«Туман заставит нас терпеть, молча смотреть, как бирюза В твоих глазах стала, как медь, и начинается гроза» Лиза Громова
— Джузо, ты позаботишься о Реге и Кибикино, если со мной что-то случится? — Лиа, я уже отвечал на этот вопрос, — он с раздражением косится на девушку и вертит в пальцах палочку от мороженого. — Я хочу услышать это снова. — Я даю тебе слово, что позабочусь о них, но с тобой ничего не случится, если ты никуда не будешь лезть. — Спасибо, — она улыбается и прикрывает глаза, опираясь головой о дверцу кухонного гарнитура с тихим стуком.***
Ночь стремительно опускается на безлюдный проулок Четвёртого района. Воздух прохладный и влажный, обещающий скорое начало грозы, но это не смущает юношу, спешно идущего вдоль глухих фасадов зданий. Его ведёт плохое предчувствие, на которое десять лет назад он бы махнул рукой, но после смерти сестры привык прислушиваться к таким вещам. Йомо неспокойно после разговора с Лией. Он видел всю невыразимую боль в глазах девушки, всю вину, что она почувствовала на своих плечах, и он боится, что та может натворить глупостей, вместо того чтобы сказать правду. Ута никогда не отличался болтливостью, но Йомо всё же кажется, что он бы рассказал о связи Лии и Ату, о которой парень сам узнал лишь этим утром. Он дал слово, что не расскажет масочнику об этом сегодня, но время стремительно двигается заполночь, поэтому Йомо не нарушает своего слова. Позади него слышится шевеление, и негромкий женский голос окликает: — Молодой человек, постойте, — голос будто бы принадлежит той, о ком думал парень, и он резко останавливается в замешательстве. Лии нет нужды окликать его таким образом. Он вглядывается в тёмное стекло закрытого магазинчика на соседней улице — слишком далеко, чтобы разглядеть лицо, но достаточно, чтобы увидеть чемоданчик с куинке и белый плащ — отличительную черту отряда Аримы. Он опасливо тянется к маске во внутреннем кармане плаща. — Следователь Кофетуа, — связывается по рации девушка, боязливо приближаясь к незнакомцу, — требую подкрепление. Йомо надевает маску, становясь Вороном. — Кандидат в особый класс Кофетуа, ваш напарник уже близко, — шипит в ответ рация, и следователь в досаде сжимает зубы. Джузо не тот парень, на которого она могла бы положиться. — Хей, Ретта! — Звучит громкий и весёлый голос, разрезающий скопившееся напряжение. Следователь оборачивается, а вместе с ней и Йомо, замечая в отдалении высокую фигуру. Парень уже видел её сегодня в этих же синих джинсах и белом свитере в крупную вязку — это Лиа, скрывающая своё лицо под маской. Девушка переступает с ноги на ногу и хлопает стопой о влажный асфальт. — К ноге, — командует она Ретте, будто собачонке. — Ах ты, стерва, — тут же реагирует следователь и бросается к гулю, на ходу активируя куинке. Лиа усмехается и снимает маску, наблюдая, как сестра приближается к ней. Лишь мгновение она смотрит на парня, и во взгляде её читается просьба бежать. Если бы девушка видела его глаза, то смогла бы заметить отразившийся в них испуг. Её жест со снятием маски означает лишь то, что с этого места уйдёт только одна из них, а решительность и смирение, с которым она смотрит на Йомо, будто говорят, что её устроят оба возможных исхода. — Зачем? — Шепчет он и замечает, как в ответ Лиа грустно улыбается. Девушка активирует кагуне, который витиевато оплетает её плечи сквозь вязку свитера, осторожно просачиваясь через петли. Тёмные лианы покрывают руки целиком за считанные мгновения, и когда следователь оказывается рядом, готовая взмахнуть мечом, Лиа может и защищаться, и атаковать. Только в их яростное уединение вмешивается третий, с сумасшедшей для человека скоростью разрывая влажный воздух. Он появляется из-за спины следователя и, взмахнув причудливой косой, приставляет лезвие к шее Ретты. Кандидат в особый класс замирает, плотно обхватив массивную рукоятку меча в ладонях. За ней слышится шумное дыхание Джузо. Лиа с ужасом смотрит на него, испытывая гораздо большее удивление, чем её соперница. Ретта помнит тот день, когда, будучи ребёнком, она впервые столкнулась с гулем со своим лицом и рассказала об этом тем, кого считала друзьями. — Француженка, да ты сумашедшая! — Загорелый мальчик крутит у виска, а остальные ребята тычут в девочку пальцем. — Как Лиа может быть гулем? Гули — монстры, а она — наша подруга! Дура, вот ты испугала её, и поэтому она больше не приходит! Их гневные лица полны презрения, и Ретта отшатывается, не понимая причину их злости. Ребята уходят, оставляя её в одиночестве на долгие месяцы жизни в этой деревне. — Следователь Сузуя, — голос Ретты ровный и спокойный, будто ей не приставили лезвие к горлу прямо сейчас, — если немедленно не опустите оружие — завтра же отправитесь под требунал. Для следователя убить другого следователя означало подписать себе смертный приговор — закон о противодействии гулям жёстко карал дезертиров и предателей. — Джузо, — тихо проговаривает Лиа и с мольбой заглядывает в обезумевшие глаза парня за спиной Ретты. Это только их сражение и их война, которая окончится сегодня. Она не может допустить, чтобы пострадал кто-то ещё. Джузо впервые видит, чтобы глаза гуля выражали подобные эмоции, и то, что какуган принадлежит Лии, лишь усиливает это впечатление. Он резко выдыхает и отводит оружие. — Моя сестра всегда располагала к себе людей, — тихо продолжает Ретта и переводит взгляд в сторону — туда, где за её спиной стоит Ворон, — да и не только. Старший следователь, займитесь своей работой, — командует она. Девушка слышит, как Джузо тихо шаркает в нужную сторону, и поднимает взгляд к Лии, поражённо наблюдающей за своим другом. Сделав короткий мах оружием, она привлекает внимание гуля к себе, не желая выигрывать слишком просто, и обхватывает двумя руками длинную рукоять, которую легко можно охватить и в четыре. Лиа вторит её агрессивному настрою и отращивает когти, а затем переносит вес на одну ногу, балансируя с массивным кагуне. Ретта медленно двигается в сторону, вдыхая прохладный влажный воздух и восстанавливая встревоженное сердцебиение. Однажды она пообещала своему названому отцу отомстить гулям за все несчастья, что обрушились на неё и её семью, и сегодня должна настать долгожданная развязка. Её одолевает волнение. По часовой стрелке делает шаг и Лиа, а затем ещё один и ещё, пока они с сестрой не меняются местами. — Ты забрала у меня всё, — шёпотом говорит следователь, — забрала моих друзей, мою мать и даже моё имя. Взамен я заберу твою жизнь. Лиа усмехается. — Уверена ли ты, что дело только во мне? — С издевкой спрашивает она. Вместо ответа следователь делает выпад, вынуждая Лию уклониться и стереть с лица ехидство. Гуль концентрируется на гневном лице сестры, но продолжает вслушиваться в происходящее за своей спиной. Джузо и Ворон вступили в схватку, которая, впрочем, скорее походит на хоровод, потому что они лишь вальсируют по кругу, не атакуя друг друга. Лиа слышит, как следователь говорит что-то Йомо, но её попытку прислушаться прерывает Ретта, сокращая до минимума дистанцию между ними. Сделав широкий мах, Ретта опасно приближается к шее Лии и едва не лишает её головы. Девушке приходится защищаться, выставив перед своим лицом предплечья — лезвие скользит по кагуне вверх, выбивая искры, и когда меч оказывается в наивысшей точке, смотря на звёзды, Лиа вцепляется ладонями в рукоять, не позволяя Ретте вновь опустить клинок. — Может, одаришь меня своим вниманием? — Раздражённо спрашивает следователь, находясь достаточно близко к лицу Лии, чтобы заметить, как она дрожит, сопротивляясь её силе. — В прошлый раз я пожалела тебя. — После того, как я пожалела тебя? — С усмешкой подмечает Лиа, чувствуя, что всё же оказывается немного сильнее следователя и что клинок нехотя подчиняется, опасно наклоняясь в сторону плечей Ретты. — Не обидно умирать от своего же оружия? Лезвие всё ближе к шее следователя, на коже которой выступают капельки пота. Лиа настолько сосредоточенно наблюдает за этим, что поднимает взгляд к глазам девушки, лишь когда чувствует слабый аромат крови из тонкого пореза. — Идиотка, — хрипло говорит Ретта, активируя потайной механизм в массивной рукояти, и лезвие вздрагивает, затем мгновенно входит внутрь, чтобы появиться с другой стороны с тихим шипением. Лиа не успевает среагировать, как куинке насквозь пронзает её грудь. Боль запаздывает, но в сознание особенно чётко приходит понимание происходящего, отчего всё существо гуля кричит: «Я не хочу умирать» Лезвие пронзает лёгкое, едва не задев сердце. Лиа чувствует, как задыхается, но не может вдохнуть, исторгая хрипы в рефлекторных потугах сделать вдох. Если она сможет вытащить лезвие и скрыться, то восстановление останется лишь вопросом времени. Она впивается пальцами в ладони следователя в попытке оттолкнуть, но её ослабшее тело не может соперничать с силой Ретты; девушка лишь наблюдает за мучениями гуля с устрашающим спокойствием, а когда Лиа вновь поднимает глаза к её лицу, то говорит, наклоняясь к сестре ближе: — Как ты отметила своё двадцативосьмилетие, сестра? Надеюсь, в кругу семьи и друзей? — Спрашивает она тихим издевательским тоном, и Лиа понимает, что она не отпустит её. Сердце проваливается в груди, но только чтобы застонать с новой силой, вспоминая последнего, кто коснулся его. Масочник оставил отпечатки своих ладоней не только на её теле, но и в её сердце. Ей жаль, что она так и не сказала, как он дорог ей. Ей жаль, что она не сдержала своего обещания. Ей жаль, что она не проведёт с ним десятки лет, состариваясь бок о бок. Ей очень жаль. Руки Лии замирают, прекращая сопротивление. В голове появляются нежные воспоминания о том, как она была счастлива за эти двадцать восемь лет, игнорируя всё плохое, что с ней происходило. Первое знакомство с Регой, когда её вложили в ладошки Лии маленьким щенком. Её школьные друзья, с которыми они играли в догонялки на летних каникулах. Пришедшее на почту письмо о прохождении на бюджетное место университета. Первая работа в проектной компании, где на день рождения ей вручили букет цветов и самые тёплые поздравления от малознакомых людей. Переезд в квартиру и знакомство с Джузо, с которым они ели мороженое на её кухне. И Ута, который подарил ей самые тёплые объятия в её жизни и самые чувственные поцелуи. Слёзы обжигают глаза и тихо скатываются по щекам. Ретта удовлетворённо улыбается, наблюдая за этим, а затем проворачивает лезвие в груди гуля, дробя прочные кости и особо важные органы, скрытые за ними. Она смотрит в глаза Лии, наблюдая, как спадает какуган, открывая спокойный синий оттенок глаз — такой же, как у неё самой. Руки гуля ослабевают, и она падает, соскальзывая с оружия. Когда клинок оказывается свободен, девушка делает мах, сбрасывая кровь, а затем вытирает лезвие о рукав плаща. Следователь уверена, что это ещё не конец, и сегодня этот клинок увидит чужую кровь. Но она замечает, как оборачивается её напарник и как он безвольно падает на колени, глядя пустыми глазами на тело девушки у её ног. Гуль за его спиной лишь на мгновение задерживается и делает прыжок, скрываясь на крыше многоэтажки. Ретта прослеживает его бегство взглядом, не веря, что ни один из них не пробует напасть на неё, а затем тянется к рации и проговаривает равнодушным голосом: — Кандидат в особый класс Кофетуа, Каракал мёртв. Йомо беспокойно стоит у подъездной дорожки серого здания студии, не решаясь зайти внутрь; события прошедшего вечера вновь и вновь прокручиваются в его голове и будто дополняются новыми деталями. Он проходит вдоль бордюра от одного поворота до другого, собираясь с мыслями. Лиа, которую он знал лишь пару дней и только вскользь, была мертва, и никто, кроме него, не может сообщить это известие Уте. Парень чувствует тяжесть своего бремени, тихой тревогой бущующую внутри, и вину за то, что не смог уберечь девушку, глубоко запавшую в душу масочника. Он медленно выдыхает и наблюдает, как с его губ поднимается облако пара. Был ещё один парень, который будто умер на глазах Йомо, увидев бездыханное тело девушки, и это был единственный следователь на его памяти, попытавшийся убить своего товарища. Они нелепо вальсируют, явно не собираясь вредить друг другу. Джузо опасливо косится в сторону девушек каждый раз, когда они оказываются в поле его зрения. — Ты знаешь Лию? — Он шевелит губами, но воздух едва касается их, проходя мимо, чтобы человеческое ухо не могло уловить эти звуки. — Тебе достаточно кивнуть. Йомо кивает. — Если ты убьёшь Ретту, тебя никто не будет преследовать. Обещаю. Йомо снова кивает, и следователь кивает в ответ, но их договорённость запаздывает на крошечные мгновения, и когда они останавливаются, то слышат, как глухо тело падает на влажный асфальт. Оба, в мгновение, пока они переводят взгляд друг с друга к источнику звука, надеются увидеть живой Лию, но они видят её на земле, безвольно лежащую у ног следователя, пока та обтирает клинок о рукав белого плаща. Йомо медленно спускается по ступеням, выбрасывая мрачную картину из своего сознания, но, едва он касается ручки двери, та распахивается, и Ута выходит ему навстречу, наскоро натягивая тёплую куртку. — Ох, — удивляется он и делает шаг назад, — у тебя что-то срочное? — Ута достаёт ключи от мастерской, собираясь запереть дверь. — Лиа не вышла на смену и не берёт телефон, я хочу к заехать ней. — Об этом я и хочу поговорить, — хмуро сообщает Йомо и не даёт другу закрыть дверь, — зайди, тебе нужно присесть. Масочник хмурится, но всё же проходит внутрь. Он быстрым широким шагом достигает своего рабочего стола и садится на стул, нелепо шурша тёплой курткой, но явно не собираясь снимать её. — Вещай, — даёт отмашку Ута, — только покороче, если возможно. Йомо садится в кресло рядом. — Лиа мертва, — сообщает он. Парень нисколько не меняется в лице, принимая сказанное за нелепую шутку. — Что? — С усмешкой спрашивает он. — Она умерла вчера ночью, — повторяет он, но Ута лишь хмурится. Телефон масочника пищит, уведомляя о сообщении, и он тянется в карман, доставая его. — Йомо, шутки у тебя так себе, — говорит он, заглядывая на экран мобильного и видя, что сообщение от Лии, — она, наверное, всего лишь в пробке застряла, а ты уже сразу так, — он расплывается в улыбке, когда раскрывает сообщение и начинает читать, но вскоре веселье стирается с его лица, а руки начинают трястись. Телефон выскальзывает из пальцев и с громким стуком ударяется о напольную плитку, заглушая судорожный всхлип. «Привет, Ута. Стоит ли начинать письмо со слов «дорогой» или «любимый»? Я слишком плоха в написании писем и не знаю, какие слова подходят лучше, чтобы описать мои чувства к тебе, хотя надеюсь, что ты никогда не увидишь этот текст. Но если ты читаешь это письмо, то я проиграла в нашем противостоянии со следователем Реттой — моей «более человеческой» сестрой. Много лет я пряталась в тени и вздрагивала при одном упоминании имени сестры, и с каждым годом становилось лишь тяжелее, поэтому пришло время положить этому конец и остаться кому-то одному из нас. Кажется, этим «кем-то» не суждено стать мне. Зато здесь я наконец могу рассказать то, что так и не смогла сказать за весь вчерашний день, не боясь, что вот-вот расплачусь и ты увидишь слёзы в моих глазах и услышишь дрожь в голосе. Я рада этому, но вместе с этим мне очень жаль. В прошедший день я не смогла признаться тебе, что много лет знала Ату: со своей старшей школы и до того трагического дня, когда она потеряла зрение. Это я была тем выжившим гулем, которого ты так долго искал. Мне жаль, что я не смогла уберечь её. Однажды я пожалела Ретту, поэтому она сумела забрать жизнь твоей сестры, и больше я не могу позволить ей распоряжаться чужими судьбами. Пусть это будет моей запоздалой попыткой защитить Ату, которая, по-видимому, провалилась. Сейчас я впервые за много лет чувствую, что нужна кому-то, чувствую, что нашла своё место, но не могу найти в себе смелости рассказать тебе всё это. Возможно, я слишком труслива и боюсь вновь почувствовать боль разбитого сердца, если ты отвернёшься от меня, узнав, что именно я была тем гулем, которого ты так давно жаждал убить. Прости, если вместо меня эту боль почувствуешь ты. Спасибо тебе за всё. Впервые за последние десять лет я позволила себе довериться кому-то, позволила себе влюбиться и потерять голову. Спасибо за чувства, подаренные тобою, за твою доброту и нежность. Спасибо, что дал почувствовать себя особенной. Надеюсь лишь, что последней моей мыслью было воспоминание о тепле твоих объятий. Прощай, Лиа» Холодный интерьер студии давит на Уту, усиливая съедающую душу скорбь. В повисшей тишине особенно остро он ощущает хрупкость жизней столь сильных существ, как гули, и чувствует, как сердце, которое едва ожило и научилось любить, вновь обрастает плотной коркой льда, разнося свой холод по телу. Он больше не увидит её здесь, не услышит её голос и не коснётся её нежной кожи. Только вчера он осыпал её тело поцелуями, а сегодня он потерял её навсегда. — Ты видел… — слабым голосом говорит масочник, не в силах признать произошедшее, но вопрос сам всплывает в голове каждого: «как она умерла?». — Да, — хрипло отвечает Йомо. Перед его глазами вновь появляется видение: Лиа падает на колени, а затем валится на бок, её кагуне исчезает, оголяя стремительно распускающуюся вязку свитера из места ранения и ещё более стремительное изменение его цвета с белого на ярко-алый. — Она… не мучалась? — Ещё тише задаёт Ута новый вопрос и опускает взгляд к монохромному полу, скрывая подступившие слёзы. — Я думаю, она едва успела понять, что произошло. — Лжет он, против воли вглядываясь в воспоминания. Ута кивает, и с его губ срывается судорожный выдох, который он прячет в ладонях. Тьма за окнами сгущается, не позволяя запоздалому рассвету проступить и очертить начало дня, который лучше бы и не наступал.