***
Девушка взволнованно поднимает уроненную упаковку и пытается сообразить, как собрать просыпавшиеся зёрна, когда мужчина заговаривает вновь: — Прости, я не хотел пугать тебя, — Тацуро поднимает руки в жесте «сдаюсь» и медленно садится за небольшой кухонный стол. — Нет, это вы простите, — тихо щебечет Тори, устраивая упаковку кофе вплотную к кофемашине, чтобы та вновь не упала, — последние месяцы выдались довольно нервными. Она оборачивается к невысокому мужчине средних лет, задумчиво крутящему в руках опустевший стаканчик. Он поджимает губы, соглашаясь с девушкой, и с сочувствием смотрит ей в глаза. — Вы же были соседями с Лией, верно? — Осторожно спрашивает он, и Тори кивает. — Мне самому до конца не верится в то, что произошло, — Тацуро вздыхает и ставит стаканчик на стол, — но я рад, что ты вновь пришла к нам на практику. Прошло полгода, многие уволились за это время, а кто остался — делают вид, что ничего не произошло, — он грустно усмехается, — иногда мне даже кажется, что всё было дурным сном или вроде того. — Да, хотелось бы, — вполголоса соглашается девушка и опускает взгляд. Правда лишь в том, что её нервозность связана с другим гулем — куда более опасным и рискованным. Ей так и не удалось связаться с Утой после атаки на Кокурию, она даже не уверена, жив ли он: Тори оставила несколько сообщений и намеревалась сходить в студию после работы, о чём также писала в этих письмах, но ответа так и не последовало. Она лишь надеется, что с масочником всё в порядке. Молчание затягивается, превращаясь для Тацуро в неловкое и напряжённое, когда Тори погружается в собственные мысли, вспоминая номер нужного автобуса до Четвёртого района. Мужчина поправляет наручные часы и хмурится, глядя на время. — Без двадцати шесть, — комментирует он, и девушка поднимает взгляд, отвлекаясь от раздумий, — не слишком поздно для кофе? — Я не очень хорошо спала этой ночью, — с неловкой улыбкой проговаривает она, смягчая правду о своей бессоннице, — боюсь уснуть в транспорте по дороге домой. Тори засыпает зёрна в отсек кофемашины и пробует запустить её, но аппарат вновь тонко пищит, и на небольшом дисплее появляется надпись с требованием налить воды. Она вздыхает, тянется к прозрачному контейнеру для воды, но её опережают чужие ладони, ловко выуживающие контейнер из-под кофемашины. Она оборачивается, оказываясь вплотную к Тацуро, и в нос ударяет сильных запах его одеколона — слишком резкий, как и у большинства средств для мужчин. Слегка нахмурившись, девушка отступает на шаг и наблюдает, как естественно мужчина ставит контейнер под кулер, пластиковой стенкой нажимая оба краника одновременно — Тори тихо усмехается, раздумывая, сколько месяцев работы в офисе требуется для развития этого навыка. Когда контейнер оказывается наполненным, Тацуро ставит его на место, и кофемашина наконец оживает, шумно измельчая зёрна и извергая тонкие струйки пара. — Когда в тот день пришли следователи, — тихо и вдумчиво проговаривает мужчина, — я долго не мог принять то, что Лиа — гуль, но сейчас… Сейчас я опасаюсь того, насколько близко они находятся к нам. Долгое время мы работали бок о бок, а я даже не задумывался о том, что Лиа может не быть человеком вовсе. Тацуро запускает ладонь в волосы, зачёсывая их назад, затем глубоко вздыхает и возвращает руку в карман брюк. — Я тоже долго думала об этом, — соглашается Тори в попытке поддержать мужчину, для которого новость о истинной личности Лии стала сродни предательству, — мы же жили вместе: спали и ели в одной комнате. Каждое утро я наблюдала, как она прихорашивается перед работой, а вечером слушает моё недовольство о прошедших парах, — девушка тоскливо вздыхает и поджимает губы. — Не знаю, что происходило между этими событиями, но я всё ещё уверена, что Лиа делала всё, что было в её силах, чтобы оставаться человеком. Когда она поднимает взгляд к глазам мужчины, то замечает его нескрываемое удивление. — Простите, — Тори сконфуженно опускает глаза, коря себя за несдержанность, которая наверняка стала следствием недосыпа. Она берёт свой кофе и делает большой глоток, пряча лицо. — Я… Да нет… — Тацуро качает головой, пытаясь собрать мысли в кучу. — Наверное, я тоже так думаю, но меня не отпускает мысль о том, сколько людей погибло от её рук. Даже тот парень, с которым я видел её в последний раз… — Он резко выдыхает, а Тори было открывает рот, чтобы спросить, кем был этот парень, но мужчина бросает взгляд на часы и говорит: — Осталось всего десять минут до конца рабочего дня, ты, наверное, иди домой, выспись хорошенько. Она тихо угукает. — Да, спасибо, — и допивает остаток кофе в пару глотков, а после выбрасывает опустевший стаканчик в урну. Затем Тори коротко прощается с начальником и покидает небольшую кухню. Но когда она возвращается в просторный кабинет, чтобы вытащить лёгкую джинсовую куртку из шкафа и надеть её, Тацуро вновь появляется рядом, чем немало пугает девушку. — Я выйду с тобой перекурить, — говорит он и вытаскивает из внутреннего кармана пиджака портсигар. Они выходят из ярко освещённого офиса в холл и далее — к лестничным пролётам. Каждое следующее помещение становится всё более тёмным и мрачным, и, спускаясь по лестнице, Тори приходится внимательно глядеть себе под ноги и держаться за перила. Её шаги звонко отдаются эхом из-за каблуков, когда Тацуро позади неё идёт почти бесшумно. — А когда вы встречались с Лией в последний раз? — Спрашивает Тори. — Наверное, в конце октября или около того, — неуверенно отвечает мужчина, — здесь в кофейне неподалёку, — он хмыкает и продолжает: — она была с парнем-неформалом — никогда не подумал бы, что ей нравятся такие, — Тацуро осекается и с тихим вздохом заканчивает: — хотя это и не важно, наверное. Надеюсь, что этот парень всё ещё жив, я не смогу простить себя, если мог предотвратить что-то страшное, но не сделал этого. Девушка беззвучно усмехается и прикрывает глаза, уже представляя, как этот безобидный с виду мужчина уводит Уту за руку, доверительным шёпотом наставляя его держаться подальше от Лии. — Могу вас заверить, что с ним всё в порядке, — тихо проговаривает девушка в сиюминутном порыве. — «По крайней мере, я надеюсь на это», — мысленно добавляет она, вспоминая, что до сих пор не знает, чем закончился вчерашний день для масочника. Оба они переживают за гуля дабл-S ранга, намного более грозного, чем их старая знакомая, вот только Тацуро даже не рассматривает возможность того, что в кофейне в прошлом году встретился не с одним гулем, а с двумя, когда Тори прекрасно понимает это, осознанно нарушая Закон о противодействии гулям. — Ты знаешь его? — Удивляется Тацуро, когда девушка тянется к ручке двери и открывает её. Но ему уже не требуется ответ, потому что на улице, освещённой ярко-красными лучами предзакатного солнца, рядом с собственной машиной на корточках сидит Ута в свойственной ему небрежной повседневной одежде и гладит уличную кошку, довольно подставляющую моську навстречу его рукам. Оба реагируют на прервавшийся монотонный шелест шагов и звук захлопнувшейся двери: кошка убегает в сторону, прячась под соседней машиной, а парень встаёт и лукаво улыбается. Тори чувствует, как на глаза накатывают слёзы от радости — вот он перед ней, живой и вроде бы невредимый. Она плотно сжимает зубы, сдерживая подрагивающие губы, а парень не без удовольствия задерживает взгляд на ней, а затем переводит его на мужчину за спиной Тори. — Давно не виделись, — говорит он, непонятно к кому обращаясь, и затем снова смотрит в глаза Тори. Девушка делает несколько широких шагов навстречу масочнику, но в полутора метрах от него меняет траекторию и, бросив хриплое «придурок», садится в машину на пассажирское место. Ута усмехается без тени стеснения, вновь подмигивает мужчине у входа, как и в их прошлую встречу, и садится за руль. Тацуро так и остаётся на своём месте, ошалевшим взглядом наблюдая, как чёрный автомобиль скрывается с парковки; сигарета из его рук падает, угодив точно в лужу у водостока, он чертыхается и качает головой, избавляясь от лишних мыслей, а затем достаёт новую сигарету из портсигара и закуривает. Две минуты требуется Тори, чтобы набросать варианты объяснения её связи с масочником для начальника, который, без сомнений, завтра задаст несколько вопросов. Она медлит, выбирая между другом детства и братом, и склоняется в пользу второго варианта. Да, может, они и не похожи, но это не должно иметь никакого значения. — Не злись, — с широкой улыбкой протягивает Ута, прерывая тишину, и, кажется, нисколько не сожалея, — твои сообщения были настолько трогательными, что я так и не сообразил, что ответить. — Например, «всё нормально» или «я жив» мне бы подошло, — Тори насупливается ещё сильнее и скрещивает руки на груди. Ута смеётся. Девушка переводит на него взгляд, и искренность и беззаботность его улыбки заставляют её саму невольно улыбнуться. Он выглядит счастливым впервые за всё время их знакомства. — Как всё прошло? — Забыв об обиде, спрашивает она. — Как и ожидалось: Лиа не содержится в Кокурии, а всё, кто пошёл со мной, погибли, — говорит он, и радостный тон никак не сходится с жестокими словами. Тори полминуты молча смотрит на парня, начиная побаиваться того, что у Уты могла поехать крыша. — Тогда чему ты так рад? — Неуверенно спрашивает она. Он вновь широко улыбается. — Я встретился с ней, — легко говорит он. В его словах «ей» может быть только Лиа, если парень не встретил другую девушку, влюбившись в неё с первого взгляда. Тори прикрывает веки от жгущей глаза радости, потом медленно выдыхает — известие о том, что Лиа может быть жива, удивляет её меньше, чем должно бы, из-за бесконечного чередования новостей, но она всё-таки тихо уточняет: — Ты встретился с Лией? Ута улыбается так сильно, что у него начинают подрагивать уголки рта, поэтому он поджимает губы и спустя пару секунд полушёпотом отвечает: — Да. И Тори чувствует, как невольно напрягаются челюсти и по щекам тихо скатываются слёзы, которые она поспешно стирает пальцами, а после прячет лицо в ладонях. Изо всех сил она сдерживает всхлипы, так и норовящие сорваться с губ, но не в силах сдержать ни слёз, льющихся по щекам, ни судорожного дыхания. Неожиданно она чувствует, как на плечо ложится ладонь, и украдкой смотрит на масочника, немного опуская руки, а затем медленно тянет пальцы к его плечам, принимая объятия и обнимая его в ответ. Тепло и поддержка гуля быстро успокаивают её, ведь она абсолютно уверена в том, что Ута сделает всё, чтобы вернуть Лию, что он не причинит ей вреда и сделает всё, чтобы она была счастлива. Когда слёзы заканчиваются, а дыхание девушки становится ровным и глубоким, она чувствует запах сырого гипса и кофейных зёрен, крепко пропитавшие одежду масочника, а с его волос доносится незамысловатый цитрусовый аромат, смешивающийся со всеми другими. Эти запахи кажутся очень привычными и естественными, дарящими уют и расслабление в отличие от резких ароматов, которые обычно доносятся от мужчин. — Ты в порядке? — Спрашивает Ута спустя какое-то время, и Тори неожиданно понимает, что слишком долго оставалась в его объятьях. — Прости, — она выпрямляется и кладёт руки на колени, — просто от тебя очень приятно пахнет, — пытается оправдаться Тори, но сказанное лишь сильнее смущает её саму. Она поднимает глаза и замечает, как на лице масочника проступает удивление. — Кажется, это должен говорить я, — усмехается он. Смущение тут же улетучивается. Тори фыркает и переводит взгляд в сторону улицы за окном, наконец замечая, что они стоят на автобусной остановке. — А разве так можно? — Неуверенно спрашивает она и хмурится. — Нет, — легко отвечает Ута и начинает медленно выруливать на дорогу. Тори тихо смеётся.Глава 45. "Ты на нервах, а я смеюсь"
5 октября 2022 г. в 16:01
Пастельные тона приёмного покоя успокаивают перевозбуждённый разум, а холодные оттенки дают мнимую прохладу, которая, впрочем, всё равно не справляется с обжигающим теплом подступившего лета. Кондиционер умер ещё в первую неделю, оставив медработников и посетителей больницы при CCG в утомительной духоте. Чёрные взъерошенные волосы нехотя покачиваются в такт движениям следователя, и девушка, наблюдающая за ними, невольно задумывается, пробовал ли парень их уложить, хотя бы прочесав ладонью, или вовсе не касался после пробуждения. Но острая боль в ладони заставляет её отвлечься и опустить глаза к рукам юноши, перетягивающим её кисть эластичным бинтом. Должно быть, она вздрогнула от боли, потому что Джузо тихо бормочет:
— Прости, — и немного ослабляет повязку.
— Ничего, — сразу отвечает она.
Взгляд её скользит к его пальцам и к лангете на левой кисти и предплечье, жёстко фиксирующей запястье. Невольно Ретта хмурится. Она отделалась ушибом — смехотворно в сравнении с тем, как выглядело запястье Джузо после зачистки Кокурии: распухшим и покрасневшим от вывиха. Безликий вырвал из его рук оружие, и из-за крепкого хвата следователя рука едва не последовала за ним.
Девушке стыдно за то, что она сбежала, оставив Джузо одного. Оставив его в опасности.
— Как твоя рука? — Спрашивает она.
— Мне не больно, — равнодушно отзывается парень.
— Ну да, — Ретта тихо усмехается и поджимает губы, а затем говорит: — Прости меня.
Джузо наконец поднимает взгляд к её глазам.
— Тебе не за что извиняться, — спокойно отвечает он, — у тебя ещё нет необходимых навыков для борьбы с гулями, тем более с такими высокоуровневыми, вроде Безликого.
Он заправляет конец бинта под повязку и неспешно встаёт с места.
— Как видишь, даже у меня не всегда хватает сноровки.
Она смотрит парню в глаза, старательно выглядывая обиду или злость, но видит лишь мягкую отстранённость и… Облегчение? Должно быть, он испугался, что может не успеть ей на выручку и предотвратить непоправимое. От этого становится ещё более мерзко за собственную трусость.
Смутное воспоминание проплывает у неё перед глазами: звон выбитого оружия, шершавость ладони, сжатой на её шее, гулкий грохот собственного сердцебиения и обжигающая свежесть воздуха за пределами Кокурии. Она обернулась, только когда оказалась снаружи, но металлические двери центрального входа никак не выдавали происходящее внутри.
Неожиданно в её воспоминании еле слышно пробивается голос гуля. Лицо скрыто за маской, не дающей прочесть сказанное по губам, но это что-то короткое и мягкое на слух. Одно слово? Может, два, но покороче?
— Ты в порядке? — Голос следователя выводит её из раздумий. Ретта промаргивается, отгоняя воспоминание — почему она вообще решила, что это стоит внимания? — и поднимается с места.
— Да, — отвечает она, — надо выпить кофе, немного взбодриться.
Девушка проходит вперёд, и Джузо недоверчиво оглядывает её, прежде чем выйти из палаты следом за ней. Врач так и не подошёл к ним, как было обещано, но это и неудивительно после произошедшего в центре содержания гулей. Работы у них точно хватает.
Тёплый свет из окна палаты меняется на холодный электрический от потолочных ламп холла, чтобы потом вновь смениться на солнечный в небольшом кафетерии больницы, где можно приобрести скромный перекус и воспользоваться простенькой кофемашиной, умеющей готовить только эспрессо и американо. Ретта привычным жестом ставит бумажный стаканчик под кофемашину и нажимает пару кнопок — агрегат нисколько не отличается от того, что стоит в офисе CCG, так хорошо знакомом ей. Но вместо шума перемалывающихся зёрен слышится холостой рёв лезвий внутри, и машина выключается с тихим писком. Девушка с подозрением смотрит на кофемашину и заглядывает в отсек для зёрен, который оказывается пуст.
Молчаливо она оглядывает столешницу в поисках упаковки с кофе и опасливо тянется к ручке шкафчика.
— Как думаешь, если я обшарю здесь всё в поисках кофе, меня сильно наругают? — Со смешком говорит она.
Джузо оглядывается, но не находит поблизости ни души.
— Здесь всё равно никого нет.
— И то верно, — соглашается Ретта и садится на корточки, со скрипом открывая дверцу. Как и ожидалось, внутри стройными рядами стоят упаковки с кофе, стаканчики, салфетки и прочие расходники. Девушка достаёт упаковку зёрен и пластиковым ножом вскрывает её. Густой аромат кофе бьёт в нос, смешиваясь со слабым запахом свежей штукатурки от едва законченного ремонта в новом корпусе и цитрусовым ароматом лимонного пирога за стеклянной витриной. Странное сочетание запахов, но отчего-то девушке оно кажется страшно знакомым, и она хмурится, копаясь в едва зародившемся воспоминании.
«Лиа?..»
Гипсовая маска, шершавая ладонь на шее, звон куинке.
Голос гуля тихим шорохом проникает в сознание, на мгновение заглушая происходящее в реальности. Без сомнения, он произносит её имя, которым почему-то её перестали называть, а голос — глубокий и мягкий — так знакомо звучит в этом слове, что у Ретты не остаётся сомнений, что он не единожды звал её.
Неожиданно голову пронзает острая боль — точно такая же, как и в недавней поездке. Девушка хватается за голову, упаковка с кофе падает на пол, и зёрна звучно рассыпаются по плитке.
«Лиа, проснись, — тёплые пальцы скользят по спине, обнимая и успокаивая, — приснился плохой сон?»
Она тяжело дышит, вцепляясь пальцами в напольную плитку, расколовшиеся зёрна больно врезаются в кожу, и только эта боль помогает ей вспомнить, кто она и где находится. Сильные ладони держат её за плечи, не давая упасть, и девушка наконец слышит взволнованный голос Джузо, бесконечно твердящий её имя.
Нет, не её, теперь она уверена, что её зовут иначе.