Компонент огня

«Это наш шаг — потерять себя или потерять других» Лиза Громова

      Будильник нетерпеливо звенит, настаивая на пробуждении девушки, и она с удивительной быстротой садится на постели, чтобы выключить его. Лиа просыпается неожиданно бодрой и в приятном расположении духа, хотя обычно ей тяжело даётся подъём до рассвета. Думать о том, что это может быть связано с предстоящим трудовым днём и встречей с начальником, она отказывается.       Девушка легко соскакивает с постели, не утруждаясь поправлять одеяло и подушки, мимолетно смотрит в расползающуюся за окном темноту и гадает, во сколько же сегодня встанет солнце. Прошлым вечером она вернулась довольно поздно и была слишком уставшей для того, чтобы убирать вещи в шкаф, да и нечего было убирать, потому что большинство одежды подлежит утилизации. Двигаясь в сторону ванной, Лиа поднимает с пола обрывки рубашки и юбку и, уже стоя у раковины и чистя зубы, рассуждает о том, что теперь с ними делать.       «Насколько безопасно выкидывать вещи в мусорный бак? Есть шанс того, что их будут искать? Если мне удастся отстирать юбку, смогу ли я оставить её? А что насчёт сапог?»       Она недовольно хмурится, задаваясь всё новыми вопросами, но в итоге приходит к выводу, что невзрачную юбку в серую шотландскую клетку — необычайно популярный принт в наши дни — можно будет оставить, если полностью сойдёт грязь, поэтому она затыкает слив раковины пробкой и кладёт несчастный кусок ткани внутрь, заливает водой и щедро поливает пятновыводителем, затем одной рукой мнёт юбку, разводя пену, а второй продолжает чистить зубы.       С рубашкой дела обстоят сложнее: она совершенно точно не подлежит починке, а стирать её бессмысленно, потому что выкидывать в бак небезопасно — рубашка необычного цвета и кроя с потайными металлическими пуговицами, и если есть хоть небольшая вероятность, что её найдут — стоит её уничтожить. Лиа обожает эту рубашку и даже прощает ей то, что она слегка мала в плечах, поэтому расставаться с ней особенно тяжело, но, поборов разочарование, она проходит на кухню в поисках тары, в которой вещь можно будет сжечь.       На глаза ей попадается металлический горшок для цветов, в котором много лет назад засохла её любимая фиалка. Она берёт горшок и ставит его на жестяную раковину, предварительно отгородив увесистой деревянной доской, чтобы не оставить следов на металле. Затем кладёт внутрь рубашку и, пожертвовав одной из зажигалок, заливает горючей жидкостью, а после поджигает обычной спичкой. Лиа полминуты наблюдает за ярким пламенем.       «Надеюсь, потолок не пострадает», — думает она и проходит к окну, чтобы открыть его.       Когда рубашка догорает, Лиа выставляет ещё горячий горшок и доску на столешницу и споласкивает в раковине рот и зубную щетку, чтобы отнести её обратно в ванную.       Остаются только сапожки, в которых нет ничего особенного: невысокий устойчивый каблук, гладкая чёрная кожа без дополнительных украшательств и длина, которая лишь закрывает щиколотку — если бы она не оставила отвалившийся каблук на поле боя, то могла бы отнести их в ремонт обуви и продолжать носить. Выбросить их девушка не решается, да и в душе её теплится надежда, что их как-нибудь удастся починить, поэтому она решает убрать сапожки в коробку к другой обуви не по сезону и запихнуть подальше под кровать, заставив после пластиковой корзинкой с игрушками собак.       Лиа облегчённо вздыхает, выпрямившись после сокрытия улик, — возможно, она слишком легко относится к избавлению от них, но это не первая её встреча со следователями и уж точно не последняя, а выбрасывая каждый раз одежду и обувь, она рискует остаться с голой задницей — за последний месяц ей и так пришлось распрощаться с рубашкой и плащом (а покупка последнего наверняка больно ударит по кошельку в следующем сезоне).       Рега и Кибикино вьются у неё под ногами, ожидая, когда же их возьмут на улицу, но Лиа не спешит, решив оставить прогулку на самый конец, чтобы им нужно было меньше ждать вечерней. По идее, ей стоит опасаться предстоящих последствий вчерашних событий, которыми могут стать преследование CCG или признание Тори — самого боязливого и подозрительного человека на этом свете, — но отчего-то на душе Лии спокойно, и если она и слегка взбудоражена, то это может быть лишь радостное возбуждение перед рабочим днём. Неужели она так уверена в ловкости своих действий, чтобы избежать подозрений Джузо? И так сильно верит Тори? А может, для неё сейчас это попросту не имеет никакого значения?       Лиа проходит обратно в ванную комнату и закидывает юбку в стиральную машинку — время для замачивания истекло и пора переходить к следующему этапу. Затем она проделывает все свои процедуры умывания и намазывания кремами, а после возвращается в комнату, чтобы достать из шкафа наряд, который, по мнению девушки, сидит на ней лучше всего. Это чёрная обтягивающая юбка ниже колена с боковыми разрезами сантиметров по двадцать и пыльно-розовая рубашка классического кроя. Благодаря плотной ткани юбка скрывает края заправленной одежды и швы белья, а приятный оттенок рубашки легко подходит как для обычного дня в офисе, так и для вечера, легко дополняемый серьгами и соответствующим макияжем.       Девушка улыбается, вешая наряд на ручку шкафа, и неторопливо натягивает колготки и бра тёмно-бордового цвета, которое лишь слегка будет просвечивать сквозь ткань рубашки, затем надевает юбку и рубашку и удовлетворённо крутится перед зеркалом. Остаётся лишь макияж, который никак не меняется, кроме помады пудрово-розового цвета на несколько тонов темнее рубашки.       — Отлично, — довольно отзывается Лиа, кивая своему отражению.       Подходя к тяжёлым дверям студии, девушка уже целиком закуталась в шерстяной шарф, прячась от пронизывающего ледяного ветра, но всё же задерживается у входа и раздумывает над тем, что сказать масочнику: нужно ли сделать вид, что вчерашнего робкого поцелуя не было? Нужно ли рассказать о том, что Тори узнала её?       Она отворяет дверь, и холодный главный зал студии встречает её ярким светом ламп, прогоняя сумерки за спиной.       «Неужели Ута уже проснулся?»       Замок за ней щёлкает, и девушка проходит немного дальше, скидывает пальто и туфли на шнуровке, переобуваясь в удобные балетки. Краем уха она слышит возню на кухне и идёт к источнику звука.       — Доброе утро, — говорит она, едва появляясь в дверях.       — Доброе… — Парень оборачивает к ней и замирает на полуслове, из-за чего Лии приходится спешно подбежать к нему, чтобы выключить конфорку, на которой начинает выкипать кофе, и схватиться за разгорячённую рукоять турки, снимая её с ещё горячей решётки плиты.       — Не спи на ходу, — смеётся она.       Подняв к масочнику голову, она осознаёт, что подошла к нему вплотную, и делает попытку отступить на шаг назад, но он хватает её за запястье, останавливая.       — Ты прекрасно выглядишь, — говорит он шёпотом.       — Спасибо, — она смущённо улыбается и легко, почти неощутимо, тянет руку на себя, но Ута не отпускает её.       Они стоят, практически касаясь телами друг друга, масочник чувствует её нарастающее волнение, справиться с которым Лии не удаётся.       — Я слышу твоё сердце, — так же тихо говорит он, вгоняя девушку в краску.       Она собирается с мыслями и вырывает свою кисть из рук Уты, но прилагает слишком много усилий, а, возможно, и не ожидает, что он отпустит её так просто, и падает назад, теряя равновесие. Ута успевает поймать её, но кофе в турке не справляется со столь резкой остановкой и выплёскивается на рубашку Лии. Девушка не сразу чувствует расползающуюся влагу на своём теле, не в силах отвести взгляд от глаз парня, хотя, будь она человеком, давно вопила бы от боли. Когда пятно расползается от груди до края юбки, она выпрямляется и недовольно шипит, разглядывая столь любимые ею вещи.       Ей хочется ругаться и винить во всём Уту, но она лишь держит пальцами вымокшую рубашку, чтобы избавиться от неприятного ощущения мокрой одежды, впопыхах раздумывая, где найти ей замену.       — Пойдём, я дам тебе во что переодеться.       — Не нужно, — отвечает она, хотя сама понимает, насколько глупо звучат её слова.       — Если ты не хочешь потерять эту рубашку навсегда, то её следует застирать, а ходить обнажённой ты вряд ли согласишься, — он ухмыляется, возвращает себе флиртующий и слегка ехидный облик.       Он проходит дальше по коридору, и Лиа идёт следом, легко улыбаясь от нелепой шутки. Войдя в комнату, Ута вручает ей стопку свежевыстиранных футболок и даёт право выбрать самой, а затем удаляется, заслышав перезвон колокольчиков у входной двери. Едва дверь за масочником закрывается, Лиа медленно расстёгивает рубашку и аккуратно снимает с себя, стараясь не намочить уцелевшие части тела, затем оглядывает бра, которое также залито кофе, и даже если она наденет сверху футболку, то та очень скоро украсится пятном кофе на груди. С ним тоже нужно расстаться.       Вместо потерянной одежды она надевает чёрную футболку, которая ожидаемо оказывается сильно велика, и заправляет её в юбку. В комнате нет зеркала, поэтому оценить, насколько прилично смотрится её вид, девушка не может и лишь надеется, что силуэт груди не выделяется слишком сильно. В зал к клиентам она бы ни за что не вышла, если бы её не позвал голос начальника:       — Лиа, мне нужна твоя помощь!       Девушка недовольно кривится, вновь поправляет футболку, которая от этого не начинает выглядеть лучше, и в последний раз оглядывает себя, прежде чем выйти в зал.       У рабочего стола масочника стоят двое: статный Такэмура с ранее знакомой розововолосой девушкой, которая выглядит ещё более недовольной, чем вчера, а едва ей стоит заметить внешний вид Лии, как её лицо морщится, словно от кислого лимона.       — Здравствуйте, — приветствует девушка, неловко улыбаясь, и проходит к Уте.       — Здравствуй, Лиа, — тепло встречает её мужчина, — это моя дочь, Рика. — Гостья кивает. Сегодня она уже не игнорирует присутствие Лии. — Вчера она заходила к вам и забыла попросить об одной услуге… только если вас не затруднит…       Мужчина мешкает, и девушке от этого становится совсем не по себе.       — Лиа, — поворачивается к ней масочник и привычным жестом берёт её за руку, словно делал так сотню раз до этого, — она оторопевает, но, заметив побагровевшее лицо Рики, решает не одёргивать руку, — Такэмура-сан хочет, чтобы за неделю мы сделали ещё столько же масок, сколько отдали вчера.       Усилием воли она отвлекается от тёплой руки масочника, сжимающей её ладонь, и прикидывает, сколько времени действительно может понадобиться на работу, как в прошлые времена в проектной организации, когда ей едва давали увидеть предстоящую работу, как тут же требовали точные сроки.       Двенадцать масок. Самое проблематичное — это то, что форм для них немного, а гипсу нужен хотя бы час на застывание перед извлечением, и даже с этим условием на отливку им не должно понадобиться более двух-трёх дней, даже с допущением брака. Дальше оштукатуривание, краска и лак — в четыре руки они могут справиться и за день, если работать достаточно усердно, и день на сушку, хотя в случае чего для закрепления покрытия маскам хватит и ночи.       — Я думаю, это вполне реально, — спокойно говорит она, — придётся постараться, но ничего невозможного нет, — Лиа всё же аккуратно высвобождает свою ладонь и сцепляет руки за спиной.       Мужчина легко улыбается и кивает, затем, рассыпаясь в благодарностях, поспешно уходит вместе с дочерью со словами, что более не смеет отнимать у них время. Лиа провожает их до выхода, тихо закрывает дверь за гостями, не тревожа колокольчик над ней, и, погружённая в раздумья, проходит в мастерскую.       — Я подготовлю формы, а ты замешай гипс, — командует она, замечая Уту, который следует за ней по пятам. Он слегка оторопевает от строгого тона девушки.       — Такой я тебя ещё не видел, — усмехается он.       Лишь лёгкий смешок срывается с её губ в ответ на комментарий масочника, пока она достаёт пыльные формы для масок со стопки коробок в углу комнаты — формы так «сушились» после помывки, которая была много дней назад — ни у Уты, ни у Лии нет полезной привычки класть вещи на свои места, поэтому девушке приходится сдувать пыль с форм, которым, впрочем, это не помогает, и она берёт сухую тряпочку из микрофибры и протирает формы вручную. Масочник в это время на глаз замешивает гипс с водой.       — Ты сегодня рано, — между делом говорит Лиа, — обычно в это время тебя не добудишься.       — Я плохо спал, — отвечает он, — под утро решил прекратить попытки.       — И кто же мешал тебе спать? — Удивлённо бормочет она и берётся за бутылку с мыльным раствором для обработки форм перед заливкой.       — Ты, — он усмехается.       — Быть такого не может, я сегодня спала в своей постели одна, — смеётся девушка.       В ответ Ута ухмыляется, борясь с желанием продолжить эту тему словами, что в следующий раз не допустит этого.       Отложив последнюю форму в сторону, Лиа краем глаза замечает фигуру в дверном проёме и чудом не дёргается от испуга. На пороге стоит Рика, вцепившись аккуратными розовыми коготками в дверной косяк; когда вслед за Лией Ута тоже поднимает на девушку взгляд, она сдавленно говорит:       — Отец просил передать, чтобы вы сделали все маски одного цвета, — голос её звучит хрипло, а выдавив из себя единственное предложение, она делает резкий шаг вглубь коридора и быстро уходит.       Лиа дожидается, пока шаги гостьи стихнут и дверь за ней захлопнется, прежде чем обернуться к масочнику. На её немой вопрос о том, как девушка так тихо подкралась к ним, Ута лишь пожимает плечами. Лиа хмыкает, завершая их немой диалог.       После того, как вся первая партия масок выходит с браком, Лии всё же приходится тщательно помыть каждую форму, вычищая любую пылинку, и пробовать заново.       Девушка удовлетворённо смотрит на первую удачную серию масок и радостно улыбается.       — Четверть сделана, — она поднимает большой палец вверх.       Ута усмехается и вытирает пыльные от гипса руки о фартук, оставляя белые пятна.       Лиа достаёт из кармана своего фартука телефон и с подозрением косится на время — у них есть ещё двадцать минут на то, чтобы залить следующую партию масок, и ей нужно будет бежать. Пасмурная муть за окном давно почернела, как лишнее доказательство скорого конца её смены.       — Я сполосну формы, а ты разведи ещё гипса, — она берёт в охапку тяжёлые формы, — мне сегодня ни в коем случае нельзя задержаться, — продолжает она уже в коридоре.       Масочник вскидывает брови — на его памяти Лиа ни разу не задержалась дольше положенного, но то, что она так подчеркивает сегодняшнюю значимость раннего ухода, разжигает в нём интерес.       Вода и гипс в его руках смешиваются сами собой без малейшего его участия в процессе — до того уже изучены движения и выверены пропорции после сотни повторений, поэтому, когда девушка вновь появляется в дверях, ему приходится прилагать усилия, чтобы сделать вид, что без неё он не справится.       — Куда ты так спешишь?       — Мне нужно выведать у Джузо, в какой больнице Тори, — рутинным тоном говорит она.       Лиа усиленно избегает взгляда масочника, делая вид, будто слишком увлечена обработкой форм мыльным раствором, отчего ему начинает казаться, что она собирается навестить подругу не только чтобы спросить о самочувствии.       — Лиа?       — Да? — Она всё ещё не отрывает взгляд от форм.       — Посмотри на меня, — просит он ровным спокойным голосом — тем же, что успокаивал её прошлым вечером.       Девушка нехотя отрывает взгляд от работы и растерянно смотрит на него.       — Что произошло?       Она вздыхает.       — Мне вчера показалось, что Тори узнала меня, — тихо бормочет Лиа.       — Показалось? — Переспрашивает Ута.       — Ну да… — Девушка отводит взгляд и нехотя уточняет: — Она назвала моё имя.       Ута шумно выдыхает.       — Это называется не показалось, — неожиданно жёстко говорит он, отчего Лиа вздрагивает.       — Мне нужно поговорить с ней, иначе я никак не смогу повлиять на происходящее. — Девушка поднимает взгляд на масочника и хмурится, видя раздражение в его глазах: — Не нужно на меня так смотреть — я прожила с ней бок о бок не один год; не знаю, на что я рассчитывала, думая, что она не узнает меня, — запоздалое чувство смятения и страха за свою жизнь накатывает на неё волной, и Лиа закрывает глаза, прислоняя ладонь ко лбу в попытке взять себя в руки.       — Ладно, и как ты собираешься выяснить, где она?       Почему-то именно сейчас план ей самой кажется до смешного нелепым, и от осознания этого девушка плотно сжимает губы, не решаясь сказать ни слова.       — Лиа, — вновь включается его успокаивающий тон.       — Когда ты научился такому? — Выпаливает она, не сдержав смешка от странных метаморфоз с его голосом.       Уте кажется честным рассказать ей часть своей биографии взамен всему, что она рассказала ему. Парень вновь садится на высокий стул.       — Я часто успокаивал сестру, — отвечает он.       Глаза Лии удивлённо распахиваются.       — Никогда бы не подумала, что у тебя есть сестра, — проговаривает она.       — Была, — поправляет он.       Лиа сконфуженно опускает взгляд.       — Так и как ты собралась выяснить, где Тори?       — Тебе этот план может показаться бредовым, но пару минут назад я была уверена в нём на сто процентов, — она медленно выдыхает, унимая неуверенность, — я собиралась накупить пива и закуски, будто собираясь встретиться с Тори, а когда Джузо заметит это, то остановит меня и расскажет, что произошло и где она.       Уте едва хватает самообладания сдержать улыбку, и Лиа замечает это.       — Можешь смеяться, — она даёт отмашку.       — Как он вообще должен заметить твои покупки? — Задаёт парень логичный вопрос.       — Когда я приду, он, наверное, будет уже дома, — спокойно отвечает она.       — У тебя дома? — Уточняет Ута и не ожидает в ответ увидеть кивок. — То есть в твоей квартире?       Лиа снова кивает и тупит взгляд в пол.       — Я могу спросить, что он делает у тебя в квартире?       — Не надо, — просит она, не желая даже пытаться объяснить парню свои мотивы, которые так же покажутся ему страшно нелепыми, — но между нами ничего нет, если это тебя волнует.       — Интересно, — бормочет он, стягивая с себя запачканный фартук, — ну пойдём, твой рабочий день окончился, — он проходит мимо Лии, заворачивая в коридор и не глядя, идёт ли она следом.       Она лишь вопросительно смотрит ему вслед, затем неторопливо снимает фартук и перчатки и кладёт их на край стола. В последний раз взглянув на формы для масок и на затвердевший гипс в тазу, она с неким разочарованием выходит из мастерской, выключая за собой свет.       У выхода её ждёт Ута, накинувший кожаную куртку, которая выглядит слишком лёгкой для погоды за окном. Вторя ему, она переобувается в закрытые туфли и надевает пальто, затем они оба выходят из студии.       На улице уже совсем стемнело, а холодный ветер, дуюший прямо в лицо, не даёт сделать и вдоха, поэтому Лиа прикрывает лицо руками, защищаясь, пока не выходит из потока ветра. Девушка чувствует, как её тело одолевает озноб лишь от одного взгляда на легко одетого масочника, который, не задерживаясь на холодном воздухе, юрко прыгает в машину, ожидая, когда девушка последует его примеру.       — А если твой план не сработает? — Спрашивает он, когда Лиа садится в машину и захлопывает за собой дверь.       — Тогда придётся действительно ехать в общежитие, — Ута трогается, пока Лиа поспешно натягивает ремень безопасности, — думаю, завобщежития в курсе, в какой больнице находится Тори.