбуждение всё усиливается, затмевая собой любые другие чувства. Ату цепляется за предплечье масочника — это до того знакомый неосознанный жест, что Ута сразу догадывается о её скорой разрядке. Он слегка отстраняется, стараясь поймать её прелестное выражение лица во время оргазма.       — Сильнее, — сладко стонет она.       И он слушается, полностью подчиняясь её воле; Ату негромко вскрикивает и выгибается в спине от наслаждения, а Ута, чувствуя, как она сжимает его внутри, совсем скоро достигает своего пика и валится на неё сверху.       Их глубокое дыхание сливается в единый поток; девушка с нежностью обнимает плечи брата и глухо произносит:       — Ты тяжёлый.       Но объятий не разжимает, и он ухмыляется, слегка опираясь на локти. Масочник слышит, как успокаивается дыхание Ату, чувствует, как расслабляется её тело и как она коротко чмокает его в щеку. Он поворачивает к ней лицо и целует в губы, затем поднимается с постели, чтобы выбросить использованный презерватив.       — Без тебя холодно, — недовольно сообщает она, сворачиваясь калачиком.       Он тихо усмехается.       — А вот и я, — спустя несколько секунд говорит парень, взбираясь обратно.       Ута достаёт тонкий плед, явно не подходящий по сезону, из дальнего угла дивана и накрывает им Ату, затем ложится рядом и приобнимает сестру за талию, чувствуя легкую слабость, в то время как она, наоборот, очень оживляется.       — У меня есть к тебе предложение, — энергично говорит она.       — Какое? — Он слегка привстаёт на постели.       — Давай пойдём на охоту.       — Йомо же говорил, что сейчас неподходящее время, — он наблюдает за тем, как энтузиазм сестры заметно снижаться, — да и тебя разве не устраивает мясо в Антейку?       — Нет, — недовольно отзывается она, — самоубийцы ужасны на вкус. — Она придвигается к брату поближе и крепко обнимает его: — Ну пожалуйста.       Он мгновение наблюдает за ней, потом проводит рукой по её волнистым волосам и говорит:       — Хорошо, — её лицо тут же озаряется счастьем, — это только в честь твоего скорого дня рождения, — он усмехается.       — Отлично. Наконец-то нормально поем!       Она коротко целует парня в губы и уже пытается встать, как Ута ловит её за запястье и укладывает обратно.       — Но сначала я съем тебя, — серьёзно проговаривает он и прикусывает шею девушки.       Она смеётся в ответ и ёрзает на постели от щекотки.