«Иногда не хочется просыпаться Когда рядом не дрожит человек Повергнутых в полное блядство Твоих любовных драм, твоих любовных бед»
Лиза Громова
Многолюдный бар освещается лишь тусклым светом настенных фонарей, изредка дополняемым отблеском цветных огней прожекторов. Окна у самого потолка практически не дают света полуподвальному помещению в ночное время. В зале душно, запахи людей и гулей смешались и стали неразличимы, а возможно, парень, сидящий за дальним столиком зала, уже слишком много выпил и не может различить их. Его привлекла девушка, сидящая на высоком стуле за барной стойкой — единственным островком, залитым ярким светом — высокая, одетая в строгую белую блузу и чёрную юбку-карандаш явно по дресс-коду серьёзной организации, чёрные прямые волосы стали значительно короче, чем он помнил, но глаза остались такого же спокойного синего оттенка, а детские черты лица не огрубели, хотя и пытались быть скрыты за яркой помадой. Это та, которую он так долго искал — ошибки быть не может. Он встаёт со своего места и медленно направляется в сторону девушки, прилагая немного усилий, удерживая равновесие. Она мило беседует с барменом и не замечает гостя, важно усевшегося за соседний стул, пока он не даёт знать о себе: — Девушке Кровавую Мэри, пожалуйста, — говорит он рыжеволосой девушке-бармену, она хмурится в ответ, но затем кивает и отходит к стеллажу с алкоголем. — А девушке вы выбор не предоставите? — Хихикает черноволосая и игриво поправляет укладку рукой. — Мне кажется, вам прекрасно подойдёт этот напиток, — отвечает он. От её волос и одежды пахнет крепкими сигаретами, и запах этот перебивает любой другой, исходящий от неё. Заметно, что она слегка пьяна, но от выпивки всё же не отказывается. Пятница — последний день работы для белых воротничков, но Ута про себя замечает, что для неё это будет просто последний день. Бармен приносит напиток, бережно ставя его рядом с девушкой. — Давай перейдём на «ты», — говорит Ута, — что ты пьёшь? — Он указывает на нетронутую маленькую чашку рядом с ней. — Ох, это меня угостил парень, что сидел на этом месте до тебя, — она отставляет чашку подальше, пододвигая к себе коктейль, — зелёный чай с жареным рисом — очень необычное сочетание, — она смеётся. — Что же ты делаешь в таком нескромном заведении этим вечером? По тебе не скажешь, что ты завсегдатай таких мест. — У меня очень… нервная работа, — уныло отзывается она и принимается за напиток, — время от времени я прихожу сюда выпить. — И кем же ты работаешь? — О, нет! — Негодует она. — Только не о работе! Её и так слишком много. — Хорошо-хорошо, — он выставляет ладони перед собой и затем кладёт на столешницу, — в каком районе ты живёшь? — Ох, я живу в Двенадцатом и всё порываюсь перебраться в Двадцать Третий. Но когда ты каждый день думаешь, что сегодня обязательно уволишься, переезд — не самая хорошая идея. Он удивлённо вскидывает брови: — А почему именно Двадцать Третий? — Там, кажется, очень спокойно. Хочется быть как можно дальше от всех этих гульих разборок, если ты понимаешь, о чём я, — она вновь смеётся. — Может, ты снимешь эти ужасные очки? Мне даже не удаётся заглянуть тебе в глаза. Она отставляет наполовину опустошенный стакан в сторону и накрывает своей рукой его, кокетливо улыбаясь. Он ухмыляется в ответ и спускается со стула. — Тогда пойдём со мной, — он медленно проходит мимо неё, не дожидаясь ответа. Она послушно слезает с барного стула, захватывая с собой сумочку, и следует за ним в комнату в дальнем углу помещения. Итори напряжённо наблюдает за ними, пока очередной клиент не отвлекает её заказом. Ута заводит девушку в небольшую хорошо освещённую комнату, которая после приглушенного света бара кажется ослепительно яркой. Посреди комнаты стоит небольшой диванчик, рядом низкий кофейный столик, а у стен стройным рядом выстроились небольшие шкафчики. — Это комната отдыха персонала? — После наполненного музыкой главного помещения бара её голос звучит непривычно громко, из-за чего она осекается и продолжает тише: — Не думала, что ты так хорошо знаешь это место. — Это неважно. Он проводит её вглубь комнаты и легким толчком в плечо валит на диван, нависая сверху. Она удивлённо смотрит на него, но ничего не говорит, наблюдая, как он снимает простенькие солнечные очки и устраивает их на спинке дивана, затем обращает на неё взгляд с нескрываемым какуганом и грубо говорит: — Сегодня я сожру тебя. — Да ну? — Улыбается она и обнажает свой какуган. Ута отшатывается от неё и быстро проговаривает: — Кажется, я ошибся, — и разворачивается в направлении двери. — Неужели? — С тоской говорит она, со вздохом поднимается и дивана и подходит сзади, приобнимая парня за торс. — Кажется, недавно ты был более решительным, — шепчет она ему на ухо и нежно целует в шею, ладонями скользя ниже. Простые ласки пробуждают в масочнике давно забытое чувство возбуждения. Минуту назад он хотел убить её, приняв за следователя CCG, а теперь желает, кажется, ещё более низменных ощущений. Он несколько секунд стоит в нерешительности, наслаждаясь короткими поцелуями девушки и её умелыми руками, пока возбуждение тягостным клубком сворачивается внизу живота. Он легко решает поддаться желанию, оборачивается к девице, имени которой всё ещё не знает, и прижимает её к себе, целуя шею и непременно оставляя засосы. Его руки скользят к молнии на юбке, которая не поддаётся, и Ута тянется к краю юбки и задирает её до талии. Капроновые колготки не выдерживают такого обращения и рвутся, поэтому он решает не церемониться с ними вовсе. Идеально выглаженная блуза летит на пол, а вслед за ней и футболка масочника. Девушка легко расправляется с ширинкой джинсов и лишь слегка приспускает их. Шелестит знакомый фантик, и она ловко надевает презерватив, а парню не удаётся справиться с мудрёной застёжкой бралетта, и он так же просто задирает его наверх, оголяя грудь. — Разворачивайся, — горячо шепчет он ей на ухо, прижимая к спинке дивана. Она усмехается и пытается коротко чмокнуть его в губы, но он не даёт ей этого сделать, отчего она вскидывает брови и будто нехотя отворачивается. Он прижимается сзади, устраивая её руки на спинке, и отходит на шаг назад, увлекая её за собой, заставляя наклониться и прогнуться в спине. Отодвинув податливую ткань белья, он входит полностью; у девушки вырывается сдавленный стон, и он начинает быстро двигаться, грубо хватаясь за талию и плечи девушки. В этом сексе нет и капли любви, только низменная похоть, желание сбежать от ежедневной реальности. Каждый из них понимает, что для другого это ничего не значит, они разбегутся после этой встречи и, вероятно, больше никогда не встретятся, но эти мгновения страсти помогут им сбросить накопившийся стресс. Движения его становятся резче, он сбивается с ритма, приближаясь к финалу. Наклоняется к шее девушке и целует, кусая до крови, одной рукой начинает ласкать клитор, заставляя её ускориться вслед за ним. Дыхание её сбивается, становится глубже и чаще, прерываясь на тихие стоны, пока с её губ не срывается протяжный стон и он не чувствует, как она сжимает его внутри. Он кончает сразу после неё с глухим рыком и выходит. Она выпрямляется во весь рост, облокачивается о спинку дивана, пытаясь отдышаться, и слышит, как он отходит от неё к другому концу комнаты в поисках мусорного ведра, затем возвращается обратно и валится на диван. Восстановив дыхание, она с улыбкой косится на него и проходит по комнате, собирая свои вещи. Рубашка практически не пострадала, она отряхивает её от мелкого мусора с пола и надевает, стягивает уже ни на что не годные колготки, надеясь, что не слишком замерзнет этой весенней ночью, убирает их в сумочку, поправляет юбку. Достав маленькое зеркальце, удостоверяется, что помада безбожно смазана, и выуживает бумажный платок, чтобы стереть её совсем. — Ты уже уходишь? — Спрашивает Ута, наблюдая за её сборами. Она угукает, не отрываясь от стирания помады, и вновь поднимает на него взгляд уже после того, как защёлкивает зеркальце. — А ты будешь скучать? — Ехидно спрашивает она, забрасывая всё в сумочку. Он усмехается. Девушка подходит к нему, берёт за подбородок и коротко целует в губы. Отстранившись, она удовлетворённо наблюдает за реакцией парня. — Прости, если твои губы предназначались той единственной, — смеётся она и, помахав рукой на прощание, выходит из комнаты. В основном помещении уже не играет музыка, и одинокий мужчина — работник бара — подметает пол. Девушка понимает, что слишком задержалась, развлекаясь с тем парнем, и быстрым шагом идёт в сторону выхода. — Лиа! — Окликает её владелица заведения. — Ох, я очень спешу, дорогая, — отзывается девушка, но на голос бармена всё же оборачивается. — Ты же знаешь, что меня ждут дома. — Как всё прошло? Она давится воздухом и несколько секунд откашливается. — Что за вопрос, Итори? — Девушка смотрит на неё с непониманием и замечает на её лице волнение будто бы за близкого родственника, который много лет неизлечимо болен. — Что это за выражение лица? — А, кажется, всё хорошо, — та отмахивается и улыбается, — когда ты придёшь в следующий раз? — Наверное, в пятницу, если всё так же не найду в себе сил уволиться. — Океюшки, буду ждать.