I know it gets hard sometimes But I could never Leave your side No matter what I say 'Cause if I wanted to go I would have gone by now But I really need you near me to Keep my mind off the edge If I wanted to leave I would have left by now But you're, you're the only one that knows me Better than I know myself ________________________________________________ Я знаю, иногда с тобой тяжело, Но я бы никогда не смог Оставить тебя, Что бы я ни говорил. Потому что если бы я действительно хотел уйти, Я бы уже сделал это... Ты действительно нужен мне рядом. Не дай мне потерять рассудок... Потому что если бы я действительно хотел уйти, Меня бы сейчас здесь не было. Но ты единственный, кто знает меня Лучше, чем я сам себя знаю. © Adam Lambert "Better Than I Know Myself"
Есть несколько типов людей: одни паникуют, будучи в центре внимания, другие — наслаждаются этим вниманием и кичатся. Паникеры могут быть замкнутыми в обычной среде, а могут быть добродушными в узком кругу. Фанатики публики редко остаются в одиночестве, они сделают все для того, чтобы не оказаться наедине с самим собой. А есть ряд людей, которые более собраны в стрессовой ситуации. Их ум, абстрагируясь от нежелательных воздействий различных факторов, становится холодным и расчетливым. Такие люди вместо того, чтобы паниковать замечают самые неуловимые мелочи и обязательно стараются их использовать в свою пользу. Окружающим может показаться, будто им все равно, но на самом деле это не так: в их головах отлажено работают шестеренки, генерируя гениальный план действий. Поворот. Взмах. Бросок. Шарик соскальзывает с кончиков пальцев и вертится вокруг своей оси по наклонной. Подача ниже страйк-зоны, на что указывает траектория полета мяча. Юнхо крепче схватился за биту, ожидая следующего броска. Публика на трибунах взорвалась, но судья объявил бол питчеру. Еще один мяч прилетел прямо под биту Юнхо. С таким остервенением он последний раз бил по мячам, когда их ему подавал Гаюн на тренировках. Но этот соперник оказался слабее капитана новой команды Юнхо, что не могло не радовать. Бита в то же мгновенье выскользнула из его рук, и будто гончая юноша бросился к первой базе — там он будет в безопасности. Сердце в груди Юнхо билось ровно, ведь он знал, что следующая на очереди вторая база, а отбитый им мяч все еще не поймали: это оказался хоум-ран — мяч вылетел за пределы поля, поэтому остается только бежать. Юнхо успешно увернулся от осаливания перед третьей базой, не позволил прикоснуться к себе перчаткой. Адреналин в его крови прибавился: последние секунды казались ему замедленной съемкой кино. Нужно успеть, пока мяч не вернулся к «дому». Три секунды. Две. Одна. Юнхо казалось, он выплюнет легкие, пока сможет отдышаться. Судья все же засчитал ему очко, отметив, что этот удар принес команде еще три — игроки их команды, стоящие на своих базах, успели добежать до «дома». Последний иннинг, последняя игра. Их команда в нападении, и выйти на поле должен Гаюн в качестве бьющего. Можно быть спокойным: у этого бейсболиста много тузов в рукаве, у него отличная подготовка. Но Юнхо обеспокоенно взглянул на него, как только услышал имя питчера. Юноша перехватил руку своего капитана и строго посмотрел ему в лицо. — Будь осторожен. — Эй! В женушки мои метишь? Это место уже занято. Юнхо стоически проигнорировал укол. Наверняка Гаюн воспринял его беспокойство как предостережение о проигрыше каким-нибудь самым банальным образом. Ну, или, на крайняк, чтоб не поранился, да палец себе не вывернул. — Со Инха — левша, — терпеливо настоял Юнхо металлическим тоном. — Он самый хитровыебаный в этой команде. Внимательно следи за перемещением мяча в его руках: может выкинуть любой фортель. Гаюн внимательно посмотрел на новенького в их команде. Да, они впервые сталкиваются с этим соперником, но не стоит забывать о том, что Юнхо играл в другой команде, и вполне естественно, что мог столкнуться с этим игроком. Чон, наконец, ослабил свою хватку. Не сказав ни слова, капитан вышел на поле и занес биту, готовый отразить подачу.***
Оба омеги оглянулись на звук хлопнувшей двери. На пороге стоял Юнхо со спортивной сумкой наперевес и улыбался своему родителю. Тенши мигом отложил все свои дела и бросился к сыну, а юноша скинул сумку на пол и обнял родителя. Юнхо через его плечо посмотрел на украдкой поглядывающего на них брата, что-то листающего в своем мобильном телефоне. — Рассказывай о впечатлениях, — улыбчиво потребовал Тенши, разглядывая сына. — Впечатлениях? — картинно задумался тот и расстегнул свою спортивную куртку. Оттуда из нагрудного кармана он извлек конверт и вручил его родителю. — Вот мои впечатления. Омега радостно захлопал в ладоши и тут же отобрал конверт, снова бросаясь сыну на шею и целуя его в щечку. — Я горжусь тобой. — Кем же тебе еще гордиться, как не мной? — хохотнул Юнхо. Он отстранился от родителя и внимательно поглядел в его глаза. — Ты как-то изменился… — Не фантазируй, — отмахнулся тот. — Нет-нет, ты стал красивее, — восхищенно выдал юный альфа. — Твой муж разве не говорит этого? — Мой муж меня уже за!.. — Тенши резко заткнулся, похлопав себя по губам, и опасливо поглядел на ребят, на чьих лицах начали появляться улыбки. — Поскольку ты получил от меня взятку, — тихо начал Юнхо, — ты не мог бы отвернуться? Ненадолго. Лицо омеги тут же переменилось на серьезное. Он гневно посмотрел на сына, тяжело вздохнул, недовольно пряча конверт в задний карман брюк. Не проронив ни слова, Тенши вернулся к столу и шинковке овощей для салата. Юный альфа выждал пару секунд и приблизился к Джеджуну, а тот оторвался от разглядывания дисплея мобильного телефона. Юнхо накрыл лоб омеги поцелуем. — Температуры уже нет, — тихо признался Джеджун, невольно прикрыв глаза в комфортном присутствии брата. Мгновение парни смотрели друг другу в глаза, а затем одновременно потянулись за поцелуем. Мягким и уютным, по которому оба успели соскучиться. Джеджун охотно подставлялся и отвечал взаимностью, в то время как Юнхо уверенно держал его за затылок, лаская губы своими. — Вы закончили? — раздалось со стороны столешницы, по которой методично стучал нож Тенши. — Нет,— выдохнул Юнхо в поцелуй, который непременно углубил. — Закругляйтесь. — Отстань. — Альфе казалось, он не сможет и за год насытиться мягкими устами Джеджуна. — Шухер: отец приехал, — не выражая в голосе и доли волнения, предупредил Тенши, продолжая методично нарезать овощи. Но реакции со стороны ребят не последовало. — Сколько раз мне повторить? Полундра: он уже на крыльце. Юнхо неохотно отстранился — таким теплым и хорошеньким омежка еще не был на его памяти, и взгляд юноши неуловимо изменился: стал добрее и скромнее. Но стоило Пёнволю войти в дом, как он наткнулся на уничижающий взор пасынка. Тот смотрел пристально и даже в некотором роде презрительно на своего отчима. — Как игра? — строго уточнил мужчина, отставляя портфель. — Как и должна была быть, — холодно отозвался Юнхо. — Это же хорошо. Не понимаю, чем ты недоволен. — А тебя? Все устраивает? — незнакомым голосом поинтересовался юноша, от чего Пёнволь невольно напрягся. — О чем ты? — Мой родитель — тебя полностью устраивает? — будто юный хищник, Юнхо надвинулся на отчима. — Надеюсь, у тебя нет аллергии на изюм, — между альфами тут же встрял Джеджун со вчерашними булочками в руках. — Говорят, для диабетиков полезнее черствое тесто. Юнхо оглянулся на родителя: не узнать его школу в поведении брата было невозможно. Да и аромат, исходящий от угощения, очень уж напоминает стряпню Тенши. Альфа принял булочку, а мальчишка развернулся к отцу и вручил ему такую же. — Говорил, тебе понравились. — Вот только Джеджун встретился с вопросительным взглядом отчима — догадался, отчего негодует его сынишка. Он медленно подошел к Тенши. — Я очень избирательно отношусь к секретам, которые буду хранить, — мальчишка взял морковку со стола около разделочной доски и немножко откусил. — Но один, — омежка внимательно посмотрел на напряженного отчима, — я унесу с собой в могилу.***
Когда Юнхо наконец смог расслабиться в тишине, растянувшись на мягкой постели, дверь неожиданно отворилась, и в его комнату тихонько вошел омега. Парень на него посмотрел из-под полу прикрытых век, а Джеджун глубже прошел в спальню, остановившись у ног брата. — Ну и какой поощрительный приз за победу желает получить мой Юнхо? — тепло произнес юноша, улыбаясь своими очаровательными глазками. — Мой? — переспросил тот в недоумении. Парню казалось, что он ослышался, а омега развел руками. — Ну, да: «Мой Юнхо равно Мой альфа». Мой Юнхо, мой Джунсу, мой Ючон… Вы моя собственность. Даже в мобильнике так и написано: «Мой», — Джеджун протянул Юнхо свой телефон, а тот разглядел еще одно имя с такой приставкой. — Мой Тенши… На что омега поспешил убрать телефон, пока альфа не стал придираться к каждой букве. — Как бы там ни было, — попытался вернуться к прежней теме Джеджун, — ты победил и… — Мой Юнхо, — смакуя это словосочетание, протянул тот с некоторой издевкой в голосе. — Даже альфа… — Это и есть… мой ответ, — ломаясь, протянул несмелым голосом омега. — И я готов выполнить твой каприз. — У меня не самые безгрешные мысли, — предупредил Юнхо. — Секса не будет, — категорично заявил Джеджун. — В таком случае, мне ничего от тебя не нужно, — альфа откинулся на подушки и посмотрел оттуда на омегу явно довольный собой. — Я не готов. — Я и не настаиваю, — нараспев протянул Юнхо, ликуя над маленькой победой. — А без этого мы не можем обойтись? — Джеджун уже даже стал коленкой на край кровати, чтобы поближе подобраться к парню. — Без этого? — картинно задумался альфа. — Даже и не знаю, что можно придумать. — Ну, — омега замялся, подкрадываясь к нему на четвереньках. — Может, массаж? — Ты должен понимать, что у меня не получится массажировать тебя исключительно в приличных местах. Нет-нет, а мои руки ухватятся за что-нибудь эдакое. — Вообще-то, я имел в виду сделать масаж тебе, — Джеджун наконец подобрался к альфе и заглянул в его глубокие глаза. — Ты так упорно тренировался: наверняка, болит все тело. — М, — тот самодовольно ухмыльнулся. — Мне не обязательно. Ты своими хрупкими ручонками не сможешь в полной мере оказать мне нужную услугу. — Уверен? — Джеджун, продолжая упираться на руки по обе стороны от Юнхо, напряг свои мышцы, демонстрируя рельефную мускулатуру. Но вместо ответа он получил поцелуй. Неторопливый, чувственный и в такой же мере глубокий. Юнхо ласкал его губы своими, щекотал и гладил языком, и вкус этот был совсем другим. Больше не было оков и препятствий. Джеджуну казалось, будто он наконец освободился от своих страхов, рядом с альфой ему было спокойно. Он будто вырвался на волю и раскрыл свои крылья, сжимая сочные уста в неторопливом поцелуе. С тихим стоном Юнхо отстранился и задумчиво посмотрел на омегу. Такой красивый… юноша убрал упавшую прядку на глаза Джеджуна, продолжая изучать каждую мелочь на его личике. Юнхо раньше не замечал небольших родинок на щеках омеги — видимо, макияж их скрывал. И еще он не помнил, чтобы Джеджун когда-либо был таким покладистым. И так загадочно улыбался, заворожено глядя в ответ, как будто лаская своим взглядом. Юнхо вздохнул, набираясь смелости. Он потянулся к мягким губам и коротко чмокнул их, а затем внимательно посмотрел в глаза омеги. — Не все деньги я отдал родителю, — тихо признался Юнхо. — М? — Я гулял и… Кое-что увидел… — Что это? — взволнованно прошептал омега, а альфа сглотнул ком, мысленно подбирая слова. — Ты можешь назвать меня идиотом, но… — Не томи, — Джеджун заворожено закусил губу. С тихим вздохом альфа потянулся к своей тумбочке и открыл ящик. Недолго что-то там нащупывал и все же нашел, пряча в кулаке. Омежка с любопытством следил за всеми его действиями, но взгляд привлек больше. Юнхо выжидал и колебался, а Джеджун не сдержался и мягко коснулся его губ своими, даря умиротворяющий поцелуй. Через секунду омега почувствовал, как к его руке прикоснулись, осторожно оплетая запястье в путы. В нетерпении он прервался и поглядел на браслет, который Юнхо застегнул на его руке. Джеджун восхищенно посмотрел на ажурное плетение, сверкающее под лучами настенного бра. Золото с небольшими камешками. Мальчишка наконец опустился на попу, усаживаясь на бедра альфы, и загадочно заулыбался, перебирая пальчиками по украшению. Он поднял глаза на Юнхо и выждал еще несколько мгновений. — Пешком гулял? — с некоторой издевкой протянул Джеджун. — Пешком, — насторожился Юнхо, а омега шире улыбнулся, не прекращая теребить браслет. — Далеко же тебя занесло пехом… От стадиона-то… — Тебе что-то не нравится? — напряженно уточнил Юнхо, а Джеджун более едко ухмыльнулся. — М-м, — омега не сводил своих глаз с парня. — Ты побывал в самом крупном ювелирном магазине. Язык мой — враг мой, — нисколько не раскаиваясь, выдохнул Джеджун, расплываясь в блаженной улыбочке. — Не стоило говорить, что я узнал это плетение. — Омега склонился к лицу Юнхо и обнял за затылок, пальчиками зарываясь в волосы у того на макушке. — Ты угадал с подарком: давно хотел заполучить этот браслет. Спасибо… — кокетливо протянул омега в губы альфе и приласкал их своими в нежном и уютном поцелуе. — М-м, — тихо протянул он, ластясь к альфе. — Когда выиграешь в следующий раз, купи мне подвеску в комплект. Купишь? — юноша, не отпуская мягких уст, тут же углубил поцелуй. В теле Юнхо все дрожало и пульсировало. Импульсы отдавались до кончиков пальцев, перекатывались через грудь и живот. Возбуждение пружинило, экзальтация кружила голову и, казалось, душа отделилась от тела. Он давно так не волновался, даже не было столь оглушительного волнения до тех пор, пока не прозвучала просьба Джеджуна так тщательно вылизывающего своим юрким язычком губы и десны Юнхо. Он так аккуратно их прихватывал своими, тихонько причмокивая, что альфа чувствовал себя так, будто попал в параллельную вселенную. Таким податливым Юнхо парня еще не видел. Тот так еще не смаковал вкус его поцелуя, посасывая мягкие уста. Альфа невольно вошел в раж, получая доселе незнакомые ласки, и притянул Джеджуна к себе за талию, подставляясь его поцелуям. А тот, почувствовав его нешуточное возбуждение, неожиданно прервался, осторожно отстраняясь. — Теперь я тебе должен, — тихо проговорил Джеджун, усаживаясь на бедра Юнхо. Он потеребил браслет на своем изящном запястье, легонько улыбаясь подарку. — Ты мне ничего не должен,— альфа не сводил пристального взгляда с юноши, сидящего на нем и играющего пальцами с украшением. — Он дорогой, — с уверенностью заявил омега и поднял взгляд на брата. — Как видишь, не настолько: я смог себе позволить. — Признайся, это больше, чем ты заработал за победу, — обеспокоенно проговорил Джеджун, а Юнхо за бедра притянул его ближе. Невольно мальчишки соприкоснулись той правдой, которая была первостепенной в данной ситуации. Омега отчетливо чувствовал возбуждение альфы, а тот — его. — Разве должно это тебя волновать? — Я знаю то, что ты не возьмешь денег у родителя — сегодня был тому свидетелем. Твоя стипендия и выигрыш не покроют эту покупку. — Пришлось кое-что продать, — теплые пальчики альфы осторожно прокрались под футболку Джеджуна, лаская ему бока и нежный животик. — Что ты продал? — Ты что, волнуешься? — хохотнул Юнхо и приподнялся, приблизившись к лицу омеги. Он постучал себя по виску пальцами. — «Слил» пару контрольных второкурсникам. Рейтинг обязывает помогать отстающим. Джеджун облегченно улыбнулся: он успел позабыть, что его братишка иногда страдает приступами благородства, а в школьной программе есть такой пункт, пропагандирующий взаимопомощь среди учеников, когда отличники вынуждены преподать пару уроков двоечниками и троечникам. Джеджун никогда не любил эту обязаловку, поэтому просто выдавал неудачникам правильные ответы и покидал аудиторию. Юнхо же оказался хитрее: он продал свои знания. Тот изумленно покосился вниз, почувствовав ловкие пальчики омежки, проникнувшие под резинку пижамных штанов. — Что делаешь? — Думаю, мой альфа хочет этого, — нежно поглаживая бархатистую плоть под одеждой, кокетливо протянул Джеджун. — Играешь с огнем, — напряженно предупредил Юнхо, вынимая ласковую руку парня из своих штанов. — Губами? — выдохнул омега в уста альфы. — Языком? — он лизнул того, слегка углубившись в приоткрытый рот, и тут же смял своими губами, сцеловывая влагу. — Джеджун, — выдохнул Юнхо, по крупицам собирая остатки самообладания. — Я могу сорваться. — Ты не поступишь так со мной. — Джеджун обнял альфу за шею обеими руками, уткнувшись лбом в его. — Хочу поцеловать тебя: там… — А я хочу взять тебя и не кончать в глотку. Как поступим? — Юнхо поправил пальцами волосы на лице омеги, убирая их с глаз парня. — Не шевелиться? Альфа согласно кивнул: — Беги… Объятия Джеджуна несмело разомкнулись — альфа его не удерживал ни за волосы, ни за талию, позволив подняться на ноги. Крадучись, омега попятился назад, а Юнхо сидел неподвижно, наблюдая, как тот уходит. Уже у самой двери Джеджун оглянулся. Пару секунд парни смотрели друг другу в глаза, прежде чем омега вновь бросился к постели и наградил альфу жарким поцелуем. — Уноси ноги, — напряженно выдохнул тот в перерывах, когда теплый язык Джеджуна черкал по его губам. Напоследок омега столкнулся с одурманенным взглядом Юнхо, который готов был задержать его в любое мгновенье в своей кровати, вжать в неё и не отпустить до тех пор, пока цель не будет достигнута.***
Сердце в груди мальчишки ёкнуло, когда в своей комнате он обнаружил Тенши, раскинувшегося в его кресле и гипнотизирующего вход. Джеджун осторожно закрыл за собой дверь, прижавшись к ней спиной. Невольно парнишка спрятал за собой руки. — Что ты ему сказал? — строго уточнил омега без вступлений. Мысленно юноша благодарил всех богов за то, что не остался в спальне Юнхо, не то рисковал бы застать отчима в своей комнате под утро. И неизвестно, о чем тот думал бы и какой план мести стал бы разрабатывать. — Что ты был не в себе из-за моего отца, — честно признался Джеджун тихим голосом. Тенши буравил мальчишку своим помутненным яростью взглядом. Его голос был настолько строгим, и речь так чеканно скрежетала, что юношу то и дело бросало если не в жар, то в озноб: — Зачем. Ты. Ему. Об этом. Сказал. М? — Мне нужен был совет… — И он посоветовал тебе вести себя подобным образом? Джеджун виновато опустил голову и носком принялся постукивать по паркету. Похоже, Тенши на самом деле волнуется о том, что между ними было. Он не отбросил этого и не забыл. А Джеджун еще имел наглость целоваться при нем с Юнхо. — Нет, он… — мальчишка замолчал, едва не выпалив, что брат ему позволил подойти к Тенши. — Мы говорили о том, что я должен тебя отвлечь. — Спасибо, отвлек. Даже не поднимая головы, юноша чувствовал на себе тяжелый взгляд отчима. Ему внезапно захотелось исчезнуть. Телепортироваться куда-нибудь на другую планету. Жаль, в школе не преподают такой предмет, как левитация — Джеджун был бы отличником, во всяком случае, прямо сейчас ему эти знания пригодились бы. Он даже нашел бы им применение. — Я теперь не знаю, как смотреть в глаза супругу: вы оба сделали из меня ябеду. А я хоть словом пожаловался? — до слуха Тенши донеслось, как громко сглотнул пасынок у двери. — Мои проблемы — это только мои проблемы. Ваши с Юнхо проблемы — тоже мои проблемы. Как только достигнете совершеннолетия, ваши проблемы автоматически превратятся в ваши. До тех пор, пожалуйста, без самодеятельности. Мужчина поднялся на ноги и подошел к юноше, стоящему, будто изваяние скульптора-меланхолика, но при этом не лишенного таланта. Тенши накрыл его лоб поцелуем, убеждаясь, что лихорадки больше нет.***
Вернувшись в свою спальню, Тенши увидел супруга, умостившегося в кровать и что-то читающего в газете. Тот не придал совершенно никакого внимания его появлению, и омега смело направился в ванную комнату. Он уже не видел, как Пёнволь проводил его взглядом, выглянув поверх прессы. У самого же альфы буквы перед глазами не складывались в слова. Он все никак не мог выбросить из головы реакцию мальчишки и встрявшего Джеджуна. На удивление его сын оказался тактичным и деликатным, с ним произошло нечто фантастическое, феноменальное. Пёнволь впервые не видел в нем холодной отстраненности и безразличия за вуалью снисходительности. Юнхо же альфу обеспокоил не на шутку. Он вдруг подумал, что если бы не сын, отвлекший внимание пасынка на себя, то тот рискнул бы показать клыки и когти. Мальчишка в этой схватке не выстоял бы, но Пёнволя успел бы хорошенько потрепать. Мужчина узнал этот инстинкт: так альфа может защищать только свою семью; вернее сказать, своего омегу. Но Юнхо в данной ситуации занял позицию со стороны Тенши так, если бы тот был ему любовником. Вдруг альфе вспомнились слова супруга о том, что Юнхо встретил свою пару. Возможно, мальчишка репетирует: учится защищать и отстаивать свои интересы. И ему это удается: у Пёнволя до сих пор морозец по спине от нахрапа пасынка. Тенши вышел из душа, благоухающий не только естественными ароматами, но и примесью косметики, которой обзавелся с недавних пор. Омега был облачен в халат, и Пёнволь готов был поклясться, что под ним ничего нет. Тот подошел к туалетному столику и принялся наносить различные крема, так и не проронив ни слова. — Завтра встреча со спонсором — будь готов, — потупившись в газету, предупредил Пёнволь, как ему казалось нейтральным тоном. Тенши же от своего занятия не отвлекался. — Зачем ты мне об этом говоришь? Мог бы и утром сообщить: я же всегда готов, мне не нужно изучать никаких бумаг. Сарказм и отстраненность омеги больно кольнули. — Это неофициальная встреча. Твой удел смеяться с его шуток самым непринужденным тоном. Все переговоры буду вести я. Стоило Пёнволю посмотреть на супруга поверх газеты, как тот поднялся со своего места и, пристально глядя ему в глаза, потянул за ленту пояса, развязывая узел. Альфа мысленно ахнул, глядя на наготу омеги и на то, как тот небрежно отбросил халат. — И сколько же вы собираетесь «отмыть» благодаря моей подписи? — Тенши неторопливо прошел к постели и приподнял простыню на своей стороне. — Не забывай, что от этого напрямую зависит сумма на счету Юнхо, — прорычал альфа, взбешенный иронией супруга. Тот умостился на своей половине кровати, нырнув под простыню и, не глядя на Пёнволя, вздохнул. — Я-то помню. А у тебя последний шанс на «слияние», — Тенши выхватил газету из рук альфы и отшвырнул ее подальше. — Ты же не хочешь детей, — тот строго посмотрел на омегу, а Тенши вернул ему взгляд. — Последний день течки — вероятность успеха очень мала. Кто же из нас сорвет джек-пот? Сыграем? В любом случае, у меня фора. — Тенши приподнялся на локте, разворачиваясь к супругу. — Как постараешься, то и получишь. — Ты не был таким ядовитым. — Осторожно: не отравись — у меня нет антидота, — в его глазах читался вызов. Пёнволь не был бы альфой, если бы не отреагировал на это. Он стянул с омеги простыню и оглядел его наготу, а в глазах Тенши отчетливо видел приглашение. Что-то в душе Пёнволя защекотало, когда встретился с улыбкой немного снисходительной во взгляде супруга. Омега поддался, когда Пёнволь притянул его к себе за затылок и удовлетворенно выдохнул в губы альфе, с азартом всхлипнул, когда тот принудил к поцелую: глубокому, влажному. Губы яростно терзали друг друга, подмешивались укусы до сладкой болезненности, их языки боролись, толкались, кружили. Казалось, будто внезапно перекрыли кислород. Не разрывая поцелуя, Пёнволь увлек омегу на себя. Он беспорядочно водил руками по извивающемуся телу Тенши, а тот возбужденно всхлипывал в губы, упираясь, толкаясь, отираясь своим возбуждением о его бедро. Более нетерпеливым омега стал, стоило Пёнволю подвигать пальцами в горячей глубине в такт движениям языка во рту. Отвечая на требовательные ласки, Тенши потянул за пижамные штаны супруга, настойчиво освобождая его от одежды. Губы и язык уже болели, а вход неистово горел, изнывая почувствовать в себе не только лишь пальцы, но и узел: самый тугой, заполняющий до краев, вбивающийся до одури. И Пёнволь угадывал это желание в каждом вздохе омеги. Он бросил супруга на постель, резко раздвинул ему бедра и ворвался в страждущее тело, от чего с уст Тенши сорвался утробный стон. Альфа вколачивался, не щадя, а омега под ним оглушающе выл. Эти звуки Тенши не мог контролировать, он потерялся в реальности, в полной мере получая то, чего действительно хотел. По его телу резонировали волны экзальтации, усиливающиеся все больше с каждым новым толчком. Было похоже, что его качает на волнах штормящего океана. Он каждый раз погружался под воду с головой, хватая ртом воздух. Его спину, живот сводило судорогами, а волны поднимались все выше из самих недр, ударяясь еще больнее о разгоряченное, страждущее тело. Вот-вот, и Тенши унесет вихрем цунами.***
Раздраженный Джеджун выбрался из своей постели и влетел в комнату к брату. Тот с невозмутимым видом изучал какой-то талмуд под светом ночника. Юнхо поднял на гостя флегматичное лицо и вопросительно поглядел. Омега полыхал праведным гневом, указывая пальцем на стену, за которой бурно стонал Тенши. — Он снова нам мстит! — Возможно, и нет, — тихо и безразлично выдохнул альфа, возвращаясь к учебнику. — Ты забыл, о чем я говорил? — прошипел мальчишка, надвигаясь на брата. — Он не стонет! Юнхо раздраженно облизнулся, с шумом втягивая воздух. Он поглядел на разъяренного омегу, нависшего над ним. — Не исключай такой возможности, что ему может быть хорошо. У него же течка. — Ты веришь в эти внезапные приступы страсти?! — Верю. У тебя они тоже случаются. — Ты веришь в то, что он может хотеть моего отца после?.. — юноша запнулся, отчаянно вздыхая. Казалось, он вот-вот расплачется из-за своей злости, которая не может найти выход. Юнхо внимательно на него посмотрел снизу вверх, замечая, как брата все больше трясет с каждой новой октавой родителя за стеной. — Возможно, твой отец сделал то, чего хотел родитель. Мы же не знаем, какими методами он воздействует. — Мой отец? — сквозь зубы процедил Джеджун, буравчиками прожигая альфу полулежащего в постели. — Думаешь, мой отец допустит такое, чтобы оказаться под каблуком? — Эй, — Юно смягчился, откладывая книгу. Он приподнялся в кровати, становясь перед омегой на колени. — Почему ты думаешь, что они не могут друг друга любить? Хоть и на уровне инстинктов, м? — Юнхо поднялся на ноги, переминаясь на мягком матрасе, и навис над Джеджуном, опустив тому на плечо свою руку. — Любить? — мальчишка выдал это слово таким отстраненным, чужим голосом, что по спине альфы пробежал холодок. — Это больше похоже на то, что твой родитель использует моего отца. Поскольку омега отстраняться не собирался, то Юнхо положил ему на плечо и вторую руку, повиснув на нем практически всем своим весом, а сам очень внимательно посмотрел в почерневшие омуты. — Определенно использует. За столько лет крови и пота мой родитель впервые одевается в бренды, совершает покупки в фирменных магазинах, катается на дорогущих тачках, у него даже появился личный шофер. И он впервые живет в таких хоромах с прислугой. Думаешь, он так просто откажется от всего этого из-за минутного увлечения своего сына его пасынком? Он считает тебя моей временной слабостью, и он будет очень глуп, если из-за этого побежит разводиться с человеком, который наконец-то может ему дать то, к чему он стремился. — Он нам даже больше не угрожает, он… — Он отстаивает свое место под солнцем. Он, возможно, счастлив, и не собирается этого терять. — С моим отцом это невозможно. — Для родителя возможно. Я видел его переживания, поэтому знаю, что может его волновать и как сильно. — На что ты готов поспорить, что это не месть? — Уж не собираешься ли ты действовать назло ему? — Юнхо хитро сощурился, все еще опираясь на плечи омеги. — Уверен, если постараешься, у тебя получится его перекричать. — С ума сошел? — насторожился Джеджун, но смешинки в глазах альфы выдавали его истинный настрой. И только сейчас мальчишка понял, насколько близко оказался к нему. А ведь еще какой-то час-полтора назад Юнхо его гнал со своей комнаты, и теперь Джеджун незаметно угодил в капкан объятий альфы. Ладно, это мало похоже на объятия, но ему ничего не стоит поймать и добиться своего. — Ты слишком тяжелый, — Дже повел плечом, предпринимая слабую попытку высвободиться: если не подействует, то он прибегнет к другим методам. — Поскольку ты здесь… — игнорируя вялое недовольство, протянул Юнхо. — Сколько раз говорить? Я не готов! — Я не буду. Но… — Штаны я тоже не сниму. — Ну и ладно, — Юнхо поймал губы омеги в мягкий поцелуй. Он ласкал так трепетно и нежно, что кружилась голова. Пульс пропускал удары, а ловкий кончик языка щекотал кожицу на устах мальчишки, немного открывшиеся навстречу. Хоть за стеной и кипели страсти, Юнхо устроил для омеги свою атмосферу легкости и блаженства. Его уста скользили по мягким губам Джеджуна, едва касаясь; почти неслышные поцелуи покрывали чувствительную шею омеги, а тот невольно подставлялся им, выгибаясь навстречу. Омега даже боялся дышать, чтобы не спугнуть прикосновения больше похожие на крылья бабочки. Увлеченно щекоча губами кончиком языка ароматную шею Джеджуна, Юнхо ненавязчиво забрался тому под футболку и принялся вести подушечками пальцев вверх по бокам парнишки. От этой осторожности по телу Джеджуна пробежались стайки мурашек, и он невольно всхлипнул, тут же угодив в объятия ласкового, неторопливого поцелуя. И новой волной экстаза разнеслось по его внутренностям прикосновение теплых пальцев к показавшимся горошинам сосочков, что охотно поластились к чувствительным ладоням Юнхо, самозабвенно вылизывающего нектарные лепестки уст омеги. Тот уже откровенно плавился от этих уверенных прикосновений, нарочито легких и щекочущих. Джеджун терял чувство реальности, ответно сминая уста альфы своими. Он даже безоговорочно поддался, когда тот пытался освободить его от одежды. Футболка отправилась куда-то на пол — Юнхо отбросил ее, не глядя, тут же окунаясь всем своим естеством в ямочку над ключицей омеги. Трепещет, и это самая сладостная награда. Продолжая нацеловывать нежную кожу, Юнхо опустился на колени; он продвинулся не намного – всего лишь к небольшим сосочкам омеги, который так порывисто дышит. Мучительный сладкий плен чувствительных горошин сорвал тихий стон с губ Джеджуна. Мальчик изумленно захлопнулся — не мог поверить, что это был его голос. А Юнхо в то же время зачарованно продолжил прокладывать дорожку вниз из едва ощутимых поцелуев. Он прикоснулся своими мягкими устами к каждому бугорку на наметившемся рельефе пресса омеги, кончиком языка пощекотал каждую бороздочку, а юноша не мог сдерживаться, чтобы не извиваться, и даже не заметил, как запустил свои пальцы в волосы на макушке альфы, вычерчивающего узоры внизу живота у самой границы с линией брюк. Выцеловывая стройное тело, Юнхо нежно гладил бока омеги. Он не задерживался на чем-то одном. Он кружил и порхал, но при этом не оставлял без внимания ни одного сантиметра мягкой кожи. Он сам наслаждался и был уверен в том, что в состоянии подарить не меньше наслаждения омеге. Тот мелко вибрировал под его поцелуями, под его ладонями, тянулся к пальцам, очерчивающим ореолы сосков, бороздочки между ребрами. Джеджун невольно всхлипнул, когда альфа коснулся губами кожицы в изгибе плеча, стремясь проложить дорожку подмышку, но юноша его ненавязчиво отстранил. Такая ласка ему была в диковинку, и Джеджун стыдился подобного. Юнхо же виду не подал, что понял этот испуг, он просто продолжил дарить тягучие чуть слышные ласки, блуждая по груди, цепляя соски, даже лизнул бороздочку под грудью – кожа в этом месте не менее чувствительна. Он впитывал в себя аромат омеги, не спеша, лениво, заучивая тысячи оттенков наизусть. Но стоило взяться за пояс пижамных штанов, не отвлекаясь от расцеловываний выгнутой изящной шеи, как рука Джеджуна тут же пресекла попытку, накрепко схватившись за одежду. Как ни старался, а запудрить мозги не вышло. Выходит, недостаточно расслабил. И тогда Юнхо потянулся за поцелуем. Успокаивающим, нежным, тягучим. Джеджун охотно ему отдавался и даже обнял. Он поддался, когда Юнхо за талию притянул его к себе, не прекращая ласкать губы своими, а вместе с тем омега почувствовал, как теплая ладонь все же скользнула ему под штаны. И пока язык Юнхо кружил между десен, ластился к языку Джеджуна, пальчики с тем же ненавязчивым темпом щекотали гладенькие ягодицы. И когда Юнхо сел на пятки, а Джеджун оседлал его бедра, шустрый палец альфы прокрался к заветной дырочке омежки. Но, казалось, тот этого не заметил, продолжая самозабвенно целоваться. В какой-то мере Джеджун был благодарен деликатности альфы. Тот не торопился, ластился и точно хотел доставить удовольствие. Нужно ему отдать должное: он не стал насиловать вход, как только дорвался. Все его прикосновения были столь осторожными, что Джеджун уже едва не стал задумываться о том, а не сорваться ли ему самому. Ведь теплая ладонь Юнхо так уютно греет попу, не мнет ее, а только гладит и пальчик ненавязчиво кружит вокруг сжатого колечка ануса. В этот момент губы Юнхо казались удивительно вкусными. И совсем не мешала его твердость, упирающаяся в промежность. А особенно пальчик, порхающий над входом и ласкающий щелочку между ягодиц. Не прекращая своего занятия, альфа с поцелуями опустился на подбородок Джеджуна, проложил тропинку на шею, и во всем этом казался настолько родным, что омега впервые почувствовал близость, уловил значение этого слова. Он с вожделением подставился чувственным устам, опустившимся на его сосок. Удовольствие пульсировало где-то внизу живота, пока зубки альфы нежно терзали столь желанную горошину, а ловкий пальчик все гладил вход. Джеджун не мог знать, что уже раскрылся, а вот Юнхо с упоением вылизывал ему сосок, предвкушая, как проникнет в податливую глубину. На рассудке альфы сыграло лучше любого афродизиака осознание того, что омега готов принять его, что тело омеги уже изнывает и ждет. Юнхо кончиком носа пощекотал грудь юноши, подарил легкий тягучий поцелуй в шею и приласкался к его носику, а затем раскрыл губы навстречу его неторопливому поцелую. Джеджун тоненько всхлипнул, стоило нажать пальцем на вход и осторожно помассировать, пока их языки терлись. Юнхо боялся спугнуть, но омега прижался своим возбуждением и невольно подвигал бедрами, видимо, чтобы сбросить напряжение. И альфа осмелел, направив его движения, придерживая за попу. Парень оказался на седьмом небе от счастья, ведь омега поддался, не прекращая сминать его губы своими. Альфа не мог прекратить вдохновенно целовать открывшуюся шею и грудь, ведь омега в его руках так искушающе качал бедрами в гибком плавном эротичном танце. Он испуганно сжался, когда настырный пальчик попытался прокрасться вовнутрь. Но кончик пальца помассировал внутри, умоляя расслабиться, а Юнхо нашел взволнованные уста своими; и стоило Джеджуну их открыть, как с кончиком языка он почувствовал плавное проникновение в попу. Напряжение ушло не сразу, лишь через несколько тягучих витков нежного языка Юнхо. Пальчик осторожно подвигался внутри, ощупывая стеночки, нащупывая зоны, где можно доставить удовольствие. Юнхо старался уловить реакцию Джеджуна, который невзначай повел бедрами. И альфа понял, что в этом месте ему может быть хорошо. Джеджун и боялся, и его восхищало одновременно то, каким участливым может быть альфа, каким внимательным, неназойливым. Он испытывал странные, очень неоднозначные ощущения от шевелений внутри, но мягкие поцелуи отвлекали на себя. Голову опьяняла имитация размеренных фрикций, пока губы альфы ласкали мягкую мочку ушка омеги, пока теплый влажный язык вылизывал завитки на раковине. Пальчик внутри двигался туда-обратно, вынуждая Джеджуна извиваться, а сам он невольно тянулся за чувственными поцелуями альфы. Ему до безумия хотелось окунуться в жар омеги не только лишь пальцами, но владеть хрупким доверием оказалось еще слаще. Юнхо буквально купался в этой мысли, ощущая несмелые, трепетные поцелуи на своей шее. Джеджун льнул к нему, крепко обнимая, и с трудом сдерживался от всхлипов; и эти едва различимые звуки были лучшей мелодией на ухо альфе. Дрожащее тело омеги внезапно содрогнулось, ноготки царапнули по плечам альфы, губами он вжался в уголок между шеей и ключицей в попытке заглушить всхлип, так неожиданно вырвавшийся из груди. Джеджуна еще какое-то время потряхивало, пока Юнхо не осознал, что же на самом деле произошло. Он прислушался к неровному дыханию, а сам попытался подвигать пальцем во внезапно напрягшейся попе. В этот момент Джеджун оказался таким трогательным, вызывая умиление в сердце альфы, и тот поцеловал его в висок настолько тепло, как только мог. Омежка стыдливо прятал свое личико на плече Юнхо, а тот мысленно упивался свой маленькой победой, нацеловывая податливое, вздрагивающее после оргазма тельце, прижимая его к себе крепче. За стеной страсти утихли, но ребята были оглушены своими личными переживаниями. Джеджун все же робко ответил на вкрадчивый поцелуй Юнхо. Тот его будто успокаивал и обещал, что все будет хорошо, как будто клялся его защищать. Не может же человек так нагло врать, настолько уверенно держа в своих объятиях? И Джеджун хотел за это отблагодарить альфу. Вот только, он не знал надежного способа это сделать. Все, что мог сделать омега — это целовать мягкие губы, ласкать их своим юрким язычком, вылизывать и сцеловывать влагу, слегка посасывая и тем самым будоража фантазии Юнхо, охотно подставляющегося осмелевшему омежке. Тот поластился к нему кончиком носа и потянул за майку вверх. Альфа только сейчас и заметил, что сам полностью одет. Он поддался, а застенчивые губки опустились ему на ключицу, даря самые восхитительные поцелуи, которые только приходилось испытывать. Понемногу теплые уста соскользнули вниз на вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь. Джеджун отчетливо осознавал, что альфа сдерживается с трудом, поэтому спешил неторопливо, все увереннее лаская сильное тело. Когда чуткий ротик накрыл торчащую бусинку соска, Юнхо придержал омегу за затылок и за попу в попытке продвинуться на середину кровати. Послушный Джеджун последовал за своим альфой и все же прильнул к его устам нежным поцелуем. Таким, на который способен может быть только лишь омега. Еще немного и Юнхо застонал бы прямо ему в губы. Не отпуская своего уютного омежку, он протянул под ним ноги, а сам осторожно опустился на постель, увлекая Джеджуна на себя. Пару мгновений они просто смотрели друг другу в глаза: нависший Джеджун все еще колебался, скромно закусив губу, а Юнхо его и не торопил, убирая с миленького личика упавшие прядки волос. И все же, омега решился, вновь припадая к отзывчивым устам альфы. Его горячие ладошки скользили по рельефному стану, его восхитительный язычок кружил в танце, вызывая в Юнхо столько необузданной страсти и желаний, что тот едва сдерживался, окунаясь в забытье мягких лепестков, нежащих его бренное тело. Очерчивая кубики пресса своими губами, Джеджун отчетливо чувствовал, как подрагивает живот альфы под его поцелуями. И кто выдумал это поверье, будто все альфы грубые и ненасытные существа? Его альфа не такой. Совсем не такой. Джеджун осторожно сдвинул штаны Юнхо вниз, оголяя страждущую плоть, и мягко поцеловал у основания, вдыхая пряный аромат. Он понимал, что многого не умеет, что придется постараться, но в то же время Джеджун не лукавил: он действительно хотел этого. И не врал, когда говорил, что ему нравится форма, объем. Только со вкусом беда и никуда не девающимся привкусом хлора. Одной капли смазки хватает, чтобы испортить впечатление. Но во влажной глубине, куда осторожно увлек Джеджун, член дернулся, сообщая о том, что Юнхо в данный момент хорошо. Омега помнил об уздечке, помнил, что именно она — самая чувствительная зона, поэтому со всем присущим ему энтузиазмом ластился к этой чудесной точке. Он помнил так же и о том, что эта горячая бархатистая плоть нуждается во внимании по всей поверхности, хоть и удобно лежит в хрупкой ладошке. Юнхо невольно зажмурился, когда поцелуи спустились ниже по стволу, а затем теплый шаловливый язычок омеги пощекотал у основания. Одно альфа знает точно: Джеджун усвоил практически все уроки, осталось лишь приобрести навыки до уровня безусловных рефлексов. Но все это поправимо, особенно, когда мягкие губы сжимаются на головке и скользят все ниже, вбирая в себя все глубже, где настает очередь толкаться и гладить языком. От легкого посасываения на пенисе Юнхо тихо всхлипнул, тут же укусив себя за кулак, а пальцы другой руки почему-то сжались на макушке омеги. Тот не прекращал, что не могло не радовать Юнхо. Пружинящее возбуждение окатывало его с головы до пят, и чем активнее был Джеджун, тем острее чувствовался экстаз. Щекочущий кончик языка Джеджуна пробежался по витиеватым венкам и соскользнул на поджавшуюся мошонку, вынудив альфу задушить еще один всхлип: на этот раз более отчаянный. Старательный омега сводил с ума. Он восхищал своей непорочностью, своей чистотой и неискушенностью. Возможно, и глупо так отзываться о том, кто делает минет по собственной инициативе, но в этом действе было заточено некое таинство. Джеджун не издавал каких-то громких чмоков, не вертелся, как дешевка, приглашая своим оттопыренным задом. Нет. Он сам дрожал и боялся сделать что-то не так, чем и привязывал к себе Юнхо. Тот накрыл его руку своей, крепче сжимая на возбуждении, и двинул ею, задавая темп. А омежка послушно прихватил столь чувствительную головку губками, впуская ее в свой восхитительный ротик. Еще немного, совсем чуть-чуть, и Юнхо отпустил себя, освободился от напряжения. И все же простонал. Он дрожал не сильнее Джеджуна, когда тот, наконец, достиг своего апогея, но бесстыдно излился в хорошенький ротик омежки, за что пришло неотступное чувство вины. Юнхо восторженно следил за тем, как Джеджун прокладывает дорожку из нежных поцелуев к нему наверх и, наконец, поставил свою печать на губах. Он целовал так взволнованно, так сердечно, как будто стремился дотронуться до души. Словно шептал признание: «Я люблю тебя». Юнхо хотел в это верить. Альфа потерся кончиком носа о щеку Джеджуна и заглянул в его глубокие черные очи. — Признайся, ты дорвался. — Тот промолчал. — Ты глотнул. — Признаюсь: это невкусно, — виновато прошептал омега, на что Юнхо улыбнулся ему в губы. — Зачем? — Нужно было тебе отдать? И альфа улыбнулся еще шире, увлекая своего теплого омежку в поцелуй и прижимая его трепещущее тельце к себе. Он уложил Джеджуна на подушки, продолжая ласкать его губы своими, а затем нежно посмотрел в смущенное лицо. — Твой парень, кажется, накаркал. — Причем здесь он? — насторожился омега, на что Юнхо задумчиво ухмыльнулся. — Не бери в голову. — Он склонился за поцелуем и прошептал так интимно, что у мальчишки пробежались мурашки по всему телу: — Из тебя получится отличная миньетчица при регулярных тренировках. Мы никому не признаемся в этом…