«Дальше без шуток, дальше нас двое, Один на один, что-то бьётся живое. И я точно свободна, вдруг теряю себя, Надо ли сбрасывать шкуры, кто первым будет стрелять?»
Лиза Громова
Лиа закрывает входную дверь и прижимается к ней лицом — холод металла слегка успокаивает и отвлекает от скребущего чувства вины, засевшего глубоко в душе. Слова следователя задели её за живое, он настолько искренен, настолько уверен в ней, что она готова возненавидеть себя за обман. Слишком тяжело. Девушка стекает по тяжёлой двери и садится на пол; Кибикино, беспокойно ожидающий, когда они пройдут в ванную вымыть лапы, подбегает к ней и пытается облизать лицо. Лиа улыбается и прижимает пса к себе, положив голову на его макушку. Он тяжко вздыхает, недовольный, что его удерживают, но не пытается вырваться и послушно лежит, щекотя дыханием шею девушки. Лиа улыбается, целуя пса в лоб за его понимание и покорность. Рега лениво подходит к ним и тычется холодным носом в ладонь девушки, привлекая внимание и к себе, и Лиа поднимает ладонь и гладит её по голове, на секунду позволяя задержаться на грязном полу. — Надо идти, — девушка поднимается с пола и отцепляет поводки с собак, затем проходит в ванную. Душевая занята, поэтому приходится по старинке брать тряпочку. Кибикино идёт первым, как самый нетерпеливый, стойко ждёт, когда протрут лапу, и подаёт следующую; Лиа протирает пузико из-за небольшого роста пса и снимает с него шлейку, после чего Кибикино шустро выбегает из комнаты, активно отряхиваясь. Рега же гораздо более спокойная хотя бы в силу возраста, поэтому она не спеша проходит на место Кибикино и, никуда не торопясь, принимает необходимые процедуры, а после так же неспешно идёт вслед за хозяйкой на кухню. В силу своей тревожности за расстояние в пару шагов от ванной до кухни Лиа успевает представить самые плачевные исходы сегодняшней слабости: она наверняка оставила улики из-за того, что ей приходилось спешить, и вот-вот в квартиру вломится отряд CCG и разорвёт её на куски, или же — другой вариант — она непременно оставила свидетелей (ведь даже кровь на манжетах рубашки она заметила лишь дома) и в течение ближайших дней в квартиру вломятся и… Хоть вариант и другой, исход остаётся таким же. Её накрывает лёгкая дрожь, а сознание от гнетущих мыслей перестаёт воспринимать действительность. В такой суматохе совершенно неудивительно о чём-то забыть, и, лишь пройдя на кухню, Лиа вспоминает о каше для собак в холодильнике, которую теперь приходится греть в микроволновке на самой низкой мощности. Погрузившись в размышления, Лиа не замечает, когда питомцы успевают отужинать, и обращает на это внимание, лишь когда встречается взглядом с Регой, взволнованно смотрящей на неё из-за угла. Она улыбается в ответ, тяжело подпирая рукой голову, и говорит: — Идите, у меня ещё много дел. Собаки не слушаются и садятся посреди коридора ровно между кухней и спальней, беспокойно глядя на хозяйку. Лиа усмехается в ответ, про себя размышляя, насколько же серой могла быть её жизнь без питомцев. Затем она поднимается со стула и оглядывает свитер, украшенный пятнами от маленьких лап Кибикино, оставшимися после неожиданных объятий. Девушка снимает свитер и закидывает его в ванную комнату, но слегка промахивается, и тот остаётся лежать на пороге; вскоре к нему присоединяется тёмная толстовка. Она остаётся в синих джинсах, несколько раз заштопанных, с неотстиранными пятнами грязи у щиколотки, и в светло-жёлтой футболке, которая за годы службы потеряла свою первоначальную форму — одежда, в которой можно выйти на улицу только в темноте и то, чтобы погулять с собаками или выбросить мусор, поэтому не будет слишком жаль попрощаться с ней после сегодняшнего вечера. Пора приступать к своим тёмным делам — медлить нельзя. Лиа расстилает громоздкую дешёвую скатерть из клеёнки и достаёт несколько крупных ножей и точильный камень. Сколько раз за свою жизнь ей довелось разделать тел? Наверняка немало. Она действует практически рефлекторно, но, будучи недостаточно сосредоточенной, легко бы порезалась и не один раз, если бы не была гулем, а всему виной недостаточно спокойная обстановка. Лиа несколько раз отвлекается, споласкивает руки и проверяет, закрыта ли дверь, затем задерживается в прихожей, вслушиваясь в тишину, и возвращается на кухню. Несмотря на досконально изученный навык, Лии требуется не один час, чтобы справиться с телом юноши, разложить по простым полиэтиленовым пакетам и убрать в морозильную камеру — для того, чтобы всё подписать, у неё не хватает ни сил, ни времени. После она протирает скатерть и запихивает её в мусорное ведро. Все использованные кухонные полотенца и тряпочки, пропитавшиеся кровью, но не успевшие высохнуть, вместе с джинсами и футболкой отправляются в стиральную машину, куда также идут застиранные вещи. Гель для стирки в холодной воде. «Ручная стирка», двадцать градусов, тысяча оборотов. Пуск. После бельё надо будет повесить немного просохнуть, чтобы завтра — точнее, сегодня — по пути на работу выбросить его, пока для этого есть возможность, иначе по системе раздельного сбора мусора придётся ждать до следующей недели. Лиа подходит к зеркалу, смотрит на своё измученное лицо, убирает осыпавшуюся под глаза тушь и запавший в складки века тональный крем, улыбается своему отражению и всё же достаёт бутылку мицеллярной воды и ватные диски, чтобы снять макияж. После споласкивает лицо водой и промокает полотенцем. Тоник, сыворотка, крем, и не имеет значения, что скоро ей нужно принимать утренний душ — это ритуал, которым давно должен был кончиться этот день. После короткого взгляда на экран мобильного Лиа разочарованно вздыхает: половина четвёртого утра — у неё и шанса нет на полноценный сон сегодня. Стоит ли испытать судьбу и попробовать хотя бы немного поспать? Конечно. Поэтому она зачёсывает волосы назад влажными пальцами и проходит в спальню, откуда на неё сонно смотрят собаки. Лиа ложится на одну половину кровати, Кибикино слегка ворочается у её ног, а Рега на второй половине — девушка с лёгкой улыбкой наблюдает за ними, затем приобнимает подушку и прикрывает глаза. Уже нет смысла переодеваться в пижаму, без которой, как ей кажется, неуютно, нет смысла проветривать комнату и взбивать подушку — стоит хотя бы немного поспать, но будто бы само её тело противится этому: она слышит в ушах собственное сердцебиение, дыхание частое и прерывистое, несмотря на все попытки успокоить его. Лиа всё ворочается в постели, переворачиваясь с бока на бок, укрывается и раскрывается, подминая под себя одеяло, так что в какой-то момент Кибикино, потревоженный беспокойством хозяйки, спрыгивает с постели, проходит в угол комнаты, царапая коготками пол, и ложится там. Лиа всё же сдаётся: встаёт с постели, переодевается в пижаму, приоткрывает окно и взбивает подушку. Затем вновь ложится и вслушивается в умиротворяющий покой за окном: отдалённый шум города, шелест зверей в кустах, тихие шаги редких прохожих — никаких раздражающе громких звуков благодаря безлюдности района, но это не помогает уснуть. Очень скоро она слышит перезвон стиральной машинки, оповещающий об окончании программы. Лиа устало поднимается с кровати и идёт в ванную, шлёпая босыми ногами. Мобильный, оставленный на ободке раковины, уже показывает двадцать минут шестого, и лишь в это мгновение она ощущает всепоглощающую усталость, которая всё это время умело скрывалась. Девушка развешивает немногочисленную одежду на полотенцесушителе и забирается в душ. После прогулки с собаками, кажется, Лиа чувствует себя лучше — утренняя свежесть слегка взбодрила её, да и контрастный душ не был бессмысленным. Остаётся лишь утренний кофе и, впервые за долгое время, настоящий завтрак. Слегка воодушевлённая девушка проходит на кухню, выставляет миски с едой для питомцев и открывает холодильник, где её ждёт оставленный со вчера сочный кусок мяса. Она достаёт его, делит ножом на небольшие стейки и все, кроме одного, возвращает в холодильник. Дальше из кухонной тумбы Лиа достаёт тяжёлую каменную сковороду и устраивает её на плите, зажигает огонь, укладывает внутрь сковороды мясо и закрывает крышкой. Пока готовится завтрак, можно заняться кофе, сварить который она может и с закрытыми глазами — турка, вода, кофе, корица и на огонь — да, возможно, не самый традиционный и верный способ варки кофе по-турецки, но он вполне удовлетворяет Лию. Пока закипает кофе, девушка позволяет себе слегка отвлечься: садится за кухонный стол, достаёт мобильный и смотрит прогноз погоды на сегодня — потеря плаща уже не кажется такой значимой, когда температура снижается до однозначного числа и самое время доставать пальто. Сон отступает окончательно, когда Лиа подходит к тяжёлой металлической двери мастерской и предвкушает встречу с мастером. Кто она? Гуль дабл-S ранга Каракал, леденящий кровь и наводящий ужас, появляющийся настолько редко в последние годы, что почти стал легендой Токио — очень многообещающе; а по факту запуганный и осторожный гуль, который при последней встрече со следователями едва не погиб — уже не так круто, хотя у этой истории и слишком мало свидетелей. Она готова к вздохам разочарования и косым взглядам — вряд ли Ута может позволить себе что-то более дерзкое — потому что втайне она размышляла над тем, знал ли он, какого конкретно гуля берёт на работу. Ну, помимо того, что он с ним спал. «Чёрт, ещё одна тема, которой не хочется касаться». Уволиться — самый лучший побег. Лиа медленно нажимает на ручку, и дверь поддаётся, впуская её внутрь. Она и не ожидает сразу встретиться взглядом с масочником — он редко балует её своим присутствием на рабочем месте в начале дня, но именно сегодня решает сделать исключение. — Добрый, — мягко произносит он. — Добрый, — неуверенно отвечает Лиа и снимает тяжёлое пальто, устраивая его на вешалку при входе. Затем переобувается в более удобные балетки и поправляет волосы после — в общем, проделывает все привычные движения, как и каждый рабочий день до этого, но они всё равно выглядят беспокойными. Ута с нескрываемым интересом следит за ней и, едва Лиа заканчивает свою рутину, говорит: — Садись, — и пододвигает к краю стола чашку кофе. Девушка хмурится, и всё же, хоть и с опаской, подходит к креслу и садится в него. — До меня доходили слухи, что ты Каракал, но верилось с трудом, — как бы невзначай говорит он, продолжая делать зарисовки в альбоме. — Вряд ли кто-то в это поверит, — Лиа тихо посмеивается и берёт чашку в руки; кофе оказывается насыщенным и от этого очень горьким, к чему девушка не привыкла, добавляя молоко и корицу при каждой варке, поэтому после первого глотка едва заметно хмурится и отставляет чашку обратно на стол. — Да и вряд ли кто-то думает о Каракале как о опасливом гуле, который забирает труп жертвы домой и расчленяет на собственной кухне. Ута усмехается. — Это было неожиданно, — улыбка, которая обычно редко появляется на его выражающем безразличие лице, сейчас не сходит с губ, и Лиа на мгновение завораживается ею, — но я знаю много гулей более осторожных, чем ты. — Неужели? — Она тоже усмехается. — Не думала, что у тебя есть такие знакомые, — девушка осекается, — не подумай, но ты не кажешься слишком осмотрительным. Улыбка его становится ехидной, и он поднимается с места. — Так и есть, но это не значит, что у меня нет таких знакомых. — Масочник проходит пару шагов в сторону коридора, затем останавливается и оборачивается к Лии: — И вот мы перешли на «ты», чему ты так сопротивлялась, — и идёт дальше. Лиа возмущенно охает, но не успевает подобрать слов для ответа. — Пора работать, — говорит он, указывая ей идти за ним. Она с неохотой встаёт с удобного мягкого кресла, которое бы легко могло заменить ей постель, задержись она ещё немного, и проходит вслед за Утой в пыльную мастерскую. На столе в центре стройными рядами лежат маски демона Хання, которые Лиа со всей скрупулёзностью выливала, а после высыхания покрывала грунтовкой. Парень подходит к столу и из высокой тумбы рядом достаёт несколько коробок акриловых красок, красок в баллончиках и множество кистей. В двух словах он объясняет, как делает обычно сам: сначала наносит рисунок акриловыми красками, после покрывает лаком, и те места, которые нужно выделить больше всего — в нашем случае это рога и подбородок, как самые выступающие — негусто покрывает красками из баллончика для лёгкого градиента и лакового блеска. В качестве примера он достаёт с высокого подоконника одну из масок в уже законченном виде: чётко отрисованные линии глаз и губ, очерченность зубов, лицо ровного сливового цвета, а рога цвета медный металлик ярко переливаются лаковым глянцем, как и выступающий подбородок. Лиа ещё во время заливки призналась самой себе, что никогда бы не украсила своё жилище подобным декором и не хотела бы встретить гуля в такой маске — до того жуткими они казались, но сейчас стоит признать, что конечная работа выглядит прекрасно, хотя другого ожидать и не стоило от самого известного масочника Токио. — Тебе нужно сделать что-то похожее, — небрежно говорит он, — цвета на твоё усмотрение. Мне нужно съездить за расходниками, так что оставляю тебе за главную. — Что? — Лиа отрывается от рассматривания маски. — Меня за главную? А если придёт клиент? — Я уверен, что ты справишься. С проектированием метрополитена как-то справлялась, а здесь всего лишь клиент. — Откуда ты?.. — Мне нужно было хотя бы что-то узнать о тебе, прежде чем брать на работу. Грамота от верхушки Токийского метро — это, конечно, круто. В общем, у тебя всё равно есть мой номер, если что — звони. — И, наскоро накинув куртку, он удаляется из мастерской, а вскоре и из студии. Лиа лишь продолжает сидеть в нерешительности, крутя маску в руках. Грамота, да? Она вспоминает электронное письмо от Дирекции Инфраструктуры метрополитена, в которой её со всеми почестями благодарили за усердную работу формулировкой вроде: «за ответственность и самоотдачу в рамках разработки проектной документации и преданность делу вне рабочего графика» — за десятки переработанных часов и вытрепанных нервов от служб метрополитена из-за спорного количества турникетов и автоматов по продаже билетов, бесконечных замечаний к заданию на проектирование и эскалаторных комплексов, которые неожиданно стали охраняться Департаментом культурного наследия. Её пробивает дрожь от наводнивших воспоминаний. Лиа помнит, как хотела спуститься в метро с грамотой в руках и со словами «да я ваш метрополитен проектировала» потребовать бесплатный проезд. Лучше бы прибавку к зарплате дали, честное слово, или хотя бы премию. Девушка тяжело вздыхает и на пару секунд прикрывает глаза, отгоняя прошлые обиды. Затем откладывает завершённую маску и тянется за болванкой — ещё слишком шершавой, поэтому приходится аккуратно зашлифовывать её наждачной бумагой. После она сдувает накопившийся слой пыли и тянется за красками и кистью. Работа предстоит долгая и кропотливая: заполнить равномерным слоем лицо маски, а также зубы и рога, дать подсохнуть, вывести все чёткие и острые линии тонкой кистью, дать подсохнуть, залить лаком, дать подсохнуть, окончить всё точечным использованием краски для граффити. Перерывы между работой даются особенно тяжело из-за отсутствия сна — каждая попытка отложить маску на стол и дуть на неё для скорейшего высыхания слоя, оперевшись головой о ладонь, заканчивается прерывистым вздрагиванием от накатившей дремоты и тщетными попытками взбодрить себя разминкой и хлопками по щекам, а заниматься одновременно больше чем двумя масками Лиа не решается, боясь, что в дальнейшем придётся всё переделывать. Слишком долго высыхают краски, слишком изматывающей была эта ночь и слишком долго ей приходится быть в одиночестве. Перед ней длинный документ с заданием на проектирование, из которого требуется выписать все смущающие её моменты. Нужно ли объяснять, что один человек не может одновременно разбираться во всех областях проектирования — быть и архитектором, и конструктором, и электриком, и пожарником, и… Всем остальным. Когда-то ей казалось, что архитектор — это тот, чья работа быть в одиночестве, разрабатывая потрясающие проекты, но правда оказалась отличной от этого. Выписать всё, что смущает? Почему этим не занимается ГИП? Не главный ли инженер проекта должен понемногу разбираться во всём, чтобы раздавать указания всем смежникам? А кто тогда она? Уже точно не архитектор. Мини-ГИП? А прибавка к зарплате будет? Не будет, а работать приходится за троих. Ладно, пора приступать. Что смущает? 1. Сроки прохождения экспертизы на месяц залезают на разработку рабочей документации. 2. Инженерные изыскания на двух листах — кто ими занимается? Наша компания? 3. Опять требуется разработка проекта течей, наружного водоснабжения и прохождения экспертизы радиомагнитной совместимости. «Задание для электрика вообще как-то нужно комментировать? Я однолинейную схему понять не могу, не то что это». 4. Разработка разделов «Специальные технические условия» и «Обоснование безопасности опасного производственного объекта» — согласование в экспертизе промышленной безопасности займёт несколько месяцев. 5. Разработка дополнительного раздела по «Проекту реставрации и приспособления» — согласование в Департаменте культурного наследия займёт год. Согласования, экспертизы — самая тяжёлая и трудозатратная часть, высасывающая огромное количество времени и нервов. Неожиданно сон прерывается, и Лиа ощущает мягкость и тепло, окутывающие её, словно она лежит в удобной постели у себя дома и вовсе не выходила на работу. Но это не так. Девушка может отличить сон от реальности, и то, как она сегодня пришла на работу и красила маски, никак не могло оказаться сном. Лиа медленно открывает глаза и видит смутно знакомую ей расцветку постельного белья и обстановку комнаты, которые совершенно точно не принадлежат её квартире. Она хмурится и медленно привстаёт на постели: светлые обои, дверь цвета сосны, в углу комнаты стоят несколько коробок и наваленные сверху вещи. — Доброе утро, — звучит мягкий голос за её спиной и шорох страниц, Лиа вздрагивает от неожиданности и оборачивается к хозяину комнаты. — Как я здесь оказалась? — Спрашивает она, но про себя прекрасно всё понимает. — Ты уснула в мастерской, и, чтобы избежать твоего падения со стула, я отнёс тебя сюда, — спокойно отвечает он и откладывает блокнот в сторону. — Мне очень жаль, — тихо извиняется девушка, — я переработаю сколько нужно. — Конечно, даже не думай уйти раньше десяти, — игриво сообщает он, встаёт с места и удаляется. Не то чтобы сегодняшний конец рабочего дня слишком отличается от предыдущих: на улице Лию встречает морозный воздух, солнце давно скрылось за горизонтом, будто она и не задерживалась на пару лишних часов. Собаки её уже заждались, да и Джузо, наверное, тоже. Джузо. При мысли о парне у неё начинает ныть сердце. Вчерашняя его искренность заставила Лию почувствовать себя грязной и лживой, особенно после того, чем ей пришлось заниматься всю оставшуюся ночь после встречи со следователем. По пути домой девушка заходит в круглосуточный магазин и покупает самое дорогое сахарное печенье для Джузо — как компенсацию за то, что вчера им не удалось поболтать после прогулки. И как будто бы она так просит прощения за то, что никогда не оправдает его ожиданий. Остаток дороги она проходит в напряжении, прижимая к груди упаковку печенья. Узнай Джузо, что она гуль, он хоть на мгновение замешкался бы, прежде чем убить её? Ей хочется верить в это. В сумерках путь домой кажется скучным и единообразным, и неожиданно самым ярким фрагментом путешествия оказывается ненавистный ей метрополитен. Когда перед Лией появляется тяжёлая металлическая дверь — такая же, как при входе в её квартиру — она медленно поднимает пальцы к звонку и не опускает руку, пока не слышит знакомую мелодию. Спустя полминуты дверь перед ней распахивается без лишних щелчков замка, но встречает её не Джузо, а длинноволосый юноша неожиданно высокого роста — Лиа даже отходит на полшага назад, удивлённая тем, что ей приходится задирать голову. — Добрый вечер, — нерешительно начинает она, — можете передать это Джузо? — И протягивает упаковку печенья. — Здравствуйте, вы Лиа, верно? — Тихо отвечает парень и принимает сладости. — Я Хамбе Абара, подчинённый господина Сузуи. Может, вы пройдёте? Семпай много рассказывал о вас. — Нет, спасибо, — с улыбкой отвечает она, — мне нужно идти гулять с собаками, да и уже поздно. Передайте печенье Джузо и скажите, что мне жаль, что у нас не получается выпить вместе чаю. — Конечно. — Он улыбается и слегка опускает голову в почтительном жесте, прежде чем закрыть дверь.