«Будешь мне чёртом или незнакомцем в чёрном? Кто тебя бросил в эту мёртвую ночь? В каждой ошибке есть доля улыбки, Только ты не беснуйся — всё скоро пройдёт» Лиза Громова
Рабочий день, наконец, заканчивается. Зима подкрадывается все ближе, отчего температура опускается ниже, световой день становится короче, а желание выходить на улицу заметно снижается. Лиа давно призналась самой себе, что не любит солнце. Оно раздражает глаза и заставляет беспокоиться об spf-защите. И несмотря на пронизывающий ледяной ветер, она не променяла бы сегодняшнюю погоду на жаркий июльский день. Единственное, она бы предпочла, чтобы световой день был таким же длинным, как и летом. Лиа выкуривает уже пятую сигарету за сегодня — голод подступает к самому горлу, отчего девушка плотнее стискивает челюсти и жадно вдыхает сигаретный дым, перебивающий окружающие запахи, — сопротивляться становится всё сложнее, особенно когда не на что отвлечься, перебираясь к дому в плотной толпе людей.«Играешь в пацифиста? Это опасная игра»
Будто бы она не знает об этом. Каждый раз она затягивает, идёт на охоту в самый последний момент, а потом торжественно клянётся, что никогда больше так делать не будет — да, да, никогда такого не было и вот опять. Жалко ли ей людей? Жалко. Но не больше, чем гулей. Этот мир несправедлив, и с этим давно пора бы смириться, но для Лии каждый выход на охоту сродни психологической пытке. Она выбирает одиноких, развязных парней в надежде, что никто не будет по ним слишком тосковать — они встречаются в баре, знакомятся, она едет к ним, а после юноши пропадают бесследно. Лии никогда не попадаются их лица в сводке новостей или на уличных листовках с подписью «разыскивается», не мучая угрызениями совести жалостливую натуру девушки. Её способ безопасен и не заставляет не спать ночами, терзаясь сожалениями. Но сейчас, находясь в толпе в самый разгар вечернего «часа пик», Лиа в шаге от того, чтобы поддаться искушению. Внезапно из подворотни вылетает подросток и врезается в женщину перед Лией, сбивая с ног. Девушка ловит её и помогает встать, а юноша, не потрудившись извиниться, скрывается в толпе, распихивая всех на своём пути. — Ох, спасибо, дорогая, — бормочет женщина, — что за молодежь пошла, никакого уважения к старшим. — И не говорите, — отвечает она и неожиданно чувствует запах свежей крови, шлейфом следующий за сбежавшим подростком, хотя очевидно принадлежащий не ему. Лиа замирает на месте. Сладко-солёный запах, тянущийся из тёмного переулка, манит её, и она бессильно подчиняется, сворачивая с общего потока. Люди без интереса следуют дальше, без труда обходя её. В узком переулке всего за пару метров теряются любые отсветы от ярких флуоресцентных вывесок на главной дороге. Лиа проходит дальше, за ней утихает гомон толпы, а запах свежей крови усиливается, становясь более сладким и тёплым, похожим на аромат домашней выпечки. В глубине проулка она видит тёмную металлическую дверь, что служит чёрным ходом небольшому кафе, а напротив неё стоит громоздкий мусорный бак с откидной крышкой и аккуратная стопка картонных коробок, сложенных плашмя. На секунду ей даже кажется, что она пришла не туда, но вот из-за угла показывается рука, болезненно опираясь на землю. Лиа секунду медлит, борясь с собственным чувствами: она не может вести себя настолько безрассудно, нападая на человека на улице посреди Токио всего в паре десятков метров от многолюдной толпы. Но голод оказывается сильнее, и она делает несколько шагов, заворачивая за угол, и нащупывает свою маску, готовая к худшему. Она видит сидящего на земле подростока, скорее всего старшеклассника, и ладонью он придерживает рану на животе, из которой не переставая струится кровь. Лиа садится перед ним на корточки и заглядывает в беспомощные карие глаза. — Вы поможете мне? — Шепчет юноша, глядя на неё. — Что случилось? — Мой лучший друг… Хока. — Он сжимает пересохшие губы и тихо продолжает: — Я и он влюбились в одноклассницу, хотели решить вопрос по-мужски… Но он вытащил нож… И убежал… — Парень тихо всхлипывает и хватает Лию окровавленной рукой за рукав плаща. — Вы поможете мне? — Прости, — она берёт его лицо в свои ладони и раскрывает какуган, наблюдая как глаза юноши распахиваются от ужаса, — но я слишком голодна. Девушка вгрызается в тонкую шею и откусывает плоть, цепляя сонную артерию и гортань. Парень тихо вскрикивает, обессиленно впиваясь пальцами в её плечи, и Лиа отстраняется. Мучить его больше она не собирается и только наблюдает, как повернутый к ней взгляд тухнет, пока не становится остекленелым, а слабые хрипы, с которыми юноша пытается дышать, не затихают, погружая девушку в холодную тишину и истязая её душу чувством вины. Лиа садится на землю напротив парня, вытирает рот и прячет лицо в ладони. У него были надежды, мечты, он мог вырасти в прекрасного мужчину, но она предала его доверие и забрала его жизнь. Раскаяние прерывается тихими шагами в глубине переулка, и девушка судорожно достаёт маску и быстро надевает на себя, скрывая лицо. Это одна из первых масок, сделанных ею собственноручно: она кривовата и показывает совершенно не того зверя, которого ей хотелось бы, но свою функцию выполняет и имеет множество креплений для надёжности, которые сейчас совершенно нет времени применять. Незнакомец заныривает за угол, встаёт в полутора метрах от девушки и замирает в секундном замешательстве. — Дорогуша, это не твой район, — низко проговаривает парень и сверкает какуганом; Лиа напрягается всем телом, готовая обороняться в любую секунду. — Но и не твой, — звучит бархатный голос откуда-то сверху, и сзади приземляется фигура в чёрном. Лии не нужно видеть лица, скрытого за безликой маской, она сразу узнаёт необычную причёску парня и татуированные руки. — Окей… — Опасливо отзывается юноша в переулке и отступает на шаг. — Не буду вам мешать. — И скрывается в темноте. Дождавшись, пока звук шагов затеряется в гулкой толпе, Безликий оборачивается к Лии и протягивает странным голосом, от которого у девушки пробегают мурашки по коже: — Приятно познакомится, Каракал. — Мы уже знакомы, — отвечает она. На мгновение ей кажется, будто он удивлён, и она жалеет, что лицо парня скрывает маска. «Насколько безрассудно я сейчас поступаю?» Лиа неуверенно движется в кромешной тьме, терзаемая сомнениями. Тело несчастного юноши, как и окровавленный плащ, спрятаны в одну из громоздких коробок из-под сырного соуса, которые в огромном количестве аккуратной стопкой лежали рядом с помойкой. Попытки объяснить, что она творит, окончились сдержанным смехом масочника и его тёмным удаляющимся силуэтом в конце проулка — он явно не из тех, кто действует осторожно, не оставляя следов; даже возможно, как художник, оставляет истинные перфомансы на местах охоты. Но этот вариант не для неё. Остаток дороги приходится преодолевать пешком, что без верхней одежды оказывается настоящим испытанием, но больше всего Лию волнует встреча с Джузо, точнее, возможность встречи. Если они пересекутся на лестничной клетке? Что ей нужно сказать? Запас сырного соуса на годы вперёд? Пускай это будет не слишком правдоподобно, но лучше он посчитает её сумасшедшей охотницей на скидки, нежели услышит правду. Сердцебиение заметно ускоряется, когда она подходит к двери в подъезд. Лиа с надеждой поднимает голову вверх и тяжело выдыхает, заметив свет в окне соседа. В гулкой тишине лестничной клетки её шаги кажутся особенно громкими, оповещая всю секцию о её приходе. Один лестничный пролёт, второй, третий — не проходит и пары минут, как она оказывается у своих дверей и суматошно достаёт ключи из сумочки; на мгновение ей слышится шум за дверью напротив, и, как в самых ужасных хоррорах, ключи выскальзывают из дрожащих рук и звонко падают на бетонный пол. Лиа замирает на месте, вслушиваясь в тишину, затем ставит коробку на землю, поднимает ключи и открывает дверь, шёпотом прося питомцев вести себя тише, а потом заносит злополучную коробку. — Да, мои хорошие, здравствуйте, — тихо приветствует она собак и коротко гладит их по головам, после того как дверь за ней закрывается. Девушка проходит по коридору на кухню и прячет коробку под стол, затаив дыхание — она знает, что Джузо с минуты на минуту постучится в её двери и проклинает себя за проявленную слабость. Лиа открывает воду в душевой, предварительно заткнув слив в поддоне пробкой, бросает в ледяную воду белую блузу, самый край манжетов которой испачкан запёкшейся кровью, и когда-то любимый плащ, а затем щедро заливает вещи пятновыводителем — кровь вряд ли отстирается полностью, но зато можно будет без опаски выбросить вещи, пятна на которых будут походить на пролитый кофе. После она проходит в комнату и быстро переодевается в простую поношенную одежду, в которой выходила на прогулку вчера. О плаще теперь можно забыть, поэтому вместо верхней одежды она достаёт плотный вязаный свитер, на несколько размеров больше её собственного, и надевает поверх толстовки. В голову не приходит мысль смыть макияж или позаботиться о причёске, и, закончив переодевание, Лиа возвращается в прихожую, садится у подножья тумбы, опираясь о выступающие ручки спиной, и ожидает появления Джузо. К ней подходит Рега, беспокойно заглядывая в глаза. — Какие же я творю глупости, да? — Грустно усмехается она и чешет собаку за ухом. Рега садится между ног Лии и внимательно смотрит на неё, но вскоре оборачивается к двери за мгновение до того, как звучит звонкий стук. — Заходи, — привычно отзывается гуль и встаёт с пола, отряхивая джинсы. — Доброго, — с улыбкой приветствует Джузо, потянувшись к обуви, но быстро выпрямляется, удивлённо глядя на девушку, — обычно тебе нужно больше времени. — Сегодня у меня много дел, — усмехается она, — поэтому медлить некогда. — И что за дела? — С недоверием спрашивает он, наблюдая, как Лиа обувает изношенные кроссовки. — Взяла работу на дом, — коротко отвечает она. — Поэтому сегодня после прогулки мы попрощаемся — дел невпроворот. Лиа старается звучать убедительно и едва сдерживает волнение в голосе. За последнюю неделю они отлично сладили с Джузо, но не стоит забывать, что этот миловидный парень следователь. Он лишь хмыкает в ответ. Сигарета начинает тлеть только с третьей попытки — из-за дрожи в руках пламя зажигалки неумолимо гаснет, а повторные попытки лишь увеличивают эту дрожь. — Сегодня прохладновато, да? — Безнадёжно говорит Лиа, пытаясь оправдать дрожь ознобом. — Что-то случилось? — Слишком спокойным голосом спрашивает Джузо, не смотря на собеседницу. — Всё в порядке, — неубедительно отвечает она. — Врёшь и не краснеешь, — с грустной ухмылкой выдаёт он, всё ещё не глядя на Лию, — знаешь, у меня постоянно есть чувство, будто бы ты что-то от меня скрываешь. Лиа нервно косится на него, огонёк в темноте проделывает зигзаги. — А за время работы я привык доверять своим чувствам, — Джузо оборачивается к ней с внимательным, насквозь пронизывающим взглядом. Девушка взволнованно смотрит прямо в глаза следователя, не в силах оторвать взгляд. Ну всё, вот и пришёл её конец. Старший следователь — это всё-таки не хухры-мухры и несомненно должен обладать чутьём на таких, как она. Хотя ещё немного, и Лиа отдала бы ему ключи от квартиры и заставила бы пообещать, что, несмотря на любые обстоятельства, он позаботится о её собаках, если с ней что-то случится. «Одна оплошность испортила всё». — Ты выглядишь слишком серьёзной, чтобы не знать о законе о противодействии гулям, и слишком разумной, чтобы нарушать его. — Джузо медленно выдыхает и качает головой. — Если тебе кто-то угрожает или ты стала свидетелем чего-то, ты должна знать, что всегда можешь ко мне обратиться. Лиа физически ощущает груз, свалившийся с её плеч. Ноги становятся ватными, и ей приходится остановиться, будто бы выбрасывая окурок. — Спасибо, Джузо, — она чувствует легкую растерянность от его уверенности в ней. — Когда-нибудь я расскажу тебе, но сейчас неподходящее время. Он кивает. — Хорошо, я всегда готов выслушать тебя.